СОЦИАЛЬНЫЕ ФАКТОРЫ В ДИЗАЙНЕ ЭПИДЕМИОЛОГИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ ЭФФЕКТИВНОСТИ МЕДИЦИНСКИХ ПРОЦЕДУР ТРАНСГЕНДЕРНОГО ПЕРЕХОДА (АНАЛИТИЧЕСКИЙ ОБЗОР) - «Социальные аспекты здоровья населения» электронный научный журнал

DOI: 10.21045/2071-5021-2021-67-6-8

Кирей-Ситникова Я.
Университет Гётеборга, Гётеборг, Швеция

Резюме

Актуальность. Медицинские процедуры трансгендерного перехода направлены на изменение первичных и вторичных половых характеристик. Эффективность медицинских процедур трансгендерного перехода в снижении гендерной дисфории, улучшении качества жизни, связанного со здоровьем, и психосоциальных показателей привлекает внимание всё большего числа исследователей. Однако во многих публикациях отмечается низкое качество данных, что связано с комплексным характером трансгендерного перехода, имеющим медицинское, социальное и юридическое измерения. Учёт немедицинских (социальных) факторов при проведении эпидемиологических исследований необходим для получения более достоверных данных об эффективности медицинских процедур трансгендерного перехода, в том числе для разработки клинических рекомендаций по гендерной дисфории, основанных на принципах доказательной медицины.

Цели исследования. Выявить социальные факторы, влияющие на качество исследований эффективности медицинских процедур трансгендерного перехода, и дать рекомендации для дизайна будущих эпидемиологических исследований.

Материалы и методы. Выполнен поиск систематических обзоров по эффективности медицинских процедур трансгендерного перехода в базах PubMed, Web of Science и Scopus. Проведён анализ выявленных систематических обзоров и лежащих в их основе исследований, с целью идентификации ограничений в дизайне, с особым вниманием к социальным факторам. Также проведён анализ публикаций в журналах Transgender Studies Quarterly, International Journal of Transgender Health и Transgender Health с целью выявления социальных факторов, влияющих на эффективность медицинских процедур трансгендерного перехода.

Результаты. К основным ограничениям, влияющим на качество эпидемиологических данных об эффективности медицинских процедур трансгендерного перехода, относятся: (а) сложность объективного определения численности трансгендерных людей; (б) отсутствие единого подхода к формированию выборки; (в) индивидуальные медицинские потребности трансгендерных людей; (г) нелинейность и нехрононормативность трансгендерного перехода; (д) недостаточная изученность социальных механизмов, влияющих на психосоциальные исходы для трансгендерных людей.

Ключевые слова: трансгендерность; транссексуальность; трансгендерный переход; трансгендерные исследования; качество жизни.

Контактная информация: Кирей Яна, email: Этот e-mail защищен от спам-ботов. Для его просмотра в вашем браузере должна быть включена поддержка Java-script
Финансирование: Исследование не имело спонсорской поддержки.
Конфликт интересов: Автор заявляет об отсутствии конфликта интересов.
Для цитирования: Кирей-Ситникова Я. Социальные факторы в дизайне эпидемиологических исследований эффективности медицинских процедур трансгендерного перехода (аналитический обзор). Социальные аспекты здоровья населения [сетевое издание]. 2021; 67(6):8. URL: http://vestnik.mednet.ru/content/view/1322/30/lang,ru/. DOI: 10.21045/2071-5021-2021-67-6-8.

SOCIAL FACTORS IN THE DESIGN OF EPIDEMIOLOGICAL STUDIES OF EFFECTIVENESS OF MEDICAL PROCEDURES OF GENDER TRANSITION (ANALYTICAL REVIEW)
Kirey-Sitnikova Y.
University of Gothenburg, Gothenburg, Sweden

Abstract

Significance. Medical procedures of gender transition are aimed at modifying primary and secondary sex characteristics. Effectiveness of medical procedures of gender transition in reduction of gender dysphoria, improvement of health-related quality of life and psycho-social outcomes attracts attention of a growing number of researchers. However, many authors emphasize poor quality of data explained by the complex nature of gender transition that involves medical, social and legal dimensions. Taking account of non-medical (social) factors when conducting epidemiological studies is necessary to obtain more reliable data on effectiveness of medical procedures of gender transition, which is important, among other reasons, for the development of clinical practice guidelines on gender dysphoria rooted in evidence-based medicine.

Purpose. Identify social factors affecting the quality of studies on effectiveness of medical procedures of gender transition and give recommendations for the design of future epidemiological studies.

Material and methods. A systematic search of systematic reviews on effectiveness of medical procedures of gender transition was conducted in PubMed, Web of Science and Scopus. The discovered reviews and underlying studies were analyzed in order to identify limitations in their design, especially related to the influence of social factors. In addition, an analysis of publications in journals Transgender Studies Quarterly, International Journal of Transgender Health and Transgender Health was conducted to identify social factors that affect the effectiveness of medical procedures of gender transition.

Results. Among the main limitations affecting the quality of epidemiological studies on effectiveness of medical procedures of gender transition are: (a) difficulties of establishing the number of trans people; (b) no consensus on drawing a sample; (c) individual medical needs of trans people; (d) non-linearity and non-chrononormativity of gender transition; (e) poor understanding of social pathways affecting psycho-social outcomes for trans people.

Keywords: transgender; transsexuality; gender transition; transgender studies; quality of life.

Corresponding author: Yana Kirey Sitnikova, email: Этот e-mail защищен от спам-ботов. Для его просмотра в вашем браузере должна быть включена поддержка Java-script
Information about authors:
Kirey I., http://orcid.org/0000-0002-9603-5114
Acknowledgments. The study had no sponsorship.
Conflict of interests. The authors declare no conflict of interest.
For citation: Kirey-Sitnikova Y. Social factors in the design of epidemiological studies of effectiveness of medical procedures of gender transition (Analytical review). Social'nye aspekty zdorov'a naselenia / Social aspects of population health [serial online] 2021; 67(6):8. Available from: http://vestnik.mednet.ru/content/view/1322/30/lang,ru/. (In Rus). DOI: 10.21045/2071-5021-2021-67-6-8.

Введение

В настоящее время в России разрабатываются клинические рекомендации по гендерной дисфории и гендерному несоответствию [1]. Медицинские процедуры трансгендерного перехода (МПТП) направлены на изменение первичных и вторичных половых характеристик и являются стандартным подходом к снижению гендерной дисфории [2]. К наиболее распространённым МПТП относят: заместительную гормональную терапию (ЗГТ), операции по изменению пола (мастэктомия, маммопластика, гистерэктомия, орхиэктомия, фаллопластика, вагинопластика, феминизирующая пластика лица), эпиляция, пересадка волос и ряд других.

Несмотря на то, что МПТП проводились в мире с начала 20 века (в СССР с конца 1960-х), эпидемиологические данные, показывающие их эффективность, появились лишь в последние два десятилетия. Получение таких данных особенно актуально в свете новых требований к клиническим рекомендациям в России, основанным на принципах доказательной медицины (Приказ Министерства здравоохранения РФ от 28 февраля 2019 г. №103н). Несмотря на возрастающее число исследований в этой области, многие из них имеют низкое методологическое качество, что обусловлено комплексным характером трансгендерного перехода, имеющим медицинское, социальное и юридическое измерения.

Целью настоящего обзора является выявление социальных факторов, влияющих на качество исследований эффективности МПТП, и формулировка рекомендаций для проведения эпидемиологических исследований в этой области.

Материалы и методы

В настоящее время в области эффективности МПТП доступен ряд систематических обзоров, последний из которых датируется 2021 годом, что делает бессмысленным написание нового обзора. Проведён поиск систематических обзоров в базах PubMed, Web of Science и Scopus по состоянию на май 2021 года; ключевые слова: “transgender”, “transsexual”, “gender identity disorder”, “gender dysphoria” для определения состояния; “quality of life” для исходов; “systematic review” для типа публикации. Критерии включения: наличие сравнения качества жизни, связанного со здоровьем, и иных психосоциальных исходов до и после проведения МПТП. Отобранные обзоры и лежащие в их основе исследования были проанализированы на предмет упоминания ограничений, влияющих на качество данных. Для лучшего понимания социальных факторов, которые могли повлиять на качество эпидемиологических исследований, были проанализированы публикации в ведущих журналах, специализирующихся на вопросах трансгендерности, таких как Transgender Studies Quarterly, International Journal of Transgender Health и Transgender Health.

Результаты

В результате систематического поиска и после удаления дубликатов было идентифицировано 43 уникальные публикации, 7 из них удовлетворяли критериям включения [3–9] [Murad et al.; Costa & Colizzi; Hughto & Reisner; Rowniak, Bolt & Sharifi; Wernick et al.; Passos, Teixeira & Almeida-Santos; Baker et al.]. Отобранные систематические обзоры были проведены между 2010 и 2021 годами и основывались на публикациях с 1966 по 2020 года. Обзоры различались между собой включением исследований с различным дизайном (кросс-секциональные, проспективные, случай-контроль), различных типов МПТП (операции, ЗГТ или смешанные) и различных психосоциальных исходов. Авторы всех обзоров сходятся во мнении, что МПТП улучшают качество жизни, связанное со здоровьем, и различные психо-социальные исходы, снижают уровень гендерной дисфории, тревожности, диссоциации, дистресса и депрессии. Тем не менее, все авторы указывают на низкое качество данных, что при написании клинических рекомендаций не позволяет дать рекомендации с высоким уровнем убедительности.

Анализ имеющихся исследований показывает, что улучшение качества эпидемиологических данных в этой области требует междисциплинарного подхода, учитывающего не только биомедицинские, но и социальные факторы, влияющие на качество жизни трансгендерных людей. Развивающаяся в последние два десятилетия гуманитарная традиция трансгендерных исследований (transgender studies)[10] предлагает конструктивную критику эпидемиологических исследований в области трансгендерного здоровья, основанных на узкой биомедицинской парадигме. В результате настоящего обзора были выявлены следующие проблемные моменты, на которые необходимо обратить внимание при дизайне будущих исследований эффективности трансгендерного перехода.

(а) Социальные факторы, влияющие на оценку численности трансгендерных людей

Оценки численности трансгендерных людей в общей популяции варьируют в широком диапазоне от 0.00017 до 0.599%[11]. На территории постсоветского пространства оценка была проведена лишь в Украине, давшая результат 8200 человек, или 0.019% от общей популяции[12]. Попытки оценить демографические характеристики трансгендерной популяции, такие как распределение по гендерной идентичности и возрасту, также не дают однозначных результатов. Невозможность точной характеристики данной группы связана с двумя фундаментальными проблемами: отсутствием консенсуса по определению и критериям трансгендерности и невидимостью трансгендерных людей[11].

Диагностические критерии для состояний, связанных с трансгендерностью, и даже названия диагнозов и отнесение их к разделам многократно менялись в международных классификациях. Так, в пока ещё действующей МКБ-10 диагноз «транссексуализм» (F64.0) отнесён к психическим расстройствам и требует наличия устойчивой женской или мужской гендерной идентичности. В Диагностическом и статистическом руководстве по психическим расстройствам 4-го пересмотра (DSM-IV) данный диагноз фигурировал под названием «расстройство гендерной идентичности», а в руководстве 5-го пересмотра был переименован в «гендерную дисфорию» (DSM-V). Наконец, в МКБ-11 соответствующий диагноз включён в раздел состояний, связанных с сексуальным здоровьем, под названием «гендерное несоответствие». Постоянный пересмотр классификаций отражает динамичное состояние науки в этой области, равно как и влияние политических факторов, включая адвокацию со стороны пациентских групп и трансгендерного движения[13,14]. Возможность объективной диагностике состояний, связанных с трансгендерностью, осложняется необходимостью опираться на слова пациентов, которые рассказывают истории, которые от них ожидаются (например, про ощущение себя в «чужом теле» с детства), для получения доступа к МПТП[15]. Таким образом, существующие диагнозы и диагностические критерии во многом являются социальными конструктами, а не отражением объективной реальности. Помимо этого, получение диагноза сопряжено с различными социальными и экономическими барьерами, из-за чего подсчёт численности трансгендерных людей на основе числа людей с диагнозом «транссексуализм» даёт заниженную оценку.

В противовес медицинским классификациям, всё большей популярностью в последние годы пользуется подход по определению трансгендерности на основе идентичности, то есть самоощущения и самоотнесения человека с данной группой. Оценки численности трансгендерных людей, основанные на данном подходе, как правило, на порядки отличаются от оценок, проведённых на основе диагнозов[11].

Однако даже при условии существования чёткого определения трансгендерности достоверная оценка численности не представляется возможной. Трансгендерные люди остаются стигматизированной группой, повсеместно сталкивающейся с дискриминацией[16]. Несмотря на возрастающую популяризацию темы в СМИ, многие трансгендерные люди не описывают себя как «трансгендеры» или «транссексуалы», не имеют достаточной информации о возможности диагностики и получения медицинской помощи либо вынуждены жить в приписанной гендерной роли из-за страха дискриминации. С другой стороны, многие из совершивших трансгендерный переход, перестают идентифицировать себя с сообществом трансгендерных людей и становятся невидимыми для статистики.

(б) Отсутствие консенсуса по способу формирования выборки

Описанные проблемы с подсчётом численности трансгендерных людей транслируются в отсутствие надёжных данных о демографических характеристиках (например, соотношение трансгендерных женщин, мужчин и гендерно небинарных людей, распределение по возрасту), что ведёт к невозможности вычисления весовых коэффициентов при формировании репрезентативной выборки. Помимо этого, среди исследователей нет единства по поводу наилучшего способа формирования выборки трансгендерных людей. В настоящее время применяются следующие подходы[17]:

На основе общей популяции — когорта исследуемых набирается случайным выбором из общей популяции.
На основе электронных реестров пациентов — выбор пациентов с диагнозом «транссексуализм» или «гендерная дисфория» из базы пациентов.
Клиническая выборка — пациенты набираются в специализированных клиниках по трансгендерному здоровью (гендерные клиники).
Рекрутинг респондентов в «местах встречи» (venue-based), таких как группы поддержки, клубы и т.д.
Выборка, направляемая респондентами (respondent-driven), — чаще всего онлайн опросники, где респонденты рекрутируются методом самоотбора.

Не все из этих методов одинаково применимы во всех странах. Так, метод (1) не может использоваться в странах, где информация о трансгендерных людях не собирается в рамках переписи населения. Методы (2) и (3) не могут быть использованы в странах, не имеющих электронных систем документооборота или клиник, специализирующихся на трансгендерном здоровье, соответственно. Методы (4) и (5) дают сходные результаты[18] и позволяют получить доступ к маргинализованным группам в различных страновых контекстах, в особенности в рамках исследований, проводимых на базе сообществ[19]. Учитывая отсутствие достоверных данных об общей популяции трансгендерных людей, оценить репрезентативность выборок, полученных этими методами, не представляется возможным. Таким образом, прямое сравнение результатов эпидемиологических исследований, использующих разные подходы к формированию выборки, не совсем корректно.

В России исследования трансгендерности традиционно проводятся на базе учреждений, куда трансгендерные люди обращаются для получения диагноза «транссексуализм» (метод 3), однако к их недостаткам можно отнести малые объёмы выборки и исключение людей, не подходящих под жёсткие критерии диагноза (например, имеющих небинарную гендерную идентичность). В последние годы некоммерческие организации и сотрудничающие с ними исследователи всё чаще проводят онлайн-опросы (метод 5)[20,21], дающие значительные охваты, однако репрезентативность этих выборок вызывает сомнение в связи со сверхпредставленностью в них жителей крупных городов, пользующихся интернетом и имеющих связи с некоммерческими организациями.

(в) Индивидуальные медицинские потребности и различные причины совершения МПТП

Стандарты помощи 7-й версии[2], разработанные Международной профессиональной ассоциацией по трансгендерному здоровью (WPATH), обращают внимание на индивидуальные потребности трансгендерных людей в сфере здоровья. В этом они отличаются от предыдущих стандартов 5-й[22] и 6-й[23] версий, рекомендовавших так называемую триадную терапевтическую последовательность, состоящую из опыта реальной жизни (real-life experience), ЗГТ и генитальных операций. Несмотря на законодательные изменения, произошедшие в ряде стран в последние годы (например, Приказ Министерства здравоохранения РФ от 23.10.2017 г. № 850н), ЗГТ и генитальные операции по-прежнему требуются во многих странах в качестве условия для изменения гражданского пола[24]. Таким образом, некоторые трансгендерные люди вынуждены проходить ненужные им МПТП для удовлетворения устаревших с медицинской точки зрения требований, если они хотят изменить пол в своих документах.

Важным фактором в решении о медицинских вмешательствах также служит отношение окружающих к трансгендерному человеку. Если в ряде стран трансгендерные люди не сталкиваются с неприязнью в связи гендерно нетипичной внешностью, то в других это может привести к насилию и даже убийству, что вынуждает некоторых проходить медицинские вмешательства, чтобы привести внешность к стереотипно феминному или маскулинному виду. В тоже время, другие могут полностью отказаться от трансгендерного перехода из-за страха неприятия обществом. Помимо этого, выбор пациентами операций (таких как гистерэктомия) может не быть связан с гендерной дисфорией, но быть связан с медицинскими проблемами или опасением таких проблем в будущем[25]. Таким образом, в ряде случаев трансгендерные люди идут на генитальные операции, которые не являются медицински необходимыми с точки зрения снижения гендерной дисфории, по социальным или альтернативным медицинским причинам.

Генитальные операции являются не единственным типом хирургических вмешательств, которые могут требоваться трансгендерным людям. К другим типам операций для трансгендерных женщин относится феминизирующая пластика лица, маммопластика, хондроларингопластика и другие. Объём желаемых операций может различаться в зависимости от исходных фенотипичных характеристик. Так, трансгендерные женщин, имеющие изначально андрогинную внешность, могут обойтись без дополнительных операций, в то время как те, кто имели более маскулинную внешность, могут желать прохождения феминизирующей пластики лица для восприятия окружающими в женском гендере. Для некоторых трансгендерных людей операции, направленные на изменение внешности, могут быть важнее, чем генитальные операции.

Эпидемиологические исследования, не учитывающие альтернативные объяснения для прохождения генитальных операций, могут недооценивать эффективность МПТП, включая в выборку людей, которым эти процедуры изначально не были нужны для снижения гендерной дисфории или которым были нужны другие операции (такие как феминизация лица).

(г) Нелинейность и нехрононормативность трансгендерного перехода

В рамках медицинского дискурса трансгендерность рассматривается как состояние, нуждающееся в диагностике и лечении, которое может быть рассматриваться как серия шагов, выполняющихся в заданной последовательности в течение установленных промежутков времени. Так, утратившее в настоящее время силу клиническое руководство «Модели диагностики и лечения психических и поведенческих расстройств» (утверждено приказом Минздрава РФ от 6 августа 1999 г. №311) выделяло три этапа: подготовительный (наблюдение у психиатра в течение двух и более лет, постановка и подтверждение диагноза «транссексуализм»), половая переориентация (ЗГТ, генитальные операции, смена гражданского пола) и восстановительно-реабилитационный.

Этому линейному подходу противопоставляется понимание трансгендерного перехода как перемещения в многомерном гендерно-половом пространстве[26,27], без заранее заданной траектории и временных рамок. Будучи более гибкой, последняя модель точнее отражает реальность для многих трансгендерных людей, которые начинают ЗГТ без диагностики и получения рецепта[28], совершают детранзишн (обратный переход)[29], откладывают переход[30], по-разному идентифицируют себя на протяжении жизни[31], изменяют мнение о необходимости тех или иных вмешательств, остаются недовольны результатами операций и корректируют их. В то время как одни трансгендерные люди совершают трансгендерный переход за короткое время, у других он занимает много лет или никогда не заканчивается. Отсутствие линейности и хрононормативности трансгендерного перехода требует более сложных моделей при дизайне эпидемиологических исследований.

(д) Влияние социальных факторов на качество жизни, связанное со здоровьем

Трансгендерный переход осуществляется в сложном социо-культурном и юридическом контексте, в котором трансгендерные люди сталкиваются с дискриминацией, негативным опытом в системах здравоохранения, плохим обращением, потерей работы, насилием[16]. Эти и другие социальные факторы способны оказывать влияние на качество жизни, связанное со здоровьем, особенно через воздействие на ментальное здоровье[32,33]. Помимо этого, в большинстве стран качество жизни, связанное со здоровьем, ниже для женщин по сравнению с мужчинами, что, по крайней мере, частично объясняется разницей в социально-экономическом статусе женщин и мужчин[34]. Иначе говоря, более низкие доходы и дискриминация в системе здравоохранения, вызванные мизогинией, снижают качество жизни, связанное со здоровьем, женщин. В дополнение к мизогинии, трансгендерные женщины сталкиваются со специфическим видом угнетения, известным как трансмизогиния[35]. Таким образом, переход из одной гендерной роли в другую, а также различия в подверженности дискриминации могут обуславливать разницу в качестве жизни, связанного со здоровьем, до и после МПТГ.

Обсуждение этих социальных факторов и их влияния на качество жизни и психо-социальные исходы для трансгендерных людей отсутствует в эпидемиологических исследованиях, которые фокусируются узко на ЗГТ и генитальных операциях. На сегодняшний день лишь одно эпидемиологическое исследование[36] показывает позитивное влияние смены гражданского пола на ментальное здоровье и качество жизни.

Выводы

Несмотря на появление в последние годы значительного числа эпидемиологических исследований в области эффективности МПТП, все они имеют низкое качество, обусловленное отсутствием единого подхода к формированию выборки, узким фокусом на медицинских вмешательствах без учёта социальных факторов, отсутствием учёта индивидуальных потребностей и индивидуальных траекторий трансгендерного перехода. Преодоление этих ограничений требует междисциплинарного взаимодействия между медицинскими и социальными исследованиями. По результатам настоящего обзора можно дать следующие рекомендации для исследователей, работающих в данной области:

Включать в выборку трансгендерных людей на основе самоидентификации вне зависимости от наличия диагноза «транссексуализм»;
Задавать вопросы не только о совершённых операциях, но также о причинах, по которым они были совершены, а также о других операциях, которые респонденты хотели бы пройти;
Учитывать социокультурный и юридический контексты страны, в которой проводится исследование, с целью выявления альтернативных факторов (кроме снижения гендерной дисфории), по которым трансгендерные люди совершают или не совершают трансгендерный переход;
Проводить исследования эффективности иных, помимо генитальных, типов операций, таких как феминизирующая пластика лица;
Вовлекать в разработку дизайна исследований специалистов в области социальных наук, а также представителей пациентских и правозащитных организаций.

Библиография

Кирей-Ситникова Я. Некоторые проблемы разработки клинических рекомендаций по гендерной дисфории и гендерному несоответствию. Проблемы стандартизации в здравоохранении 2021; (9–10):47-53.
Coleman E, Bockting W, Botzer M, Cohen-Kettenis P, DeCuypere G, Feldman J, et al. Standards of Care for the Health of Transsexual, Transgender, and Gender-Nonconforming People, Version 7. Int J Transgenderism 2012 Aug 1;13(4):165–232.
Murad MH, Elamin MB, Garcia MZ, Mullan RJ, Murad A, Erwin PJ, et al. Hormonal therapy and sex reassignment: A systematic review and meta-analysis of quality of life and psychosocial outcomes. Clin Endocrinol (Oxf). 2010;72(2):214–31.
Costa R, Colizzi M. The effect of cross-sex hormonal treatment on gender dysphoria individuals’ mental health: A systematic review. Neuropsychiatr Dis Treat 2016;12:1953–66.
Hughto JM, Reisner SL. A Systematic Review of the Effects of Hormone Therapy on Psychological Functioning and Quality of Life in Transgender Individuals. Transgender Health 2016;1(1):21–31.
Rowniak S, Bolt L, Sharifi C. Effect of cross-sex hormones on the quality of life, depression and anxiety of transgender individuals: A quantitative systematic review. JBI Database Syst Rev Implement Rep. 2019;17(9):1826–54.
Wernick JA, Busa S, Matouk K, Nicholson J, Janssen A. A Systematic Review of the Psychological Benefits of Gender-Affirming Surgery. Urol Clin North Am. 2019;46(4):475–86.
Passos TS, Teixeira MS, Almeida-Santos MA. Quality of Life After Gender Affirmation Surgery: A Systematic Review and Network Meta-analysis. Sex Res Soc Policy. 2020;17(2):252–62.
Baker KE, Wilson LM, Sharma R, Dukhanin V, McArthur K, Robinson KA. Hormone Therapy, Mental Health, and Quality of Life Among Transgender People: A Systematic Review. J Endocr Soc. 2021;5(4):011.
Stryker S, Whittle S. The Transgender Studies Reader. Vol. 1. Taylor & Francis; 2006.
Meier SC, Labuski CM. The demographics of the transgender population. In: International Handbook on the Demography of Sexuality. New York City: Springer; 2013.
Kasianczuk M, Trofymenko O. Population size estimation for transgender people in Ukraine. SE “Center of Social Expertises named after Yu. Saenko” of the Institute of Sociology of the National Academy of Sciences of Ukraine; 2020.
Lev AI. Disordering gender identity: Gender identity disorder in the DSM-IV-TR. J Psychol Hum Sex. 2006;17(3–4).
Burke MC. Resisting pathology: GID and the contested terrain of diagnosis in the transgender rights movement. In: Sociology of Diagnosis. Bingley: Emerald Group Publishing Limited; 2011.
Stone S. The Empire Strikes Back: A Posttranssexual Manifesto. In: The Transgender Studies Reader. Abingdon: Routledge; 2006.
UNDP. Discussion Paper: Transgender Health and Human Rights. UNDP; 2013.
Reisner SL, Deutsch MB, Bhasin S, Bockting W, Brown GR, Feldman J, et al. Advancing methods for US transgender health research. Curr Opin Endocrinol Diabetes Obes. 2016 Apr;23(2):198–207.
Raymond HF, Rebchook G, Curotto A, Vaudrey J, Amsden M, Levine D, et al. Comparing internet-based and venue-based methods to sample MSM in the San Francisco Bay Area. AIDS Behav. 2010;14(1).
Minkler M. Community-based research partnerships: Challenges and opportunities. J Urban Health. 2005;82(2).
Демедецкая ЯА, Кумченко СК. Специфическое соотношение транссексуалов в русскоязычных странах. Психология. Историко-критические обзоры и современные исследования 2018;7(1):145–55.
Chumakov EM, Ashenbrenner YV, Petrova NN, Zastrozhin MS, Azarova LA, Limankin OV. Anxiety and Depression Among Transgender People: Findings from a Cross-Sectional Online Survey in Russia. LGBT Health 2021;8(6).
Levine SB, Brown GR, Coleman E, Cohen-Kettenis PT, Hage JJ, Maasdam JV, et al. The standards of care for gender identity disorders. J Psychol Hum Sex. 1999;11(2).
Meyer W, Bockting WO, Cohen-Kettenis P, Coleman E, Diceglie D, Devor H, et al. The Harry Benjamin International Gender Dysphoria Association’s Standards of Care for Gender Identity Disorders, Sixth Version. J Psychol Hum Sex. 2002;13(1).
ILGA World. Trans Legal Mapping Report 2019: Recognition before the Law. ILGA World; 2020.
Rachlin K, Hansbury G, Pardo ST. Hysterectomy and oophorectomy experiences of female-to-male transgender individuals. Int J Transgenderism 2010;12(3).
Aizura AZ. The persistence of transgender travel narratives. In: Transgender Migrations. Routledge; 2012.
Кирей-Ситникова Я. Трансгендерность и трансфеминизм. Москва: Саламандра; 2015.
Fondén E. Do It Yourself Hormone Replacement Therapy: In Dissonance with State-Sanctioned Constructions of Gender. Lund University; 2020.
Hildebrand-Chupp R. More than ‘canaries in the gender coal mine’: A transfeminist approach to research on detransition. Sociol Rev 2020;68(4).
Israeli-Nevo A. Taking (my) time: temporality in transition, queer delays and being (in the) present. Somatechnics 2017; 7(1):34-39.
Galupo MP, Pulice-Farrow L, Ramirez JL. “Like a constantly flowing river”: Gender identity flexibility among nonbinary transgender individuals. In: Identity Flexibility During Adulthood. New York City: Springer; 2017.
Başar K, Öz G, Karakaya J. Perceived discrimination, social support, and quality of life in gender dysphoria. J Sex Med. 2016;13(7).
Zeluf G, Dhejne C, Orre C, Mannheimer LN, Deogan C, Höijer J, et al. Health, disability and quality of life among trans people in Sweden–a web-based survey. BMC Public Health. 2016;16(1).
Cherepanov D, Palta M, Fryback DG, Robert SA. Gender differences in health-related quality-of-life are partly explained by sociodemographic and socioeconomic variation between adult men and women in the US: evidence from four US nationally representative data sets. Qual Life Res. 2010;19(8):1115–24.
Serano J. Whipping Girl: A Transsexual Woman on Sexism and the Scapegoating of Femininity. New York: Seal Press; 2007.
Scheim AI, Perez-Brumer AG, Bauer GR. Gender-concordant identity documents and mental health among transgender adults in the USA: a cross-sectional study. Lancet Public Health 2020 Apr 1;5(4):e196–203.

References

Kirey-Sitnikova Y. Nekotorye problemy razrabotki klinicheskih rekomendacij po gendernoj disforii i gendernomu nesootvetstviju [Some challenges of developing clinical practice guidelines on gender dysphoria and gender incongruence]. Problemy standartizacii v zdravoohranenii. 2021; (9–10):47-53.
Coleman E, Bockting W, Botzer M, Cohen-Kettenis P, DeCuypere G, Feldman J, et al. Standards of Care for the Health of Transsexual, Transgender, and Gender-Nonconforming People, Version 7. Int J Transgenderism 2012 Aug 1;13(4):165–232.
Murad MH, Elamin MB, Garcia MZ, Mullan RJ, Murad A, Erwin PJ, et al. Hormonal therapy and sex reassignment: A systematic review and meta-analysis of quality of life and psychosocial outcomes. Clin Endocrinol (Oxf). 2010;72(2):214–31.
Costa R, Colizzi M. The effect of cross-sex hormonal treatment on gender dysphoria individuals’ mental health: A systematic review. Neuropsychiatr Dis Treat 2016;12:1953–66.
Hughto JM, Reisner SL. A Systematic Review of the Effects of Hormone Therapy on Psychological Functioning and Quality of Life in Transgender Individuals. Transgender Health 2016;1(1):21–31.
Rowniak S, Bolt L, Sharifi C. Effect of cross-sex hormones on the quality of life, depression and anxiety of transgender individuals: A quantitative systematic review. JBI Database Syst Rev Implement Rep 2019;17(9):1826–54.
Wernick JA, Busa S, Matouk K, Nicholson J, Janssen A. A Systematic Review of the Psychological Benefits of Gender-Affirming Surgery. Urol Clin North Am 2019;46(4):475–86.
Passos TS, Teixeira MS, Almeida-Santos MA. Quality of Life After Gender Affirmation Surgery: A Systematic Review and Network Meta-analysis. Sex Res Soc Policy 2020;17(2):252–62.
Baker KE, Wilson LM, Sharma R, Dukhanin V, McArthur K, Robinson KA. Hormone Therapy, Mental Health, and Quality of Life Among Transgender People: A Systematic Review. J Endocr Soc 2021;5(4):011.
Stryker S, Whittle S. The Transgender Studies Reader. Vol. 1. Taylor & Francis; 2006.
Meier SC, Labuski CM. The demographics of the transgender population. In: International Handbook on the Demography of Sexuality. New York City: Springer; 2013.
Kasianczuk M, Trofymenko O. Population size estimation for transgender people in Ukraine. SE “Center of Social Expertises named after Yu. Saenko” of the Institute of Sociology of the National Academy of Sciences of Ukraine; 2020.
Lev AI. Disordering gender identity: Gender identity disorder in the DSM-IV-TR. J Psychol Hum Sex 2006;17(3–4).
Burke MC. Resisting pathology: GID and the contested terrain of diagnosis in the transgender rights movement. In: Sociology of Diagnosis. Bingley: Emerald Group Publishing Limited; 2011.
Stone S. The Empire Strikes Back: A Posttranssexual Manifesto. In: The Transgender Studies Reader. Abingdon: Routledge; 2006.
UNDP. Discussion Paper: Transgender Health and Human Rights. UNDP; 2013.
Reisner SL, Deutsch MB, Bhasin S, Bockting W, Brown GR, Feldman J, et al. Advancing methods for US transgender health research. Curr Opin Endocrinol Diabetes Obes 2016 Apr;23(2):198–207.
Raymond HF, Rebchook G, Curotto A, Vaudrey J, Amsden M, Levine D, et al. Comparing internet-based and venue-based methods to sample MSM in the San Francisco Bay Area. AIDS Behav. 2010;14(1).
Minkler M. Community-based research partnerships: Challenges and opportunities. J Urban Health 2005;82(2).
Demedetskaya YA, Kumchenko SK. Specificheskoe sootnoshenie transseksualov v russkojazychnyh stranah [Specific ratio of transsexuals in Russian-language countries]. Psychology. Psihologija. Istoriko-kriticheskie obzory i sovremennye issledovanija 2018;7(1):145–55 (In Rus.).
Chumakov EM, Ashenbrenner YV, Petrova NN, Zastrozhin MS, Azarova LA, Limankin OV. Anxiety and Depression Among Transgender People: Findings from a Cross-Sectional Online Survey in Russia. LGBT Health 2021;8(6).
Levine SB, Brown GR, Coleman E, Cohen-Kettenis PT, Hage JJ, Maasdam JV, et al. The standards of care for gender identity disorders. J Psychol Hum Sex 1999;11(2).
Meyer W, Bockting WO, Cohen-Kettenis P, Coleman E, Diceglie D, Devor H, et al. The Harry Benjamin International Gender Dysphoria Association’s Standards of Care for Gender Identity Disorders, Sixth Version. J Psychol Hum Sex 2002;13(1).
ILGA World. Trans Legal Mapping Report 2019: Recognition before the Law. ILGA World; 2020.
Rachlin K, Hansbury G, Pardo ST. Hysterectomy and oophorectomy experiences of female-to-male transgender individuals. Int J Transgenderism 2010;12(3).
Aizura AZ. The persistence of transgender travel narratives. In: Transgender Migrations. Routledge; 2012.
Kirey-Sitnikova Y. Transgendernost' i transfeminizm [Transgenderism and transfeminism]. Moscow: Salamandra; 2015. (In Rus.).
Fondén E. Do It Yourself Hormone Replacement Therapy: In Dissonance with State-Sanctioned Constructions of Gender. Lund University; 2020.
Hildebrand-Chupp R. More than ‘canaries in the gender coal mine’: A transfeminist approach to research on detransition. Sociol Rev 2020;68(4).
Israeli-Nevo A. Taking (my) time: temporality in transition, queer delays and being (in the) present. Somatechnics 2017; 7(1):34-39.
Galupo MP, Pulice-Farrow L, Ramirez JL. “Like a constantly flowing river”: Gender identity flexibility among nonbinary transgender individuals. In: Identity Flexibility During Adulthood. New York City: Springer; 2017.
Başar K, Öz G, Karakaya J. Perceived discrimination, social support, and quality of life in gender dysphoria. J Sex Med 2016;13(7).
Zeluf G, Dhejne C, Orre C, Mannheimer LN, Deogan C, Höijer J, et al. Health, disability and quality of life among trans people in Sweden–a web-based survey. BMC Public Health 2016;16(1).
Cherepanov D, Palta M, Fryback DG, Robert SA. Gender differences in health-related quality-of-life are partly explained by sociodemographic and socioeconomic variation between adult men and women in the US: evidence from four US nationally representative data sets. Qual Life Res 2010;19(8):1115–24.
Serano J. Whipping Girl: A Transsexual Woman on Sexism and the Scapegoating of Femininity. New York: Seal Press; 2007.
Scheim AI, Perez-Brumer AG, Bauer GR. Gender-concordant identity documents and mental health among transgender adults in the USA: a cross-sectional study. Lancet Public Health 2020 Apr 1;5(4):e196–203.

Дата поступления: 02.11.2021.