DOI: 10.21045/2071-5021-2024-70-S5-15

Соколовская Т.А., Бахадова Е.В.
ФГБУ «Центральный научно-исследовательский институт организации и информатизации здравоохранения» Министерства здравоохранения Российской Федерации, Москва, Россия

Резюме

Актуальность. Самосохранительное поведение представляет собой систему действий и отношений, опосредующих здоровье и продолжительность жизни индивидуума. На формирование самосохранительного поведения в значительной мере влияют гендерные особенности, социально-экономические условия места проживания, сложившиеся образцы и стереотипы поведения, нормы и ценности как общества, так и конкретного человека, его образ жизни. Особенно важным стало самосохранительное поведение, в том числе и приверженность к профилактическим мероприятиям, в период пандемии новой коронавирусной инфекции.

Цель – изучить возрастные особенности самосохранительного поведения населения в разные периоды пандемии COVID-19.

Материалы и методы. В исследовании приняло участие 330 респондентов Москвы и Московской области, разделенных на 5 групп: до 18 лет (студенты), 24-29 лет; 30-39 лет; 40-49 лет и 50-65 лет. Опрос проводился с помощью специально разработанного опросника, включающего шесть блоков, характеризующих соматическое и эмоциональное здоровье, ситуационное отношение, изменение жизнедеятельности и проводимые профилактические мероприятия, включая вакцинопрофилактику. Для визуализации полученных результатов, построения динамических рядов, первичного анализа данных, расчета экстенсивных показателей и балльной оценки применялся MS Excel. С целью углубленного исследования и проведения сравнительного анализа, использовался пакет прикладных программ Statistica 13.

Результаты. Установлено, что наибольшую ситуативную активность проявляли лица 50-65 лет (3 балла из 4 возможных), а наименьшую – студенты (1,4 балла) с различиями по критерию Манна – Уитни, где p≤ 0,05. Выраженные изменения в жизни наблюдались у студентов (2,6 балла) и самой старшей категории людей (2,8 балла). В 2022–2023 годах страху и панике и ее констатации были больше подвержены респонденты старшей возрастной группы (2/2,2 и 1,8/1,83 балла в средних значениях), тогда как самые молодые респонденты – студены, имеют более низкую степень проявления данных реакций (1,14 баллов). Вакцинация в наибольшей степени охватила респондентов старшего поколения (99,0%). Повторно вакцинироваться на данном этапе желание снизилось у всех возрастных групп, но более ответственно к ней относится все также старшее поколение (60,0%).

Заключение. Исследование позволило выявить важные возрастные трансформации в самооценке эмоционального и соматического здоровья, в отношении к профилактике и вакцинации в период пандемии.

Ключевые слова: здоровье; отношение; самооценка здоровья; профилактика; вакцинация; COVID-19.

Контактная информация: Соколовская Татьяна Антоновна, email: Этот e-mail защищен от спам-ботов. Для его просмотра в вашем браузере должна быть включена поддержка Java-script .
Финансирование. Исследование не имело спонсорской поддержки.
Конфликт интересов. Авторы декларируют отсутствие явных и потенциальных конфликтов интересов в связи с публикацией данной статьи.
Соблюдение этических стандартов. Данный вид исследования был одобрен локальным этическим комитетом.
Для цитирования: Соколовская Т.А., Бахадова Е.В. Возрастные особенности самосохранительного поведения населения в разные периоды пандемии COVID-19. Социальные аспекты здоровья населения [сетевое издание] 2024; 70(S5):15. Режим доступа: http://vestnik.mednet.ru/content/view/1682/30/lang,ru/. DOI: 10.21045/2071-5021-2024-70-S5-15

AGE-RELATED CHARACTERISTICS OF SELF-PRESERVATION BEHAVIOR OF THE POPULATION DURING DIFFERENT PERIODS OF THE COVID-19 PANDEMIC
Sokolovskaya T.A., Bahadova E.V.
Russian Research Institute of Health, Ministry of Health of the Russian Federation, Moscow, Russia

Abstract

Significance. Self-preservation behavior is a system of actions and relationships that mediate the health and life expectancy of an individual. The formation of self-preservation behavior is significantly influenced by gender characteristics, socio-economic conditions of the place of residence, established patterns and stereotypes of behavior, norms and values of both society and a particular person, his lifestyle. Self-preservation behavior, including commitment to preventive measures, has become especially important during the pandemic of a new coronavirus infection.

Purpose: to study the age characteristics of self-preservation behavior of the population during different periods of the COVID-19 pandemic.

Material and methods. The study involved 330 respondents from Moscow and the Moscow region, divided into 5 groups: under 18 years old (students), 24-29 years old; 30-39 years old; 40-49 years old and 50-65 years old. The survey was conducted using a specially developed questionnaire, including six blocks characterizing somatic and emotional health, situational attitude, changes in life activity and preventive measures, including vaccination. MS Excel was used to visualize the results obtained, construct dynamic series, perform primary data analysis, calculate extensive indicators and score assessment. For the purpose of in-depth research and comparative analysis, the Statistica 13 software package was used.

Results. The study involved 330 respondents from Moscow and the Moscow region, divided into 5 groups: under 18 (students), 24-29 years old; 30-39 years old; 40-49 years old and 50-65 years old. The survey was conducted using a specially developed questionnaire, including 6 blocks characterizing somatic and emotional health, situational attitude, changes in life activity and preventive measures, including vaccination. MS Excel was used to visualize the results obtained, construct dynamic series, perform primary data analysis, calculate extensive indicators and score assessment. For the purpose of in-depth research and comparative analysis, the Statistica 13 application package was used.

Conclusion. The study revealed important age-related transformations in self-assessment of emotional and somatic health, in relation to prevention and vaccination during the pandemic.

Keywords: health; attitude; self-assessment of health; prevention; vaccination; COVID-19.

Corresponding author: Tatyana A. Sokolovskaya, email: Этот e-mail защищен от спам-ботов. Для его просмотра в вашем браузере должна быть включена поддержка Java-script
Information about authors:
Sokolovskaya T.A., https://orcid.org/0000-0003-4594-5983
Bahadova E.V., https://orcid.org/0000-0002-3730-3887
Acknowledgments. The study had no sponsorship.
Competing interests. The authors declare the absence of any conflicts of interest regarding the publication of this paper.
Compliance with ethical standards. This type of study was approved by the local ethical committee.
For citation: Sokolovskaya T.A., Bahadova E.V. Age-related characteristics of self-preservation behavior of the population during different periods of the COVID-19 pandemic. Social'nye aspekty zdorov'a naselenia [serial online] 2024; 70(S5):15. Available from: http://vestnik.mednet.ru/content/view/1682/30/lang,ru/. DOI: 10.21045/2071-5021-2024-70-S5-15 (In Rus).

Введение

Здоровье является основной ценностью в жизни человека, занимая одну из самых высоких ступеней в иерархии его потребностей. Ценность здоровья представляет собой не только человеческий, личностно значимый, но и социальный капитал, позволяющий достигать высоких показателей общественного развития и обеспечивать национальную безопасность государства [1]. Как отмечается во многих отечественных и зарубежных исследованиях, здоровье в значительной степени зависит от личной ответственности человека за его сохранение [1-3]. Самосохранительное поведение представляет собой систему действий и отношений, опосредующих здоровье и продолжительность жизни индивидуума. На формирование самосохранительного поведения в значительной мере влияют гендерные особенности, социально-экономические условия места проживания, сложившиеся образцы и стереотипы поведения, нормы и ценности как общества, так и конкретного человека, его образ жизни [4]. Анализ поколенческого аспекта, включающего в себя шесть групп респондентов, показал, что наиболее уязвимыми с негативными самосохранительными тактиками поведения являются респонденты 1976–1985 гг. рождения, период социализации которых пришелся на социально-экономические кризы 90-х годов. В свою очередь, благоприятные социально-экономические и демографические условия, антиалкогольные и антитабачные мероприятия 2000-х годов и пропаганда активного здорового образа жизни в целом оказали позитивное воздействие на респондентов 1986–1995 гг. и 1996–2005 гг., сформировав самоохранительное поведение [5].

Наиболее известные подходы к моделированию самосохранительного поведения изложены в исследованиях Н. Вайнштейна и П. Сэндмена (2002), где разработана модель поведения, связанная с использованием системы мер предосторожности и рассматривающая здоровье как определенный стадийный процесс. В исследовании Н.И. Беловой (2008) здоровье представляется как социокультурный аспект самосохранения, являясь высшей ценностью в структуре личности. Таким образом, выстраивается активная модель поведения, способствующая увеличению продолжительности жизни человека за счет исключения вредных привычек. Следует отметить, что большинство населения относят себя к «Знающим» (31%), «Инертным» (29%) и «Активным» (20%) типам самосохранительного поведения, для которых здоровье является одной из приоритетных и главных ценностей [6].

Особенно важным стало самосохранительное поведение, в том числе и приверженность к профилактическим мероприятиям, в период пандемии новой коронавирусной инфекции. Наиболее активной частью населения является молодежь, модели поведения и установки которой существенно сказывались на динамике распространенности инфекционного процесса. Согласно исследованиям, среди студенческой молодежи в период распространения новой коронавирусной инфекции, особенно в первые ее волны, было выявлено, что несмотря на то, что большинство респондентов положительно относились к антиковидным мероприятиям (69%), соблюдая правила личной гигиены (79%): мытье рук с мылом, применение антисептиков, регулярно носили маски только 19%, а 73% студентов считали их бесполезными. Среди негативных стратегий поведения также отмечались низкий процент соблюдения социальной дистанции (всего 6% опрошенных), отказ от принятия каких-либо профилактических мер (14%), отрицательное отношение по поводу введения QR-кодов (38%). Вакцинацию от COVID-19 78% студентов считали достаточно эффективным средством защиты от коронавируса. При этом 22% опрошенных сделали ее, потому что настаивали родители, она была необходима для поездки на отдых или в другой город, из-за введения QR-кодов. Причинами отказа от вакцинации на момент проведения опроса были боязнь вреда здоровью сейчас или в будущем (19%), неверие в пользу прививки от COVID-19 (14%), недоверие к эффективности вакцины (11%, а по другим исследованиям – 60%), удовлетворенность своим здоровьем (8%); наличие хронических заболеваний, в том числе аллергических (7%); боязнь симптоматических проявлений вакцинации (5%). Кроме этого, в исследовании оценивалось изменение стратегии самосохранительного поведения студенческой молодежи. Несмотря на то, что только 28% опрошенных попытались изменить свои привычки, чтобы повысить иммунитет, в период пандемии значительно расширился спектр здоровьесберегающих мер: студенты перестали заниматься самолечением; увеличили физическую активность за счет большей продолжительности пребывания на свежем воздухе и пеших прогулок; изменили рацион питания; стали употреблять витамины и профилактические медицинские препараты; уменьшили потребление алкоголя и сигарет [1,7].

Таким образом, важным фактором в профилактической работе является укрепление самосохранительного поведения населения и повышение мотивации к сбережению здоровья с учетом возрастных параметров.

Цель исследования: изучить возрастные особенности самосохранительного поведения населения в разные периоды пандемии COVID-19.

Материалы и методы

Исследование проводилось в 2022 и 2023 годах по специально разработанному опроснику, который был одобрен локальным этическим комитетом ФГБУ «Центральный научно-исследовательский институт организации и информатизации здравоохранения» Министерства здравоохранения Российской Федерации и содержал следующие блоки:

• социально-демографический: пол, возраст, место проживания, род деятельности, количество имеющихся детей;
• ситуационное отношения к заболеваемости;
• отношение к изменениям в личной и общественной жизни;
• эмоциональные составляющие отношения в сложившихся условиях и на фоне пандемии COVID-19;
• скрининговая самооценка изменений в соматическом здоровье;
• профилактические позиции в современной ситуации;
• отношение к вакцинации.

Опросник позволил выявить критические зоны, особенности и значимые возрастные характеристики по изучаемым вопросам.

Для визуализации полученных результатов, построения динамических рядов, первичного анализа данных, расчета экстенсивных показателей и балльной оценки притемнялся MS Excel. С целью углубленного исследования и проведения сравнительного анализа, использовался пакет прикладных программ Statistica 13.

Результаты

В исследовании приняли участие 330 человек Москвы и Московской области, которые были распределены на пять возрастных групп с целью удобства и качества исследования, а также возможности сравнения. Все респонденты старше 30 лет имели детей, в возрасте от 24 до 29 лет по 1-2 ребенка и респонденты-студенты детей не имели.

Для респондентов было важным отношение к ситуации в целом, а также видение зон своего беспокойства При этом наибольшую заинтересованность продемонстрировали люди самого старшего возраста (средние значения по группе - 3 балла из 4 возможных), а наименьшую - студенты (1,4 балла) и эти различия были выражены по критерию Манна – Уитни, где p≤ 0,05 (рис. 1).

Рис. 1. Ситуационное отношение и волнения респондентов разных возрастных групп (средние балльные значения)

Следует отметить, что наибольшее беспокойство у респондентов вызывало собственное здоровье и здоровье близких. В 2023 году все изучаемые показатели снизились на 0,4 балла, но тенденция относительно возрастных групп осталась та же.

Изменения в жизни респондентов имели разнонаправленный характер. Наиболее высокие баллы наблюдались у студентов (2,6 балла) и самой старшей категории людей (2,8 балла). Молодые люди 24-29 лет меньше остальных заметили изменения в своей жизни (1,6 балла). Прослеживаются значимые различия между этими тремя полярными группами по критерию Манна–Уитни, где p≤0,05. Молодым людям было трудно принять самоизоляцию и несвободу, людям старшего возраста приходилось менять образ жизни, который был выработан годами и сложно поддается изменениям. Другие категории людей приняли эти внешние изменения более спокойно. В 2023 году тенденция изменений в жизни в восприятии возрастными группами осталась близкой и здесь наиболее высокую степень трансформации указали студенты (2,7 баллов) и самая старшая категория людей (2,8 баллов).

Во время пандемии в период локдауна очень многие специалисты были переведены на удаленную работу. Сопоставление данных наших исследований за 2021 год и показателей за 2022 и 2023 годы продемонстрировали, что тенденции удаленной занятости, с одной стороны, снижаются, но в то же время начинают становиться нормой из-за удобства и возможности вариативности для респондентов поколения 30-39 лет и отчасти – 40-49 лет (рис.2).

Рис. 2. Тенденция удаленной занятости респондентов в возрастных группах по годам

Соотнесение пилотного исследования 2022 года и исследования 2023 года показало некоторые изменения в позиции респондентов в самооценке своего положения и отношения к пандемии COVID-19.

Динамика ценностей. В 2023 года ценность жизни стала более значимой для старшей возрастной группы, чем для остальных респондентов. В 2022 году переосмысление жизненных ценностей было наиболее высоким среди студентов (2,4 балла). Студентам пришлось пересмотреть многие позиции, заботиться о пожилых родственниках, ограничивая себя и их от возможных опасных контактов, тем самым были переосмыслены родственные связи, ценность жизни и смерти. В наименьшей степени изменились ценности у молодых людей до 29 лет. Выявлены значимые различия между крайними группами по критерию Манна – Уитни, где p≤ 0,05. Возможно, здесь сказались и другие факторы внешней среды, но выделить эти тенденции в данном исследовании не представляется возможным.

Изменения в жизнеобеспечении у всех возрастных групп были близки и значимых различий не выявлено. Качество общения изменилось в большей степени у людей самой старшей группы (3 балла в средних значениях), чем у всех остальных возрастных групп (1,5; 1,4; 1,7 баллов соответственно). При этом выявлены значимые различия по критерию Манна – Уитни (p≤0,01) между группами старших (после 50) и молодых людей (до 29 лет). Людям старшего возраста было труднее менять привычки и переходить на дистанционное общение.

Эмоциональная сфера личности является важнейшей составляющей здоровья человека: стрессоустойчивость или лабильность нервной системы в период перемен становятся иногда определяющими факторами состояния здоровья. К середине 2022 года уровень тревоги и паники, которые охватили население к середине 2020 года, снизился. Страх - это базовая эмоция человека, отвечающая за инстинкт самосохранения; паника - внезапное и сильное неуправляемо чувство страха, которое может выражаться как клиническое проявление в виде панических атак с мучительными ощущениями, так и трудными для человека реакциями.

В целом, в 2022–2023 годах ситуация осталась на том же уровне, хотя изменения были минимальными. Страху и панике и ее констатации больше подвержены респонденты старшей возрастной группы (2/2,2 балла и 1,8/1,83 в средних значениях), причем за год ситуация практически не изменилась. Тогда как самые молодые респонденты - студены, имеют более низкую степень проявления данных реакций (1,14 баллов), выявлены значимые различия между этими группами по критерию Манна – Уитни, где p≤ 0,05 в двух срезах исследования. Остальные группы имеют промежуточные между указанными группами значения.

В тоже время уровень возбудимости и агрессии был невысоким во всех группах. Однако среди 50-65-летних он достигал 1,8 балла, что имеет значимые различия по отношению к 24-29-летним по критерию Манна – Уитни (p≤ 0,05). Апатические реакции на ситуацию с пандемией, которые также наблюдались у значительной части населения в 2020 году, снизились у всех групп и имеют максимально низкие значения (средний балл 1,1±0,1).

Несмотря на то, что эмоциональные реакции на пандемию стали более сдержанными, они все еще оставались. Потому респондентам был задан вопрос: «Чем вы помогаете себе для расслабления в стрессовой ситуации?», в том числе и для выявления девиантных способов борьбы со стрессом. Кроме того, для многих людей способом борьбы со стрессом является реализация желания «быть все время в курсе событий», поэтому «отслеживание» ситуации становится амбивалентным решением, предполагающим и сдерживание уровня тревоги, и удержание контроля за ситуацией.

В 2022 году к курению как методу борьбы со стрессом, в большей степени прибегали студенты и молодые люди (1,4 и 1,3 балла), в меньшей – люди старшего возраста (1 балл). В 2023 году молодые люди стали меньше привержены стратегии, связанной с курением (1 балл). Только у группы 30-39 лет сохранилась прежние значения (1,2 балла), видимо, как у убежденных курильщиков, и немного повысились у людей в возрасте 41-49 лет (1,0 – 1,2 балла). Значимых меж- и внутригрупповых различий по данным показателям не выявлено. В 2022 году к алкоголю как стратегии борьбы со стрессом в большей степени прибегали респонденты 24-29 и 50-65 лет (1,36 и 1,4 балла), к 2023 году данная стратегия практически себя исчерпала (средний балл 1,02±0,04). Чаще всего снимали стресс с помощью лекарственных средств в 2022 году респонденты 24-29 лет (1,36 баллов) и старше 50 лет (1,4 балла). В 2023 году отмечается снижение данного показателя. Судя по полученным результатам, эмоциональная сфера 24-29-летних и 50-65-летных респондентов оказалась более уязвимой в периоды стрессов.

Контроль за ситуацией с пандемией (показатель «отслеживаю ситуацию») в 2022 году неуклонно повышался с возрастом респондентов, и был максимальным у старшего поколения. В 2023 году отмечалась прямо противоположная динамика со снижением показателя во всех группах и, как ни парадоксально, среди лиц старше 50 лет.

Вопрос о соматическом здоровье позволял высказаться о внутренних ощущениях здоровья, свидетельствующих о качестве жизни респондентов. Иногда ответы были развернутыми и разноплановыми. В 2022 году больше всех высказались о беспокойстве (2,5 балла) респонденты 30-39 лет, самого активного трудового возраста. Эта ситуация изменилась в 2023 году. Теперь здоровье стало больше беспокоить людей старшего возраста (2,1 балла). Выявлены значимые различия по этому показателю между группой молодых людей 24-29 лет и другими группами в 2022 и в 2023 гг. по критерию Манна – Уитни, где p≤ 0,05.

Хронические заболевания в наибольшей степени обострились у респондентов старшего возраста (3 балла в средних показателях), и в меньшей – у студентов и 24-29-летних (различия по критерию Манна – Уитни, где p≤ 0,000). Этот разрыв между группами был преодолен в 2023 году, остальные группы остались примерно в тех же пределах (рис. 3).

Рис. 3. Показатели соматического здоровья респондентов разных возрастных групп (средние баллы)

При всех трудностях в 2022 году в целом большинство категорий респондентов стали реже обращаться за медицинской помощью. Исключение составила группа 50-65-летних респондентов, в которой частота обращений выросла. Выявлены значимые различия между самой старшей группой и остальными группами по критерию Манна – Уитни, где p≤ 0,01 и p≤ 0,000. В 2023 году ситуация изменилась: практически все возрастные группы стали чаще обращаться за медицинской помощью, тогда как старшее поколение эти обращения снизило.

О беспокойном сне в 2022 году сообщили многие респонденты, больше всех писали о бессоннице молодые люди 24-29 лет (средняя балльная оценка равна 2,3 баллам) и люди самой старшей группы (2,6 балла в средним). Значимых различий между группами не выявлено. Важно сказать, что плохой сон - объективный показатель стрессовой нагрузки и перегруженности нервной системы, а значит стресс и тревога все еще владеют человеком даже при снижении угрозы пандемии. В 2023 году ситуация у молодых людей 24-29 лет со сном немного улучшилась, у остальных групп осталась практически на том же уровне.

Тревога о прибавке веса, как было отмечено у респондентов в 2022 году, за период пандемии затронула в большей степени людей 30-39 лет и представителей самой старшей группы (1,9 и 2,2 балла соответственно), в меньшей степени - молодых людей (значимые различия между этим группами по критерию Манна – Уитни, где p≤0,05). В 2023 году изучаемый показатель остался на прежнем уровне у людей среднего возраста 30-39 лет, но в разной степени вырос у представителей всех остальных групп (2022 г.: 1,6±0,5 балла; 2023 г.: 1,7±0,4 балла), особенно у старшего поколения (значимые различия между этой группой студентов и людей зрелого возраста 40-49 лет по критерию Манна – Уитни, где p≤0,05).

Важный вопрос отношения к вакцинации, на который можно было ответить кратко: «вакцинировались - Да/Нет?», «будете ли вакцинироваться повторно?», а также уточнить и дать более развернутый ответ о причине отказа от вакцинации, показал полярные данные у представителей молодых и старших поколений (значимые различия на уровне p ≤0,000).

В 2022 году 99% старшего поколения стремились себя защитить и поэтому вакцинировались, 60% из них собирались ревакцинироваться; респонденты 30 и 40-летних возрастов – 61 и 57%, соответственно; 72% студентов и 82% молодых людей 24-29 лет не вакцинировались. В 2023 году ситуация изменилась. Выросло число желающих пройти вакцинацию среди студентов и молодых людей практически в два раза (с 18 до 30%), но сократилось в старшей возрастной группе – 63 и 37% соответственно.

Объективной причиной отказа от вакцинации являлось наличие противопоказаний, которых было меньше всего у студентов и молодежи (по 1 баллу) и выше как в 2022, так и в 2023 году у людей среднего и старшего возраста (1,4 и 1,2 балла).

Отрицательный опыт вакцинации у родных и близких людей также являлся препятствием для вакцинации, порождая панические реакции. Этот показатель достаточно высокий у всех респондентов как в 2022, так и в 2023 году, особенно у старшей группы (2,67 и 2,7 баллов), имеются значимые различия между этой группой и группой студентов по критерию Манна – Уитни, где p≤0,01 в обоих случаях.

Показатель индивидуальных реакций также объективен для самого реципиента, так как это его личный пережитый опыт. В нашем случае таких реакций было большое количество, с самым высоким показателем в группе респондентов 30-39 лет (2,3 балла).

Последний фактор отказа от вакцинации – наличие антител к заболеванию. В 2022 году самые высокие значения показателя отмечались в группах после 50 лет и 40-49 лет (балльные оценки 2,4 и 2,5), значимых различий между группами не выявлено. В 2023 году эти взгляды претерпели сильное изменение, теряя свои позиции (1,8 и 1,9 балла соответственно). В остальных группах данный фактор имел небольшое значение (средний балл 2022 и 2023 годов: 1,6±0,1).

Таким образом, можно сказать, что объективный и субъективный факторы в вопросах мотивации о вакцинации уравнены между собой, а снижение давления пандемии оказывает успокаивающее действие.

Последний блок вопросов касался профилактики заболеваемости новой коронавирусной инфекции. Надо сказать, что соблюдение дистанции и масочного режима, которое уже не требует общественного социального контроля, стало некоторой осознаваемой нормой для населения. Несмотря на то, что не все респонденты ответили утвердительно, что соблюдают масочный режим и дистанцию, в целом этот показатель достаточно высокий у всех возрастных групп респондентов в 2022 году. Он распределяется между 2 и 3 баллами по средним значениям, что выше 50% уровня значимости. Близкие показатели (на уровне 2,3 и 2,8 баллов) у респондентов 2023 года исследования.

Второй критерий профилактики - «ограничение контактов» менее выражен, но также стремится к середине значений в 2022 году и еще снижается в 2023 году, и максимально соблюдается старшим поколением, причем в 2023 году даже больше, нет значимых различий между группами (рис. 4).

Рис.4. Ответы респондентов разных возрастных групп, касающиеся профилактики заболеваемости в период пандемии COVID-19

Третий критерий профилактики связан с заботой о своем эмоциональном здоровье, с психологической самопомощью человека (чтение книг, разговор с психологом, медитация и другие). Исследование показывает, что в той или иной мере такую заботу о себе проявляли все группы респондентов. Причем эта забота и самопомощь в 2022 году увеличивались с возрастом, достигая максимума у 50-65-летниних (значимые различия на уровне U≤0,05). В 2023 году показатели практически выровнялись (от 2,2 до 3 баллов по группе).

В целом к профилактике своего здоровья стали более внимательно относиться все респонденты. Выделены значимые различия между группой 50-65 лет и группой студентов по критерию Манна – Уитни, где p≤0,05. В 2023 году показатели также выравнились (от 2,9 до 2,8 баллов по группе). Но в целом картина не изменилась.

Больше стали заниматься физкультурой в той или иной степени все группы, но наиболее (2,3 балла) люди 40-49 лет и люди самого старшего возраста (2,6 балла). Значимых различий в этих показателях между группами не наблюдается.

Обсуждение полученных результатов

В период пандемии COVID-19 наблюдалось повышение уровня стресса, тревоги и депрессии среди населения. Это в свою очередь способствовало нездоровому поведению, связанному с лишним весом и снижением физической активности [8]. В нашем исследовании также отмечалось, что даже в 2022–2023 гг. невысокие уровни тревожности сохраняются, особенно у респондентов старшей возрастной группы (2/2,2 и 1,8/1,83 средних балла), имеют место негативные стратегии совладания со стрессом, включая набор веса (2022 г.: 1,6±0,5 балла; 2023 г.: 1,7±0,4 балла).

Исследование китайских ученых (CFPS) показало, что в период пандемии отмечалось увеличение числа курильщиков в возрастной группе 16-39 лет (27,6%), в то время как употребление алкоголя наиболее выросло в возрасте 60 лет и более (17,8%) [9]. Практически аналогичные данные получены в результате нашего исследования, где наиболее курящей группой оказались 30-39-летние, а употребление алкоголя было выше в возрастных группах респондентов.

Исследование, проведённое в Калининграде, выявило, что низкая психологическая готовность молодежи сохранять здоровье и проявлять самосохранительное поведение человека во время пандемии COVID-19 приводила к пренебрежению средствами защиты и гигиеническими мерами. Низкий уровень и несогласованность когнитивного, эмоционально-оценочного и побудительного компонентов, а также недостаток поведенческого опыта, усиливали психологическую дезориентацию молодежи в области сохранения здоровья [10]. В нашем исследовании самой молодой части респондентов – студентам – пришлось больше всего переосмысливать свои ценности (2,4 балла) при низком уровне ответных реакций (1,14 баллов).

Проведенное в 2021 году исследование с выборкой 2771 человека в возрасте от 16 до 82 лет показало, что 25,0% считали себя уязвимыми по отношению к COVID-19. При этом большинство респондентов следовали существующим рекомендациям (среднее значение – 75,2±14,1%). В то же время по отношению к вакцинации «рациональный» тип с высоким уровнем доверия и приверженности занимал только третье место (n = 753; 27,2%) [11].

По данным ВОЗ за 2021 год, ежегодно иммунизация спасает более 4 000 000 жизней в год во всем мире [12]. Вакцины способствуют искоренению или резкому снижению частоты распространенных заболеваний. Во всем мире вакцинация от COVID-19 определена как решающий фактор прекращения пандемии. Однако успех любой программы массовой иммунизации, в том числе на глобальном уровне, напрямую зависит от желания населения пройти вакцинацию [13]. Многофакторный анализ, включавший 85 стран, показал, что охват вакцинацией является независимым предиктором исхода COVID-19 (p = 0,001). Увеличение охвата вакцинацией от COVID-19 коррелирует со снижением смертности больных COVID-19, а также с предупреждением развития постковидного синдрома на национальном уровне [12,15].

При этом нерешительность в отношении вакцинации считается одной из десяти основных угроз глобальному здоровью [15]. Недоверие к вакцинации является важным препятствием на пути достижения коллективного иммунитета, зачатую завися от субъективной оценки системы здравоохранения [16]. Среди подрастающего поколения побудительными мотивами являются болезнь близких (45%), агитация в СМИ (17%) и запрет на посещение школы (20%) [17].

Опрос 1422 сотрудников медицинских организаций (далее – МО): показал, что большинство из них (1232, или 86,6%) положительно относились к вакцинопрофилактике, считая ее эффективным мероприятием, позволяющим контролировать заболеваемость. При этом наиболее негативно относились к прививкам врачи-стоматологи, врачи-хирурги и врачи-педиатры, имеющие стаж работы более 20 лет (30,8%). Основными причинами негативного отношения к прививкам были возможность возникновения поствакцинальных реакций и осложнений (42,5%), предшествующий личный неудачный опыт вакцинации (19,9%) и мнение людей из медицинской научной среды (9,0%) [18]. В другом исследовании было показано, что с течением времени отношение к вакцинации против COVID-19 динамически менялось, снижая показатели [19].

Данное исследование позволило увидеть некоторые изменения в исследовании 2022 и 2023 годов, а также важные тенденции в самооценке эмоционального и соматического здоровья, в отношении к профилактике и вакцинации в период пандемии.

Заключение

В результате исследования выявлены следующие возрастные особенности самосохранительного поведения населения:

• Студенты и молодые люди до 30 лет в меньшей степени испытывают волнение во всех случаях, а наибольшее беспокойство наблюдется у людей старшего поколения после 50 лет.
• Изменились ценностные ориентации у молодых людей и, в частности, у студентов, которым пришлось пересмотреть многие позиции, касающиеся экзистенциальных вопросов жизни.
• Качество общения изменилось в большей степени у людей самой старшей группы, им было труднее менять привычки и переходить на дистанционное общение.
• Эмоциональная сфера оказалась наиболее уязвимой у респондентов 50-65 лет и 24-29 летних. У них в большей степени наблюдаются беспокойный сон и бессонница. При совладании со стрессом именно эти группы населения в большей степени прибегают к алкоголю и медикаментозным средствам снятия стрессовых реакций. Хотя в целом эмоциональные реакции у всех категорий групп стали и менее агрессивными, и менее апатичными.
• Вакцинация в наибольшей степени охватила респондентов старшего поколения. Повторно вакцинироваться на данном этапе желание снизилось у всех возрастных групп, но более ответственно к ней относится все также старшее поколение.
• Причинами отказа от вакцинации у респондентов являются наличие противопоказаний, отрицательный опыт индивидуальных реакций на вакцинацию и опыт родных и близких, наличие антител.
• Соблюдение масочного режима и дистанции, самоограничение контактов стало некоторой осознаваемой нормой для населения, так же, как и оказание в той или иной степени эмоциональной заботы и психологической самопомощи респондентами всех возрастных групп.

Библиография

1. Стерлядева Н.А., Чуканова Т.В. Некоторые аспекты самосохранительного поведения студенческой молодежи в период пандемии коронавируса. Социодинамика. 2022: (4): 50-56. DOI: 10.25136/2409-7144.2022.4.37752. Режим доступа: https://e-notabene.ru/pr/article_37752.html (Дата обращения 28.11.2023).
2. Björk J., Stenfors T., Juth N., Gunnarsson A.B. Personal responsibility for health? A phenomenographic analysis of general practitioners' conceptions. Scand J Prim Health Care. 2021 Sep;39(3):322-331. DOI: 10.1080/02813432.2021.1935048. Epub 2021 Jun 15. PMID: 34128751; PMCID: PMC8475098.
3. Plohl N., Musil B. Understanding, Trusting, and Applying Scientific Insights to Improve Your Health: A Latent Profile Analysis Approach. Int J Environ Res Public Health. 2022 Aug 12;19(16):9967. DOI: 10.3390/ijerph19169967. PMID: 36011597; PMCID: PMC9407699.
4. Шимановская Я.В. Самосохранительное поведение жителей города Москвы в период пандемии COVID-19. Вопросы управления. 2020; (5): 29–35.
5. Попова Л.А., Милаева Т.В., Зорина Е.Н. Самосохранительное поведение населения: поколенческий аспект. Экономические и социальные перемены: факты, тенденции, прогноз. 2021; 14 (5): 261–276. DOI: 10.15838/esc.2021.5.77.15.
6. Галкина Е.П., Кадничанская М.И., Власова Н.В. Типология самосохранительного поведения населения в условиях пандемии. Logos et Praxis. 2022; 21 (3): 144–155. DOI: https://doi.org/10.15688/lp.jvolsu.2022.3.15.
7. Смирнова А.В. Отношение студентов к обязательной вакцинации против COVID-19. Вестник Набережночелнинского государственного педагогического университета. 2021; 6 (35): 9-11.
8. Melamed O.C., Selby P., Taylor V.H. Mental Health and Obesity During the COVID-19 Pandemic. Curr Obes Rep. 2022 Mar;11(1):23-31. DOI: 10.1007/s13679-021-00466-6. Epub 2022 Mar 7. PMID: 35254633; PMCID: PMC8899440.
9. Wang X., Ma Z., Wang C. A Longitudinal Study on the Addictive Behaviors of General Population before and during the COVID-19 Pandemic in China. Int J Environ Res Public Health. 2022 May 14;19(10):5979. DOI: 10.3390/ijerph19105979. PMID: 35627516; PMCID: PMC9141667.
10. Симаева И.Н., Бударина А.О. Самосохранительный аттитюд подростков и молодежи в период пандемии. Siberian Journal of Life Sciences and Agriculture. 2021; 13 (4): 75-98. DOI: 10.12731/2658-6649-2021-13-4-75-98.
11. Peshkovskaya A., Galkin S. Health behavior in Russia during the COVID-19 pandemic. Front Public Health. 2023 Oct 2;11:1276291. DOI: 10.3389/fpubh.2023.1276291. PMID: 37849726; PMCID: PMC10577229.
12. Сергиенко Д.Ф., Кузьмин Е.А., Эмеева З.Ю., Косарева А.Р., Абдулаева П.М., Погосян К.А. [и др.]. Вакцинация от COVID-19: предрассудки, предубеждения и истина. Астраханский медицинский журнал. 2022; 17 (2): 14-20. DOI: 10.48612/agmu/2022.17.2.14.20.
13. Вошева Н.А., Камынина Н.Н., Короткова Е.О., Вошев Д.В. Сравнительный анализ отношения населения к вакцинации от коронавирусной инфекции COVID-19 в зарубежных странах и в России. Проблемы социальной гигиены, здравоохранения и истории медицины. 2021; 29 (2): 220—226. DOI: http://dx.doi.org/10.32687/0869-866X-2021-29-2-220-226.
14. Бенуни Н.А., Котусов А.С., Аджиева Ф.С., Кучер А.Э., Толмачева К.А., Душук В.Н. [и др.]. Вакцинация и смертность больных COVID-19: глобальный подход. Российский журнал гастроэнтерологии, гепатологии, колопроктологии. 2022; 32 (3): 23-28. DOI 10.22416/1382-4376-2022-32-3-23-28.
15. de Albuquerque Veloso Machado M., Roberts B., Wong B.L.H., van Kessel R., Mossialos E. The Relationship Between the COVID-19 Pandemic and Vaccine Hesitancy: A Scoping Review of Literature Until August 2021. Front Public Health. 2021 Sep 28;9:747787. DOI: 10.3389/fpubh.2021.747787. PMID: 34650953; PMCID: PMC8505886.
16. Рязанцев С.В., Храмова М.Н., Смирнов А.В. Вакцинация населения России от COVID-19: отношение населения и преодоление барьеров. Вестник Южно-Российского государственного технического университета. Серия: Социально-экономические науки. 2022; 15 (4): 171–191. DOI: 10.17213/2075-2067-2022-4-171-191.
17. Горячева О.Н., Илюхин И.А. Отношение российских подростков к вакцинации от COVID-19. Здоровье - основа человеческого потенциала: проблемы и пути их решения. 2021; 16 (4): 1354-1360.
18. Голубкова А.А., Платонова Т.А., Семененко Т.А., Смирнова С.С., Никитская А.Д., Чикунова М.В. Многоуровневый мониторинг приверженности прививкам различных групп населения в условиях пандемии COVID-19: проблемные вопросы. Эпидемиология и Вакцинопрофилактика. 2021; 20 (6): 28–36. https://doi:10.31631/2073-3046-2021-20-6-28-36.
19. Платонова Т.А., Скляр М.С., Голубкова А.А., Смирнова С.С. Мониторинг приверженности прививкам медицинских работников в условиях пандемии COVID-19. Национальные приоритеты России. 2021; 3 (42): 319-322.

References

1. Sterljadeva N.A., Chukanova T.V. Some aspects of self -conservation behavior of student youth during the Pandemia of Coronavirus. Sociodinamika. 2022: (4): 50-56. DOI: 10.25136/2409-7144.2022.4.37752. Available from: https://e-notabene.ru/pr/article_37752.html (Date accessed Nov 28, 2023). (In Russ.).
2. Björk J., Stenfors T., Juth N., Gunnarsson A.B. Personal responsibility for health? A phenomenographic analysis of general practitioners' conceptions. Scand J Prim Health Care. 2021 Sep;39(3):322-331. DOI: 10.1080/02813432.2021.1935048. Epub 2021 Jun 15. PMID: 34128751; PMCID: PMC8475098.
3. Plohl N., Musil B. Understanding, Trusting, and Applying Scientific Insights to Improve Your Health: A Latent Profile Analysis Approach. Int J Environ Res Public Health. 2022 Aug 12;19(16):9967. DOI: 10.3390/ijerph19169967. PMID: 36011597; PMCID: PMC9407699.
4. Shimanovskaja Ja.V. Self-preservative behavior of residents of the city of Moscow during the pandemic Covid-19. Voprosy upravlenija. 2020; (5): 29–35. (In Russ.).
5. Popova L.A., Milaeva T.V., Zorina E.N. Self -conservative behavior of the population: the generational aspect. Jekonomicheskie i social'nye peremeny: fakty, tendencii, prognoz. 2021; 14 (5): 261–276. DOI: 10.15838/esc.2021.5.77.15. (In Russ.).
6. Galkina E.P., Kadnichanskaja M.I., Vlasova N.V. Typology of self -preservative behavior of the population in a pandemic. Logos et Praxis. 2022; 21 (3): 144–155. DOI: https://doi.org/10.15688/lp.jvolsu.2022.3.15. (In Russ.).
7. Smirnova A.V. Students' attitude to compulsory vaccination against COVID-19. Vestnik Naberezhnochelninskogo gosudarstvennogo pedagogicheskogo universiteta. 2021; 6 (35): 9-11. (In Russ.).
8. Melamed O.C., Selby P., Taylor V.H. Mental Health and Obesity During the COVID-19 Pandemic. Curr Obes Rep. 2022 Mar;11(1):23-31. DOI: 10.1007/s13679-021-00466-6. Epub 2022 Mar 7. PMID: 35254633; PMCID: PMC8899440.
9. Wang X., Ma Z., Wang C. A Longitudinal Study on the Addictive Behaviors of General Population before and during the COVID-19 Pandemic in China. Int J Environ Res Public Health. 2022 May 14;19(10):5979. DOI: 10.3390/ijerph19105979. PMID: 35627516; PMCID: PMC9141667.
10. Simaeva I.N., Budarina A.O. Self -reservoir attoteus teenagers and youth during the pandemic period Siberian Journal of Life Sciences and Agriculture. 2021; 13 (4): 75-98. DOI: 10.12731/2658-6649-2021-13-4-75-98. (In Russ.).
11. Peshkovskaya A., Galkin S. Health behavior in Russia during the COVID-19 pandemic. Front Public Health. 2023 Oct 2;11:1276291. DOI: 10.3389/fpubh.2023.1276291. PMID: 37849726; PMCID: PMC10577229.
12. Sergienko D.F., Kuz'min E.A., Jemeeva Z.Ju., Kosareva A.R., Abdulaeva P.M., Pogosjan K.A. [i dr.]. Covid-19 vaccination: prejudices, prejudices and truth. Astrahanskij medicinskij zhurnal. 2022; 17 (2): 14-20. DOI: 10.48612/agmu/2022.17.2.14.20. (In Russ.).
13. Vosheva N.A., Kamynina N.N., Korotkova E.O., Voshev D.V. A comparative analysis of the attitude of the population to vaccination from the coronavirus infection of the Covid-19 in foreign countries and in Russia. Problemy social'noj gigieny, zdravoohranenija i istorii mediciny. 2021; 29 (2): 220—226. DOI: http://dx.doi.org/10.32687/0869-866X-2021-29-2-220-226. (In Russ.).
14. Benuni N.A., Kotusov A.S., Adzhieva F.S., Kucher A.Je., Tolmacheva K.A., Dushuk V.N. [i dr.]. Vaccination and mortality of patients Covid-19: Global approach. Rossijskij zhurnal gastrojenterologii, gepatologii, koloproktologii. 2022; 32 (3): 23-28. DOI 10.22416/1382-4376-2022-32-3-23-28. (In Russ.).
15. de Albuquerque Veloso Machado M., Roberts B., Wong B.L.H., van Kessel R., Mossialos E. The Relationship Between the COVID-19 Pandemic and Vaccine Hesitancy: A Scoping Review of Literature Until August 2021. Front Public Health. 2021 Sep 28;9:747787. DOI: 10.3389/fpubh.2021.747787. PMID: 34650953; PMCID: PMC8505886.
16. Rjazancev S.V., Hramova M.N., Smirnov A.V. Vaccination of the population of Russia from Covid-19: the ratio of the population and overcoming barriers. Vestnik Juzhno-Rossijskogo gosudarstvennogo tehnicheskogo universiteta. Serija: Social'no-jekonomicheskie nauki. 2022; 15 (4): 171–191. DOI: 10.17213/2075-2067-2022-4-171-191. (In Russ.).
17. Gorjacheva O.N., Iljuhin I.A. The attitude of Russian teenagers to vaccination from Covid-19. Zdorov'e - osnova chelovecheskogo potenciala: problemy i puti ih reshenija. 2021; 16 (4): 1354-1360. (In Russ.).
18. Golubkova A.A., Platonova T.A., Semenenko T.A., Smirnova S.S., Multi-level monitoring of commitment to vaccinations of various groups of the population in the context of pandemia Covid-19: problematic issues. Jepidemiologija i Vakcinoprofilaktika. 2021; 20 (6): 28–36. https://doi:10.31631/2073-3046-2021-20-6-28-36. (In Russ.).
19. Platonova T.A., Skljar M.S., Golubkova A.A., Smirnova S.S. Monitoring of commitment to vaccinations of medical workers in the conditions of pandemia Covid-19. Nacional'nye prioritety Rossii. 2021; 3 (42): 319-322. (In Russ.).

Дата поступления: 30.10.2024

Добавить комментарий

Пожалуйста оставляйте комментарии только по теме. Вы можете оставить свой комментарий любым браузером кроме Internet Explorer старше 6.0
Имя:
E-mail
Комментарий:
Код:*