DOI: 10.21045/2071-5021-2023-69-4-8

^1,2Замятнина Е.С., ³Забродский Я.Д., ¹Халтурина Д.А.
¹ ФГБУ «Центральный научно-исследовательский институт организации и информатизации здравоохранения» Минздрава России
² Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики»
³ ФГБУ «Российский центр судебно-медицинской экспертизы» Минздрава России

Резюме

Ежегодно в России проводится около 700 тысяч судебно-медицинских экспертиз и исследований трупов, что составляет около трети от общего числа умерших. В соответствии с действующим законодательством, подозрение на насильственную смерть (наступившую в результате действия внешних факторов) является поводом для назначения судебно-медицинской экспертизы. При этом определение наличия и количественного содержания экзогенного этанола в биологических жидкостях трупа является обязательным во всех случаях насильственной смерти. В свою очередь, потребление алкоголя является одним из ведущих факторов риска, влияющих на смертность в России, в особенности среди мужчин в трудоспособных возрастах. В то же время, оценка потребления алкоголя населением и вклада потребления алкоголя в российскую смертность требует надежных данных и индикаторов. Такие показатели необходимы для построения и реализации наиболее эффективной политики в области здравоохранения, сбережения здоровья и увеличения ожидаемой продолжительности жизни россиян. В рамках настоящей работы нами предпринята попытка исследовать такой показатель, как доля умерших с обнаруженным у них экзогенным этанолом в биологических жидкостях по результатам судебно-медицинской экспертизы.

Цель исследования - изучить долю умерших с обнаруженным экзогенным этанолом в биологических жидкостях результаты судебно-медицинских экспертиз по причинам смерти и по регионам.

Материалы и методы. Материалами для этой работы послужили сведения о проведенных судебно-медицинских экспертизах, собранные ФГБУ «Российский центр судебно-медицинской экспертизы» Минздрава России с использованием формы отраслевой статистической отчетности № 42 «Отчет врача судебно-медицинского эксперта, бюро судебно-медицинской экспертизы». Методом анализа материалов является описательная статистика, корреляционный и регрессионный анализ, а также расчет стандартизованных коэффициентов смертности. Анализ показателей доли умерших от различных причин смерти, в биологических жидкостях в которых был обнаружен экзогенный этанол, был проведен по результатам проведенных судебно-медицинских экспертиз по всем регионам России и по причинам смерти за 2003-2022 гг.

Результаты. Доля умерших с экзогенным этанолом в биологических жидкостях составила 46% от всех умерших, прошедших судебно-медицинскую экспертизу в 2003 году, затем это значение плавно снижалось, достигнув 19% в 2022 г. Наиболее высоким этот показатель оказался среди внешних причин смерти. Среди умерших от внешних причин снижение за указанный период произошло с 60% до 47%; от ненасильственных причин смерти – с 31% до 14%. В классе неустановленных причин смерти данное значение варьировалась в диапазоне 36-45% без тенденции к снижению. Кроме того, для ряда внешних причин смерти этот показатель стабильно составляет более половины среди всех проведенных судебно-медицинских экспертиз (удавление петлей, повешение, воздействие низкой температуры, утопление, отравление угарным газом, механическая травма острыми орудиями).

В большинстве регионов России происходило заметное снижение доли умерших с обнаруженным экзогенным этанолом в биологических жидкостях на протяжении изученного периода, но в некоторых, – Республике Бурятия, Сахалинской области, Забайкальском крае, Магаданской области, Ненецком автономном округе и Мурманской области, заметного снижения не происходит. Самые низкие значения наблюдались в Чеченской Республике и Республике Ингушетия. Однако, в северокавказских республиках также в целом низкие показатели проведения судебно-медицинской экспертизы (ее проходят менее 10% умерших).

Выводы. Установлено, что результаты судебно-медицинских экспертиз могут дополнять и уточнять комплексные оценки вклада потребления алкоголя в российскую смертность.

Ключевые слова: судебно-медицинская экспертиза; алкогольная смертность; причины смерти; экзогенный алкоголь.

Контактная информация: Замятнина Елена Сергеевна, email: Этот e-mail защищен от спам-ботов. Для его просмотра в вашем браузере должна быть включена поддержка Java-script
Финансирование. Исследование осуществлено в рамках Программы фундаментальных исследований Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики».
Конфликт интересов. Авторы декларируют отсутствие явных и потенциальных конфликтов интересов в связи с публикацией данной статьи.
Соблюдение этических стандартов. Данный вид исследования не требует прохождения экспертизы локальным этическим комитетом.
Для цитирования: Замятнина Е.С., Забродский Я.Д., Халтурина Д.А. Анализ результатов судебно-медицинских экспертиз трупов, содержащих экзогенный этанол в биологических жидкостях. Социальные аспекты здоровья населения [сетевое издание] 2023; 69(4):8. Режим доступа: http://vestnik.mednet.ru/content/view/1504/30/lang,ru/. DOI: 10.21045/2071-5021-2023-69-4-8

ANALYSIS OF THE RESULTS OF FORENSIC EXAMINATIONS OF CORPSES CONTAINING EXOGENOUS ETHANOL IN BIOLOGICAL FLUIDS
^1,2Zamyatnina ES, ³Zabrodskiy YaD, ¹Khaltourina DA
¹Federal Research Institute for Health Organization and Informatics of the Ministry of Health of the Russian Federation, Moscow, Russian Federation
²National Research University “Higher School of Economics”, Moscow, Russian Federation
³ Russian Center of Forensic Medical Examination of the Ministry of Health of the Russian Federation, Moscow, Russia

Abstract

Every year Russia performs about 700’000 forensic medical examinations and postmortem assessments which is about a third of all deaths. In line with the current legislation, suspected violent deaths (due to external causes) are the reason for a forensic medical exam. Determination of the presence and quantitative content of exogenous ethanol in the corpse’s biological fluids is mandatory in all cases of violent death. In turn, alcohol consumption is one of the leading risk factors affecting mortality in Russia, especially among working-age men. Calculating alcohol consumption in population is challenging, since part of the available alcohol is unregistered (moonshine, alcoholic surrogates), yet there are many indicators that are considered reliable and characterize the level of alcohol consumption in population. This study has attempted to analyze causes of death of those with exogenous ethanol in biological fluids. These indicators are necessary for developing and implementing the most effective health policy, saving health and increasing life expectancy in Russia.

The purpose of the study is to analyze causes of death based on the results of forensic medical examinations of corpses with ethanol in biological fluids.

Material and methods. The material of this paper is data on forensic medical examinations collected by the Russian center of forensic medical examination of the Ministry of Health of the Russian Federation using the statistical observation form #42 “Forensic pathologist’s report, the Burau of forensic medical examination”. The study uses the method of descriptive statistics and correlation analysis. The share of deaths from various causes with ethanol in biological fluids was analyzed based on the results of forensic medical examinations by region and cause of death in 2003-2022.

Results. The share of deaths with ethanol in biological fluids equaled to 46% of all forensic medical examinations in 2003, followed by a gradual decrease to 19% in 2022. The maximum was registered in external causes of death. Over the study period (2003-2022) the share of deaths with ethanol in biological fluids among deaths due to external causes decreased from 60% to 47, and from 31% to 14% among non-violent deaths. The share ranged from 36% to 45% among deaths attributed to symptoms, signs and ill-defined conditions without a tendency towards decreasing. For a number of external causes of death, this indicator consistently accounted for more than half of all forensic medical exams.

Over the period under study, most regions of Russia witnessed a noticeable decrease in the share of deaths with ethanol in biological fluids, however, in some regions like the Republic of Buryatia, Sakhalin Region, Trans-Baikal Territory, Magadan Region, Nenets Autonomous Area and Murmansk Region, there is no noticeable decrease. The minimum was registered in the Chechen Republic and Republic of Ingushetia. However, in the North Caucasian republics, in general, there are low rates of forensic medical examinations of all deaths (less than 10%).

Conclusion. Results of forensic medical examinations can potentially supplement and refine complex estimates of the contribution of alcohol consumption to the Russian mortality.

Key words: forensic medical examination; alcohol-related deaths; causes of death; exogenous alcohol

Corresponding author: Elena S. Zamyatnina, email: Этот e-mail защищен от спам-ботов. Для его просмотра в вашем браузере должна быть включена поддержка Java-script
Information about authors:
Zamyatnina ES, https://orcid.org/0000-0003-2479-6069
Zabrodskiy YaD, https://orcid.org/0000-0002-5197-1240
Khaltourina DA, https://orcid.org/0000-0002-1230-9385
Acknowledgments. The study had no sponsorship.
Competing interests. The authors declare the absence of any conflicts of interest regarding the publication of this paper.
Compliance with ethical standards. This study does not require a conclusion from the Local Ethics Committee.
For citation: Zamyatnina E.S., Zabrodskiy Ya.D., Khaltourina D.A. Analysis of the results of forensic examinations of corpses containing exogenous ethanol in biological fluids. Social'nye aspekty zdorov'a naselenia [serial online] 2023; 69(4):8. Available from: http://vestnik.mednet.ru/content/view/1504/30/lang,ru/. DOI: 10.21045/2071-5021-2023-69-4-8 (In Rus)

Введение

Потребление алкоголя является одним из ведущих факторов риска в мире [1-3], в том числе в России [4-5], в особенности в трудоспособных возрастах [6-8]. Оно наносит большой ущерб состоянию здоровья населения России, демографическому и социальному развитию, общественной безопасности.

Сокращение потребления алкоголя населением Российской Федерации предусмотрено национальным проектом «Демография», а также относится к индикаторами реализации Целей устойчивого развития ООН в сфере здоровья [9].

Президентом России поставлены задачи повышения ожидаемой продолжительности жизни в России до 75 лет в 2025 г. и до 78 лет до 2030 г. [10-11] В 2022 г. этот показатель составил 72,8 лет (67,6 для мужчин и 77,8 для женщин). При этом потери ожидаемой продолжительности жизни в результате только непосредственно обусловленной алкоголем смертности (это, например, алкогольные отравления, алкогольные циррозы печени, алкогольные кардиомиопатии и др.) составляли в 2011-2021 гг. в среднем 0,58 года в год, а в последние годы в России они составляют порядка 40-50 тысяч смертей ежегодно [12]. Однако большая часть ассоциированной с алкоголем смертности, например, от ряда сердечно-сосудистых и онкологических заболеваний, внешних причин смерти, не входит в эту статистику [7,13-14].

В последние десятилетия в ряде научных работ предпринималась попытка комплексной оценки вклада потребления алкоголя в смертность в России [15]. Например, по оценке Всемирной организации здравоохранения в 2016 г. 21,6% от общей смертности в России, или 407,8 тысяч смертей, было результатом потребления алкоголя (23,1% среди мужчин и 19,9% среди женщин) [1]. По расчетам П.О. Кузнецовой, смертность от связанных с алкоголем причин смерти составила в России в 2018 году 196 тысяч человек (11% смертей), из них 146 тысяч мужчин (16,3% смертей) и 50 тысяч женщин (5,5% смертей) [5]. Результаты оценок алкогольной смертности расходятся, отчасти в результате нехватки надежных данных для расчетов [15].

В России реализуется наиболее опасный, «северный» тип потребления алкоголя, при котором этанол потребляется преимущественно через крепкие спиртные напитки (56% потребления алкоголя по оценке Минздрава России на 2021 г.), а также практикуются запои. При этом примерно треть от общего потребления алкоголя составляет незарегистрированное потребление, представленное в основном нелегальным алкоголем, самогоном, алкогольными суррогатами (чаще всего это аптечные «настойки», дешевая парфюмерно-косметическая продукция и стеклоочистители для автомобилей, т.н. «омывайки») [16-17]. По этой причине для расчета вклада потребления алкоголя в российскую смертность методом популяционной атрибутивной фракции достаточно затруднено. Во-первых, показателии относительного риска рассчитаны на данных стран, в которых реализуется иные паттерны потребления алкоголя, что заведомо снижает точность расчета. Во-вторых, получение данных о распространенности опасного потребления алкоголя опросным методом также не дает надежных результатов, в силу социальной стигмы и недооценки респондентами своего уровня потребления алкоголя [3-4, 18].

Одним из показателей, потенциально пригодным для оценки вклада потребления алкоголя в смертность, может быть доля умерших с обнаруженным экзогенным этанолом в биологических жидкостях по результатам судебно-медицинской экспертизы. В дальнейшем, говоря об обнаруженном по результатам СМЭ этаноле, обнаруженном в биологических жидкостях умершего, мы будем подразумевать именно экзогенный этанол.

Ежегодно в России проводится около 700 тысяч судебно-медицинских экспертиз и исследований (СМЭ) трупов, что составляет около трети от общего числа умерших. На мировом фоне в России этот показатель достаточно высок. Для сравнения, в Южной Корее он составляет примерно 2-3% [19], в Швеции – менее 12% [20], в Финляндии – 15% [6].

Данные судебно-медицинских экспертиз о доле умерших, в биологических жидкостях которых был обнаружен этанол, по причинам смерти собираются с 2003 года по России и регионам ФГБУ «Российский центр судебно-медицинской экспертизы» Минздрава России на основе данных по форме отраслевой статистической отчетности № 42 – «Отчет врача судебно-медицинского эксперта, бюро судебно-медицинской экспертизы» (форма № 42), утвержденной приказом Министерства здравоохранения Российской Федерации от 22.10.2001 № 385.

В соответствии с частью 3 статьи 67 Федерального закона от 21.11.2011 № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» подозрение на насильственную смерть (то есть наступившую в результате действия внешних факторов, например, при убийстве, самоубийстве, несчастном случае) определяет необходимость проведения судебно-медицинского исследования/экспертизы. Таким образом, в соответствии с законом, судебно-медицинская экспертиза проводится в отношении всех умерших от внешних причин (исследуемые в данной работе материалы это подтверждают). При этом, согласно пункту 49 Порядка организации и производства судебно-медицинских экспертиз в государственных судебно-экспертных учреждениях Российской Федерации, утвержденного приказом Министерства здравоохранения и социального развития Российской Федерации от 12.05.2010 № 346н, кровь и моча для определения наличия и количественного содержания этанола изымается во всех случаях насильственной смерти, а также ненасильственной смерти, за исключением случаев смерти взрослых лиц, длительно (более 36 часов) находившихся в стационаре.

Результаты судебно-медицинской экспертизы уже использовались в науке для исследования эффективности антиалкогольной политики [21], детской и подростковой смертности [22], смертности в результате ДТП [23]. Опубликованные результаты судебно-медицинских экспертиз по отдельным регионам показывают, что доля умерших, в биологических жидкостях которых был обнаружен этанол, крайне высока для ряда причин смерти [24-33].

Цель работы – изучить долю умерших с обнаруженным экзогенным этанолом в биологических жидкостях результаты судебно-медицинских экспертиз по причинам смерти и по регионам.

Материалы и методы

Материалами для этой работы являются сведения судебно-медицинских экспертиз о доле умерших, в биологических жидкостях которых был обнаружен экзогенный этанол, по причинам смерти, за 2003-2022 гг., в России, собранные ФГБУ «Российский центр судебно-медицинской экспертизы» Минздрава России на основе данных по форме № 42 (собираются с 2003 года). Данные собраны по России и ее регионам (представлены все регионы) за 2003-2022 гг., с делением по причинам смерти, но без деления по полу и возрасту. Минимальная учитываемая концентрация этанола в биологической жидкости трупа составляет 0,3‰ (г/л) [25].

Методами анализа данных являются описательная статистика, корреляционный и регрессионный анализ, а также расчет стандартизованных коэффициентов смертности.

Результаты

Доля умерших с экзогенным этанолом по причинам смерти

Доля умерших с обнаруженным этанолом в биологических жидкостях составила 46% от всех проведенных СМЭ в 2003 году, затем плавно снижалась, достигнув 19% в 2022 г.

Наиболее высокие доли умерших с обнаруженным по результатам СМЭ этанолом наблюдаются среди внешних причин смерти. Как было сказано выше, в соответствии с российским законодательством СМЭ проходят все умершие с подозрением на насильственную смерть, то есть все умершие от внешних причин.

Для ряда внешних причин смерти на протяжении изученного временного периода устойчиво наблюдается ситуация, при которой у половины и более умерших по результатам СМЭ был обнаружен этанол в биологических жидкостях: удавление петлей, повешение, воздействие низкой температуры, утопление, отравление угарным газом, механическая травма острыми орудиями, а также следующие группы причин смерти: отравление и механическая асфиксия. В целом среди умерших от внешних причин доля смертей с обнаруженным этанолом снизилась с 2003 по 2022 гг. с 60% до 39%.

Среди умерших от ненасильственных причин смерти в 31% случаев в 2003 и в 12% случаев в 2022 году был обнаружен этанол. Исследования показывают, что потребление алкоголя ассоциировано и с ненасильственными причинами смерти, например, от онкологических заболеваний, а в странах Восточной Европы с северной моделью потребления алкоголя и от ряда сердечно-сосудистых причин смерти [7,13-14,34-36]. Кроме того, смерти, связанные с алкоголем, по тем или иным причинам могут кодироваться как неалкогольные, например, циррозы печени или алкогольные кардиомиопатии (часто регистрируемые как смерти от неалкогольной кардиомиопатии или ишемической болезни сердца) [37-38]. По этой причине исследование результатов СМЭ для умерших от ненасильственных причин смерти также не лишено смысла.

В классе неустановленных причин смерти значение варьировалась в диапазоне 36-45% без явной тенденции к снижению. В 2021 году число проведенных СМЭ среди умерших от неустановленных причин смерти составило 32,8 тыс., из них 28,2 тыс. случаев гнилостных изменений, 1,8 тыс. скелетирований трупа, 1,4 тыс. сожжений трупа, 1,4 тыс. прочих изменений. Всего среди умерших от неустановленных причин смерти, несмотря на указанные состояния, в которых они находились, в 45% случаев был обнаружен этанол.

Для некоторых причин смерти, например, смертности от гриппа, показатель доли умерших с обнаруженным по результатам СМЭ этанолом показывает значительные колебания на протяжении изученного временного отрезка в силу их малой наполненности (малое число умерших от них прошли СМЭ).

На Рис. 1 приведены данные по причинам смерти с наибольшим показателем доли умерших, у которых по результатам СМЭ был обнаружен этанол в России в 2021 г.

Рис. 1. Причины смерти с наибольшим показателем доли умерших, у которых по результатам СМЭ был обнаружен экзогенный этанол в России в 2021 г.

При изучении результатов СМЭ обращает на себя внимание высокий показатель числа умерших от механической асфиксии при повешении. В 2021 году, по результатам СМЭ, зафиксировано 20,8 тыс. случаев механической асфиксии при повешении (из них в 49% случаев обнаружен этанол), в то время как общее число самоубийств, которые состоят не только из повешений, составило 15,6 тыс. человек [39]. Тот факт, что число механических асфиксий существенно выше общего числа самоубийств, может свидетельствовать о возможной значительной недорегистрации смертности от повешений.

По данным МВД России, в 2021 г. 28,1% расследованных преступлений в стране было совершено в состоянии алкогольного опьянения [40]. По нашим данным, в 2021 г. у 63% погибших от травм, совершенных острыми предметами, более чем 40% погибших от огнестрельных травм, и у 28% погибших от механических травм, совершенных тупыми предметами, по результатам СМЭ был обнаружен этанол.

По нашим данным, в этом же году у 4372 погибших от автомобильной транспортной травмы по результатам СМЭ был обнаружен этанол. В 2022 году, по данным МВД России, по вине нетрезвых водителей погибли более 3 тыс. чел, ранены около 14 тыс. чел. [41]. Таким образом, данные МВД и результаты СМЭ дополняют друг друга.

Кроме того, в результатах СМЭ обращает на себя внимание значительное число умерших от рельсовых транспортных травм (около 1,5 тыс. в 2022 г., из них 46% с обнаруженным этанолом), и отравлений угарным газом (более 7,5 тыс. в 2022 г., в 56% случаев обнаружен этанол).

Доля умерших с экзогенным этанолом по регионам

В большинстве регионов показатели доли умерших с обнаруженным этанолом среди всех проведенных СМЭ с 2003 по 2022 гг. также снижались. Однако в Республике Бурятия, Сахалинской области, Забайкальском крае, Магаданской области, Ненецком автономном округе и Мурманской области заметного снижения не произошло, и показатель остается на достаточно высоком уровне (30% и выше). В последние 5-10 лет происходило заметное снижение в Московской области, Краснодарском крае, Волгоградской области, г. Севастополь (c 2014 года) и Приморском крае.

Обратившись к показателю доли умерших от внешних причин смерти, у которых по результатам СМЭ был обнаружен этанол, мы можем заметить напряженную ситуацию в Ненецком автономном округе, Ямало-Ненецкий автономный округ, Амурской области, Забайкальском крае, Сахалинской области. В этих регионах данный показатель стабильно высок, и в 2020 г. составлял более 60%.

В целом доля умерших, проходящих СМЭ, от всех умерших, достаточно сильно различается по регионам (Таблица 2 в Приложении). Наиболее высокие показатели наблюдаются Московской области (66%) (или 60 тыс. чел. из 91 тыс. умерших в 2019 г.), а также Еврейской автономной (65%) и Ленинградской областях (61%). Наиболее низкие показатели доли проведенных СМЭ от числа умерших наблюдаются в северокавказских регионах – Карачаево-Черкесии, Ингушетии, Дагестане и Чечне, где этот показатель составляет менее 10% от всех умерших, что может быть связано с культурными особенностями этих регионов [31]. Здесь, однако, может иметь влияние и фактор самой структуры смертности, так как большая доля внешних причин в структуре смертности региона может способствовать большему числу проведенных СМЭ (Таблица 1).

Таблица 1

Доля умерших от всех причин смерти, с обнаруженным экзогенным этанолом по результатам судебно-медицинских экспертиз, по регионам России в 2003-2022 гг., в %

Примечание. Данные по регионам Донецкая Народная Республика, Луганская Народная Республика, Запорожская область и Херсонская область за 2022 г. не представлены ввиду отсутствия систематического сбора данных в этих регионах.

Полученные нами результаты созвучны динамике других индикаторов потребления алкоголя и алкогольной смертности в России. Например, по расчетам Минздрава России, за период активной реализации антиалкогольных мер в период с 2008 по 2021 гг. потребление алкоголя сократилось с 15,7 до 8,8 литров этанола в год на душу населения, а потребление незарегистрированного алкоголя - с 5,6 до 2,5 литров этанола на душу населения [42] (по расчетам ФГБУ «ЦНИИОИЗ» Минздрава России в соответствии с Методикой оценки среднедушевого потребления алкоголя в Российской Федерации, утвержденной приказом Минздрава России от 30 июля 2019 г. № 575).

Те же тренды наблюдались в снижении смертности от непосредственно обусловленных алкоголем причин смерти, в том числе алкогольных отравлений (Таблица 2).

Таблица 2

Стандартизованные коэффициенты смертности от непосредственно обусловленных алкоголем причин смерти (и некоторых из них в отдельности) на млн. населения, Россия, оба пола, 2005-2021 г. (рассчитаны на данных РосБРиС)

Как видно из таблицы, показатели алкогольной смертности в России проявляют устойчивую тенденцию к снижению. В последние два десятилетия подобные изменения происходили в результате реализации государством антиалкогольной политики, постепенной смены паттерна потребления (снижению популярности крепкого алкоголя, в особенности среди молодежи), а также смены поколений [42-44]. В то же время, показатели потребления алкоголя, алкогольной смертности в России все еще высоки.

Ассоциация доли умерших с экзогенным этанолом с другими индикаторами потребления алкоголя населением

Исследователями ранее выявлен ряд индикаторов, характеризующих уровень потребления алкоголя населением [45-46]. Например, в Методике оценки среднедушевого потребления алкоголя в Российской Федерации, утвержденной приказом Минздрава России от 30 июля 2019 г. № 575, по которой рассчитывается потребление этанола на душу в России, применяются такие показатели, как смертность от алкогольных отравлений, заболеваемость алкогольными психозами и разница между ожидаемой продолжительностью жизни при рождении женщин и мужчин, которые, согласно данным эпидемиологических медицинских исследований [46], тесно связаны с потреблением крепких алкогольных напитков.

Показатель доли умерших от внешних причин, у которых был обнаружен этанол по результатам СМЭ, в 2020 г. показывал статистически значимую положительную корреляцию со следующими перспективными индикаторами потребления алкоголя населением в регионах России: рассчитанными по методике Минздрава России потреблением крепкой алкогольной продукции и незарегистрированным потреблением алкоголя, ожидаемой продолжительностью жизни мужчин, смертностью мужчин в трудоспособных возрастах, смертностью от самоубийств, смертностью от причин смерти, непосредственно обусловленных алкоголем. На Рис. 2 можно увидеть, например, характер связи между долей умерших от внешних причин с обнаруженным этанолом по результатам СМЭ, и ожидаемой продолжительностью жизни мужчин (визуализация результатов регрессионного анализа; R² = 0,4).

Для доли умерших от неустановленных причин смерти, у которых по результатам СМЭ был обнаружен этанол, тоже заметна связь с некоторыми перечисленными показателями. Это свидетельствует о том, что данный показатель потенциально может служить перспективным индикатором уровня потребления алкоголя и вклада алкогольного фактора в смертность России и ее регионов.

Рис. 2. Доля умерших от внешних причин с обнаруженным этанолом по результатам СМЭ и ожидаемая продолжительность жизни мужчин в регионах России в 2019 г. Точками на графике обозначены регионы России.

Обсуждение

Доля умерших, в биологических жидкостях которых по результатам СМЭ был обнаружен этанол, заметно снижалась с 2003 по 2022 год, среди всех причин смерти (Таблица 1 в Приложении.

Мы не утверждаем, что показатели доли умерших с обнаруженным по результатам СМЭ экзогенным этанолом уже представляют собой вклад потребления алкоголя в смертность. Возможна как гибель человека в нетрезвом состоянии от случайных обстоятельств, так и ситуация, когда смертельно травмированный в результате опьянения человек успел протрезветь до того, как скончаться от последствий травмы.

Тем не менее, этот показатель позволяет оценивать масштаб потенциального вклада потребления алкоголя в смертность в России во времени и по регионам. На Рис. 1 и Таблице 1 Приложения эти данные представлены в разбивке по причинам смерти.

Доля умерших от насильственных причин с обнаруженным по результатам СМЭ этанолом, несмотря на заметное снижение, на 2022 г. остается крайне высокой (39%), что указывает на ведущую роль вклада алкогольного фактора в смертность россиян от внешних причин смерти.

Доля умерших от ненасильственных причин с обнаруженным по результатам СМЭ этанолом составляла 31% в 2003 г., и, снижаясь, достигла 12% в 2022 году. Это всё еще достаточно высокое значение, а среди умерших от болезней системы кровообращения оно еще выше – 34% в 2003 г., снизившееся до 14% в 2022 г. В свою очередь, сердечно-сосудистые заболевания являются ведущей причиной смерти в структуре российской смертности. При этом научно установлено, что некоторые из причин смерти от сердечно-сосудистых заболеваний ассоциированы со злоупотреблением алкоголя, в том смерти от геморрагических инсультов, кардиомиопатий, аритмий и т.д. [7,13-14,34-36].

Болезни системы пищеварения являются ненасильственной причиной смерти с наибольшей долей умерших с обнаруженным этанолом по результатам СМЭ. В 2021 г. это значение составило 20%. С потреблением алкоголя среди них ассоциирована прежде всего смертность от циррозов и панкреатитов.

В отличие от умерших с подозрением на насильственную смертность, умершие от ненасильственных причин смерти проходят СМЭ лишь в части случаев. Таким образом, оценки для умерших от ненасильственных причин смерти на данных СМЭ будут менее точными при отсутствии данных о распределении этих умерших по полу и возрасту.

Заключение

Доля умерших с экзогенным этанолом в биологических жидкостях составила 46% от всех проведенных судебно-медицинских экспертизах в 2003 году, затем плавно снижалась, достигнув 19% в 2022 г. Наиболее высоким это значение оказалось среди внешних причин смерти. Среди умерших от внешних причин снижение за указанный период произошло с 60% до 39%, среди ненасильственных – с 31% до 14%. В классе неустановленных причин смерти значение варьировалась в диапазоне 36-45% без тенденции к снижению. Для ряда внешних причин смерти этот показатель стабильно составляет более половины среди всех проведенных судебно-медицинских экспертиз.

В большинстве регионов России происходило заметное снижение доли умерших с обнаруженным этанолом в биологических жидкостях на протяжении изученного периода, но в некоторых, – Республике Бурятия, Сахалинской области, Забайкальском крае, Магаданской области, Ненецком автономном округе и Мурманской области, заметного снижения не происходит. Самые низкие значения наблюдались в Чеченской Республике и Республике Ингушетия. Однако, в северокавказских республиках также в целом низкие показатели доли проведенных судебно-медицинских экспертиз от всех умерших (менее 10%).

Установлено также, что результаты СМЭ могут дополнять и уточнять комплексные оценки вклада потребления алкоголя в российскую смертность, однако для этого необходимы дополнительные исследования структуры умерших в разрезе по полу и возрасту, а также концентрации этанола в биологических жидкостях.

Кроме того, в работе впервые представлены показатели доли умерших с обнаруженным экзогенным этанолом по результатам СМЭ, как по всей стране в разрезе по всем причинам смерти (в соответствии с классификацией в сфере судебно-медицинской экспертизы), так и по всем регионам, за более чем двадцатилетний промежуток времени с 2003 по 2022 гг.

Научно-практическое значение результатов работы состоит в том, что получена возможность применения результатов судебно-медицинской экспертизы для дополнительной оценки масштаба и тенденций потенциального вклада потребления алкоголя в смертность населения.

Библиография

1. Инициатива SAFER: сделать Европейский регион ВОЗ более безопасным. Успехи в реализации политики в отношении контроля над алкогольной продукцией, 2010–2019 гг. Копенгаген: Европейское региональное бюро ВОЗ; 2021 г. Лицензия: CC BY-NC-SA 3.0 IGO. https://apps.who.int/iris/handle/10665/340776
2. World Health Organization. Alcohol. 9 May 2022. Available from: https://www.who.int/news-room/fact-sheets/detail/alcohol. (Date accessed: 08.06.2023)
3. Roerecke M., Rehm J. Alcohol use disorders and mortality: a systematic review and meta‐analysis. Addiction 2013; 108(9): 1562-1578. DOI: https://doi.org/10.1111/add.12231
4. Korotayev A., Khaltourina D., Meshcherina K., Zamiatnina E. Distilled Spirits Overconsumption as the Most Important Factor of Excessive Adult Male Mortality in Europe. Alcohol and Alcoholism 2018; 53(6): 742-752. DOI: 10.1093/alcalc/agy054
5. Кузнецова П. О. Алкогольная смертность в России: оценка с помощью данных репрезентативного обследования. Население и экономика 2020; 4(3): 75-95. DOI: 10.3897/popecon.4.e51653
6. Oura P. Seasonal variation in medico-legal autopsies in Finland — a nationwide analysis of the period 2016–2021. International Journal of Legal Medicine 2022; DOI: https://doi.org/10.1007/s00414-022-02880-4
7. McKee M., Shkolnikov V., Leon D.A. Alcohol is implicated in the fluctuations in cardiovascular disease in Russia since the 1980s. Annals of epidemiology 2001; 11(1): 1-6. DOI: 10.1016/s1047-2797(00)00080-6
8. Nemtsov A.V. Alcohol-related human losses in Russia in the 1980s and 1990s. Addiction 2002; 97(11): 1413-1425. DOI: 10.1046/j.1360-0443.2002.00262.x
9. Организация объединенных наций. Генеральная ассамблея. Резолюция, принятая Генеральной Ассамблеей 6 июля 2017 года. Семьдесят первая сессия. Пункты 13 и 117 повестки дня. Режим доступа: https://undocs.org/ru/A/RES/71/313
10. Президент России. Указ о национальных целях развития России до 2030 года. Режим доступа: http://kremlin.ru/events/president/news/63728
11. Президент России. Перечень поручений по итогам заседания Совета по стратегическому развитию и национальным проектам. Режим доступа: http://kremlin.ru/acts/assignments/orders/66331
12. Замятнина Е.С. Структура непосредственно обусловленной алкоголем смертности в России в 2011-2021 гг. Демографическое обозрение 2022; 9(2): 102-118. DOI: https://doi.org/10.17323/demreview.v9i2.16208
13. Chenet L., McKee M., Leon D., Shkolnikov V., Vassin S. Alcohol and cardiovascular mortality in Moscow; new evidence of a causal association. Journal of epidemiology and community health 1998; 52(12): 772-4. DOI: 10.1136/jech.52.12.772
14. Немцов А. В. Российская смертность в свете потребления алкоголя. Демографическое обозрение 2016; 2(4): 111-135. DOI: https://doi.org/10.17323/demreview.v2i4.1770
15. Замятнина Е.С. Обзор методов оценки вклада потребления алкоголя в смертность в России. Современные проблемы здравоохранения и медицинской статистики 2021; 3: 29–49. DOI: 10.24412/2312-2935-2021-3-29-49
16. Korotayev A., Khaltourina D., Shishkina A., Issaev L. Non-Beverage Alcohol Consumption In Izhevsk: 15 Years Later. Alcohol and alcoholism 2021; 56(4): 470-474. DOI: 10.1093/alcalc/agaa116
17. Gil A., Khalfin R., Ilchenko I., Savchuk S., Kosagovskaya I., Madyanova V. Availability of nonbeverage alcohols in 50 Russian cities in 2015–2017. Revue d’Épidémiologie et de Santé Publique 2018; 66: S356. DOI: 10.1016/j.respe.2018.05.325
18. Халтурина Д.А., Коротаев А.В. Русский крест: факторы, механизмы и пути преодоления демографического кризиса в России. Москва: УРСС; 2006. 128 с.
19. Park J.-P., Kim S.H., Lee S., Yoo S.H. Changes in Clinical and Legal Autopsy Rates in Korea from 2001 to 2015. Journal of Korean Medical Science 2019; 34(47): e301. DOI: 10.3346/jkms.2019.34.e301
20. Friberg N., Ljungberg O., Berglund E., Berglund D., Ljungberg R., Alafuzoff I., Englund E. Cause of death and significant disease found at autopsy. Virchows Archiv: an international journal of pathology 2019; 475(6): 781–788. DOI: 10.1007/s00428-019-02672-z
21. Värnik A., Kõlves K., Väli M., Tooding L.-M. Wasserman D. Do alcohol restrictions reduce suicide mortality?. Addiction 2007; 102: 251-256. DOI: https://doi.org/10.1111/j.1360-0443.2006.01687.x
22. Plis S.S., Veselkina O.V., Klevno V.A., Vlassov V.V. Mortality in Cases of Acute Alcohol Intoxication in Children: A 10-Year Retrospective Study of the Moscow Region, Russia. American journal of forensic medicine and pathology 2022; 43(3): 231-235. DOI: 10.1097/PAF.0000000000000764
23. Kaasik T., Väli M., Saar I. Road traffic mortality in Estonia: Alcohol as the main contributing factor. International Journal of Injury Control and Safety Promotion 2007; 14 (3): 163-170. DOI: 10.1080/17457300701440626
24. Давыдова З.В., Ягмуров О.Д. Судебно-медицинская экспертиза алкоголь-атрибутивной смертности в Санкт-Петербурге. Педиатр 2019; 10(2): 55-62. DOI: 10.17816/PED10255-62
25. Ковалев А.В., Морозов Ю.Е., Самоходская О.В., Березников А.В. Алкоголь-ассоциированная смертность в России (по материалам 2011—2016 гг.). Судебно-медицинская экспертиза 2017; 60(6): 4‑8. DOI: https://doi.org/10.17116/sudmed20176064-8
26. Саввина Н.В., Бессонова О.Г., Борисова Е.А., Колбина Е.Ю., Калмаханов С.Б., Гржибовский А.М. Анализ потенциальной мисклассификации причин смерти от болезней системы кровообращения по данным бюро судебно-медицинской экспертизы в г. Якутске в 2007-2018 гг. Экология человека 2019; 26(10): 59-64. DOI: 10.33396/1728-0869-2019-10-59-64
27. Сапожников С.П., Козлов В.А., Кичигин В.А., Голенков А.В. Вклад алкоголя в смертность от внешних причин. Экология человека 2018; 25(3): 51-57. DOI: 10.33396/1728-0869-2018-3-51-57
28. Ларев З.В., Павлова А.З., Богомолов Д.В., Плюхин С.В., Прокопьева Т.В., Васильева А.С. Странгуляционная асфиксия как результат суицидальной активности при алкогольных интоксикациях. Судебная медицина 2018; 4(S1): 62–62.
29. Школьников В.М., Червяков В.В. Политика по контролю кризисной смертности в России в переходный период. М.: ПРООН; 2000. 191 с.
30. Zaridze D., Maximovitch D., Lazarev A., Igitov V., Boroda A., Boreham J., Boyle P., Peto R., Boffetta P. Alcohol poisoning is a main determinant of recent mortality trends in Russia: evidence from a detailed analysis of mortality statistics and autopsies. International journal of epidemiology 2009; 38(1): 143-53. DOI: 10.1093/ije/dyn160
31. Mohammed M., Kharoshah M.A. Autopsy in Islam and current practice in Arab Muslim countries. Journal of Forensic and Legal Medicine 2014; 23: 80-3. DOI: 10.1016/j.jflm.2014.02.005
32. McCartney G., Mahmood L., Leyland A.H., Batty G.D., Hunt K. Contribution of smoking-related and alcohol-related deaths to the gender gap in mortality: evidence from 30 European countries. Tobacco Control 2011; 20(2): 166-8. DOI: 10.1136/tc.2010.037929
33. Shkolnikov V.M., Andreev E.M., Leon D.A., McKee M., Meslé F., Vallin J. Mortality Reversal in Russia: The story so far. Hygiea Internationalis An Interdisciplinary Journal for the History of Public Health 2004; 4(1): 29–80. DOI:10.3384/hygiea.1403-8668.044129
34. Ezzati M., Obermeyer Z., Tzoulaki I., Mayosi B.M., Elliott P., Leon D.A. Contributions of risk factors and medical care to cardiovascular mortality trends. Nature Reviews Cardiology 2015; 12(9): 508-30. DOI: 10.1038/nrcardio.2015.82
35. Britton A., McKee M. The relation between alcohol and cardiovascular disease in Eastern Europe: explaining the paradox. Journal of epidemiology and community health 2000; 54(5): 328-32. DOI: 10.1136/jech.54.5.328
36. Sidorenkov O., Nilssen O., Nieboer E., Kleshchinov N., Grjibovski A.M. Premature cardiovascular mortality and alcohol consumption before death in Arkhangelsk, Russia: an analysis of a consecutive series of forensic autopsies. International Journal of Epidemiology 2011; 40(6): 1519-1529. DOI: 10.1093/ije/dyr145
37. Андреев Е. М. Плохо определенные и точно не установленные причины смерти в России. Демографическое обозрение 2016; 3(2): 103-142. DOI: https://doi.org/10.17323/demreview.v3i2.1755
38. Rehm J., Shield K.D. Global Burden of Alcohol Use Disorders and Alcohol Liver Disease. Biomedicines 2019; 7(4): 99. DOI: 10.3390/biomedicines7040099
39. Росстат. Число умерших по основным классам и отдельным причинам смерти за год. Режим доступа: https://fedstat.ru/indicator/31620 (Дата доступа: 19.06.2023).
40. Министерство внутренних дел Российской Федерации. Состояние преступности в России за январь - декабрь 2021 года. М.: ФКУ «Главный информационно-аналитический центр». 66 с.
41. Дорожно-транспортная аварийность в Российской Федерации за 2022 год. Информационно-аналитический обзор. М.: ФКУ «НЦ БДД МВД России», 2023. 150 с.
42. Министерство здравоохранения Российской Федерации. Приказ от 30 июля 2019 г. № 575 «Об утверждении методики оценки среднедушевого потребления алкоголя в Российской Федерации». Приложение № 1 к методике оценки среднедушевого потребления алкоголя в Российской Федерации, утвержденной приказом Минздрава России от 30 июля 2019 г. № 575. Режим доступа: https://normativ.kontur.ru/document?moduleId=1&documentId=342898 (Дата доступа: 19.07.2023).
43. Немцов А.В. Алкогольная история России: Новейший период. М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ»; 2009.
44. Pridemore W.A., Chamlin M.B., Kaylen M.T., Andreev E. The Effects of the 2006 Russian Alcohol Policy on Alcohol-Related Mortality: An Interrupted Time Series Analysis. Alcohol: Clinical and Experimental Research 2014; 38: 257-266. DOI: https://doi.org/10.1111/acer.12256
45. Радаев В.В. Алкогольные циклы: динамика потребления алкоголя в советской и постсоветской России, 1980—2010-е годы. Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены 2022; 3: 327-351. DOI: https://doi.org/10.14515/monitoring.2022.3.2180
46. Neufeld M., Rehm J. Alcohol consumption and mortality in Russia since 2000: are there any changes following the alcohol policy changes starting in 2006? Alcohol and Alcoholism 2013; 48(2): 222-230. DOI: 10.1093/alcalc/ags134

References

1. Making the WHO European Region SAFER: developments in alcohol control policies, 2010–2019. Copenhagen: WHO Regional Office for Europe; 2021. Licence: CC BY-NC-SA 3.0 IGO
2. World Health Organization. Alcohol. 9 May 2022. Available from: https://www.who.int/news-room/fact-sheets/detail/alcohol. (Date accessed: 08.06.2023)
3. Roerecke M., Rehm J. Alcohol use disorders and mortality: a systematic review and meta‐analysis. Addiction 2013; 108(9): 1562-1578. DOI: https://doi.org/10.1111/add.12231
4. Korotayev A., Khaltourina D., Meshcherina K., Zamiatnina E. Distilled Spirits Overconsumption as the Most Important Factor of Excessive Adult Male Mortality in Europe. Alcohol and Alcoholism 2018; 53(6): 742-752. DOI: 10.1093/alcalc/agy054
5. Kuznetsova P.O. Alcohol mortality in Russia: assessment with representative survey data. Population and Economics 2020; 4(3): 75-95. DOI: https://doi.org/10.3897/popecon.4.e51653
6. Oura P. Seasonal variation in medico-legal autopsies in Finland — a nationwide analysis of the period 2016–2021. International Journal of Legal Medicine 2022; DOI: https://doi.org/10.1007/s00414-022-02880-4
7. McKee M., Shkolnikov V., Leon D.A. Alcohol is implicated in the fluctuations in cardiovascular disease in Russia since the 1980s. Annals of epidemiology 2001; 11(1): 1-6. DOI: 10.1016/s1047-2797(00)00080-6
8. Nemtsov A.V. Alcohol-related human losses in Russia in the 1980s and 1990s. Addiction 2002; 97(11): 1413-1425. DOI: 10.1046/j.1360-0443.2002.00262.x
9. United Nations. General Assembly. Resolution adopted by the General Assembly on 6 July 2017. Seventy-first session. Items 13 and 117 of the agenda. (In Rus.). Available from: https://undocs.org/ru/A/RES/71/313
10. President of Russia. Decree on the national development goals of Russia until 2030. (In Rus.). Available from: http://kremlin.ru/events/president/news/63728
11. President of Russia. List of instructions following the meeting of the Council for Strategic Development and National Projects. (In Rus.). Available from: http://kremlin.ru/acts/assignments/orders/66331
12. Zamyatnina E. The structure of directly related alcohol mortality In Russia from 2011 to 2021. Demographic Review 2022; 9(2): 102-118. (In Rus.). DOI: https://doi.org/10.17323/demreview.v9i2.16208
13. Chenet L., McKee M., Leon D., Shkolnikov V., Vassin S. Alcohol and cardiovascular mortality in Moscow; new evidence of a causal association. Journal of epidemiology and community health 1998; 52(12): 772-4. DOI: 10.1136/jech.52.12.772
14. Nemtsov A.V. Mortality in Russia in light of the in alcohol consumption. Demographic Review 2016; 2(4): 111-135. (In Rus.). DOI: https://doi.org/10.17323/demreview.v2i4.1770
15. Zamiatnina E.S. Review of methods for assessing the contribution of alcohol consumption to mortality in Russia. Current problems of health care and medical statistics 2021; 3: 29–49. (In Rus.). DOI: 10.24412/2312-2935-2021-3-29-49
16. Korotayev A., Khaltourina D., Shishkina A., Issaev L. Non-Beverage Alcohol Consumption In Izhevsk: 15 Years Later. Alcohol and alcoholism 2021; 56(4): 470-474. DOI: 10.1093/alcalc/agaa116
17. Gil A., Khalfin R., Ilchenko I., Savchuk S., Kosagovskaya I., Madyanova V. Availability of nonbeverage alcohols in 50 Russian cities in 2015–2017. Revue d’Épidémiologie et de Santé Publique 2018; 66: S356. DOI: 10.1016/j.respe.2018.05.325
18. Khaltourina D.A., Korotayev A.V. Russkiy krest. Faktory, mekhanizmy i puti preodoleniya demograficheskogo krizisa v Rossii [Russian cross. Factors, mechanisms and ways to overcome the demographic crisis in Russia]. Moscow: URSS. 2006. (In Rus.).
19. Park J.-P., Kim S.H., Lee S., Yoo S.H. Changes in Clinical and Legal Autopsy Rates in Korea from 2001 to 2015. Journal of Korean Medical Science 2019; 34(47): e301. DOI: 10.3346/jkms.2019.34.e301
20. Friberg N., Ljungberg O., Berglund E., Berglund D., Ljungberg R., Alafuzoff I., Englund E. Cause of death and significant disease found at autopsy. Virchows Archiv: an international journal of pathology 2019; 475(6): 781–788. DOI: 10.1007/s00428-019-02672-z
21. Värnik A., Kõlves K., Väli M., Tooding L.-M. Wasserman D. Do alcohol restrictions reduce suicide mortality?. Addiction 2007; 102: 251-256. DOI: https://doi.org/10.1111/j.1360-0443.2006.01687.x
22. Plis S.S., Veselkina O.V., Klevno V.A., Vlassov V.V. Mortality in Cases of Acute Alcohol Intoxication in Children: A 10-Year Retrospective Study of the Moscow Region, Russia. American journal of forensic medicine and pathology 2022; 43(3): 231-235. DOI: 10.1097/PAF.0000000000000764
23. Kaasik T., Väli M., Saar I. Road traffic mortality in Estonia: Alcohol as the main contributing factor. International Journal of Injury Control and Safety Promotion 2007; 14 (3): 163-170. DOI: 10.1080/17457300701440626
24. Davydova Z.V., Yagmurov O.D. Forensic medical examination of alcohol-attributable mortality in Saint Petersburg. Pediatrician (St. Petersburg) 2019; 10(2): 55-62. (In Rus.). DOI: 10.17816/PED10255-62
25. Kovalev A.V., Morozov Iu.E., Samokhodskaia O.V., Bereznikov A.V. Alcohol-associated mortality in Russia (based on the materials for the period from 2011 till 2016). Sudebno-Meditsinskaya Ekspertisa 2017; 60(6): 4‑8. (In Rus.). DOI: https://doi.org/10.17116/sudmed20176064-8
26. Savvina N.V., Bessonova O.G., Borisova E.A., Kolbina E.Y., Kalmakhanov S.B., Grjibovski A.M. Potential misclassification of alcohol intoxication as cardiovascular deaths in Yakutsk in 2007-2018: a forensic autopsy data-based study. Ekologiya cheloveka (Human Ecology) 2019. - Vol. 26. - N. 10. - P. 59-64. (In Rus.). DOI: 10.33396/1728-0869-2019-10-59-64
27. Sapozhnikov S.P., Kozlov V.A., Kichigin V.A., Golenkov A.V. Alcohol contribution to mortality from external reasons. Ekologiya cheloveka (Human Ecology) 2018; 25(3): 51-57. (In Rus.). DOI: 10.33396/1728-0869-2018-3-51-57
28. Larev Z.V., Pavlova A.Z., Bogomolov D.V., Pljuhin S.V., Prokop'eva T.V., Vasil'eva A.S. Stranguljacionnaja asfiksija kak rezul'tat suicidal'noj aktivnosti pri alkogol'nyh intoksikacijah [Strangulation asphyxia as a result of suicidal activity in alcohol intoxication]. Russian journal of forensic medicine 2018; 4(S1): 62–62. (In Rus.).
29. Shkolnikov V.M, Chervyakov V.V. Politika po kontrolyu krizisnoy smertnosti v Rossii v perekhodnyy period [Crisis mortality control policy in Russia during the transition period]. Moscow: PROON. 2000. (In Rus.).
30. Zaridze D., Maximovitch D., Lazarev A., Igitov V., Boroda A., Boreham J., Boyle P., Peto R., Boffetta P. Alcohol poisoning is a main determinant of recent mortality trends in Russia: evidence from a detailed analysis of mortality statistics and autopsies. International journal of epidemiology 2009; 38(1): 143-53. DOI: 10.1093/ije/dyn160
31. Mohammed M., Kharoshah M.A. Autopsy in Islam and current practice in Arab Muslim countries. Journal of Forensic and Legal Medicine 2014; 23: 80-3. DOI: 10.1016/j.jflm.2014.02.005
32. McCartney G., Mahmood L., Leyland A.H., Batty G.D., Hunt K. Contribution of smoking-related and alcohol-related deaths to the gender gap in mortality: evidence from 30 European countries. Tobacco Control 2011; 20(2): 166-8. DOI: 10.1136/tc.2010.037929
33. Shkolnikov V.M., Andreev E.M., Leon D.A., McKee M., Meslé F., Vallin J. Mortality Reversal in Russia: The story so far. Hygiea Internationalis An Interdisciplinary Journal for the History of Public Health 2004; 4(1): 29–80. DOI:10.3384/hygiea.1403-8668.044129
34. Ezzati M., Obermeyer Z., Tzoulaki I., Mayosi B.M., Elliott P., Leon D.A. Contributions of risk factors and medical care to cardiovascular mortality trends. Nature Reviews Cardiology 2015; 12(9): 508-30. DOI: 10.1038/nrcardio.2015.82
35. Britton A., McKee M. The relation between alcohol and cardiovascular disease in Eastern Europe: explaining the paradox. Journal of epidemiology and community health 2000; 54(5): 328-32. DOI: 10.1136/jech.54.5.328
36. Sidorenkov O., Nilssen O., Nieboer E., Kleshchinov N., Grjibovski A.M. Premature cardiovascular mortality and alcohol consumption before death in Arkhangelsk, Russia: an analysis of a consecutive series of forensic autopsies. International Journal of Epidemiology 2011; 40(6): 1519-1529. DOI: 10.1093/ije/dyr145
37. Andreev E.M. Ill-defined and unspecified causes of death in Russia. Demographic Review 2016; 3(2): 103-142. (In Rus.). DOI: https://doi.org/10.17323/demreview.v3i2.1755
38. Rehm J., Shield K.D. Global Burden of Alcohol Use Disorders and Alcohol Liver Disease. Biomedicines 2019; 7(4): 99. DOI: 10.3390/biomedicines7040099
39. Rosstat. The number of deaths by main classes and individual causes of death per year. Available from: https://fedstat.ru/indicator/31620 (Date accessed: 19.06.2023). (In Rus.).
40. Ministry of Internal Affairs of the Russian Federation. Sostojanie prestupnosti v Rossii za janvar' - dekabr' 2021 goda [The state of crime in Russia for January - December 2021]. Moscow: FKU «Glavnyj informacionno-analiticheskij centr». 66 p. (In Rus.).
41. Dorozhno-transportnaja avarijnost' v Rossijskoj Federacii za 2022 god. Informacionno-analiticheskij obzor [Road traffic accidents in the Russian Federation for 2022. Information-analytical review]. Moscow: FKU «NC BDD MVD Rossii», 2023. 150 p. (In Rus.).
42. Ministerstvo zdravookhraneniya Rossiyskoy Federatsii. Prikaz ot 30 iyulya 2019 g. № 575 «Ob utverzhdenii metodiki otsenki srednedushevogo potrebleniya alkogolya v Rossiyskoy Federatsii». Prilozheniye № 1 k metodike otsenki srednedushevogo potrebleniya alkogolya v Rossiyskoy Federatsii, utverzhdennoy prikazom Minzdrava Rossii ot 30 iyulya 2019 g. № 575. [Ministry of Health of the Russian Federation. Order dated July 30, 2019 № 575 «On approval of the methodology for assessing the average per capita alcohol consumption in the Russian Federation». Annex № 1 to the methodology for assessing the average per capita alcohol consumption in the Russian Federation, approved by order of the Ministry of Health of Russia dated July 30, 2019 № 575]. 2019. Available from: https://normativ.kontur.ru/document?moduleId=1&documentId=342898 (Date accessed 19.07.2023). (In Rus.).
43. Nemtsov A.V. Alkogol'naja istorija Rossii: Novejshij period [Alcoholic history of Russia: The newest period]. Moscow: Knizhnyj dom «LIBROKOM»; 2009. (In Rus.).
44. Pridemore W.A., Chamlin M.B., Kaylen M.T., Andreev E. The Effects of the 2006 Russian Alcohol Policy on Alcohol-Related Mortality: An Interrupted Time Series Analysis. Alcohol: Clinical and Experimental Research 2014; 38: 257-266. DOI: https://doi.org/10.1111/acer.12256
45. Radaev V.V. Alcohol Cycles: Trends in the Alcohol Consumption in the Soviet and PostSoviet Russia, 1980–2010. Monitoring of Public Opinion: Economic and Social Changes 2022; 3: 327–351. (In Rus.). DOI: https://doi.org/10.14515/monitoring.2022.3.2180.
46. Neufeld M., Rehm J. Alcohol consumption and mortality in Russia since 2000: are there any changes following the alcohol policy changes starting in 2006? Alcohol and Alcoholism 2013; 48(2): 222-230. DOI: 10.1093/alcalc/ags134

Приложения

Таблица 1

Доля умерших с обнаруженным по результатам судебно-медицинских экспертиз экзогенным этанолом от всех прошедших судебно-медицинскую экспертизу, по причинам смерти в России в 2003-2022 гг.

Таблица 2

Число умерших и число проведенных судебно-медицинских экспертиз по регионам, в России в 2019 г.

Дата поступления: 15.06.2023

Добавить комментарий

Пожалуйста оставляйте комментарии только по теме. Вы можете оставить свой комментарий любым браузером кроме Internet Explorer старше 6.0
Имя:
E-mail
Комментарий:
Код:*