Шарова Е.А., Валиуллина С.А.
ГБУЗ города Москвы "Научно-исследовательский институт неотложной
детской хирургии и травматологии" Департамента здравоохранения города
Москвы (НИИ НДХиТ), г.Москва
TRAUMATIC BRAIN INJURY IN CHILDREN: EPIDEMIOLOGICAL PECULIARITIES AND SOCIAL AND ECONOMIC LOSS
Sharova E.A., Valiullina S.A.
Clinical and Research Institute of Urgent Pediatric Surgery and Trauma, Moscow Healthcare Department, Moscow
Контактная информация: Шарова Елизавета Александровна: Этот e-mail защищен от спам-ботов. Для его просмотра в вашем браузере должна быть включена поддержка Java-script
Contacts: Elizaveta A. Sharova, Этот e-mail защищен от спам-ботов. Для его просмотра в вашем браузере должна быть включена поддержка Java-script
Резюме. Расчет демографических потерь вследствие преждевременной смертности детей от черепно-мозговой травмы, а также их экономического эквивалента, является актуальным в целях прогнозирования потерь населения и потребности в ресурсах. В расчетах необходимо опираться на данные эпидемиологических исследований, проводимых с учетом гендерных, возрастных, региональных и прочих особенностей.
Целью данного исследования явилось изучение эпидемиологических особенностей смертности детей от травм головы и оценка производимых ею социальных и экономических потерь.
Методы. По данным государственной статистической отчетности в России и регионах были изучены основные тенденции смертности детей от травм головы за период с 2003 по 2012 годы и произведена оценка обусловленных преждевременной смертностью социальных и экономических потерь.
Результаты.
В 2003-2012 годы в России наблюдалось стабильное снижение смертности от травм головы у детей в возрасте 0-17 лет, ярче представленное у мальчиков. При этом доля детей первого года жизни в структуре смертности возросла в 2 раза.
Региональная картина детской смертности от травм головы к 2012 г. осталась прежней (r=0,9, p≤0,05). Города федерального значения и Северо-Западный федеральный округ относятся к зонам пониженной детской смертности от травм головы, а Дальневосточный и Сибирский федеральный округа – повышенной.
К 2012 году произошло снижение социальных потерь в результате преждевременной смертности от черепно-мозговой травмы у российских детей в 2 раза, связанное со значительным сокращением детской смертности от травм головы.
Величина экономического ущерба от преждевременной детской смертности от черепно-мозговой травмы к 2012 году возросла в 1,7 раза и составила 27 миллиардов рублей. Наиболее значимые показатели экономического ущерба отмечались в Дальневосточном, Южном и Сибирском федеральных округах, вносящих наименьший вклад в валовый региональный продукт Российской Федерации.
Выводы.
Снижение в 2003-2012 гг. в России смертности детей от травм головы привело к двукратному сокращению связанных с нею социальных потерь. Вместе с тем, в 1,7 раза возрос производимый ею экономический ущерб ввиду увеличения «значимости», с экономической точки зрения, потерянного года жизни в результате преждевременной смертности человека. Устранение ущерба от преждевременной детской смертности от травм головы является актуальной задачей российского здравоохранения, особенно в таких федеральных округах, как Дальневосточный, Южный, Сибирский. Сохранение будущего трудового потенциала России посредством снижения социальных потерь и экономического ущерба от преждевременной детской смертности представляет собой значительные резервы для повышения социально-экономического благополучия региона и абсолютного значения его валового регионального продукта, отражающегося на положении страны в целом.
Ключевые слова: черепно-мозговая травма; дети; смертность; экономический ущерб; эпидемиологические особенности; социальные потери.
Abstract. Background. Calculation of demographic loss due to premature mortality in children caused by traumatic brain injury as well as its economic equivalent is important for projecting population loss and demand for resources. Calculations should be based on data of epidemiological studies that are implemented with due regard to gender, age, regional and other peculiarities.
The purpose of the present study is to analyze epidemiological peculiarities of mortality due to traumatic brain injury in pediatric population as well as to assess associated social and economic loss.
Methods: The authors studied basic tendencies in pediatric mortality caused by head injury for 2003-2012 based on the state statistical reporting as well as analyzed social and economic loss caused by premature mortality in children.
Results: In 2003-2012, Russia witnessed a permanent decrease in mortality rates in children aged 0-17 due to traumatic brain injury especially in boys. However, the share of children under one year in this mortality structure increased twofold.
By 2012, the regional picture of pediatric mortality due to traumatic brain injury remained unchanged (r=0.9, p≤0.05). Cities with federal status and the Northwestern Federal District fall within the area with decreased pediatric mortality, while the Far Eastern and Siberian Federal Districts constitute the area with increased pediatric mortality. By 2012, social loss due to premature mortality caused by traumatic brain injury in children decreased twofold because of a significant reduction in traumatic brain injury deaths in children.
By 2012, economic loss due to premature pediatric mortality caused by traumatic brain injury increased by 1.7 times adding up to 27 billion rubles. Most significant values of economic loss were registered in the Far Eastern, South and Siberian Federal Districts - the regions with the least contribution to the gross regional product of the Russian Federation.
Conclusions. Registered in 2003-2012 decrease in pediatric mortality due to traumatic brain injury resulted in double reduction of the associated social loss. However, associated economic loss increased by 1.7 times due to increased “economic value” of one year of life lost due to premature death.
Therefore, compensating the loss due to premature pediatric mortality caused by traumatic brain injury is a relative objective of the Russian healthcare system especially in such federal districts as the Far Eastern, South and Siberian Federal Districts. Preserving future workforce in Russia through decreasing social and economic loss due to pediatric mortality caused by traumatic brain injury constitutes a considerable reserve to increase social and financial wellbeing of the region and absolute value of its gross regional product that, in the long run, affects the general situation in Russia.
Keywords: brain trauma injury; children; mortality; economic loss; epidemiologic peculiarities; social loss.
Преждевременная смертность у детей, приводя к потерям трудоспособного населения, выступает в качестве фактора снижения производительности труда. Это негативно сказывается на социально-экономическом развитии, как отдельного региона, так и страны в целом. В связи с этим, актуальным является расчет демографических потерь вследствие преждевременной смертности, а также их экономического эквивалента, в том числе и на региональном уровне.
Целью данного исследования явилось изучение эпидемиологических особенностей смертности детей, получивших черепно-мозговые травмы и оценка производимых ею социальных и экономических потерь. Черепно-мозговая травма (ЧМТ) занимает ведущее место среди всех травм в детском возрасте, обусловливающих высокий уровень госпитализации, инвалидности и смертности.
Материалы и методы. Исследование проводилось за период 2003-2012 гг. в целом по России, а также в разрезе семи федеральных округов (Центрального, Северо-Западного, Южного (с учетом Северо-Кавказского), Приволжского, Уральского, Сибирского и Дальневосточного) и двух городов федерального значения (Москвы и Санкт-Петербурга).
Для расчета использовались показатели по смертности детей в возрасте 0-17 лет включительно от ЧМТ (травмам головы), с учетом гендерных особенностей. За основу были взяты сведения Росстата (форма С-51) с использованием базы данных Минздрава России “МедСтат” и программно-методического обеспечения ФГБУ "ЦНИИОИЗ Минздрава России». Кроме того, использовались данные Федеральной службы государственной статистики Российской Федерации по численности детского населения 0-17 лет включительно, по величине валового регионального продукта (ВРП), численности экономически занятого населения в данном году [6]. Сравнивались два крайних года наблюдения - 2003 и 2012 гг.
Были изучены тенденции смертности детей с ЧМТ в 2003-2012 годы в возрасте 0-17 лет включительно в целом и в возрасте до года в России и регионах.
Для оценки экономического ущерба, наносимого преждевременной смертностью детей от ЧМТ, проводилось вычисление потерь жизненного потенциала населения с последующим выражением их в стоимостных показателях [7].
Расчет потерь продуктивных лет жизни вследствие ЧМТ у детей проводился с помощью показателя Всемирной организации здравоохранения YLL (Years of Life Lost, потерянные годы жизни из-за преждевременной смертности), который характеризует масштабы преждевременной смертности населения. Он рассчитывался как сумма произведений числа умерших в каждой возрастной группе на количество лет, не дожитых ими до возраста ожидаемой продолжительности жизни [4,9]. Это, так называемые «потерянные годы потенциальной жизни» (ПГПЖ).
Показатель ПГПЖ выступает в качестве базового значения социальных потерь общества от преждевременной смертности [7]. В нашем исследовании показатель рассчитывался по следующей формуле:
ПГПЖ (YLL) = N *( L-17,99-8,9), где
N – число смертельных случаев; L – средняя продолжительность жизни в возрасте смерти (в годах).
Поскольку нас интересовали именно будущие трудоспособные потери, а не потерянные годы жизни в целом, то использовался возраст выхода на пенсию (55 лет для женщин и 60 лет для мужчин). При этом из-за отсутствия информации о точном возрасте ребенка на момент смерти было сделано статистическое допущение, и в качестве среднего значения принят возраст 8,9 лет в группе детей от 0 до 18 лет (вернее, до 17,9 лет). Показатель рассчитывался как в абсолютных единицах, так и в пересчете на 100 тысяч детского населения.
На основе данных по преждевременной смертности производился расчет стоимости потерянных лет потенциальной жизни (величины экономического ущерба) в результате преждевременной смертности будущего трудоспособного населения в данном году. Для этого применялась следующая формула:
Пг = YLL (ПГПЖ) * Сг,
где Пг – стоимость потерянных лет потенциальной жизни в результате смертности населения в году; YLL (ПГПЖ) – количество человеко-лет, потерянных вследствие преждевременной смертности населения в году; Сг – стоимость одного года статистической жизни в году.
При этом в качестве меры стоимостного выражения социальных потерь (Сг) в нашем исследовании использовался подушевой размер ВРП, рассчитанный исходя из численности населения, занятого в экономике в данном году [7].
Данный подход позволяет определить размер экономического ущерба, или упущенной выгоды, понесенной регионом вследствие преждевременной смертности детского населения от ЧМТ. Во внимание принималось то, что этот будущий трудовой потенциал в дальнейшем станет экономически активным.
Все полученные данные обработаны статистически с использованием Microsoft Excel for Windows и прикладного пакета Statistica 6.1. Достоверность различий оценивали с помощью t-критерия Стьюдента. Различия сравниваемых показателей считались достоверными при p<0,05.
Результаты исследования и их обсуждение.
Как в России, так и за рубежом отсутствует единое мнение о том, какие именно нозологические формы травмы головы необходимо рассматривать при статистическом изучении ЧМТ, поскольку ни в статистической отчетности, ни в МКБ-10 ЧМТ не выделена отдельным понятием. Понятие «травма головы» несколько шире, чем ЧМТ, и включает в себя, согласно десятой международной классификации болезней 1999 г. (МКБ-10), коды S00-S09. В государственной статистике смертность от травм головы не расшифровывается отдельно по нозологиям, а представлена целым понятием. Поэтому, при изучении эпидемиологии ЧМТ мы использовали данные государственной статистики, касающиеся травм головы, отождествляя это понятие с понятием «черепно-мозговая травма».
Анализ показал, что в России доля детей в возрасте 0-17 лет в структуре смертности всего населения от травм головы составляет около 5%. В структуре смертности детей в возрасте 0-17 лет от травм и отравлений в целом на долю травм головы приходится около 22%, а в структуре младенческой смертности – около 16%.
С 2003 по 2012 гг. на фоне общего снижения на 43% смертности детей от травм, отравлений и некоторых других последствий воздействия внешних причин до 23,2 на 100 тыс. детского населения, уровень детской смертности от травм головы в России снизился на 52% и составил 4,5 на 100 тыс. детского населения указанного возраста (Рис.1).
Рис. 1. Смертность детей 0-17 лет в России от травм головы в 2003-2012 гг. (на 100 тыс.населения)
В структуре детской смертности имеют место гендерные различия. Так, смертность среди мальчиков по классу травм в целом как в 2003 году, так и в 2012 году превышала женскую практически в 2 раза. К 2012 г. у мальчиков она сократилась на 47%, у девочек на 37%, соответственно, до 29,3 и 16,8 на 100 тысяч детского населения. Схожие тенденции наблюдались в этот период и в отношении детской смертности от травм головы. Смертность мальчиков от травм головы изначально была выше, чем у девочек в 1,8 раза. К 2012 г. у мальчиков она уменьшилась на 55% (с 12,0 до 5,4 на 100 тыс. родившихся живыми), у девочек – на 47% (с 6,6 до 3,5 на 100 тыс. родившихся живыми), тем самым сократив разницу между ними до 1,5 раза (Рис.1).
Несколько иная картина наблюдалась в отношении младенческой смертности. На фоне стойкого сокращения младенческой смертности по классу травм в целом, в динамике младенческой смертности от травм головы также прослеживались общие тенденции снижения, несмотря на наличие кратких периодов подъема, особенно заметных в гендерном разрезе (Рис.2). Тем не менее, к 2012 г. в России младенческая смертность от травм головы понизилась на 35,6% до отметки 7,5 на 100 тыс. родившихся живыми в сравнении с более значительным падением уровней младенческой смертности (на 49,2%) по классу травм в целом до 43,1 на 100 тыс. родившихся живыми.
С учетом незначительного изначального превышения показателей у мальчиков в гендерном соотношении темпы снижения уровней младенческой смертности от травм головы были практически идентичными. В результате в 2012 году уровни младенческой смертности российских мальчиков и девочек от травм головы составили соответственно 8,3 и 6,7 на 100 тыс. родившихся живыми (Рис.2).
За анализируемый период в структуре смертности детей 0-17 лет включительно от травм головы отмечается увеличение в 2 раза доли детей первого года жизни. Каждый десятый ребенок, умерший от травм головы в 2012 году, находился в младенческом возрасте, т.е. не доживал до года.
Рис. 2 Младенческая смертность детей от травм головы в 2003-2012 гг. (на 100 тыс.родившихся живыми)
В целом можно говорить о существующих стабильных тенденциях снижения смертности от травм головы у детей в возрасте 0-17 лет, ярче представленных у мальчиков. Младенческая смертность является менее управляемой, чем детская, о чем свидетельствуют немотивированные подъемы ее уровня. Однако, подобные вариации уровней могут объясняться фиксированием единичных случаев смерти младенцев от травм головы, а, порой, и их отсутствием, которые в пересчете на 100 тысяч родившихся живыми дают большую разницу показателей либо показывают нулевое значение. В свою очередь, такие низкие цифры абсолютных показателей, могут свидетельствовать о недоучете случаев младенческой смертности от травм головы ввиду особенностей кодировки причин смерти и постановки окончательного диагноза.
Региональное исследование смертности детей в возрасте 0-17 лет от травм головы показало, что в 2012 году, как и в 2003 г., наиболее высокие уровни, заметно превышающие среднероссийский показатель (4,5 на 100 тыс.населения соответствующего возраста), были зафиксированы в Сибирском и Дальневосточном ФО, а наиболее низкие – в Москве, Санкт-Петербурге и Северо-Западном ФО (Табл.1).
Таблица 1
Уровни и динамика младенческой смертности и смертности детей 0-17 лет от травм головы в России и регионах в 2003-2012 годы
| Федеральный округ, регион | Смертность детей 0-17 лет | Младенческая смертность | ||||
| 2003 | 2012 | Снижение, % | 2003 | 2012 | Снижение, % | |
| Центральный ФО | 8,7 | 4,1 | 52,6 | 7,0 | 5,3 | 24,3 |
| Северо-Западный ФО | 8,4 | 3,2 | 61,7 | 9,3 | 4,2 | 54,8 |
| Южный ФО | 8,4 | 4,9 | 41,3 | 10,8 | 8,5 | 21,3 |
| Приволжский ФО | 8,7 | 3,4 | 60,9 | 14,5 | 7,2 | 50,3 |
| Уральский ФО | 9,8 | 5,5 | 43,9 | 11,8 | 9,3 | 20,9 |
| Сибирский ФО | 12,3 | 5,8 | 52,7 | 14,9 | 9,8 | 34,2 |
| Дальневосточный ФО | 12,0 | 5,6 | 53,1 | 17,0 | 11,5 | 32,2 |
| Москва | 5,4 | 1,6 | 70,1 | 4,8 | 3,7 | 22,9 |
| Санкт-Петербург | 6,4 | 1,3 | 79,7 | 12,7 | 0,0 | 100,0 |
| Россия | 9,3 | 4,5 | 51,6 | 11,7 | 7,5 | 35,6 |
В гендерном аспекте серьезных расхождений не наблюдалось. У мальчиков региональная картина полностью совпадала с общими изменениями. У девочек низкие значения отмечались только в городах федерального значения, а повышенные показатели в 2012 году приобрел Южный ФО.
Региональный анализ динамики выявил уменьшение смертности детей в возрасте 0-17 лет от травм головы за период 2003-2012 гг. во всех рассматриваемых субъектах. Наибольшее снижение уровня смертности, заметно превышающее среднероссийский показатель (51,6%), было отмечено в Санкт-Петербурге (на 79,7%) и Москве (70,1%), а наименьший – в Южном ФО (41,3%).
Гендерное изучение региональной динамики смертности обозначило у мальчиков максимальное снижение смертности (на 84%) в Санкт-Петербурге, тогда как у девочек преобладали общие тенденции (Табл.2).
Таблица 2
Уровни и динамика гендерной смертности детей 0-17 лет от травм головы в России и регионах в 2003-2012 годы
| Федеральный округ, регион | Мальчики | Девочки | ||||
| 2003 | 2012 | Снижение, % | 2003 | 2012 | Снижение, % | |
| Центральный ФО | 11,3 | 5,3 | 53,1 | 6 | 2,9 | 51,7 |
| Северо-Западный ФО | 10,8 | 3,9 | 63,9 | 5,9 | 2,5 | 57,6 |
| Южный ФО | 10,7 | 5,5 | 48,6 | 6 | 4,6 | 23,3 |
| Приволжский ФО | 11,4 | 4,3 | 62,3 | 6 | 2,4 | 60,0 |
| Уральский ФО | 12,4 | 6,4 | 48,4 | 7,2 | 4,5 | 37,5 |
| Сибирский ФО | 15,9 | 7,0 | 56,0 | 8,6 | 4,6 | 46,5 |
| Дальневосточный ФО | 14,4 | 7,0 | 51,4 | 9,5 | 4,1 | 56,8 |
| Москва | 6,4 | 2,3 | 64,1 | 4,3 | 0,9 | 79,1 |
| Санкт-Петербург | 8,8 | 1,4 | 84,1 | 4 | 1,2 | 70,0 |
| Россия | 12 | 5,4 | 55,0 | 6,6 | 3,5 | 47,0 |
В отношении младенческой смертности от травм головы складывалась похожая ситуация. В 2012 г., также как и в 2003 г., повышенные показатели в сравнении со среднероссийским уровнем (7,5 на 100 тыс. родившихся живыми) отмечались в Дальневосточном и Сибирском ФО, а невысокие – в Центральном, Северо-Западном ФО и Москве (Табл.3). В Санкт-Петербурге смертность в 2012 году достигла нулевой отметки, тогда как в 2003 году имела среднероссийское значение. Также следует отметить переход к 2012 году Приволжского ФО из зоны повышенных значений к среднероссийским.
Таблица 3
Уровни и динамика гендерной младенческой смертности от травм головы в России и регионах в 2003-2012 годы
| Федеральный округ, регион | Мальчики | Девочки | ||||
| 2003 | 2012 | Снижение,% | 2003 | 2012 | Снижение,% | |
| Центральный ФО | 7,7 | 6,2 | 19,5 | 6,3 | 4,3 | 31,7 |
| Северо-Западный ФО | 7,5 | 3,5 | 53,3 | 11,1 | 5 | 55,0 |
| Южный ФО | 9,7 | 11,5 | +18,6 | 11,9 | 5,5 | 53,8 |
| Приволжский ФО | 16,3 | 8 | 50,9 | 12,7 | 6,3 | 50,4 |
| Уральский ФО | 14,4 | 10,7 | 25,7 | 9,1 | 7,9 | 13,2 |
| Сибирский ФО | 16,2 | 9,6 | 40,7 | 13,6 | 10,1 | 25,7 |
| Дальневосточный ФО | 17,8 | 9 | 49,4 | 16,1 | 14,2 | 11,8 |
| Москва | 0 | 5,8 | +100 | 9,6 | 1,6 | 83,3 |
| Санкт-Петербург | 9,9 | 0 | 100,0 | 15,5 | 0 | 100,0 |
| Россия | 12,3 | 8,3 | 32,5 | 11 | 6,7 | 39,1 |
У девочек региональная картина полностью совпала с общей. У мальчиков в 2003 году регионами с повышенными значениями являлись Приволжский, Уральский, Сибирский и Дальневосточный ФО, тогда как в 2012 году - Южный и Уральский ФО.
В общей динамике младенческой смертности от травм головы по регионам России также прослеживалось неравномерное и скачкообразное ее снижение, ввиду указанных выше особенностей и низких абсолютных показателей. Значительное сокращение ее уровней зафиксировано в Северо-Западном и Приволжском ФО (54,8%, 50,3%), а также у девочек в Южном ФО (53,8%) и Москве (83,3%), у мальчиков - в Дальневосточном ФО (49,4%). Стоит отметить рост уровней младенческой смертности от травм головы у мальчиков Южного ФО (на 18,6%) и в Москве с нуля до 5,8 на 100 тыс. родившихся живыми.
По результатам исследования, максимальное сокращение детской смертности от травм головы отмечалось в субъектах с изначально минимальными значениями, в результате чего к 2012 г. региональная картина практически полностью сохранилась (r=0,9, p≤0,05). Как и в 2003 году, города федерального значения и Северо-Западный ФО остались зонами пониженной детской смертности от травм головы, а Дальневосточный и Сибирский ФО – повышенной.
Значительные колебания региональных показателей младенческой смертности в 2003-2012 годы привели к серьезным изменениям ее профиля (r=0,48, p≤0,05), особенно в гендерном разрезе. К указанной выше зональности детской смертности в 2012 году добавились Центральный ФО как регион с пониженными значениями, а также у мальчиков Уральский ФО и Южный ФО – с повышенными.
Таким образом, сопоставление региональной динамики детской и младенческой смертности от травм головы в период 2003-2012 гг. показало, что изменения в рассматриваемых субъектах имели преимущественно одинаковую направленность, но разные темпы снижения (r=0,75, p≤0,05).
Исследование показало, что на фоне значительного сокращения в России детской смертности от травм головы, к 2012 году произошло сокращение количества потерянных лет потенциальной жизни (ПГПЖ) у мальчиков на 60,5%, у девочек на 54,7%. При этом, двукратное превышение ПГПЖ у мальчиков отмечалось как в 2003 г., так и в 2012 году (Табл.6,7).
Для ранжирования регионов по отношению к среднероссийскому уровню абсолютные показатели ПГПЖ были пересчитаны на 100 тысяч детского населения. К 2012 году относительные показатели ПГПЖ в результате преждевременной смертности от ЧМТ у российских мальчиков сократились на 53,7% до 181,6 (на 100 тыс. детского населения), у девочек на 46,5% - до 97,8 (на 100 тыс. детского населения).
Региональный анализ социальных потерь у детей от ЧМТ показал наличие значительного разброса между максимальными и минимальными значениями показателей, особенно в гендерном разрезе. Так, если у мальчиков в 2003 году этот разброс составлял 2,5 раза, а в 2012 году - 5 раз, то у девочек он возрос с 2,4 до 4,8 раз за счет резкого сокращения случаев детской смертности. Возможно, это сокращение не истинное, а обусловлено особенностями кодификации ведущей причины смерти .
У мальчиков в 2003 году максимальный региональный показатель ПГПЖ превышал среднероссийский в 1,3 раза (Сибирский ФО), у девочек – в 1,4 раза (Дальневосточный ФО); в 2012 году – в 1,3 раза, как у мальчиков (Сибирский ФО, Дальневосточный ФО), так и у девочек (Уральский ФО, Сибирский ФО).
Минимальный региональный показатель социальных потерь составлял в 2003 году у мальчиков 0,5 от среднероссийского значения (Москва), у девочек – 0,6 (Москва и Санкт-Петербург), сократившись к 2012 году до 0,3 как у мальчиков (Санкт-Петербург), так и у девочек (Москва, Санкт-Петербург).
Следует отметить, что региональный профиль социальных потерь вследствие детского черепно-мозгового травматизма в 2003-2012 годы практически не изменился, как у мальчиков, так и у девочек, (r= 0,87 и r=0,82, p<0,05). Более того, сохранился состав полюсных групп с минимальными и максимальными значениями, а также территориальная вариация, особенно у девочек, поскольку темпы изменения ПГПЖ лишь в небольшой степени были связаны с исходными уровнями. Существенных гендерных различий не наблюдалось как в 2003 году, так и в 2012 году (r= 0,9, p<0,05).
К зонам повышенных социальных потерь по детскому черепно-мозговому травматизму в 2003-2012 годы относились Сибирский ФО и Дальневосточный ФО. В 2012 году у девочек к ним добавился Уральский ФО. Наименее проблемными зонами в рассматриваемый период могли считаться Москва и Санкт-Петербург (Рис.3).
Рис.3 Региональное распределение ПГПЖ от преждевременной смертности детей от ЧМТ в 2003 и 2012 годы
Исследование показало, что к 2012 году в России, несмотря на снижение социальных потерь в результате преждевременной детской смертности от ЧМТ, произошло в 1,7 раза возрастание экономического ущерба от смертности детей с ЧМТ до 27 млрд рублей. У мальчиков рост составил 164,6%, у девочек – 188,7%. Кроме того, в связи с преждевременной смертностью детей от ЧМТ произошло увеличение размера упущенной выгоды в производстве ВРП на одного работающего с 243 до 403 рублей, т.е. в 1,7 раза (Табл.4).
Значительный рост потерь при снижении величины показателей потерянных человеко-лет жизни в 2003-2012 годы обусловлен в первую очередь существенным ростом ВРП России и регионов (в 4 раза) на фоне незначительного подъема (на 3 %) численности экономически активного населения России, а в Приволжском ФО даже его некоторого сокращения. Это объясняет увеличение «значимости», с экономической точки зрения, потерянного года жизни в результате преждевременной смертности человека.
Таблица 4
Размер упущенной выгоды в производстве ВРП России в результате преждевременной детской смертности от ЧМТ в 2003-2012 годы
| Показатель | 2003 г. | 2012 г. |
| ПГПЖ, человеко-лет | 90325 | 37317 |
| Размер ВРП на одного занятого в экономике, тыс.руб | 176,4 | 734,5 |
| Размер упущенной выгоды в производстве ВРП, млн.руб. | 15931 | 27407 |
| Размер упущенной выгоды в производстве ВРП, руб. на одного занятого в экономике | 243 | 403 |
| Доля от ВРП, в % | 0,14 | 0,05 |
В регионах максимальное увеличение ущерба от преждевременной детской смертности от ЧМТ в денежном эквиваленте (миллионы рублей) отмечалось у мальчиков в Южном ФО (215%) и Дальневосточном ФО (186%), у девочек - в Южном ФО (288%) и Уральском ФО (219%) (Табл.5).
Сокращение ущерба наблюдалось у мальчиков в Санкт-Петербурге (на 29%) и у девочек в Москве (на 13%) что, несомненно, перекликается с ситуацией по смертности.
Согласно исследованию, величина ущерба от преждевременной смертности детей от ЧМТ как будущего трудового потенциала России практически в равной степени зависит как от величины ПГПЖ, т.е. социально-эпидемиологической составляющей (r=0,84, p<0,05), так и от экономического развития региона – от величины его ВРП (r= 0,72, p<0,05).
Таблица 5
Динамика экономических и социальных показателей, связанных со смертностью детей от ЧМТ, в 2003 – 2012 годы в России и регионах
| Федеральные округа, регионы |
Рост ВРП на одного работ- го (в %) |
Оба пола | Мальчики | Девочки | |||
| Снижение ПГПЖ (в %) | Рост/снижение ущерба от смертности от ЧМТ (в %) |
Сни- жение ПГПЖ (в %) |
Рост/снижение ущерба от смертности от ЧМТ (в %) |
Сниже- ние ПГПЖ (в %) |
Рост/снижение ущерба от смертности от ЧМТ (в %) | ||
| Российская Федерация | 416,4 | -58,7 | 172,0 | -60,5 | 164,6 | -54,7 | 188,7 |
| Центральный ФО | 417,1 | -57,4 | 177,5 | -57,5 | 177,1 | -57,2 | 178,5 |
| Северо-Западный ФО | 451,9 | -67,9 | 145,0 | -69,8 | 136,5 | -63,6 | 164,3 |
| Южный ФО | 434,8 | -45,3 | 238,0 | -50,5 | 215,1 | -33,8 | 288,0 |
| Приволжский ФО | 406,5 | -68,3 | 129,0 | -68,9 | 126,5 | -66,8 | 134,8 |
| Уральский ФО | 396,9 | -51,3 | 193,4 | -54,3 | 181,2 | -44,8 | 219,1 |
| Сибирский ФО | 395,9 | -59,5 | 160,2 | -61,9 | 150,9 | -54,2 | 181,5 |
| Дальневосточ-ный ФО | 463,1 | -61,6 | 178,0 | -59,8 | 186,1 | -64,8 | 163,1 |
| Москва | 371,5 | -66,5 | 124,6 | -61,1 | 144,5 | -76,5 | -12,6 |
| Санкт-Петербург | 494,8 | -82,4 | -13,0 | -85,7 | -29,3 | -73,3 | 132,0 |
Полученные результаты согласуются с данными исследователей [5,7] и свидетельствуют о том, что разница в масштабах социально-экономических потерь в регионах зависит не только от собственно размеров ущерба в человеко-годах, но и от величины показателей уровня жизни. При более высоких значениях показателей доходов населения или размеров региональных бюджетов стоимость жизненного потенциала населения территорий также составляет пропорционально большую величину.
Именно поэтому следует подчеркнуть, что показатели экономического ущерба в связи с медико-демографическими процессами неправильно было бы рассматривать как характеристики уровня здоровья или, руководствуясь ими, делать выводы о социально-экономическом благополучии либо неблагополучии регионов. Сопоставление субъектов РФ по величине экономического ущерба от потерь здоровья не является аналогом их сравнительной оценки по показателям социального и экономического развития, оно характеризует только экономические аспекты медико-демографической ситуации [8].
В результате значительного роста общей величины ВРП в России и регионах, доля экономического ущерба от преждевременной детской смертности от ЧМТ в общем объеме ВРП сократилась к 2012 году в России в 2 раза до 0,05%. У мальчиков она составила 0,04%, у девочек - 0,02% (Табл.7). Данный показатель ущерба наиболее репрезентативен, поскольку является относительным и не зависит от таких характеристик, как численность населения (в т.ч. и экономически занятого) и абсолютная величина ВРП в рублях [5].
Несмотря на столь низкие процентные значения, экономический ущерб от преждевременной детской смертности от ЧМТ является весьма значимым, поскольку в отраслевой структуре ВВП России на долю здравоохранения в 2012 году пришлось 3,4% (2081,9 млрд рублей) [1]. В 2012 году в России стоимость преждевременной детской смертности от ЧМТ составила около 1,3 % от суммы, выделенной на здравоохранение.
Таблица 6
Региональное распределение потерь ПГПЖ и ВРП среди мальчиков и девочек в 2003 году
| Регион | Мальчики | Девочки | ||||
| ПГПЖ (лет) | Ущерб (млн руб.) | Ущерб от ВРП (в %) | ПГПЖ (лет) | Ущерб (млн руб.) | Ущерб от ВРП (в %) | |
| Российская Федерация | 62412 | 11008 | 0,09 | 27913 | 4923 | 0,04 |
| Центральный ФО | 13178 | 2927 | 0,07 | 5650 | 1255 | 0,03 |
| Северо-Западный ФО | 4933 | 848 | 0,07 | 2164 | 372 | 0,03 |
| Южный ФО | 9635 | 1011 | 0,11 | 4413 | 463 | 0,05 |
| Приволжский ФО | 12979 | 1762 | 0,09 | 5594 | 759 | 0,04 |
| Уральский ФО | 5728 | 1688 | 0,09 | 2699 | 795 | 0,04 |
| Сибирский ФО | 12251 | 1753 | 0,14 | 5397 | 772 | 0,06 |
| Дальневосточный ФО | 3708 | 656 | 0,11 | 1996 | 353 | 0,06 |
| Москва | 1788 | 775 | 0,03 | 956 | 414 | 0,02 |
| Санкт-Петербург | 1159 | 212 | 0,05 | 422 | 77 | 0,02 |
В регионах наиболее ощутимый ущерб от преждевременной детской смертности от ЧМТ в 2003-2012 годы фиксировался в Южном ФО, Сибирском ФО и Дальневосточном ФО, наименее значительный – в городах федерального значения. В 2012 году пониженные процентные показатели ущерба также отмечались в Северо-Западном ФО, и у девочек в Приволжском и Центральном ФО. В остальном, гендерных различий не наблюдалось (Табл.6,7).
Стоит отметить тот факт, что выраженные в денежных единицах процентные показатели ущерба могут быть несопоставимыми по величине, подтверждая социально-экономическую дифференциацию регионов. Так, наиболее высокие показатели 2012 года в Сибирском ФО и Дальневосточном ФО в размере 0,05% от ВРП различаются между собой по сумме в рублях в 2 раза, а наиболее низкие, фиксируемые в Москве и Санкт-Петербурге в размере 0,01% от ВРП – в 7,5 раз.
Таблица 7
Региональное распределение потерь ПГПЖ и ВРП среди мальчиков и девочек в 2012 году
| Регион | Мальчики | Девочки | ||||
| ПГПЖ (лет) | Ущерб (млн руб.) | Ущерб от ВРП (в %) | ПГПЖ (лет) | Ущерб (млн руб.) | Ущерб от ВРП (в %) | |
| Российская Федерация | 24667 | 18117 | 0,04 | 12650 | 9291 | 0,02 |
| Центральный ФО | 5596 | 5185 | 0,03 | 2417 | 2240 | 0,01 |
| Северо-Западный ФО | 1490 | 1157 | 0,02 | 787 | 611 | 0,01 |
| Южный ФО | 4768 | 2175 | 0,05 | 2923 | 1333 | 0,03 |
| Приволжский ФО | 4039 | 2229 | 0,03 | 1855 | 1024 | 0,01 |
| Уральский ФО | 2616 | 3060 | 0,04 | 1490 | 1743 | 0,02 |
| Сибирский ФО | 4669 | 2645 | 0,05 | 2474 | 1401 | 0,03 |
| Дальневосточный ФО | 1490 | 1220 | 0,05 | 703 | 576 | 0,02 |
| Москва | 695 | 1120 | 0,01 | 225 | 362 | 0,003 |
| Санкт-Петербург | 166 | 150 | 0,01 | 112 | 102 | 0,004 |
ВРП используется как базовый индикатор социально-экономического развития регионов, характеризующий процесс производства товаров и услуг для конечного использования. Неравномерность ВРП определяет семикратную величину разрыва регионов в уровнях финансирования на душу населения, и, соответственно, их отличия по уровню экономического развития, по степени обособления от центра, по интенсивности и специфике социальных процессов.
Федеральные округа страны оказывают различный вклад в формирование суммарного ВРП России. По данным исследователей, еще в 1998-2006 годы наблюдалась устойчивая тенденция сокращения удельного веса федеральных округов в пользу Центрального [2,3]. В 2012 год ВРП субъектов Российской Федерации составил 49,9 трлн рублей, из которых на Центральный ФО приходится 34,9 % (в т.ч. Москва-21%), Северо-Западный ФО - 10,5 % (в т.ч. Санкт-Петербург- 5%), Южный ФО - 8,8 % (с учетом 2,6 % Северо-Кавказского ФО), Приволжский ФО - 15,8 %, Уральский ФО - 14,2 %, Сибирский ФО - 10,3 %, Дальневосточный ФО - 5,4 %.
Таким образом, наиболее значимые показатели экономического ущерба от преждевременной детской смертности от ЧМТ как будущего трудового потенциала отмечаются в федеральных округах, вносящих наименьший вклад в ВРП Российской Федерации, что, несомненно, не способствует их дальнейшему социально-экономическому развитию.
Существующие в 2003-2012 годы в России стабильные тенденции снижения смертности детей от ЧМТ привели к двукратному сокращению связанных с нею социальных потерь. При этом произошло возрастание в 1,7 раза производимого ею экономического ущерба ввиду увеличения «значимости», с экономической точки зрения, потерянного года жизни в результате преждевременной смертности человека.
Устранение ущерба от преждевременной детской смертности от ЧМТ является актуальной задачей российского здравоохранения, особенно в таких федеральных округах, как Дальневосточный, Южный, Сибирский. Сохранение будущего трудового потенциала России посредством снижения социальных потерь и экономического ущерба от преждевременной детской смертности от ЧМТ представляет собой значительные резервы для повышения социально-экономического благополучия региона и абсолютного значения его ВРП, отражающегося на положении страны в целом.
Список литературы
- Доклад о реализации Программы государственных гарантий оказания гражданам Российской Федерации бесплатной медицинской помощи в 2012 году. [Интернет]. URL: http://www.rosminzdrav.ru/news/2013/07/03/1603 (Дата обращения: 15.01.2015)
- Ковалева Т.Ю. Оценка изменений отраслевой и региональной структуры ВРП по видам экономической деятельности и федеральным округам. Проблемы современной экономики [электронный журнал]. 2009; 1(29). URL: http://www.m-economy.ru/art.php?nArtId=2459. (Дата обращения: 15.12.2014)
- Курдюков С.И. Тенденции развития экономики России. Управление экономическими системами [электронный журнал]. 2011; 4(28). URL: http://www.uecs.ru/uecs-28-282011/item/404-2011-04-25-08-53-23 (Дата обращения: 15.12.2014)
- Методика измерения DALY. Официальный сайт Всемирной организации здравоохранения. [Интернет]. URL: http://www.who.int/healthinfo/global_burden_disease/metrics_daly/en/# (Дата обращения: 10.12.2014).
- Морев М.В., Любов Е.Б. Социально-экономический ущерб вследствие смертности населения от самоубийств. Экономические и социальные перемены: факты, тенденции, прогноз. 2011; 6(18): 119-11.
- Федеральная служба государственной статистики. [Интернет]. URL: http://www.gks.ru/bgd/regl/b14_14p/Main.htm (Дата обращения: 15.02.2015)
- Шабунова А.А., Калашников К.Н. Экономическая оценка потерь трудового потенциала населения. Экономические и социальные перемены: факты, тенденции, прогноз. 2008; 4(4): 53-7.
- Шмаков Д.И. Оценка экономического ущерба от потерь здоровья населения России и ее регионах: автореф … дис. канд. экон. наук. Москва. 2004. 24 с.
- Lopez AD, Mathers CD, Ezzati M, Jamison DT, Murray CJL, editors. Global Burden of Disease and Risk Factors. World Bank: Oxford University Press USA; 2006. 552 p.
References
- Doklad o realizatsii Programmy gosudarstvennykh garantiy okazaniya grazhdanam Rossiyskoy Federatsii besplatnoy meditsinskoy pomoshchi v 2012 godu.. [Report on the implementation of the Program of state guarantees for delivering free medical care to the citizens of the Russian Federation in 2012]. [Online] [cited 2015 Jan 15]. Available from: http://www.rosminzdrav.ru/news/2013/07/03/1603 (In Russian).
- Kovaleva T.Yu. Otsenka izmeneniy otraslevoy i regional'noy struktury VRP po vidam ekonomicheskoy deyatel'nosti i federal'nym okrugam [Assessment of changes in the sectoral and regional structure of GRP by economic activity and the federal districts]. Problemy sovremennoy ekonomiki [serial online] 2009 [cited 2014 Dec 15]; 1(29). Available from: http://www.m-economy.ru/art.php?nArtId=2459 (in Russian).
- Kurdyukov S.I. Tendentsii razvitiya ekonomiki Rossii. [Trends in the development of the Russian economy]. Upravlenie ekonomicheskimi sistemami [serial online] 2011 [cited 2014 Dec 15]; 4(28). Available from: http://www.uecs.ru/uecs-28-282011/item/404-2011-04-25-08-53-23 (in Russian).
- Metodika izmereniya DALY. Ofitsial'nyy sayt Vsemirnoy organizatsii zdravookhraneniya. [DALY measurement technique. World Health Organization official site]. [Online] [cited 2014 Dec 10]. Available from: http://www.who.int/healthinfo/global_burden_disease/metrics_daly/en/#. (In Russian).
- Morev M.V., Lyubov E.B. Sotsial'no-ekonomicheskiy ushcherb vsledstvie smertnosti naseleniya ot samoubiystv [Socioeconomic damage due to mortality from suicide]. Ekonomicheskie i sotsial'nye peremeny: fakty, tendentsii, prognoz 2011; 6(18): 119-11. (In Russian).
- Federal'naya sluzhba gosudarstvennoy statistiki [Federal State Statistics Service]. [Online] [cited 2015 Feb 15]. Available from: http://www.gks.ru/bgd/regl/b14_14p/Main.htm (in Russian).
- Shabunova A.A., Kalashnikov K.N. Ekonomicheskaya otsenka poter' trudovogo potentsiala naseleniya. [Economic evaluation of losses in labor potential of the population]. Ekonomicheskie i sotsial'nye peremeny: fakty, tendentsii, prognoz 2008; 4(4): 53-7.(In Russian).
- Shmakov D.I. Otsenka ekonomicheskogo ushcherba ot poter' zdorov'ya naseleniya Rossii i ee regionakh [Assessment of the economic damage caused by population health losses in Russia and its regions]. Cand. Oec.Sci [thesis]. Moscow. 2004. 24 p. (In Russian).
- Lopez AD, Mathers CD, Ezzati M, Jamison DT, Murray CJL, editors. Global Burden of Disease and Risk Factors. World Bank: Oxford University Press USA; 2006. 552 p.