DOI: 10.21045/2071-5021-2021-68-2-8

¹Иванова А.Е., ²Вангородская С.А., ¹Семенова В.Г. ¹Евдокушкина Г.Н.
1 - Институт демографических исследований – обособленное подразделение Федерального научно-исследовательского социологического центра Российской академии наук, Москва, Россия
2 - Федеральное государственное автономное образовательное учреждение высшего образования «Белгородский государственный национальный исследовательский университет», Белгород, Россия

Резюме

С момента появления вакцинации как масштабной акции, инициируемой государством и призванной уменьшить риск распространения различных заболеваний путем формирования коллективного иммунитета [14,17,18], активность сторонников антипрививочного движения то ослабевает, то вновь демонстрирует тенденцию к усилению.

Высокую активность в выражении антипрививочных настроений демонстрируют представители российской молодежи.

Цель исследования: оценить в сравнительном контексте с другими странами развитие пандемии коронавирусной инфекции в России и выявить специфику причин антипрививочных настроений у наименее вовлеченной в вакцинацию группы – молодежи.

Материал и методы. Были выбраны по 10 стран с высоким и низким уровнем вакцинации. Основным критерием включения стран в этот список была надежность учета смертности в каждом конкретном государстве.

Для выявления специфики причин антипрививочных настроений у молодежи использованы данные авторского социологического исследования, проведенного в сентябре-октябре 2021 года на территории Белгородской области в рамках изучения социально-демографических последствий пандемии (n=1000, в том числе, 154 человека – молодежь в возрасте 18-29 лет.

Результаты. Россия входит в группу стран с низким уровнем вакцинации населения (среди государств с достоверной статистикой), характеризуясь средними уровнями заболеваемости коронавирусной инфекцией, но при этом – высокой смертностью от нее и максимальной среди стран с низкой долей вакцинированного населения летальностью.

Проведенный анализ свидетельствует, что на популяционном уровне вакцинация, не являясь панацеей от заражения Covid-19, существенно сокращает тяжелые, включая летальные, последствия распространения коронавирусной инфекции.

В молодёжной среде шире, чем в других группах населения, распространены антипрививочные настроения. Помимо общих причин, характерных и для других групп населения, связанных, прежде всего, с недостатком в публичном пространстве научных данных об инфекции и эффективных способах борьбы с ней, а также с недоверием к информации от официальных институтов, имеются и специфические «молодежные» факторы. К ним относятся: иллюзия контроля над ситуацией (расчет на свой иммунитет, опыт отказа родителей от вакцинации в соответствии с календарем прививок), переоценка собственной компетентности (использование информации из социальных сетей без ее критической оценки; игнорирование научных данных, предпочтение «лидеров общественного мнения»), сниженный уровень страха из-за более легкого, в среднем, течения заболевания у молодых людей в связи с отсутствием сопутствующей патологии.

Перспективы исследования заключаются в анализе межпоколенческих различий в приверженности вакцинации на семейном уровне".

Ключевые слова: антипрививочные настроения; молодежь; пандемия Covid-19.

Контактная информация: Иванова Алла Ефимовна, email: Этот e-mail защищен от спам-ботов. Для его просмотра в вашем браузере должна быть включена поддержка Java-script
Финансирование. Исследование не имело спонсорской поддержки.
Конфликт интересов. Авторы декларируют отсутствие явных и потенциальных конфликтов интересов в связи с публикацией данной статьи.
Для цитирования: Иванова А.Е., Вангородская С.А., Семенова В.Г., Евдокушкина Г.Н. Антипрививочные настроения российской молодежи: основные причины и пути преодоления. Социальные аспекты здоровья населения [сетевое издание] 2022; 68(2):8. URL: http://vestnik.mednet.ru/content/view/1362/30/lang,ru/ DOI: 10.21045/2071-5021-2022-68-2-8

ANTI-VACCINATION SENTIMENTS AMONG THE RUSSIAN YOUTH: MAJOR CAUSES AND WAYS TO OVERCOME
¹Ivanova A.E., ²Vangorodskaya S.A., ¹Semyonova V.G., ¹Evdokushkina G.N.
1 - Institute for Demographic Research – Branch of the Federal Center of Theoretical and Applied Sociology of the Russian Academy of Sciences, Moscow, Russia
2 - Belgorod State National Research University, Belgorod, Russia

Abstract

With vaccination becoming a large-scale campaign initiated by the state aimed at reducing spread of various diseases through the formation of collective immunity [14,17,18], activity of the anti-vaccination movement supporters has been either fading, or showing a tendency towards increasing.

Representatives of the Russian youth demonstrate high activity in expressing anti-vaccination sentiments.

The purpose of the study: to assess, in a comparative context with other countries, development of the coronavirus pandemic in Russia and to identify specific causes of anti-vaccination sentiments among the least involved group in vaccination - young people.

Material and methods. 10 countries with high and low rates of vaccination have been selected. The main criterion for including countries in this list was reliability of mortality registration in each particular country.

To identify specific causes of anti-vaccination sentiments among young people, the authors used data from the authors’ sociological survey conducted in September-October 2021 in the Belgorod region as part of the study of the socio–demographic consequences of the pandemic (n=1000, including 154 people - young people aged 18-29).

Results. Russia is included in the group of countries with a low rate of vaccination (among countries with reliable statistics), characterized by both average levels of incidence of the coronavirus infection, high COVID-19-related mortality and the highest relevant lethality among countries with a low share of the vaccinated.

The analysis shows that at the population level, vaccination, while not being a panacea for Covid-19 infection, significantly reduces severe, including fatal, consequences of the coronavirus infection.

Among the youth, anti-vaccination sentiments are wider spread compared to other groups. In addition to general causes that are also characteristic of other population groups, primarily related to the lack of scientific data on the infection in public domain and effective ways to combat it, as well as distrust in information from official institutions, there are also specific “youth” factors. These include: illusive control over the situation (relying on one’s own immunity, experience of parents refusing to have their kids vaccinated in accordance with the vaccination schedule), overestimation of one’s own competence (using information from social networks without its critical evaluation; ignoring scientific data, preferring information from “public opinion leaders”), and a low level of fear due to a milder, on average, course of the disease in young people due to the absence of comorbidities.

The prospects of the study lie in the analysis of intergenerational differences in adherence to vaccination at the family level.

Keywords: anti-vaccination sentiment; youth; Covid-19 pandemic.

Corresponding author: Alla E. Ivanova, email: Этот e-mail защищен от спам-ботов. Для его просмотра в вашем браузере должна быть включена поддержка Java-script
Information about authors:
Ivanova A.E., http://orcid.org/0000-0002-0258-3479
Vangorodskaya S.A., https://orcid.org/0000-0002-1100-423X
Semyonova V.G., http://orcid.org/0000-0002-2794-1009
Evdokushkina G.N. http://orcid.org/0000-0002-1389-2509
Acknowledgments. The study had no sponsorship.
Competing interest. The authors declare the absence of any conflicts of interest regarding the publication of this paper.
For citation:  Ivanova A.E., Vangorodskaya S.A., Semyonova V.G. Anti-vaccination sentiments among the Russian youth: major causes and ways to overcome. Social'nye aspekty zdorov'a naselenia / Social aspects of population health [serial online] 2022; 68(2):8. Availablefrom: http://vestnik.mednet.ru/content/view/1362/30/lang,ru/ DOI: 10.21045/2071-5021-2022-68-2-8. (In Rus). 

Введение

Антипрививочные настроения, которые демонстрируют россияне и жители других государств в период активизации кампании по вакцинации против коронавируса, имеют достаточно давнюю историю. С момента появления вакцинации как масштабной акции, инициируемой государством и призванной уменьшить риск распространения различных заболеваний путем формирования коллективного иммунитета [14,17,18], активность сторонников антипрививочного движения то ослабевает, то вновь демонстрирует тенденцию к усилению.

В 2019 году Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) включила отказ от вакцинопрофилактики в число 10 глобальных угроз человечеству, наряду с загрязнением воздуха, изменением климата, а также хроническими неинфекционными заболеваниями и ВИЧ [19].

Результаты опроса, проведенного международной компанией Morning Consult в июне 2021 года в 15 странах мира, осуществляющих массовую вакцинацию населения, выявили лидирующее положение России по доле населения, демонстрирующего скептическое или явно негативное отношение к вакцинации от COVID-19. Согласно результатам данного исследования, 35% россиян заявили о своем нежелании вакцинироваться, обосновывая это возможными побочными эффектами (37% из числа противников вакцинации), а также слишком быстрым продвижением клинических испытаний вакцин (33%) [20].

В отечественной и зарубежной научной литературе достаточно подробно освещены вопросы, связанные с формированием и распространением антипрививочных настроений: история появления и эволюция развития антипрививочных идей в России и за рубежом, основные черты и причины общественной поддержки современного антипрививочного движения, а также направления противодействия и способы преодоления антипрививочного скепсиса [6].

Основываясь на анализе результатов теоретических и эмпирических исследований по данной проблематике, все аргументы противников вакцинации могут быть объединены в несколько основных групп:

1. недостаток (замалчивание) информации о ходе проведения и результатах клинических испытаний вакцин, их безопасности, практике и правилах применения;
2. отсутствие неопровержимых доказательств эффективности вакцин;
3. существование серьезных противопоказаний к процедуре вакцинации, способных не только нивелировать положительный эффект иммунизации, но и спровоцировать появление новых проблем со здоровьем;
4. широкий спектр поствакцинальных реакций, осложнений, а также побочных эффектов вакцинации в отношении иммунитета, генетического аппарата, возникновения или обострения различных заболеваний и пр. [10];
5. выдвижение на первый план коммерческой выгоды (наживы) государства в целом, и фармацевтических компаний, в частности, заинтересованных в производстве и реализации вакцин населению;
6. акцент на преимуществах формирования естественного иммунитета в противовес «искусственному» иммунитету вакцинированных; негативное влияние вакцинации на естественный иммунитет;
7. опасность возникновения «конфликта» между антителами, появившимися после перенесенного заболевания и антителами, сформировавшимися после вакцинации.

Высокую активность в выражении антипрививочных настроений демонстрируют представители российской молодежи. Результаты опросов, проведенных экспертами РАНХиГС в 2021 году, выявили более низкий уровень вовлеченности в вакцинацию молодежи (от 18 до 34 лет) по сравнению с другими возрастными группами (49,6% против 53,2% по населению в целом). Что касается молодых людей, только закончивших школу, то здесь уровень вовлеченности еще ниже – 38,5% [11].

Таким образом, пандемия выявила кризис, масштабы которого трудно недооценить: с одной стороны, человечество не разработало более надежного способа борьбы с массовыми инфекционными заболеваниями, нежели вакцинация, с другой – в ходе пандемии COVID-19 сформировалось мощное антипрививочное движение. В длительной перспективе тревожными представляются антипрививочные настроения молодежи: в настоящее время проблема отдаленных последствий COVID-19 остается открытой.

Именно поэтому целью настоящего исследования является оценка последствий пандемии COVID-19 в России на фоне других стран и выявление специфики причин антипрививочных настроений у наименее вовлеченной в вакцинацию группы – молодежи.

Материалы и методы

Для оценки в сравнительном контексте с другими странами развития пандемии короновирусной инфекции в России использованы данные сайта https://стопкоронавирус.рф/, Университета Джонса Хопкинса и проекта «Our World in Data» (https://ourworldindata.org/) о частоте заражений, смертности и активности вакцинации в странах мира и России.

Были выбраны по 10 стран с высоким и низким уровнем вакцинации. Основным критерием включения стран в этот список была надежность учета смертности в каждом конкретном государстве.

Согласно этому критерию, в число стран с высоким уровнем вакцинации на начало 2022 г. были включены Япония, Испания, Дания, Канада, Новая Зеландия, Австралия, Сингапур, Исландия, Южная Корея и Португалия, т.е. страны, имеющие, во-первых, различное географическое положение и климатические условия, во-вторых, существенное этническое разнообразие (последнее немаловажно при обсуждении действенности того или иного лекарственного препарата). Доля вакцинированных в этой группе превысила ¾ населения (от 78,4% в Японии до 88,9% в Португалии).

В 10 наименее успешных по уровню вакцинации стран вошли Черногория, Беларусь, Сербия, Россия, Словакия, Казахстан, Хорватия, Польши, Литва и Латвия (к сожалению, этот перечень практически полностью (за исключением Казахстана) ограничивается Европейским регионом), однако другие страны с низким уровнем вакцинации сколько-нибудь надежной витальной статистикой не располагают). Уровень вакцинации в этих странах варьирует от 40,9% в Черногории до 57,4% в Латвии, т.е. не менее чем на 20 процентных пунктов отстаёт от Японии.

Для выявления специфики причин антипрививочных настроений у молодежи использованы данные авторского социологического исследования, проведенного в сентябре-октябре 2021 года на территории Белгородской области в рамках изучения социально-демографических последствий пандемии (N=1000, в том числе, 154 человека – молодежь в возрасте 18-29 лет; тип выборки – квотная; признаки квотирования – пол, возраст, тип поселения; метод исследования – анкетирование), а также результаты фокус-групповых интервью жителей Белгородской области (октябрь 2021 г., N=30).

Результаты

Первый вопрос, который возникает при обсуждении проблем вакцинации – это ее эффективность по критериям заболеваемости, смертности и летальности.

Достаточно корректную оценку результатов вакцинации может предоставить сравнение заболеваемости, смертности и летальности вследствие COVID-19 на фоне доли вакцинированных в международном аспекте.

Первое, на что следует обратить внимание – список этих 20 стран по уровню заболеваемости выглядит достаточно размытым: так, в ареал благополучия (7 стран с минимальными показателями), наряду с Новой Зеландией, Южной Кореей, Японией и Сингапуром, вошли Казахстан, Россия и Беларусь с низкими уровнями вакцинации. Полюсная группа – ареал неблагополучия (с максимальными уровнями заболеваемости) – также не позволяет сделать однозначные выводы: в число 7 стран, его формирующих, наряду с Черногорией, Словакией, Сербией и Хорватией, с низкими уровнями вакцинации, вошли вполне благополучные по этому критерию Дания, Португалия и Испания (табл. 1).

Таблица 1

Заболеваемость, смертность и летальность вследствие COVID-19 в странах с высоким и низким уровнем вакцинации населения.

Источник: https://yandex.ru/covid19/stat?utm_source=main_graph&utm_source=main_notif&geoId=225

Однако картина становится существенно более отчетливой при анализе смертности от COVID-19: в ареал благополучия были включены страны с показателями ниже 20 на 100000, и он полностью формировался за счет стран с высоким уровнем вакцинации: Новой Зеландии, Южной Кореи, Исландии, Сингапура, Австралии, Японии.

С другой стороны, ареал неблагополучия, куда вошли страны с показателями, превышающими 200 на 100000, формировался исключительно за счет стран с низким уровнем вакцинации (Черногория, Словакия, Хорватия, Польша, Литва, Россия и Латвия). Отметим, что максимальные показатели в этой группе составили 373,8 на 100000 и отмечались в Черногории – стране с минимальной (40,9%) долей вакцинированных.

При анализе последствий COVID-19 информативным представляется также такой показатель, как летальность, т.е. смертность среди заболевших. Как правило, это госпитальный показатель, характеризующий эффективность работы медицинских стационаров, однако в случае пандемии он может быть использован в более широком контексте –как свидетельство не только эффективности работы служб здравоохранения, но и тяжести заболевания, вследствие которого наступила смерть. Из табл. 1 видно, что не только ареал благополучия по этому показателю, но и срединный ареал практически полностью формируется за счет стран с высоким уровнем вакцинации (исключением являются Беларусь и Сербия, с летальностью 0,8% оказавшиеся в срединном ареале). Представляется, что в этих странах речь идет о проблемах диагностики и учета, что требует отдельного исследования. Однако более чем показательно, что максимальные уровни летальности были зафиксированы исключительно в странах с низким уровнем вакцинации: от Черногории до России. При это, наибольшие опасения вызывает тот факт, что максимальный уровень летальности – 2,9% – был выявлен в нашей стране.

Таким образом, можно констатировать, что, во-первых, вакцинация не является панацеей от заражения COVID-19, о чем свидетельствует размытый региональный профиль заболеваемости в контексте доли вакцинированных.

Но, во-вторых, вакцинация существенно снижает риски смертности, о чем свидетельствует ареал благополучия по этому показателю, полностью формирующийся за счет стран с высокой долей вакцинированных на фоне ареала неблагополучия, полностью состоящего из стран с низким уровнем вакцинации.

В-третьих, вакцинация принципиально сказывается на тяжести протекания заболевания, о чем свидетельствует группа стран с максимальными уровнями летальности: среди них нет ни одного государства с высокой долей вакцинированных.

Обсуждая эти результаты, следует обратить внимание, что, к сожалению, на фоне низкой доли вакцинированных наша страна оказалась в ареале неблагополучия по смертности от COVID-19 и продемонстрировала максимальную летальность, существенно превосходящую показатели занимавшей предпоследнее место Польши (2,9% против 2,3%). Если же обратиться к такому наиболее объективному интегральному показателю, как продолжительность жизни, можно констатировать, что для России первый год пандемии обернулся потерей 1,8 лет, и есть все основания предполагать, то 2021 г. приведет к еще большим потерям.

К сожалению, в настоящее время международная статистика предоставляет только самые общие данные по потерям от COVID-19, без учета половозрастных аспектов. Тем не менее, представляется, что даже эти – самые общие – данные свидетельствуют о том, что отказ от вакцинации приводит, во-первых, к существенно большей тяжести патологии, с другой – к значительно большим рискам смертности.

Именно поэтому особую остроту приобретает вопрос об отношении молодежи к вакцинации.

Результаты исследования социально-демографических последствий пандемии, проведенного в Белгородской области осенью 2021 года с участием молодежи от 18 до 29 лет (n=154) показали, что большая часть молодых людей положительно относится к самой идее вакцинации, демонстрируя одновременно с этим скептическое отношение к ее возможностям как действенного средства профилактики и предотвращения угрозы заболевания.

Так, оценивая опасность заболеть коронавирусом для себя и своей семьи по 10-балльной шкале, 76% респондентов из числа опрошенной молодежи посчитали ее достаточно высокой – от 5 до 10 баллов.

При этом, отвечая на вопрос «Что, на Ваш взгляд, позволит свести к минимуму опасность заражение коронавирусом Вас и членов Вашей семьи?», наибольшая доля опрошенных выбрали варианты ответа «Соблюдение всех ограничений и мер профилактики» (52,6%) и «Укрепление иммунитета» (48%), на третьем и четвертом местах оказались «Ограничение взаимодействий с другими людьми за пределами семьи» и «Ведение здорового образа жизни» (30,5% и 29,9%). Значимость вакцинации от коронавируса признал только каждый десятый из числа опрошенной молодежи (11,7%).

На момент проведения исследования более половины участников опроса (54,6%) признались, что сделали прививку от коронавируса, а еще 17,5% сообщили о своем намерении сделать ее в ближайшее время. Такое противоречие между низкой оценкой возможностей вакцинации и числом привитых находит объяснение при анализе побудительных причин вакцинации.

Почти половина из привитых или планирующих привиться в качестве основной причины отметили принуждение по месту работы (учебы) – 41,6%, на втором месте оказался вариант ответа «страх заболеть коронавирусом» – 23,4%. Даже тяжелое течение коронавируса у себя или у близких сподвигло к вакцинации только 9,7% молодых людей, а еще 3,9% из числа опрошенных признались в том, что их «заставили близкие».

В случае начала очередной волны эпидемии почти три четверти респондентов из числа молодежи (74,7%) выразили намерение соблюдать меры профилактики (маски, антисептики, соблюдение дистанции), еще 39,6% заявили о том, что будут укреплять иммунитет, а пятая часть опрошенных выразили готовность отказаться от поездок по России (23,4%), а также от посещения баров, ресторанов, кинотеатров (22%). При этом о своей готовности сделать прививку от коронавируса заявили менее 4% опрошенных.

Аналогичные результаты были получены в ходе других исследований, одно из которых было проведено в феврале-марте 2021 года [9] с участием студентов высших учебных заведений Приволжского федерального округа (n=76) посредством анкетирования, психодиагностического тестирования и использования методики «Шкала страха COVID-19» [13].

Согласно полученным данным, несмотря на то, что более четверти участников исследования (26%) переболели коронавирусом сами, и каждый второй (51%) сообщил о случаях заболевания в близком окружении, более 80% опрошенных студентов заявили о том, что не делали прививку от COVID-19 и не планируют. При этом, в качестве основных причин были названы (в порядке убывания): отсутствие доверия к вакцине; страх последствий и побочных эффектов; ненадежные характеристики вакцины; наличие антител; расчет на свой иммунитет [13].

Можно констатировать, что вопрос о вакцинации во многом перестает иметь сколько-нибудь рациональный характер и, что достаточно парадоксально, становится вопросом веры (науке вообще и медицине, в частности, конкретным врачам и здравоохранению в целом, правительству отдельного региона или целой страны). При этом подчеркнем, что эта проблема ни в коей мере не является специфической для России, к сожалению, она является универсальной: широкомасштабные демонстрации противников вакцинации охватили весь мир. На наш взгляд, это является достаточно ярким свидетельством катастрофического падения уровня образования во всем мире и потери наукой важнейшей просветительской функции, однако эта тема выходит за границы настоящего исследования.

Обсуждение

Первое обстоятельство, которое следует отметить: сравнение 10 стран с минимальным и максимальным уровнем вакцинации показало, что отказ от вакцинации приводит, во-первых, к существенно большей тяжести патологии, с другой – к значительно большим рискам смертности.

Второе обстоятельство – достаточно парадоксальная разнонаправленность рационального осознания опасности COVID-19, с одной стороны, и достаточно иррационального опасения вакцинации.

Обсуждая полученные результаты, Е.В. Рягузова [13] объясняет противоречие между осознанием молодежью опасности коронавирусной инфекции и нежеланием подавляющей части опрошенных вакцинироваться рассогласованностью «между субъективной интерпретацией актуальной ситуации, обусловленной пандемией, и поведенческими интенциями личности». По мнению автора, такие результаты свидетельствуют о «явном когнитивном диссонансе», который «обусловлен отсутствием у личности четких когнитивных схем и адекватных проверенных алгоритмов действий», следствием чего «могут выступать мотивационные конфликты и противоречия» [13, c. 115-117].

Даже опасение заразиться коронавирусом не влияет напрямую на готовность молодежи к вакцинации. Это подтвердили, в частности, результаты исследования, проведённого «Левада-Центром» 21-23 декабря 2020 года (n=1617). Отвечая на вопрос «Опасаетесь ли Вы заразиться коронавирусом?» варианты ответов «определенно да» и «скорее да» выбрали соответственно 15 и 30% молодых людей в возрасте 18-24 лет и 22 и 23% респондентов 25-39 лет.

При этом, отвечая на вопрос «Готовы ли Вы сделать прививку, если вакцинация будет бесплатной и добровольной?», 67% респондентов 18-24 лет и 70% россиян 25-39 лет, ответили отрицательно.

Более того, из общего числа выразивших опасение заболеть COVID-19 половина респондентов подчеркнули неготовность к вакцинации, связывая это с необходимостью дождаться окончания всех испытаний (30% от ответивших), боязнью побочных действий вакцины (29%) и убежденностью в бессмысленности прививки от коронавируса [5].

Эти результаты нашли подтверждение в ходе фокус-групповых интервью, проведенных со студентами высших учебных заведений Белгородской области в октябре 2021 года: Ничего не известно о том, как разрабатывали вакцину, о ее возможных последствиях (жен., 20 лет); А еще вирус все время мутирует, и эпидемиологи говорят, что завтрашний вирус будет отличаться от того, с которым мы боремся сейчас. И есть ли тогда смысл делать прививку? (муж., 20 лет); Как можно вакцинироваться тем, что не прошло проверку временем? То есть ты еще не знаешь, как это будет оказывать влияние на твое репродуктивное здоровье, через сколько поколений это проявится, и какие в принципе есть побочные явления… (жен., 20 лет). Просто сделать первую вакцину и гордится этим – это странно… Какие-то должны быть все равно проверки, но в таких условиях это невозможно, поэтому и нет доверия (жен., 22 года); И еще один момент… Вакцинация не гарантирует того, что ты не заболеешь; может, ты заболел бы в легкой форме, а если у тебя иммунитет слабый, то после прививки ты переболеешь очень тяжело… (муж., 20 лет).

Безусловно, на формирование отношения к вакцинации в каждый конкретный период времени воздействует множество факторов, связанных, в том числе, с масштабом угрозы и скоростью распространения вируса, степенью социального доверия, меры и вектора ответственности, социально-экономических, политических, культурно-исторических и иных особенностей общества, а также базисных убеждений личности [13, c. 112].

Всю совокупность факторов, обусловливающих антипрививочный скепсис в молодежной среде, можно условно разделить на две группы: 1) предопределяющие отношение к вакцинации общества в целом, и 2) обусловленные спецификой сознания и поведения представителей данной возрастной группы. Ко второй группе можно отнести выявленный рядом исследований более низкий уровень переживания страха у молодежи в сравнении с представителями старших возрастных групп [4], меньшее число осложнений у молодых людей, переболевших коронавирусом, когнитивные абберации (к числу которых относятся: «переоценка собственной компетентности, навязанные убеждения, … иллюзия контролируемости ситуации, … когнитивный диссонанс» [13, c. 118] и пр. Что касается первой группы факторов, то здесь, по мнению экспертов, ведущая роль принадлежит информированности общества и личному уровню осведомленности о тех или иных вопросах, связанных как с вакцинацией, так и с отказом от нее.

Исследователи сходятся во мнении, что проблема антипрививочного скепсиса – это, в значительной степени, проблема недоверия населения к информации, поступающей со стороны чиновников и государственных служб, а также следствие поведения самих чиновников, идущего зачастую вразрез с их декларативными заявлениями.

Это также нашло подтверждение в ходе фокус-групповых интервью с участием студентов вузов Белгородской области: Есть официальные данные и сарафанное радио, и часто эта информация противоречит друг другу (жен., 19 лет); Официальным источникам вообще не доверяем. Есть подозрение, что они подают те данные, которые нужны для статистики (жен., 20 лет); Почему есть реклама только «почему стоит делать прививку», но нет «почему не стоит»? (муж, 20 лет); Информация вроде как есть, но насколько она правдивая? То есть говорят, что после прививки болеть будешь меньше или в легкой форме, что все будет отлично, но правда ли это? (муж., 20 лет); Возможно, даже есть в некотором роде переизбыток информации потому, что один сказал, что у него кто-то умер, второй… в результате люди разделились на два лагеря: одни говорят о теории заговора, а вторые говорят, что «вы – антипрививочники», и вы не правы! (жен., 20 лет); Еще один момент. Когда человек идет прививаться, он подписывает бумаги, что соглашается на это добровольно и все риски берет на себя. Значит, государство с себя ответственность снимает… (жен., 19 лет); А еще многие владеют информацией, что среди чиновников есть те, кто купили справки о вакцинации, или кололи себе физраствор на камеру. Если те, кто должны подавать пример, вели себя так, то какое может быть отношение к вакцинации? (жен., 20 лет, студент).

Существенное влияние на формирование антипрививочных настроений молодежи, безусловно, оказывают родители, использующие широких спектр установок и действий в отношении вакцинации, включая «сомнения …в эффективности и безвредности вакцинопрофилактики детей, недоверие к вакцинам, отказ от отдельных либо вообще от всех вакцин, произвольное изменение сроков и схем иммунизации» [7]. В последние десятилетия данная проблема, получившая название «vaccine hesitancy» [15, 16, 21] приобрела угрожающие масштабы. Согласно данным А.Н. Мац и Е.В. Чепрасовой [7], «1-2% родителей отвергают все прививки, 12% отказываются по крайней мере от одной из рекомендованных, 30% откладывают одну или несколько прививок».

В качестве основных причин общественной поддержки антипрививочного движения исследователи выделяют:

• «избавление от необходимости посещения медицинского учреждения» [Мац 2013], что коррелирует с высоким уровнем недоверия к системе здравоохранения со стороны населения;
• привлечение сторонниками антипрививочного движения информации из авторитетных источников (научных статей, публичных выступлений врачей-эпидемиологов, иммунологов, ярко иллюстрированных трагических историй, понятных неосведомленной публике [7] и т.п.), акцентирующих внимание на отсутствии необходимости вакцинации [12], поствакцинальных осложнениях и пр. Как отмечают Н.И. Брико и И.В. Фельдблюм [1], «сегодня о положительной роли вакцинации население слышит только в «сухих» цифрах статистики, а любой случай поствакцинального осложнения, порой при отсутствии подтвержденной связи с прививкой, «раздувается» СМИ, вызывая отрицательные реакции в отношении прививок»;
• «короткая историческая память» [2], следствием чего является отсутствие у современных поколений личного опыта таких заболеваний, которые были распространены еще столетие назад и приводили к массовому вымиранию населения целых государств;
• широкие пропагандистские возможности, предоставляемые сторонникам антипрививочного движения со стороны современных масс-медиа; в результате «государственная политика по разъяснению необходимости прохождения вакцинации уступает агитации «антипрививочников»» [12];
• неразвитость механизмов профессиональной контрпропаганды сторонников вакцинации в сочетании с принудительным характером процедуры, что подрывает доверие к ней со стороны населения.

Выделяя в качестве одной из черт современного антипрививочного движения «стремление … вызвать антипрививочную панику, спровоцировать «вакцинный кризис» как «массовую социогенную «болезнь» отказов вакцинации среди родителей, медицинских сестер и врачей», А.Н. Мац справедливо отмечает, что «для дезавуирования … антипрививочной идеи <…> требуются серьезные финансовые и организационные усилия и весьма продолжительный период времени – от пяти до пятнадцати лет» [6, c. 94].

Подобный прогноз вполне обоснован, особенно учитывая непоследовательную и иррациональную политику властей в период пандемии COVID-19 (примерами которой являются, например, проведение массовых мероприятий и выборы в Государственную Думу в разгар эпидемии, а также заявление Минздрава РФ [8] об отказе публиковать статистику по летальным исходам от коронавируса среди вакцинированных россиян, мотивируя это тем, что такая информация будет формировать негативное отношение к вакцинации), несовершенство мер противостояния антипрививочному движению [1,3,12], а также ментальные особенности россиян, к числу которых относятся «склонность наших соотечественников к фатализму, недоверие к отечественному продукту, наконец, <…> традиционный русский «авось» [Горошко, Емельянова, Пацала 2021].

Также мы склонны согласиться с мнением экспертов, которые в качестве основных инструментов повышения доверия населения к вакцинации выделяют «четкое и последовательное донесение информации со стороны государственных служб и чиновников» [3], разработку «сложного механизма подталкивания к вакцинации, комбинирующего инструменты поощрения и ограничения» [3], повышение доступности вакцинации [11] для различных категорий населения, в том числе, посредством упрощения процедуры для категорий граждан с низкой мобильностью и т.д.

Учитывая тот факт, что подавляющее число молодых людей получают информацию о тех или иных аспектах иммунизации из социальных сетей, необходимо обратить особое внимание на формирование соответствующего информационного контента в Интернет-пространстве с целью воздействия на антипрививочные настроения и формирования позитивного отношения к вакцинации.

А что касается преодоления скептического отношения к прививкам со стороны родителей, то в качестве действенного инструмента А.Н. Мац и Е.В. Чепрасова [7] рекомендуют сделать упор на создание общественных организаций, призванных содействовать объединению сообщества родителей с сообществом профессионалов (врачей, специалистов прививочного дела, научных экспертов) с целью вытеснения «антипрививочных измышлений» и формирования ответственного отношения к вакцинации, построенного на взвешенном анализе потенциальных рисков заболеваний и вакцинации.

Заключение

Россия входит в группу стран с низким уровнем вакцинации населения (среди государств с достоверной статистикой), характеризуясь средними уровнями заболеваемости коронавирусной инфекцией, но при этом – высокой смертностью от нее и максимальной среди стран с низкой долей вакцинированного населения – летальностью. Эти показатели нельзя однозначно интерпретировать как плохое качество лечения пациентов с Covid-19 в нашей стране из-за различий на международном уровне объемов тестирования, а значит – выявления заболеваний, а также проблем с определением основной причины смерти при сочетанных с Covid-19 состояниях. Вместе с тем, проведенный сравнительный анализ эпидемиологических показателей в странах с различным уровнем вакцинации убедительно свидетельствует, что на популяционном уровне вакцинация, не являясь панацеей от заражения Covid-19, существенно сокращает тяжёлые, включая летальные, последствия распространения коронавирусной инфекции.

В молодежной среде шире, чем в других группах населения, распространены антипрививочные настроения. Помимо общих причин, характерных и для других групп населения, связанных, прежде всего, с недостатком в публичном пространстве научных данных об инфекции и эффективных способах борьбы с ней, а также с недоверием к информации от официальных институтов, имеются и специфические «молодежные» факторы. К ним относятся: иллюзия контроля над ситуацией (расчет на свой иммунитет, опыт отказа родителей от вакцинации в соответствие с календарем прививок), переоценка собственной компетентности (использование информации из социальных сетей без ее критической оценки; игнорирование научных данных, предпочтение «лидеров общественного мнения»), сниженный уровень страха из-за более легкого, в среднем, течения заболевания у молодых людей в связи с отсутствием сопутствующей патологии.

Библиография

1. Брико Н.И., Фельдблюм И.В. Иммунопрофилактика инфекционных болезней в России: состояние и перспективы совершенствования. Эпидемиология и вакцинопрофилактика 2017; 16 (2): 4-9.
2. Орлова Н.В., Федулаев Ю.Н., Филатова М.Н., Орлова С.Ю. Влияние средств массовой информации и социальных сетей на формирование общественного мнения о вакцинации. Педиатрия. Consilium Medicum 2020; (4): 17-24.
3. Горошко Н.В., Емельянова Е.К., Пацала С.В. Проблема ковид-антивакцинаторства: Россия на мировом фоне. Социальные аспекты здоровья населения [сетевое издание] 2021; 67 (4). URL: http://vestnik.mednet.ru/content/view/1282/30/lang,ru/. DOI: 10.21045/2071-5021-2021-67-4-3. (Дата обращения: 21.01.2022).
4. Гриценко В.В., Резник А.Д., Константинов В.В., Маринова Т.Ю., Хоменко Н.В., Израйловиц Р. Страх перед коронавирусным заболеванием (COVID-19) и базисные убеждения личности. Клиническая и специальная психология 2020; 9 (2):99-118. https://doi.org/10.17759/cpse.2020090205.
5. Коронавирус: страхи и вакцина. Левада-центр. 2020. URL: https://www.levada.ru/2020/12/28/koronavirus-strahi-i-vaktsina/. (Дата обращения: 21.01.2022).
6. Мац А.Н. Современные истоки антипрививочных измышлений и идеологии. Эпидемиология и вакцинопрофилактика 2013; 70 (3): 90-97.
7. Мац А.Н., Чепрасова Е.В. Антипривочный скепсис как социально-психологический феномен. Эпидемиология и вакцинопрофилактика 2014; 78 (5): 111-115.
8. Минздрав РФ не будет открыто сообщать данные о летальности после вакцинации от COVID-19. URL: https://informing.ru/2022/01/22/568521147540.html. (Дата обращения: 21.01.2022)
9. Рягузова Е.В. Когнитивные аспекты отношения студенческой молодежи к вакцинации от COVID-19. Российский психологический журнал 2021; 18 (2): 109-121.
10. Саперкин Н. В., Кукунова В.В. Вопросы вакцинопрофилактики и интернет-пространство. Медицинский альманах 2013; 26 (2): 75-78.
11. Социальное положение россиян в условиях вакцинации. 2021. URL: https://www.ranepa.ru/news/sotsialnoe-polozhenie-rossiyan-v-usloviyakh-vaktsinatsii/?sphrase_id=1972190. (Дата обращения: 21.01.2022)
12. Спасенников Б.А. COVID-19: уроки вакцинации. Бюллетень Национального научно-исследовательского института общественного здоровья имени Н.А. Семашко 2021; (3): 116-125.
13. Ahorsu, D. K., Lin, C. Y., Imani, V., Saffari, M., Griffiths, M. D., & Pakpour, A. H. The Fear of COVID-19 Scale: Development and Initial Validation. International Journal of Mental Health and Addiction 2020; (3): 1-9. DOI: 10.1007/s11469-020-00270-8.
14. John T.J., Plotkin S.A., Orenstein W.A. Building on the success of the Expanded Program on Immunization: enhancing the focus on disease prevention and control. Vaccine 2011; 29 (48): 8835-8837. DOI: 10.1016/j.vaccine.2011.08.100.
15. Feemster K.A. Overview: special focus vaccine acceptance. Human Vaccines & Immunotherapeutics 2013; 9 (8): 1752-1754. DOI: 10.4161/hv.26217.
16. Larson H.J., Jarrett C., Eckersberger E., Smith D.M., Paterson P. Understanding vaccine hesitancy around vaccines and vaccination from a global perspective: а systematic review of published literature, 2007–2012. Vaccine 2014; 32 (19): 2150-2159. DOI: 10.1016/j.vaccine.2012.08.057.
17. Lievano F., Galea S.A., Thornton M., Wiedmann R.T., Manoff S.B., Tran T.N., Amin M.A., Seminack M.M., Vagie K.A., Dana A., Plotkin S.A. Measles, mumps, and rubella virus vaccine (M-M-R™II): a review of 32 years of clinical and postmarketing experience. Vaccine 2012 Nov 6; 30 (48): 6918-6926. DOI: 10.1016/j.vaccine.2012.08.057.
18. Prevention and control of influenza with vaccines: recommendations of the Advisory Committee on Immunization Practices (ACIP), 2011 / CDC. Morb Mortal Wkly Rep 2011 Aug 26; 60 (33): 1128-1132.
19. Ten threats to global health 2019. URL: https://www.who.int/emergencies/ten-threats-to-global-health-in-2019. (Дата обращения: 21.01.2022).
20. Vaccine Skepticism Continues to tick down across the globe. Global vaccine tracking. Morning consult. URL: https://morningconsult.com/global-vaccine-tracking/. (Дата обращения: 21.01.2022)
21. Wheeler M., Buttenheim A.M. Parental vaccine concerns, information source, and choice of alternative immunization schedules. Human Vaccines & Immunotherapeutics 2013; 9 (8): 1782-1789. DOI: 10.4161/hv.25959.

References

1. Briko N.I., Feldblyum I.V., 2017. Immunoprophylaxis of infectious diseases in Russia: state and prospects for improvement.  Epidemiologiya i vaktsinoprofilaktika, vol. 16, no. 2 (93), pp. 4-9. (In Rus).
2. Orlova N.V., Fedulaev Yu.N., Filatova M.N., Orlova S.Yu., 2020. The influence of the media and social networks on the formation of public opinion about vaccination. Pediatriya. Consilium Medicum, no. 4, pp. 17-24. (In Rus).
3. Goroshko N.V., Emelyanova E.K., Patsala S.V., 2021. The problem of covid anti-vaccination: Russia against the global background. Social'nye aspekty zdorov'a naselenia [serial online] 2021; 67 (4). Available from: http://vestnik.mednet.ru/content/view/1282/30/lang,ru/. (Date accessed: Jan 01, 2022). DOI: 10.21045/2071-5021-2021-67-4-3 (In Rus).
4. Gritsenko V.V., Reznik A.D., Konstantinov V.V., Marinova T.Yu., Khomenko N.V., Izrailovits R., 2020. Fear of coronavirus disease (COVID-19) and basic personality beliefs. Klinicheskaya i spetsial'naya psikhologiya, vol. 9, no. 2. URL: https://doi.org/10.17759/cpse.2020090205. (In Rus).
5. Coronavirus: Fears and a Vaccine. Levada-centre. 2020. Available from: https://www.levada.ru/2020/12/28/koronavirus-strahi-i-vaktsina/. (Date accessed: Jan 01, 2022). (In Rus).
6. Mats A.N., 2013. Modern origins of anti-vaccination fabrications and ideology. Epidemiologiya i vaktsinoprofilaktika, 2013; 70 (3): 90-97. (In Rus).
7. Mats A.N., Cheprasova E.V., 2014. Anti-vaccination skepticism as a socio-psychological phenomenon. Epidemiologiya i vaktsinoprofilaktika 2014; 78 (5): 111-115. (In Rus).
8. The Ministry of Health of the Russian Federation will not openly report data on mortality after vaccination against COVID-19. 2022. Available from: https://informing.ru/2022 /01/22/568521147540.html. (Date accessed: Jan 01, 2022). (In Rus).
9. Ryaguzova E.V., Cognitive aspects of the attitude of student youth to vaccination against COVID-19. Rossiyskiy psikhologicheskiy zhurnal 2021; 18 (2): 109-121. (In Rus).
10. Saperkin N.V., Kukunova V.V., 2013. Vaccine prevention issues and Internet space. Meditsinskiy al'manakh, no. 2(26), pp. 75-78. (In Rus).
11. The social status of Russians in terms of vaccination. 2021. Available from: https://www.ranepa.ru/ sobytiya/novosti/issledovanie-rankhigs-sotsialnoe-polozhenie-rossiyan-v-usloviyakh-vaktsinatsii-. (Date accessed: Jan 01, 2022). (In Rus).
12. Spasennikov B.A. COVID-19: vaccination lessons. Byulleten' Natsional'nogo nauchno-issledovatel'skogo instituta obshchestvennogo zdorov'ya imeni N.A. Semashko. 2021 (3): 116-125. (In Rus).
13. Ahorsu, D. K., Lin, C. Y., Imani, V., Saffari, M., Griffiths, M. D., & Pakpour A.H. The Fear of COVID-19 Scale: Development and Initial Validation. International Journal of Mental Health and Addiction 2020, (3):1-9. DOI: 10.1007/s11469-020-00270-8.
14. John T.J., Plotkin S.A., Orenstein W.A. Building on the success of the Expanded Programme on Immunization: enhancing the focus on disease prevention and control. Vaccine 2011; 29 (48): 8835-8837. DOI: 10.1016/j.vaccine.2011.08.100.
15. Feemster K.A., Overview: special focus vaccine acceptance. Human Vaccines & Immunotherapeutics 2013; 9 (8): 1752-1754. DOI: 10.4161/hv.26217.
16. Larson H.J., Jarrett C., Eckersberger E., Smith D.M., Paterson P. Understanding vaccine hesitancy around vaccines and vaccination from a global perspective: а systematic review of published literature, 2007–2012. Vaccine 2014; 32 (19): 2150-2159. DOI: 10.1016/j.vaccine.2012.08.057.
17. Lievano F., Galea S.A., Thornton M., Wiedmann R.T., Manoff S.B., Tran T.N., Amin M.A., Seminack M.M., Vagie K.A., Dana A., Plotkin S.A. Measles, mumps, and rubella virus vaccine (M-M-R™II): a review of 32 years of clinical and postmarketing experience. Vaccine 2012 Nov 6; 30 (48): 6918-6926. DOI: 10.1016/j.vaccine.2012.08.057.
18. Prevention and control of influenza with vaccines: recommendations of the Advisory Committee on Immunization Practices (ACIP), 2011 / CDC. Morb Mortal Wkly Rep 2011 Aug 26; 60 (33): 1128-1132.
19. Ten threats to global health 2019. Available from: https://www.who.int/emergencies/ten-threats-to-global-health-in-2019. (Date accessed: Jan 01, 2022).
20. Vaccine Skepticism Continues to tick down across the globe. Global vaccine tracking. Morning consult. Available from: https://morningconsult.com/global-vaccine-tracking/. (Date accessed: Jan 01, 2022).
21. Wheeler M., Buttenheim A.M. Parental vaccine concerns, information source, and choice of alternative immunization schedules. Human Vaccines & Immunotherapeutics 2013; 9 (8):1782-1789. DOI: 10.4161/hv.25959.

Дата поступления: 17.03.2022.

Добавить комментарий

Пожалуйста оставляйте комментарии только по теме. Вы можете оставить свой комментарий любым браузером кроме Internet Explorer старше 6.0
Имя:
E-mail
Комментарий:
Код:*