DOI: 10.21045/2071-5021-2021-67-6-1

^1,2Горошко Н.В., ¹Пацала С.В.
¹ФГБОУ ВО Новосибирский государственный педагогический университет, Новосибирск, Россия
²ФГБОУ ВО Новосибирский государственный медицинский университет, Новосибирск, Россия

Резюме

Актуальность. Пандемия COVID-19 оказала существенное воздействие на показатели смертности населения в России. С целью объективной оценки смертности ученые предлагают рассчитывать и анализировать масштабы избыточной смертности, являющейся более всеобъемлющим показателем общего воздействия пандемии на потери населения, чем просто число умерших от COVID-19.

Цель исследования – выявить масштаб избыточной смертности в России в условиях пандемии COVID-19 и определяющие ее факторы.

Методы исследования. Информационную базу исследования составили данные демографической статистики Росстата, а также публикации в периодической печати и сети Интернет. В рамках исследования применялись методы статистического анализа и эмпирического исследования (сравнение), общелогический и аналитический методы.

Результаты. По методу пятилетнего среднего произведен расчет и оценка масштабов избыточной смертности в России, а также анализ определяющих ее факторов в условиях пандемии. Показана дифференциация избыточной смирности по полу, возрасту и месту проживания населения. Выявлены факторы как прямого, так и опосредованного воздействия коронавирусной инфекции на величину избыточной смертности в стране. Пандемия усилила проявление факторов, уже не первый год определяющих динамику смертности в стране. Среди последних – неинфекционные заболевания (в первую очередь сердечно-сосудистые, увеличивающие риск тяжелого течения COVID-19, а также обострившиеся ввиду задержки или отсрочки необходимой медицинской помощи во время пандемии) и внешние причины смертности (депрессия, алкогольные отравления и потребление наркотических средств).

Ключевые слова: пандемия COVID-19, коронавирусная инфекция COVID-19, возбудитель SARS-COV-2, избыточная смертность, дополнительная смертность, сверхсмертность.

Контактная информация: Горошко Надежда Владимировна, e-mail: Этот e-mail защищен от спам-ботов. Для его просмотра в вашем браузере должна быть включена поддержка Java-script
Финансирование. Исследование не имело спонсорской поддержки.
Конфликт интересов. Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.
Для цитирования: Горошко Н.В., Пацала С.В. Основные причины избыточной смертности населения в России в условиях пандемии COVID-19. Социальные аспекты здоровья населения [сетевое издание] 2021; 67(6):1. URL: http://vestnik.mednet.ru/content/view/1315/30/lang,ru/. DOI: 10.21045/2071-5021-2021-67-6-1.

Abstract

Significance. The COVID-19 pandemic has had a significant impact on the mortality rates in Russia. In order to objectively assess mortality, scientists propose to calculate and analyze the scale of excess mortality, which is a more comprehensive indicator of the overall impact of the pandemic on population loss compared to the number of deaths from COVID-19.

The purpose of the study is to identify the scale of excess mortality in Russia in the context of the COVID-19 pandemic and its determining factors.

Material and methods. The information base of the study was made up of the Rosstat demographic statistics, as well as publications in the periodical press and the Internet. Within the framework of the study, methods of statistical analysis and empirical research (comparison), general logical and analytical methods were used.

Results. Using a five-year average method, the scale of excess mortality in Russia was calculated and evaluated, as well its determining factors during the pandemic were analyzed. The distribution of excess mortality by gender, age and place of residence was implemented. The factors of both direct and indirect effects of the coronavirus infection on the excess mortality rate in the country were identified. The pandemic has intensified manifestation of factors that had been determining the mortality dynamics in Russia for several years. Among the latter ones are noncommunicable diseases (primarily, cardiovascular diseases and cancer, which increase the risk of severe COVID-19, as well as those conditions that have deteriorated due to the delayed or postponed care delivery during the pandemic) and external causes of death (depression, alcohol poisoning and drug abuse).

Keywords: COVID-19 pandemic; COVID-19 coronavirus infection; SARS-COV-2 pathogen; excess mortality; excess deaths; supermortality.

Corresponding author: Nadezhda V. Goroshko, email: Этот e-mail защищен от спам-ботов. Для его просмотра в вашем браузере должна быть включена поддержка Java-script
Information about authors:
Goroshko N.V., https://orcid.org/0000-0001-9137-921X
Patsala S.V., https://orcid.org/0000-0001-9595-9940
Acknowledgments. The study had no sponsorship.
Conflict of interests. The authors declare no conflict of interest.
For citation: Goroshko N.V., Patsala S.V. Main causes of excess mortality in Russia in the context of the COVID-19 pandemic. Social'nye aspekty zdorov'a naselenia / Social aspects of population health [serial online] 2021; 67(6):1. Available from: http://vestnik.mednet.ru/content/view/1315/30/lang,ru/. (In Rus). DOI: 10.21045/2071-5021-2021-67-6-1.

Введение

Пандемия COVID-19 стала потрясением для всего человечества, затронув практически все основные аспекты социально-экономической жизни стран мира, повлияла она и на демографическую ситуацию, внеся свой вклад в прирост смертности населения. По прошествии полутора лет с начала пандемии проявление коронавирусной инфекции SARS-COV-2 в мире существенно не ослабевает и в полной мере оценить тяжесть ее последствий пока невозможно, но некоторые выводы можно сделать уже сейчас.

Особого внимания заслуживает оценка потерь среди населения из-за пандемии COVID-19. Имеющиеся на сегодня данные отнюдь не всегда отражают реальную картину сложившейся ситуации. В одних государствах несовершенны системы учета смертей, другие страны могут намеренно занижать данные. Наиболее объективным показателем оценки смертности ученые рассматривают избыточную смертность, сравнивая общее количество смертей в стране во время события с ожидаемым количеством смертей, основанным на данных предыдущих лет.

Избыточная смертность является более всеобъемлющим показателем общего воздействия пандемии на уровень смертности населения, чем просто число умерших от COVID-19. В нем фиксируются не только подтвержденные случаи смерти от инфекции, но и случаи смерти от COVID-19, которые не были правильно диагностированы и сообщены, а также случаи смерти от других причин, которые связаны с общими кризисными условиями [1]. Оценки избыточной смертности могут дать общее представление о воздействии COVID-19 не только путем сравнения смертей, непосредственно связанных с вирусом, но и путем учета косвенной смертности [2].

«Избыточная смертность», «дополнительная смертность», «сверхсмертность» представляет превышение наблюдаемого уровня смертности над ожидаемым значением. Избыточная смертность может быть рассчитана различными методами, и показатели будут варьировать в зависимости от используемой методологии. Простейший из них – сравнение числа смертей в период пандемии с числом смертей за аналогичный период последнего предковидного года (2019). Однако подобный метод оценки, конечно, является крайне неточным, ввиду воздействия на показатели смертности множества факторов в данном конкретном году. Еще одним вариантом оценки избыточной смертности может служить метод пятилетнего среднего, учитывающий разницу между числом умерших в период пандемии со средней смертностью за пять предыдущих лет. Метод пятилетнего среднего используют как отечественные, так и зарубежные специалисты [1–3]. Его достоинством является простота расчета, при этом необходимо учитывать, что он исходит из допущения неизменности во времени возрастной структуры населения и его численности. Полученный результат будет предварительным, поскольку в действительности возрастная структура смертности имеет нелинейный характер.

Важнейший барьер на пути объективной оценки ситуации – отсутствие обновляемой глобальной базы данных о факторной структуре смертности по всем странам мира. Также актуальным является вопрос о наличии региональной статистики с доступной и своевременной информацией, а также возможности получения более подробных данных о смертности, например, в разбивке по возрасту, полу и социально-экономическому статусу, позволяющих провести более тщательный анализ влияния COVID-19 на смертность. При этом своевременное представление данных, их объективность, единый подход в выявлении причин смертности определяют качество аналитической информации, основанной на них.

Очевидно, что универсальных стандартов регистрации данных о заболеваемости и смертности, характере течения болезни в странах мира не существует. Различия могут зависеть от того, где произошла смерть (дома, в больнице или в доме престарелых), подтвердил ли тест наличие вируса, особенности национальной практики, связанной с кодированием и регистрацией смертей. Кроме того, жертвами COVID-19 становятся не только те, кто умирает от коронавируса. Жертвами являются также люди, которые не обращались за лечением из-за страха заразиться вирусом или которые не получали необходимую им помощь из-за перенапряжения системы здравоохранения [2]. Возможности учета всех случаев болезни зависят от пропускной способности, как всей системы здравоохранения, так и диагностических лабораторий. Оперативные возможности и методики их фиксации статистическими органами различаются. Процессы учета и публикации статистической отчетности подвержены воздействию политических факторов. В разной степени эти проблемы присущи всем государствам мира. Как следствие – межстрановые сопоставления оказываются невозможными, а официальная статистика не отражает реального положения дел. В складывающейся ситуации избыточная смертность выступает в качестве относительно надежного индикатора, независящего от методов учета данных, позволяющего оценивать динамику эпидемии и проводить межгосударственные сравнения [3, 4].

Хотя COVID-19 оказал непосредственное влияние на общий уровень смертности во многих странах, на наблюдаемый уровень избыточной смертности влияет ряд факторов. Не все случаи избыточной смертности связаны с COVID-19. Смертность от коронавируса значительно ниже, чем избыточная смертность, некоторые из этих дополнительных смертей, возможно, имели COVID-19 в качестве прямого фактора, способствующего этому, и были недооценены как таковые или, как обсуждалось выше, некоторые из дополнительных смертей могли быть вызваны косвенно COVID-19 из-за, например, серьезного давления на систему здравоохранения. Дальнейший анализ позволит выявить влияние различных факторов. Полную картину можно составить только с помощью более детализированных данных и полной отчетности обо всех смертях за более длительный период времени. Потенциальное занижение данных о смертях, связанных с COVID-19, о чем свидетельствует сравнение числа зарегистрированных смертей, связанных с COVID-19, и избыточных смертей, не следует рассматривать как свидетельство преднамеренного сокрытия масштабов кризиса, но может произойти по ряду причин (например, процедуры тестирования и кодирования) [2].

Цель исследования – выявить масштаб избыточной смертности в России в условиях пандемии COVID-19 и определяющие ее факторы.

Материал и методы

Информационную базу исследования составили данные демографической статистики Росстата [5, 6], а также публикации в периодической печати и сети Интернет. В рамках исследования применялись методы статистического анализа и эмпирического исследования (сравнение), общелогический и аналитический методы.

Результаты исследования

Общая смертность в России за последнее годы в целом постепенно снижалась. Однако 2020 год принес значительные изменения. Показатель общей смертности ощутимо вырос по сравнению с 2019 годом – на 340 279 человек (таблица 1) [5]. Годом ранее число умерших в нашей стране сократилось почти на 31 тысячу человек по сравнению с предыдущим, а в 2017 году – на 65 тысяч. Число умерших от COVID-19 в 2020 году составило 144 691 человек, из них 119 679 (82,7%) – городское население, 25 012 (17,3%) – сельское население [5].

Таблица 1

Смертность населения в Российской Федерации

В 2020 году рост смертности в период пандемии COVID-19 проявился с разной степенью в различных возрастных группах, отметившись максимальными значениями в возрасте 60+ (рисунок 1).

Рассчитанный по методу пятилетнего среднего показатель избыточной смертности в России в 2020 году составил 288 006 человек. И если среди городского населения удельная смертность (на 1000 человек) в нашей стране обычно ниже значений, характерных для села, то удельная избыточная смертность среди жителей городов оказалась в 1,3 раза выше (таблица 1). Урбанизация и технологии – важные факторы распространения COVID-19. Более образованная и обеспеченная городская среда способствует максимизации различных социальных контактов.

Избыточная смертность имеет яркую дифференциацию и по возрастным группам. В сравнении с 2019 годом показатели смертности 2020 года растут и достигают максимума в старших возрастных группах, особенно 60+ (рисунок 2). Исключение составляет возрастная группа 75-79 лет. В этой же возрастной группе нет избыточной смертности 2020 года (рисунок 3).

Рис. 1. Динамика числа умерших по возрастным группам населения России (чел., 2000–2020 годы) [6, 7]

Рис. 2. Прирост числа умерших по возрастным группам населения России за период 2019-2020 годы, чел. [6, 7]

Рис. 3. Избыточная смертность по возрастным группам населения России (чел., 2020 год) [6, 7]

Объективно определить сложившуюся аномалию возрастной группы трудно, показатели выбиваются из общей статистической картины других возрастных групп старшего возраста. Возможно, причиной является то, что данная возрастная группа существенно сокращалась в абсолютных показателях с 2005 по 2011 годы, пережив еще одну волну сокращения с 2015 года (более чем на 110 тысяч человек) (рисунок 1).

Принимая во внимание целый ряд факторов, необходимо проявлять осторожность в оценке причин, определяющих статистику избыточной смертности в период пандемии COVID-19. Исследования о факторах, определяющих риск заражения и уровень смертности, достаточно широко освещены в зарубежных источниках. Сообщалось, что на тяжесть COVID-19 влияют возраст, пол, сопутствующие заболевания, врожденные способности индивидуальной иммунной системы противостоять вирусу, плотность социальных контактов, благодаря которым вирус распространяется, предшествующее заражению состояние здоровья и уровень получаемой медицинской помощи. В ряде публикаций приводятся обоснования, что другие факторы, такие как этническая принадлежность, социально-экономические лишения, профессиональная деятельность (профессии с высоким риском, таких как сферы здравоохранения и социального обеспечения, гостеприимства и общественного транспорта), особенности проживания (большая многопоколенная семья), являются факторами риска [8–11]. Все факторы могут действовать по отдельности или в сочетании, увеличивая риск инфицирования, и, таким образом, общий риск летальных исходов от COVID-19.

В 2020 году пандемия, бесспорно, оказала непосредственное влияние на общий уровень смертности в нашей стране. По данным Росстата, на все зарегистрированные случаи с COVID-19 приходится 6,8% от общего количества умерших, или около 60% от числа смертей, которые можно считать избыточными. Однако стоит учитывать и тот факт, что это влияние как прямое, так и опосредованное. Число потерь от короновирусной инфекции среди городского населения составило 119 679 человек (7,6%), сельского населения – 25 012 человек (4,4%) (рисунок 4) [5].

Рис. 4. Удельный вес умерших от коронавирусной инфекции, вызванной COVID-19 (%, 2020 год) [5]

Удельный вес смертей от коронавирусной инфекции СOVID-19 в общем количестве смертей (как и удельная избыточная смертность) среди городского населения заметно выше, чем среди жителей села. Сосредоточение на ограниченной территории современного города большого количества людей, специфика социального взаимодействия и уклад жизни определяют низкую изолированность и как следствие, более частые вынужденные контакты, на фоне сложностей соблюдения санитарно-эпидемиологических требований и не редких случаев проявления ковидного нигилизма, активно пропагандируемого соцсетями, определили более высокие темпы распространения инфекции. Также необходимо учитывать более развитую медицинскую инфраструктуру и систему статистического учёта в городе по сравнению с селом.

Причиной значительного роста избыточной смертности в стране явилась несогласованность пропагандистских, карантинных мер, дезорганизация системы здравоохранения в период карантинных ограничений, ухудшение экономической ситуации, что традиционно сопровождается резким всплеском числа смертей. Уже в самом начале пандемии была очевидна ключевая роль не медикаментозных вмешательств для смягчения последствий распространения SARS-CoV-2, включающих ограничения на передвижение, социальное дистанцирование, меры индивидуальной защиты, самоизоляцию, закрытие образовательных организаций, запреты на публичные мероприятия. Уровень жесткости подобных антиковидных ограничений в России был достаточно низким.

Заслуживает внимание исследование Е. Гурвича «Жесткость антиковидных мер: российский и международный опыт» [12]. Для оценки карантинных мер, вводившихся в нашей стране, авторы сопоставляют показатели, относящиеся к РФ, с выборкой из 75 стран, охватывающей все крупнейшие экономики (таблица 2) [12].

Таблица 2

Индексы жесткости антиковидной политики за период с начала марта 2020 года до конца апреля 2021 года в России и группах стран с различным уровнем дохода

В целом за рассматриваемый период степень жесткости антиковидных мер в нашей стране была заметно ниже по сравнению с выборкой из 75 стран. Наиболее значимый разрыв отмечается в уровне ограничений работы системы образования и транспорта, а также в характере проведения информационной кампании. Специфика отечественной карантинной кампании состояла еще и в том, что до июля 2020 года ограничительные меры в России были более жесткими, чем в других государствах. А уже во вторую волну карантинные ограничения, применяемые в нашей стране, резко ослабли и отстали от среднего по другим странам уровня. Начиная с сентября 2020 года, жесткость антиковидных мер в России начала резко снижаться [12]

Одной из особенностей вируса SARS-Cov-2 является то, что он непропорционально поражает пожилых людей и людей с определенными хроническими заболеваниями. Исследования показывают, что возраст является важнейшим фактором риска смерти инфицированного человека. Заболевание у лиц в возрасте 60+ протекает заметно тяжелее, чем у молодых людей. Подавляющее большинство смертей приходится на те слои населения, у которых и без того повышенный риск смертности [2]. На огромные возрастные различия в смертности от инфекции и её последствий указывали уже первые данные китайских медиков: в возрасте до 50 лет летальность составляла 0,2-0,4%, 50-59 лет – 1,3%, 60-69 лет – 3,6%, 80 и более лет – 14,3% [13].

Население России в целом «стареет». За последние тридцать лет его средний возраст увеличился на 5 лет – с 35 (1990 год) до 40 лет (2020 год) [14]. Если использовать принятую ООН и Всемирной Организации Здравоохранения границу старости равную 60 годам, то в России на возрастную категорию 60+ приходится 83,4% смертей от коронавирусной инфекции СOVID-19, на трудоспособное население – 15,2% (рисунок 5).

Доля умерших от короновирусной инфекции COVID-19 в общем количестве смертей увеличивается в 1,5–2 раза в группе 60+ по сравнению со средним возрастом и более чем в 3,5-5 раз – с молодым возрастом (рисунок 6).

Рис. 5. Удельный вес умерших от короновирусной инфекции COVID-19 по возрастным группам населения России (%, 2020 г.) [7]

Рис. 6. Удельный вес умерших от короновирусной инфекции COVID-19 в общем количестве смертей по возрастным группам населения России (%, 2020 г.) [6]

По имеющейся на сегодня информации, пандемия COVID-19 показала значительно более низкую долю случаев заболевания среди детей [15]. Специалисты предполагают, что возрастные различия в наблюдаемых случаях могут быть объяснены более низкой восприимчивостью детей к инфекции, более низкой вероятностью проявления заболевания при заражении или сочетанием того и другого по сравнению с взрослыми. Восприимчивость к инфекции у лиц в возрасте до 20 лет примерно вдвое ниже, чем у взрослых старше 20 лет. У детей в возрасте от 10 до 19 лет клинические симптомы проявляются в 21% случаев инфекции, а у людей старше 70 лет эта доля увеличивается до 69% [16].

Отечественные и зарубежные исследования указывают на тот факт, что для детей и подростков более характерны бессимптомные или легкие формы заболевания. И можно предположить, что в силу данных обстоятельств заболеваемость в этих группах населения, скорее всего, недоучитывается [17].

Наличие множественных проблем состояния здоровья у лиц старших возрастов, снижение физиологических резервов и сопротивляемости организма стали основными факторами их уязвимости перед лицом инфекции. Сопутствующие заболевания сердечно-сосудистой системы, хронические болезни легких и почек, ожирение, сахарный диабет, онкология существенно повышают риск смертности, в первую очередь в старших возрастных группах. [8, 18–20].

Риск заражения коронавирусной инфекцией СOVID-19 в существенной мере определяется и тем, как и где живут пожилые люди. Снижение доли умерших от COVID-19 в возрастных группах старческого возраста (75–89 лет) и долгожителей (90 лет и старше) по сравнению возрастной группой пожилых (60–74 года) (рисунок 6) в определенной мере объясняется тем, что люди данного возраста физически менее активны и имеют меньше социальных контактов. Как показывают зарубежные исследования, тесное общение с членами домашних хозяйств и соседями трудоспособного возраста связано с увеличением смертности от COVID-19 среди пожилых людей. Исследователи пришли к выводу, что пожилые люди в семьях, где проживали только другие пожилые люди, подвергались более низкому риску смертности от COVID-19, чем в семьях, состоящих из одного человека и нескольких поколений. Особому риску подвергались лица, находящиеся в домах престарелых из-за воздействия посетителей и работников по уходу, а также из-за плохого состояния здоровья среди жителей дома престарелых [21].

Имеющиеся на сегодня исследования, указывают на то, что пол также является фактором риска. Эксперты констатировали, что в 2020 году в уровне заболеваемости заметных гендерных различий не отмечалось: 48,7% всех заразившихся коронавирусом составляли мужчины, 51,3% – женщины. А вот доля летальных исходов среди мужчин достигла 57,6% всех случаев, в то время как среди женщин смертность составила 42,4% случаев [22]. Пожилые мужчины больше подвержены риску [23]. Различия по полу возможно, прежде всего, связаны с физиологическими и биологическими отличиями, существующими между мужчиной и женщиной, которые проявляются, например, в различной тяжести течения основных неинфекционных заболеваний, что выступают как сопутствующие заболевания при COVID-19, а также неодинаковых ответах больных того или иного пола на разнообразные виды лечения. Например, симптомы сахарного диабета у мужчин такие же, как и у женщин, однако, болезнь у них в большей степени поражает различные системы и органы [24].

Зарубежные специалисты предполагают, что Х-хромосома и половые гормоны могут играть защитную роль против COVID-19 у женщин, участвуя во врожденном и адаптивном иммунитете. Также часть половых различий, по их мнению, связаны с более высокой распространенностью рискованного поведения среди мужчин, что повышает вероятность развития у них определенных сопутствующих заболеваний или заражения вирусом [25].

Обсуждение

В целом стоит отметить, что смертность от короновирусной инфекции, вызванной COVID-19 в 2020 году заняла третью позиции в перечне причин смертности населения нашей страны. Только болезни системы кровообращения и новообразования унесли больше человеческих жизней [6].

При этом показатели смертности от коронавирусной инфекции СOVID-19 включают случаи, когда диагноз был официально поставлен. Но необходимо учитывать следующее. Во–первых, официальная статистика во многих странах, в том числе и в России, исключает жертв, у которых перед смертью не было положительного результата теста на COVID-19, что может составлять значительное большинство в местах с ограниченными возможностями для тестирования. Во-вторых, больницы и органы записи актов гражданского состояния могут не обрабатывать свидетельства о смерти в течение нескольких дней или даже недель, что создает задержки в данных. В-третьих, пандемия затруднила врачам лечение других заболеваний, сократила масштабы плановой медицинской помощи, привела к дефициту медицинских кадров и учреждений с их временным перепрофилированием под ковидные центры, а также к сокращению обращений в медицинские учреждения из-за опасения инфицирования что, возможно, косвенно привело к увеличению смертности от болезней, отличных от COVID-19 [26].

Рост смертности не объясняется только прямыми потерями от COVID-19. Смерти примерно 95 тысяч россиян за указанный период не объясняются официальной смертностью от коронавируса. Объяснить это можно как проблемами учета смертей от данной инфекции, так и ее косвенными эффектами – от ограничения доступа населения к целому ряду жизненно необходимых видов медицинского обслуживания в результате резкого роста нагрузки на отечественную систему здравоохранения до распространения психологических проблем в обществе на волне коронавируса [27].

Современная российская система здравоохранения не сталкивалась в сфере инфекционных заболеваний с вызовами такого масштаба, срочности и неопределенности. Снижение общественной значимости респираторных заболеваний в предыдущие годы привело к сокращению ресурсов, выделяемых на их лечение. По крайней мере, на первых этапах пандемии доступность услуг отечественного здравоохранения сузилась в результате снижения объемов плановой помощи в условиях массового перепрофилирования медицинских учреждений в инфекционные госпитали. Часть избыточных смертей, не имеющих выявленной связи с коронавирусом, можно объяснить низким качеством учета потерь от COVID-19. Опасность заражения инфекцией в медицинских учреждениях заставила часть пациентов, нуждающихся в медицинской помощи, отказаться от обращения в клинику. В совокупности с ограничениями возможностей получения жизненно важных медицинских услуг это могло явиться одним из факторов дополнительного прироста смертности [28].

Многочисленные зарубежные исследования отмечают, что самые сильные положительные ассоциации с риском COVID-19 отмечаются у пациентов с синдромом Дауна, умственной отсталостью, трансплантации легкого, трансплантации почки, терминальная стадия почечной болезни на диализе и активных видах рака, диабете, ожирении, артериальной гипертензии, сердечно-сосудистых заболеваниях, хронических респираторных заболеваниях, нейродегенеративных заболеваниях [25].

Отечественные исследования не столь многочисленны. Но стоит отметить, что Росстат указывает на рост числа россиян, которые скончались от болезней системы кровообращения (прирост числа смертей за период 2019–2020 годов составил 97 329 человек, избыточная смертность – 59 659 человек), болезней органов дыхания (37 351 человек и 30 836 человек соответственно), болезней органов пищеварения (9 128 человек и 10 027 человек) (таблица 3) [6, 7].

Таблица 3

Умершие по основным классам причин смерти

Определенные риски создало сокращение объемов плановой медпомощи в 2020 году по неинфекционным заболеваниям, в первую очередь по сердечно-сосудистым и эндокринным. Подобная картина наблюдалось как в круглосуточных, так и в дневных стационарах. Произошло резкое снижение числа профилактических осмотров и диспансеризаций. В ряде медицинских организаций они вообще прекратились.

Своим постановлением Правительство РФ гарантировало оказание полного объема плановой медицинской помощи онкологическим больным, людям, страдающим средечно-сосудистыми и эндокринными заболеваниями, пациентам, находящимся на заместительной почечной терапии [29]. Тем не менее, и московский, и региональный перечни федеральных и частных медицинских организаций, перепрофилируемых для лечения больных новой коронавирусной инфекцией, содержали учреждения, оказывающие помощь при сердечно-сосудистых и онкологических заболеваниях [30, 31], что говорит о сокращении как минимум объемов высокотехнологичной медицинской помощи.

Перепрофилирование коек для приема коронавирусных больных требовало пропорционального сокращения объемов медицинской помощи по соответствующим направлениям, высвобождение аппаратов ИВЛ-прекращения плановых хирургических операций [32].

Доступность экстренной медицинской помощи, гарантированной постановлением, могла сократиться в силу выделения специализированных бригад для оказания помощи больным ОРВИ и внебольничной пневмонией, сокращения числа многопрофильных стационаров и, как следствие, усложнения маршрутизации, увеличения сроков ожидания приема в стационар из-за введенных ограничений на количество пациентов в приемном покое.

Минздрав России сообщает об отсутствии признаков существенного снижения объемов плановой медицинской помощи. В отдельных регионах наблюдался даже рост помощи по приоритетным направлениям (например, помощи больным онкологическими заболеваниями) [33]. Подробная статистика не опубликована. В то же время данные отдельных территориальных фондов, предоставленные по журналистскому запросу, свидетельствуют о сокращении расходов на плановую медицинскую помощь в апреле в среднем на 10–30% [32].

В России исследования долгосрочных последствий приостановки оказания медицинской помощи не проводились. Представители медицинского сообщества сообщают о риске роста смертности от сердечно-сосудистых и онкологических заболеваний, однако полные данные о сокращении объемов оказания медицинской помощи отсутствуют [28, 34, 35].

Продолжение оказания плановой медицинской помощи также создавало риски возникновения очагов новой коронавирусной инфекции внутри медицинских организаций, особенно опасных для больных, проходящих лечение от иных тяжелых заболеваний или перенесших оперативное вмешательство [28].

Особую опасность незащищенные контакты представляли для поликлиник, отделений стационаров и бригад скорой медицинской помощи, не специализирующихся на обслуживании больных новой коронавирусной инфекцией и не использующих в обычной практике полный комплект защиты. В некоторых случаях медицинские работники могли не иметь данных о потенциально опасном контакте (например, при постановке диагноза уже после контакта) или сознательно отказываться от самоизоляции в силу дефицита кадров. Это создавало угрозу, как для других работников организации, так и для пациентов [28]. Официальные данные о смертности медицинского персонала на пике пандемии вследствие заражения COVID-19 или пребывания на карантине после контакта с зараженным лицом не опубликованы. В 2020 году по инициативе врачей создан неофициальный список памяти медицинских работников, погибших во время пандемии COVID-19. На 20.08.2021 список насчитывал 1390 имен [36]. Статистика, собранная инициаторами проекта, существенно превышает официальную смертность от вируса среди медицинских работников.

Коронавирусная инфекция COVID-19 коварна не только в период воспалительного процесса, но и на этапе выздоровления, который может быть осложнен развитием постковидного синдрома как долгосрочного патологического проявления, сохраняющегося в течение трех и более месяцев с возможным риском отсроченных смертей среди переболевших.

Отдельного внимания заслуживает вопрос влияния пандемии COVID-19 на смертность от внешних причин (суициды, смерти, обусловленные алкоголем, транспортные несчастные случаи, убийства и пр.). На сегодня подобные вопросы освещены в отечественных исследованиях не достаточно. В мировых медицинских изданиях активно обсуждается тема влияния пандемии СOVID-19 на уровень самоубийств. Однозначной оценки нет. Ряд специалистов отмечает, что пандемия COVID-19 имеет глубокие последствия для психического здоровья многих людей и есть опасения, что это может привести к росту числа самоубийств. Не все опубликованные материалы указывают на очевидный рост суицидов в пандемию COVID-19, отмечая при этом, что картина не является ни полной, ни окончательной [37]. Появляется все больше данных о росте симптомов дистресса в условиях карантинных ограничений, грозящих, по мере распространения пандемии, превратиться в серьезную проблему, имеющую долгосрочные последствия как для населения (особенно его наиболее уязвимых групп), так и для экономики [38–41].

При этом исследования указывают на то, что рост депрессивной симптоматики и суицидальных мыслей во время пандемии COVID-19 обусловлены разными факторами, как физиологическими у тех, кто перенес заболевание (например, по причине повреждения головного мозга, в том числе нехватки кислорода, провоцирующие когнитивные, поведенческие и психологические проблемы [42–45], либо из-за обострения хронических заболеваний на фоне перенесенного COVID-19), так и по причине возникших или обострившихся социально-экономических проблем (из-за стигмы по отношению к людям с COVID-19 и их семьям; социальной изоляции, потери работы, финансовой нестабильности) [46].

Специалисты выделяют группы риска с высоким уровнем тревоги и депрессии: пожилые люди, люди с хроническими заболеваниями; дети и подростки; разведенные; семьи с одним родителем; лица, осуществляющие уход; безработные, социально незащищенные люди и лица с психическими расстройствами [47].

Зарубежные исследования указывают также на проблемы психического здоровья в виде депрессии, тревоги, бессонницы, дистресса у медицинского персонала, который находится на передовой в борьбе с коронавирусом, оказывая непосредственную помощь пациентам. Обеспокоенность работников в первую очередь связана с воздействием на членов семьи, больных коллег, нехваткой необходимых средств индивидуальной защиты, перегруженностью помещений и стрессом на работе [48, 49].

В России суицидальная статистика, связанная с пандемией, отсутствует. Тем не менее, в СМИ неоднократно проходила информация о случаях суицидов пациентов COVID-госпиталей.

Данные Росстата по смертности населения от внешних причин указывают на существенный рост в 2020 году смерти, обусловленной потреблением алкоголя (таблица 4) [6].

Таблица 4

Смертность населения России от внешних причин смерти (число умерших на 100 тыс. чел. населения)

Воздействие алкоголя на здоровье в период пандемии COVID-19 рассмотрено в ряде зарубежных исследований, одним из которых является Доклад «Алкоголь и пандемия коронавируса: индивидуальные, социальные и политические перспективы» серии «Алкоголь и общество» [50]. Авторы отмечают, что употребление алкоголя, особенно в больших количествах, может увеличить риск повышенной восприимчивости к инфекции, а также усилить прогрессирование заболевания, тяжесть симптомов и повышают риск смерти [50].

Факторы, связанные с употреблением алкоголя, стали причиной почти 50,4 тыс. смертей в стране в 2020 году, что на 6,3% больше, чем годом ранее. Потребление водки на душу населения выросло в России на 2% в 2020 году. Влияние пандемии и карантинных ограничений на психику могли привести к тому, что усугубились психические расстройства, что зачастую приводит к повышенному употреблению алкоголя [51].

Рост потребления психотропных веществ в период пандемии COVID-19 наблюдался во всем мире. Кризис COVID-19 привел к крайней нищете более 100 миллионов человек и значительно усугубил безработицу и неравенство, поскольку в 2020 году в мире было потеряно 255 миллионов рабочих мест.

Во время пандемии наблюдались изменения в структуре употребления наркотиков в пользу роста доли каннабиса и немедицинского применения фармацевтических седативных средств. Лежащие в основе социально-экономических стрессоров факторы, вероятно, ускорили спрос на эти препараты. Доступ к наркотикам также стал проще, чем когда-либо, благодаря онлайн-продажам. Бесконтактные транзакции с наркотиками, например, по почте, также растут, и эта тенденция, возможно, ускорилась из-за пандемии. Быстрые технологические инновации в сочетании с гибкостью и адаптивностью наркоторговцев, которые используют новые онлайн-платформы для продажи наркотиков и других веществ, вероятно, увеличат доступность запрещенных наркотиков [52]. Не смотря на огромные потери, которыми обернулась пандемия для всех отраслей экономики, доходы наркобизнеса увеличились в разы. Увеличение оборота наркотических средств, как в мире, так и в нашей стране, вызвали неорганизованность молодежи в условиях дистанционного обучения, рост общей нервозности населения, стремление получения доходов от данного вида деятельности при росте безработицы. В нашей стране в 2020 году по вине причин, связанных с употреблением наркотиков, умерли свыше 7,3 тыс. человек, то есть рост составил 60%. На протяжении трех лет этот показатель держался в интервале 4,4–4,8 тыс. летальных исходов [51].

Также зарубежные исследования отмечают зависимость смертности в пандемию COVID-19 от социально-демографических характеристик, указывая, что лица с самым низким уровнем дохода, низким уровнем образования имели более высокую смертность от COVID-19, чем лица с высоким доходом, высоким образованием [18]. В отечественных публикациях данный вопрос не раскрыт.

Заключение

Коронавирусная инфекция СOVID-19 оказала существенное влияние на рост смертности в России. В 2020 году пандемия прошла в две волны и бесспорно оказала непосредственное влияние на общий уровень смертности в стране. Анализ масштабов избыточной смертности, как ведущего индикатора прямых следствий и косвенных эффектов влияния пандемии на демографическую ситуацию, позволяет сделать вывод, что по приросту числа смертей 2020 год стал для России одним из худших.

Определенную трудность анализа избыточной смертности создают несовершенство статистики (неучтенные случаи заболевания, особенности методологии и т.п.) и косвенные эффекты COVID-19, связанные в первую очередь с ограничением доступа населения к получению плановой медицинской помощи.

Показатель общей смертности в 2020 году ощутимо вырос по сравнению с 2019 годом – более чем на 340 тыс. человек. Годом ранее число умерших в нашей стране сократилось почти на 31 тысячу человек по сравнению с предыдущим, а в 2017 году – на 65 тысяч. Рассчитанный по методу пятилетнего среднего показатель избыточной смертности в России в 2020 году составил 288 006 человек. Число умерших от COVID-19 в 2020 году составило 144,7 тыс. человек – 6,8% от общего количества умерших, или около 60% от числа смертей, которые можно считать избыточными.

На показатель избыточной смертности оказали влияние несколько факторов. Ключевым из них выступает коронавирусная инфекция СOVID-19, которая явилась не только непосредственной причиной роста смертности, но и усилила проявление тех факторов, которые уже не первый год определяли динамику этого процесса в стране. Среди последних – неинфекционные заболевания (в первую очередь сердечно-сосудистые, увеличивающие риск тяжелого течения COVID-19, а также обострившиеся ввиду задержки или отсрочки необходимой медицинской помощи во время пандемии) и внешние причины смертности (депрессия, алкогольные отравления и потребление наркотических средств). Причиной столь значительного роста смертности в стране явилась несогласованность пропагандистских, карантинных мер, дезорганизация системы здравоохранения в период карантинных ограничений, ухудшение экономической ситуации в стране, что традиционно сопровождается резким всплеском числа смертей.

При этом снизилась избыточная смертность от травматизма и прочих инфекционных заболеваний (в первую очередь, вызванных респираторно-синцитиальным вирусом, вирусами гриппа и кори), что явилось следствием общего снижения мобильности населения в условиях пандемии.

По прошествии полутора лет с начала пандемии COVID-19 нет оснований утверждать, что самые острые периоды позади. К сожалению, 2021 год подхватил эстафету 2020 года и ознаменовался шествием по миру новых штаммов возбудителя SARS-COV-2, которые по-своему определили такие показатели как контагиозность, летальность, смертность. Масштаб последствий еще предстоит проанализировать.

Печальная статистика смертности и анализ определивших ее факторов в период пандемии COVID-19 2020 года призвана минимизировать тяжесть их проявления в последующий период пандемии, указав вектор для мобилизации ресурсов в решении проблем.

Библиография

1. Charlie Giattino, Hannah Ritchie, Max Rose et al. Excess mortality during the Coronavirus pandemic (COVID-19). Statistics and Research. Our World in data [Интернет]. URL: https://ourworldindata.org/excess-mortality-covid (дата обращения 16.09.2021).
2. Excess mortality: measuring the direct and indirect impact of COVID-19. Organisation for Economic Co-operation and Development. Health Working Paper No. 122. Directorate for employment, labour and social affairs health committee [Интернет]. URL: https://www.oecd.org/officialdocuments/publicdisplaydocumentpdf/?cote=DELSA/HEA/WD/HWP(2020)7&docLanguage=En (дата обращения 16.09.2021).
3. Михайлова Татьяна. Избыточная смертность в период пандемии COVID-19: Россия и зарубежные страны. Фонд либеральная миссия [Интернет]. URL: https://liberal.ru/lm-ekspertiza/izbytochnaya-smertnost-v-period-pandemii-covid-19-rossiya-i-zarubezhnye-strany#_ftn1 (дата обращения 16.09.2021).
4. Thomas Beaney, Jonathan M Clarke, Vageesh Jain et al. Excess mortality: the gold standard in measuring the impact of Covid-19 worldwide? Journal of the Royal Society of Medicine 2020; 113 (9): 329–334 [Интернет]. URL: https://www.researchgate.net/publication/344210097_Excess_mortality_the_gold_standard_in_measuring_the_impact_of_COVID-19_worldwide (дата обращения 16.09.2021).
5. Демография. Федеральная служба государственной статистики [Интернет]. URL: https://rosstat.gov.ru/folder/12781 (дата обращения 16.09.2021).
6. Естественное движение населения Российской Федерации. Федеральная служба государственной статистики [Интернет]. URL: https://rosstat.gov.ru/compendium/document/13269 (дата обращения 16.09.2021).
7. Демографический ежегодник России. Федеральная служба государственной статистики [Интернет]. URL: http://old.gks.ru/wps/wcm/connect/rosstat_main/rosstat/ru/statistics/publications/catalog/doc_1137674209312 (дата обращения 16.09.2021).
8. Krishnan Bhaskaran, Sebastian Bacon, Stephen JW Evans et al. Factors associated with deaths due to COVID-19 versus other causes: population-based cohort analysis of UK primary care data and linked national death registrations within the Open SAFELY platform. The Lancet Regional Health – Europe 2021; (6): 100109 [Интернет]. URL: https://www.sciencedirect.com/science/article/pii/S2666776221000867?via%3Dihub (дата обращения 16.09.2021).
9. Clift AK, Coupland CAC, Keogh RH et al. Living risk prediction algorithm (QCOVID) for risk of hospital admission and mortality from coronavirus 19 in adults: national derivation and validation cohort study. BMJ 2020;371:m3731. doi: 10.1136/bmj.m3731. [Интернет]. URL: https://www.bmj.com/content/bmj/371/bmj.m3731.full.pdf (дата обращения 16.09.2021).
10. Williamson EJ, Walker AJ, Bhaskaran K et al. OpenSAFELY: factors associated with COVID-19 death in 17 million patients. Nature 2020; 584: 430–436. [Интернет]. URL: https://www.nature.com/articles/s41586-020-2521-4 (дата обращения 16.09.2021).
11. Daniel Pan, Shirley Sze, Jatinder S. Minhas et al. The impact of ethnicity on clinical outcomes in COVID-19: A systematic review. The Lancet 2020;23: 100404 [Интернет]. URL: https://www.thelancet.com/journals/eclinm/article/PIIS2589-5370(20)30148-6/fulltext (дата обращения 16.09.2021).
12. Гурвич Евсей. Жесткость антиковидных мер: российский и международный опыт. Фонд либеральная миссия [Интернет]. URL: https://liberal.ru/lm-ekspertiza/zhestkost-antikovidnyh-mer-rossijskij-i-mezhdunarodnyj-opyt (дата обращения 16.09.2021).
13. Vital Surveillances: The Epidemiological Characteristics of an Outbreak of 2019 Novel Coronavirus Diseases (COVID-19). China, 2020. China CDC weekly [Интернет]. URL: http://weekly.chinacdc.cn/en/article/id/e53946e2-c6c4-41e9-9a9b-fea8db1a8f51 (дата обращения 16.09.2021).
14. Горошко Н. В., Пацала С. В. Старение населения России: страна на фоне мира, регионы на фоне страны. Электронный научно-методический журнал Омского ГАУ. 2020; 22 (3). [Интернет]. URL http://e-journal.omgau.ru/images/issues/2020/3/00852.pdf (дата обращения 16.09.2021).
15. Kaiyuan Sun, Jenny Chen, Cécile Viboud Early epidemiological analysis of the coronavirus disease 2019 outbreak based on crowdsourced data: a population-level observational study. The Lancet Digital Health 2020; 2 (4): e201–e208. [Интернет]. URL: https://www.thelancet.com/journals/landig/article/PIIS2589-7500(20)30026-1/fulltext (дата обращения 16.09.2021).
16. Nicholas G. Davies, Petra Klepac, Yang Liu et al. Age-dependent effects in the transmission and control of COVID-19 epidemics. Nature medicine [Интернет]. URL: https://www.nature.com/articles/s41591-020-0962-9 (дата обращения 16.09.2021).
17. Щербакова Екатерина. Старение населения мира – взгляд из 2020 года. Демоскоп Weekly 2020; (879–880). [Интернет]. URL: http://www.demoscope.ru/weekly/2020/0879/barom06.php (дата обращения 16.09.2021).
18. Fei Zhou, Ting Yu, Ronghui Du et al Clinical course and risk factors for mortality of adult inpatients with COVID-19 in Wuhan, China: a retrospective cohort study. The Lancet 2020; 395: 1054–62. [Интернет]. URL: https://www.thelancet.com/journals/lancet/article/PIIS0140-6736(20)30566-3/fulltext (дата обращения 16.09.2021).
19. The CDC Response Team to COVID-19. Preliminary estimates of the prevalence of certain underlying health conditions among patients with coronavirus disease, 2019-USA, February 12-March 28, 2020 MMWR Morb Mortal Wkly Rep 2020; 69: 382. [Интернет]. URL: https://www.cdc.gov/mmwr/volumes/69/wr/mm6913e2.htm (дата обращения 16.09.2021).
20. Mengyuan Dai, Dianbo Liu, Miao Liu et al. Patients with Cancer Appear More Vulnerable to SARS-CoV-2: A Multicenter Study during the COVID-19 Outbreak. American Association for Cancer Research [Интернет]. URL: https://cancerdiscovery.aacrjournals.org/content/candisc/10/6/783.full.pdf (дата обращения 16.09.2021).
21. Maria Branden, Siddartha Aradhya, Martin Kolk et al. Residential context and COVID-19 mortality among adults aged 70 years and older in Stockholm: a population-based, observational study using individual-level data. The Lancet. Healthy longevity 20201(2): e80-e88. [Интернет]. URL: https://www.thelancet.com/journals/lanhl/article/PIIS2666-7568(20)30016-7/fulltext (дата обращения 16.09.2021).
22. Избыточная смертность в мире в 2020 году превысила смертность от COVID-19. ТАСС [Интернет]. URL: https://tass.ru/obschestvo/11435741 (дата обращения 16.09.2021).
23. Smriti Mallapaty. The coronavirus is most deadly if you are older and male - new data reveal the risks. Nature [Интернет]. URL: https://www.nature.com/articles/d41586-020-02483-2?error=cookies_not_supported&code=c93cc2d3-4818-43e4-a646-9d7f3e346fa7 (дата обращения 16.09.2021).
24. Титов Е.А., Губанова Г.В., Рябошапко А.И Очерки гендерной медицины: взгляд клинициста на особенности тактики ведения и профилактики основных хронических неинфекционных заболеваний. Международный студенческий научный вестник 2015; (2-1): 69-71.
25. Laura Semenzato, Jeremie Botton, Jerоme Drouin et al. Chronic diseases, health conditions and risk of COVID-19-related hospitalization and in-hospital mortality during the first wave of the epidemic in France: a cohort study of 66 million people. The Lancet Regional Health – Europe 2021; 8: 100158 [Интернет]. URL: https://www.thelancet.com/action/showPdf?pii=S2666-7762%2821%2900135-6 (дата обращения 16.09.2021).
26. Tracking COVID-19 excess deaths across countries. The economist [Интернет]. URL: https://www.economist.com/graphic-detail/coronavirus-excess-deaths-tracker (дата обращения 16.09.2021).
27. Дада Линделл, Юлия Старостина. Смертность вернулась в 2010 год. РБК [Интернет]. URL: https://www.rbc.ru/newspaper/2020/12/16/5fbd65c79a794747f677e904 (дата обращения 16.09.2021).
28. Общество и пандемия: опыт и уроки борьбы с COVID-19 в России. Москва: 2020. 744 с.
29. Постановление Правительства Российской Федерации от 3 апреля 2020 г. № 432 «Об особенностях реализации базовой программы обязательного медицинского страхования в условиях возникновения угрозы распространения заболеваний, вызванных новой коронавирусной инфекцией». Гарант: информационно-правовое обеспечение [Интернет]. URL: https://base.garant.ru/73849670/ (дата обращения 16.09.2021).
30. Распоряжение Правительства Российской Федерации от 2 апреля 2020 г. № 844-р «Об утверждении перечней медицинских организаций, которые перепрофилируются для оказания медицинской помощи пациентам с подтвержденным диагнозом или с подозрением на коронавирусную инфекцию COVID-19 в стационарных условиях». КонсультантПлюс [Интернет]. URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_349271/ (дата обращения 16.09.2021).
31. Распоряжение Правительства РФ от 24 апреля 2020 г. № 1131-р «Об утверждении предварительного перечня медицинских организаций, которые перепрофилируются для оказания медицинской помощи пациентам с подтвержденным диагнозом новой коронавирусной инфекции COVID-19 или с подозрением на новую коронавирусную инфекцию COVID-19 в стационарных условиях по особому указанию». Гарант: информационно-правовое обеспечение [Интернет]. URL: https://www.garant.ru/products/ipo/prime/doc/73853219/ (дата обращения 16.09.2021).
32. Поликлиническая смерть. Цикл «Медицина катастроф». Проект. [Интернет]. URL: https://www.proekt.media/research/koronavirus-zarplaty-vrachey/ (дата обращения 16.09.2021).
33. В Минздраве заявили, что ситуацию с коронавирусом в России удалось переломить. ТАСС [Интернет]. URL: https://tass.ru/obschestvo/8661065 (дата обращения 16.09.2021).
34. Сидоренко Елена В жертву вирусу: из-за эпидемии пострадали пациенты неинфекционных отделений. Известия [Интернет]. URL: https://iz.ru/1013568/elena-sidorenko/v-zhertvu-virusu-iz-za-epidemii-postradali-patcienty-neinfektcionnykh-otdelenii (дата обращения 16.09.2021).
35. Тимашова Наталья. Надо только подождать. Коммерсантъ. Здравоохранение. Приложение № 97 от 3 июня 2020 г. С. 4. [Интернет]. URL:https://www.kommersant.ru/doc/4364368 (дата обращения 16.09.2021).
36. Список памяти. Список врачей, медсестёр, санитарок, лаборантов и других медицинских работников, погибших во время пандемии КОВИД [Интернет]. URL: https://sites.google.com/view/covid-memory/home (дата обращения 20.08.2021).
37. Jane Pirkis, Ann John, Sangsoo Shin et al. Suicide trends in the early months of the COVID-19 pandemic: an interrupted time-series analysis of preliminary data from 21 countries. The Lancet psychiatry [Интернет]. URL: https://www.thelancet.com/journals/lanpsy/article/PIIS2215-0366(21)00091-2/fulltext (дата обращения 16.09.2021).
38. ВОЗ. Психическое здоровье и COVID-19. Всемирная организация здравоохранения. Европейское региональное бюро [Интернет]. URL: https://www.euro.who.int/ru/health-topics/noncommunicable-diseases/mental-health/data-and-resources/mental-health-and-covid-19 (дата обращения 16.09.2021).
39. Медведева Т.И., Ениколопов С.Н., Бойко О.М., Воронцова О.Ю. Анализ динамики депрессивной симптоматики и суицидальных идей во время пандемии COVID-19 в России. Суицидология 2020; 11 (3): 3–16.
40. Emily A Holmes, Rory C O’Connor, V Hugh Perry et al. Multidisciplinary research priorities for the COVID-19 pandemic: a call for action for mental health science. Lancet Psychiatry 2020; 7 (6): 547–560. [Интернет]. URL: https://www.thelancet.com/journals/lanpsy/article/PIIS2215-0366(20)30168-1/fulltext (дата обращения 16.09.2021).
41. Gunnell David, Appleby Louis, Arensman Ella et al. Suicide risk and prevention during the COVID-19 pandemic. The Lancet Psychiatry 2020; 7 (6): 468-471. [Интернет]. URL: https://www.thelancet.com/journals/lanpsy/article/PIIS2215-0366(20)30171-1/fulltext (дата обращения 20.08.2021).
42. Nader Salari, Amin Hosseinian-Far, Rostam Jalali et al. Prevalence of stress, anxiety, depression among the general population during the COVID-19 pandemic: a systematic review and meta-analysis. Globalization and Health 2020; 16 (57). [Интернет]. URL: https://globalizationandhealth.biomedcentral.com/articles/10.1186/s12992-020-00589-w (дата обращения 16.09.2021).
43. Adeel S. Zubair, Lindsay S. McAlpine, Tova Gardin et al. Neuropathogenesis and Neurologic Manifestations of the Coronaviruses in the Age of Coronavirus Disease 2019: A Review. JAMA Neurology. [Интернет]. URL: https://www.amedeolucente.it/public/Neuropathogenesis%20and%20Neurologic%20Manifestations%20of%20the%20Coronaviruses%20in%20the%20Age%20of%20Coronavirus%20Disease%202019.pdf (дата обращения 16.09.2021).
44. Michael T. Heneka, Douglas Golenbock, Eicke Latz et al. Immediate and long-term consequences of COVID-19 infections for the development of neurological disease. Alzheimer's Research & Therapy [Интернет]. URL: https://alzres.biomedcentral.com/track/pdf/10.1186/s13195-020-00640-3.pdf (дата обращения 16.09.2021).
45. Andrew E. Badson The hidden long-term cognitive effects of COVID-19. Harvard health publishing [Интернет]. URL: https://www.health.harvard.edu/blog/the-hidden-long-term-cognitive-effects-of-covid-2020100821133 (дата обращения 16.09.2021).
46. Stuckler David, Basu Sanjay, Suhrcke Marc et al. The public health effect of economic crises and alternative policy responses in Europe: an empirical analysis. Lancet 2009; 374 (9686): 315-323. [Интернет]. URL: https://www.thelancet.com/pdfs/journals/lancet/PIIS0140673609611247.pdf (дата обращения 16.09.2021).
47. Karpenko O.A., Syunyakov T.S., Kulygina M.A. et al. Impact of COVID-19 pandemic on anxiety, depression and distress – online survey results amid the pandemic in Russia. Consortium Psychiatricum 2020; 1 (1): 8-20.
48. Lijun Kang, Yi Li, Shaohua Hu, Min Chen et al. The mental health of medical workers in Wuhan, China dealing with the 2019 novel coronavirus. The Lancet Psychiatry; 2020; 7 (3):e14. [Интернет]. URL: https://www.thelancet.com/journals/lanpsy/article/PIIS2215-0366(20)30047-X/fulltext (дата обращения 16.09.2021).
49. Lai Jianbo, Ma Simeng, Wang Ying et al. Factors associated with mental health outcomes among health care workers exposed to coronavirus disease 2019. JAMA Netw Open. 2020;3(3): e203976. doi:10.1001/jamanetworkopen.2020.3976 [Интернет]. URL: https://jamanetwork.com/journals/jamanetworkopen/fullarticle/2763229 (дата обращения 16.09.2021).
50. Alcohol and the coronavirus pandemic: individual, societal and policy perspectives. Alcohol and society 2021. [Интернет]. URL: https://movendi.ngo/wp-content/uploads/2021/01/Alcohol-and-the-coronavirus-pandemic_Alcohol-and-society-2021_report_en.pdf (дата обращения 16.09.2021).
51. Мильченко Ангелина Росстат опубликовал данные о причинах смертности в России. Газета.RU [Интернет]. URL: https://www.gazeta.ru/social/2021/07/18/13761992.shtml?updated (дата обращения 16.09.2021).
52. COVID pandemic fuelling major increase in drug use worldwide: UN report. United nations [Интернет]. URL: https://news.un.org/en/story/2021/06/1094672 (дата обращения 16.09.2021).

References

1. Charlie Giattino, Hannah Ritchie, Max Rose et al. Excess mortality during the Coronavirus pandemic (COVID-19). Statistics and Research. Our World in data. Available from: https://ourworldindata.org/excess-mortality-covid.
2. Excess mortality: measuring the direct and indirect impact of COVID-19. Organisation for Economic Co-operation and Development. Health Working Paper No. 122. Directorate for employment, labour and social affairs health committee. Available from: https://www.oecd.org/officialdocuments/publicdisplaydocumentpdf/?cote=DELSA/HEA/WD/HWP(2020)7&docLanguage=En
3. Mikhaylova Tat'yana. Izbytochnaya smertnost' v period pandemii COVID-19: Rossiya i zarubezhnye strany [Excess mortality during the COVID-19 pandemic: Russia and foreign countries]. Fond liberal'naya missiya. Available from: https://liberal.ru/lm-ekspertiza/izbytochnaya-smertnost-v-period-pandemii-covid-19-rossiya-i-zarubezhnye-strany#_ftn1. (In Rus.)
4. Thomas Beaney, Jonathan M Clarke, Vageesh Jain et al. Excess mortality: the gold standard in measuring the impact of Covid-19 worldwide? Journal of the Royal Society of Medicine 2020; 113 (9): 329–334. Available from: https://www.researchgate.net/publication/344210097_Excess_mortality_the_gold_standard_in_measuring_the_impact_of_COVID-19_worldwide
5. Demografiya [Demography]. Federal'naya sluzhba gosudarstvennoy statistiki Available from: https://rosstat.gov.ru/folder/12781. (In Rus.).
6. Estestvennoe dvizhenie naseleniya Rossiyskoy Federatsii [Natural movement of the population of the Russian Federation]. Federal'naya sluzhba gosudarstvennoy statistiki. Available from: https://rosstat.gov.ru/compendium/document/13269. (In Rus.).
7. Demograficheskiy ezhegodnik Rossii [Demographic Yearbook of Russia]. Federal'naya sluzhba gosudarstvennoy statistiki. Available from: http://old.gks.ru/wps/wcm/connect/rosstat_main/rosstat/ru/statistics/publications/catalog/doc_1137674209312 (In Rus.).
8. Krishnan Bhaskaran, Sebastian Bacon, Stephen JW Evans et al. Factors associated with deaths due to COVID-19 versus other causes: population-based cohort analysis of UK primary care data and linked national death registrations within the Open SAFELY platform. The Lancet Regional Health – Europe 2021; (6): 100109. Available from: https://www.sciencedirect.com/science/article/pii/S2666776221000867?via%3Dihub.
9. Clift AK, Coupland CAC, Keogh RH et al. Living risk prediction algorithm (QCOVID) for risk of hospital admission and mortality from coronavirus 19 in adults: national derivation and validation cohort study. BMJ 2020;371:m3731. doi: 10.1136/bmj.m3731. Available from: https://www.bmj.com/content/bmj/371/bmj.m3731.full.pdf
10. Williamson EJ, Walker AJ, Bhaskaran K et al. OpenSAFELY: factors associated with COVID-19 death in 17 million patients. Nature 2020; 584: 430–436. Available from: https://www.nature.com/articles/s41586-020-2521-4 .
11. Daniel Pan, Shirley Sze, Jatinder S. Minhas et al. The impact of ethnicity on clinical outcomes in COVID-19: A systematic review. EClinicalMedicine published by the The Lancet 2020;23: 100404. Available from: https://www.thelancet.com/journals/eclinm/article/PIIS2589-5370(20)30148-6/fulltext
12. Gurvich Evsey. Zhestkost' antikovidnykh mer: rossiyskiy i mezhdunarodnyy opyt [The severity of Antique Measures: Russian and International Experience]. Fond liberal'naya missiya. Available from: https://liberal.ru/lm-ekspertiza/zhestkost-antikovidnyh-mer-rossijskij-i-mezhdunarodnyj-opyt. (In Rus).
13. Vital Surveillances: The Epidemiological Characteristics of an Outbreak of 2019 Novel Coronavirus Diseases (COVID-19). China, 2020. China CDC weekly. Available from: http://weekly.chinacdc.cn/en/article/id/e53946e2-c6c4-41e9-9a9b-fea8db1a8f51.
14. Goroshko N.V., Patsala S.V. Starenie naseleniya Rossii: strana na fone mira, regiony na fone strany [The aging of the population of Russia: country against the background of the world, regions against the background of the country]. Elektronnyy nauchno-metodicheskiy zhurnal Omskogo GAU 2020; 22 (3). Available from: http://e-journal.omgau.ru/images/issues/2020/3/00852.pdf (In Rus.).
15. Kaiyuan Sun, Jenny Chen, Cécile Viboud Early epidemiological analysis of the coronavirus disease 2019 outbreak based on crowdsourced data: a population-level observational study. The Lancet Digital Health 2020; 2 (4): e201–e208. Available from: https://www.thelancet.com/journals/landig/article/PIIS2589-7500(20)30026-1/fulltext
16. Nicholas G. Davies, Petra Klepac, Yang Liu et al. Age-dependent effects in the transmission and control of COVID-19 epidemics. Nature medicine. Available from: https://www.nature.com/articles/s41591-020-0962-9 .
17. Shcherbakova Ekaterina. Starenie naseleniya mira – vzglyad iz 2020 goda [Aging of the world's population - a look from 2020]. Demoskop Weekly 2020; (879–880). Available from: http://www.demoscope.ru/weekly/2020/0879/barom06.php (In Rus).
18. Fei Zhou, Ting Yu, Ronghui Du et al Clinical course and risk factors for mortality of adult inpatients with COVID-19 in Wuhan, China: a retrospective cohort study. The Lancet 2020; 395: 1054–62. Available from: https://www.thelancet.com/journals/lancet/article/PIIS0140-6736(20)30566-3/fulltext (In Rus).
19. The CDC Response Team to COVID-19. Preliminary estimates of the prevalence of certain underlying health conditions among patients with coronavirus disease, 2019-USA, February 12-March 28, 2020 MMWR Morb Mortal Wkly Rep 2020; 69: 382. Available from: https://www.cdc.gov/mmwr/volumes/69/wr/mm6913e2.htm.
20. Mengyuan Dai, Dianbo Liu, Miao Liu et al. Patients with Cancer Appear More Vulnerable to SARS-CoV-2: A Multicenter Study during the COVID-19 Outbreak. American Association for Cancer Research. Available from: https://cancerdiscovery.aacrjournals.org/content/candisc/10/6/783.full.pdf .
21. Maria Branden, Siddartha Aradhya, Martin Kolk et al. Residential context and COVID-19 mortality among adults aged 70 years and older in Stockholm: a population-based, observational study using individual-level data. The Lancet. Healthy longevity 2020; 1 (2): e80-e88. Available from: https://www.thelancet.com/journals/lanhl/article/PIIS2666-7568(20)30016-7/fulltext .
22. Izbytochnaya smertnost' v mire v 2020 godu prevysila smertnost' ot COVID-19 [Excess mortality in the world in 2020 exceeded mortality from COVID-19]. TASS. Available from: https://tass.ru/obschestvo/11435741 (In Rus.).
23. Smriti Mallapaty The coronavirus is most deadly if you are older and male - new data reveal the risks. Nature. Available from: https://www.nature.com/articles/d41586-020-02483-2?error=cookies_not_supported&code=c93cc2d3-4818-43e4-a646-9d7f3e346fa7 .
24. Titov E.A., Gubanova G.V., Ryaboshapko A.I Ocherki gendernoy meditsiny: vzglyad klinitsista na osobennosti taktiki vedeniya i profilaktiki osnovnykh khronicheskikh neinfektsionnykh zabolevaniy [Essays on gender medicine: a clinician's view of the tactics of management and prevention of major chronic non-communicable diseases]. Mezhdunarodnyy studencheskiy nauchnyy vestnik 2015; (2-1): 69-71. (In Rus.).
25. Laura Semenzato, Jeremie Botton, Jerome Drouin et al. Chronic diseases, health conditions and risk of COVID-19-related hospitalization and in-hospital mortality during the first wave of the epidemic in France: a cohort study of 66 million people. The Lancet Regional Health – Europe Volume 2021; 8: 100158. Available from: https://www.thelancet.com/action/showPdf?pii=S2666-7762%2821%2900135-6.
26. Tracking COVID-19 excess deaths across countries. The economist. Available from: https://www.economist.com/graphic-detail/coronavirus-excess-deaths-tracker .
27. Dada Lindell, Yuliya Starostina. Smertnost' vernulas' v 2010 god [Mortality returned to 2010]. RBK. Available from: https://www.rbc.ru/newspaper/2020/12/16/5fbd65c79a794747f677e904 (In Rus.).
28. Obshchestvo i pandemiya: opyt i uroki bor'by s COVID-19 v Rossii [Society and Pandemic: Experience and Lessons from COVID-19 Fighting in Russia]. Moscow: 2020. 744 p. (In Russian).
29. Postanovlenie Pravitel'stva Rossiyskoy Federatsii ot 3 aprelya 2020 g. № 432 «Ob osobennostyakh realizatsii bazovoy programmy obyazatel'nogo meditsinskogo strakhovaniya v usloviyakh vozniknoveniya ugrozy rasprostraneniya zabolevaniy, vyzvannykh novoy koronavirusnoy infektsiey» [Resolution of the Government of the Russian Federation No. 432 of April 3, 2020 "On the specifics of the implementation of the basic compulsory health insurance program in the face of the threat of the spread of diseases caused by a new coronavirus infection"]. Garant: informatsionno-pravovoe obespechenie. Available from: https://base.garant.ru/73849670/.
30. Rasporyazhenie Pravitel'stva Rossiyskoy Federatsii ot 2 aprelya 2020 g. № 844-r «Ob utverzhdenii perechney meditsinskikh organizatsiy, kotorye pereprofiliruyutsya dlya okazaniya meditsinskoy pomoshchi patsientam s podtverzhdennym diagnozom ili s podozreniem na koronavirusnuyu infektsiyu COVID-19 v statsionarnykh usloviyakh» [Order of the Government of the Russian Federation of April 2, 2020 No. 844-r "On approval of the lists of medical organizations that are re-profiled to provide medical care to patients with a confirmed diagnosis or suspected COVID-19 coronavirus infection in inpatient conditions"]. Konsul'tantPlyus. Available from: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_349271/ .
31. Rasporyazhenie Pravitel'stva RF ot 24 aprelya 2020 g. № 1131-r «Ob utverzhdenii predvaritel'nogo perechnya meditsinskikh organizatsiy, kotorye pereprofiliruyutsya dlya okazaniya meditsinskoy pomoshchi patsientam s podtverzhdennym diagnozom novoy koronavirusnoy infektsii COVID-19 ili s podozreniem na novuyu koronavirusnuyu infektsiyu COVID-19 v statsionarnykh usloviyakh po osobomu ukazaniyu» [Order of the Government of the Russian Federation of April 24, 2020 No. 1131-r "On approval of the preliminary list of medical organizations that are re-profiled to provide medical care to patients with a confirmed diagnosis of a new coronavirus infection COVID-19 or suspected of a new coronavirus infection COVID-19 in stationary conditions by special order"]. Available from: https://www.garant.ru/products/ipo/prime/doc/73853219/ .
32.  Poliklinicheskaya smert'. Tsikl «Meditsina katastrof» [Outpatient death. Cycle "Disaster Medicine"]. Proekt. Available from: https://www.proekt.media/research/koronavirus-zarplaty-vrachey/ (In Rus.).
33. V Minzdrave zayavili, chto situatsiyu s koronavirusom v Rossii udalos' perelomit' [The Ministry of Health said that the situation with coronavirus in Russia was reversed]. TASS. Available from: https://tass.ru/obschestvo/8661065 (In Rus.).
34. Sidorenko Elena V zhertvu virusu: iz-za epidemii postradali patsienty neinfektsionnykh otdeleniy [A sacrifice to the virus: epidemic affected patients in non-infectious wards]. Izvestiya]. Available from: https://iz.ru/1013568/elena-sidorenko/v-zhertvu-virusu-iz-za-epidemii-postradali-patcienty-neinfektcionnykh-otdelenii (In Rus.).
35. Timashova Natal'ya Nado tol'ko podozhdat' [You just have to wait]. Kommersant. Zdravookhranenie. Prilozhenie № 97 ot 3 iyunya 2020 g. S. 4. Available from: https://www.kommersant.ru/doc/4364368 (In Rus.).
36. Spisok pamyati. Spisok vrachey, medsester, sanitarok, laborantov i drugikh meditsinskikh rabotnikov, pogibshikh vo vremya pandemii KOVID [Memory list. List of doctors, nurses, nurses, laboratory technicians and other health workers who died during the COVID pandemic]. Available from: https://sites.google.com/view/covid-memory/home (In Rus.).
37. Jane Pirkis, Ann John, Sangsoo Shin et al. Suicide trends in the early months of the COVID-19 pandemic: an interrupted time-series analysis of preliminary data from 21 countries. The Lancet psychiatry. Available from: https://www.thelancet.com/journals/lanpsy/article/PIIS2215-0366(21)00091-2/fulltext .
38. VOZ. Psikhicheskoe zdorov'e i COVID-19. Vsemirnaya organizatsiya zdravookhraneniya. Evropeyskoe regional'noe byuro [WHO. Mental health and COVID-19. World Health Organization. Regional Office for Europe]. Available from: https://www.euro.who.int/ru/health-topics/noncommunicable-diseases/mental-health/data-and-resources/mental-health-and-covid-19.
39. Medvedeva T.I., Enikolopov S.N., Boyko O.M., Vorontsova O.Yu. Analiz dinamiki depressivnoy simptomatiki i suitsidal'nykh idey vo vremya pandemii COVID-19 v Rossii [Analysis of the dynamics of depressive symptoms and suicidal ideation during the COVID-19 pandemic in Russia]. Suitsidologiya 2020: 11 (3): 3–16. (In Rus.).
40. Emily A Holmes, Rory C O’Connor, V Hugh Perry et al. Multidisciplinary research priorities for the COVID-19 pandemic: a call for action for mental health science. The Lancet Psychiatry 2020; 7 (6): 547–560. Available from: https://www.thelancet.com/journals/lanpsy/article/PIIS2215-0366(20)30168-1/fulltext .
41. Gunnell David, Appleby Louis, Arensman Ella et al. Suicide risk and prevention during the COVID-19 pandemic. The Lancet Psychiatry 2020; 7 (6): 468-471. Available from: https://www.thelancet.com/journals/lanpsy/article/PIIS2215-0366(20)30171-1/fulltext .
42. Nader Salari, Amin Hosseinian-Far, Rostam Jalali et al. Prevalence of stress, anxiety, depression among the general population during the COVID-19 pandemic: a systematic review and meta-analysis. Globalization and Health 2020; 16 (57). Available from: https://globalizationandhealth.biomedcentral.com/articles/10.1186/s12992-020-00589-w.
43. Adeel S. Zubair, Lindsay S. McAlpine, Tova Gardin et al. Neuropathogenesis and Neurologic Manifestations of the Coronaviruses in the Age of Coronavirus Disease 2019: A Review. JAMA Neurology. Available from: https://www.amedeolucente.it/public/Neuropathogenesis%20and%20Neurologic%20Manifestations%20of%20the%20Coronaviruses%20in%20the%20Age%20of%20Coronavirus%20Disease%202019.pdf .
44. Michael T. Heneka, Douglas Golenbock, Eicke Latz et al. Immediate and long-term consequences of COVID-19 infections for the development of neurological disease. Alzheimer's Research & Therapy. Available from: https://alzres.biomedcentral.com/track/pdf/10.1186/s13195-020-00640-3.pdf .
45. Andrew E. Badson The hidden long-term cognitive effects of COVID-19. Harvard health publishing. Available from: https://www.health.harvard.edu/blog/the-hidden-long-term-cognitive-effects-of-covid-2020100821133 .
46. Stuckler David, Basu Sanjay, Suhrcke Marc et al. The public health effect of economic crises and alternative policy responses in Europe: an empirical analysis. The Lancet 2009; 374 (9686): 315-323. Available from: https://www.thelancet.com/pdfs/journals/lancet/PIIS0140673609611247.pdf.
47. Karpenko O.A., Syunyakov T.S., Kulygina M.A. et al. Impact of COVID-19 pandemic on anxiety, depression and distress – online survey results amid the pandemic in Russia. Consortium Psychiatricum 2020; 1 (1): 8-20. (In Rus.).
48. Lijun Kang, Yi Li, Shaohua Hu, Min Chen et al. The mental health of medical workers in Wuhan, China dealing with the 2019 novel coronavirus. The Lancet Psychiatry 2020; 7 (3): e14. Available from: https://www.thelancet.com/journals/lanpsy/article/PIIS2215-0366(20)30047-X/fulltext .
49. Lai Jianbo, Ma Simeng, Wang Ying et al. Factors associated with mental health outcomes among health care workers exposed to coronavirus disease 2019. JAMA Netw Open 2020;3(3): e203976. doi:10.1001/jamanetworkopen.2020.3976. Available from: https://jamanetwork.com/journals/jamanetworkopen/fullarticle/2763229 .
50. Alcohol and the coronavirus pandemic: individual, societal and policy perspectives. Alcohol and society 2021. Available from: https://movendi.ngo/wp-content/uploads/2021/01/Alcohol-and-the-coronavirus-pandemic_Alcohol-and-society-2021_report_en.pdf .
51. Mil'chenko Angelina Rosstat opublikoval dannye o prichinakh smertnosti v Rossii [Rosstat published data on the causes of death in Russia]. Gazeta.RU. Available from: https://www.gazeta.ru/social/2021/07/18/13761992.shtml?updated (In Rus.).
52. COVID pandemic fuelling major increase in drug use worldwide: UN report. United nations. Available from: https://news.un.org/en/story/2021/06/1094672 .

Дата поступления: 20.09.2021

Добавить комментарий

Пожалуйста оставляйте комментарии только по теме. Вы можете оставить свой комментарий любым браузером кроме Internet Explorer старше 6.0
Имя:
E-mail
Комментарий:
Код:*