DOI: 10.21045/2071-5021-2025-71-5-19

¹Булычева Е.В., ²Тупикова Н.Н.
¹ФГБОУ ВО «Оренбургский государственный медицинский университет» Министерства здравоохранения Российской Федерации, Оренбург, Россия
² Оренбургский институт путей сообщения – филиал ФГБОУ ВО «Приволжский государственный университет путей сообщения», Оренбург, Россия

Резюме

Актуальность. В современных условиях оптимизация системы охраны здоровья молодого поколения требует детального изучения взаимосвязи самооценки здоровья с социально-экономическим статусом и социальной поддержкой. Субъективная оценка здоровья является важным предиктором будущих потребностей в медицинской помощи.

Цель. Определить уровень самооценки здоровья современной молодёжи и исследовать особенности влияния социально-экономического положения и социальной поддержки на формирование самооценки здоровья молодёжи.

Материалы и методы. Проведено одномоментное исследование на выборке из 425 респондентов в возрасте 19–21 года. Использован валидированный опросник HLS19-Q-22-RU_Russian. Применялись методы дескриптивной и корреляционной статистики с расчётом коэффициентов Крамера и Пирсона.

Результаты. Выявлено, что 70% респондентов оценивают своё здоровье как хорошее или очень хорошее. Установлена взаимосвязь между самооценкой здоровья и социальным положением. Социальный статус характеризуется следующими показателями: 53,5% относят себя к среднему уровню; 39,1% — к высокому;10,4% — к низкому. Выявлены значимые корреляции: между социальным статусом и количеством близких людей (r = 0,5); между самооценкой здоровья и финансовыми возможностями (V = 0,38); между здоровьем и доступностью социальной поддержки (V = 0,42).

Заключение. Исследование подтвердило комплексный характер взаимосвязей самооценки здоровья с социально-экономическими факторами и социальной поддержкой. Выявленные закономерности позволяют: определить приоритетные направления мониторинга здоровья молодёжи; разработать целевые программы социальной поддержки и усовершенствовать систему охраны здоровья молодого поколения.

Область применения результатов. Результаты исследования могут быть использованы в системе здравоохранения для оптимизации программ мониторинга здоровья молодого поколения и прогнозирования потребностей в медицинской помощи, а также для разработки целевых программ социальной поддержки молодёжи. Практическая значимость работы заключается в возможности совершенствования системы охраны здоровья и создания эффективных профилактических мероприятий, учитывающих выявленные взаимосвязи между самооценкой здоровья и социально-экономическими факторами благополучия.

Ключевые слова: самооценка здоровья; социальный статус; социально-экономические факторы; социальная поддержка; молодежь.

Контактная информация: Булычева Екатерина Владимировна, email: Этот e-mail защищен от спам-ботов. Для его просмотра в вашем браузере должна быть включена поддержка Java-script
Финансирование. Исследование не имело спонсорской поддержки.
Конфликт интересов. Авторы декларируют отсутствие явных и потенциальных конфликтов интересов в связи с публикацией данной статьи.
Соблюдение этических стандартов. Данный вид исследования не требует прохождения экспертизы локальным этическим комитетом.
Для цитирования: Булычева Е.В., Тупикова Н.Н. Взаимосвязь самооценки здоровья молодого поколения с социально-экономическим статусом и социальной поддержкой: эмпирическое исследование Социальные аспекты здоровья населения [сетевое издание] 2025; 71(5):19. Режим доступа: http://vestnik.mednet.ru/content/view/1852/30/lang,ru/. DOI: 10.21045/2071-5021-2025-71-5-19

THE RELATIONSHIP OF SELF-ASSESSMENT OF THE HEALTH OF THE YOUNGER GENERATION WITH SOCIO-ECONOMIC STATUS AND SOCIAL SUPPORT: AN EMPIRICAL STUDY
¹Bulycheva E.V., ²Tupikova N.N.
¹ Orenburg State Medical University of the Ministry of Health of the Russian Federation, Orenburg, Russia
² Orenburg Institute of Railway Transport – Branch of Volga State University of Railway Transport, Orenburg, Russia

Abstract

Significance. In modern conditions, optimizing the health care system of the younger generation requires a detailed study of the relationship between self-assessment of health and socio-economic status and social support. Subjective assessment of health is an important predictor of future medical care needs.

Purpose. To determine the level of self-assessment of the health of modern youth and to investigate the impact of socio-economic status and social support on the formation of self-assessment of youth health

Materials and methods. A one-stage study was conducted on a sample of 425 respondents aged 19-21 years. The validated HLS19-Q-22-RU_Russian questionnaire was used. Methods of descriptive and correlation statistics with calculation of Kramer and Pearson coefficients were used.

Results. It was revealed that 70% of respondents rate their health as good or very good. The relationship between self-assessment of health and social status has been established. The social status is characterized by the following indicators: 53.5% consider themselves to be at an average level; 39.1% — high; 10.4% — low. Significant correlations were found: between social status and the number of close people (r = 0.5); between self-assessment of health and financial opportunities (V = 0.38); between health and availability of social support (V = 0.42).

Conclusion. The study confirmed the complex nature of the interrelationships of self-assessment of health with socio-economic factors and social support. The revealed patterns make it possible to: identify priority areas for monitoring youth health; develop targeted social support programs and improve the health protection system for the younger generation.

Scope of application. The results of the study can be used in the healthcare system to optimize health monitoring programs for the younger generation and predict medical care needs, as well as to develop targeted social support programs for young people. The practical significance of the work lies in the possibility of improving the health protection system and creating effective preventive measures that take into account the identified relationships between self-assessment of health and socio-economic factors of well-being.

Keywords: self-assessment of health; social status; socio-economic factors; social support; youth.

Corresponding author: Ekaterina V. Bulycheva, email: Этот e-mail защищен от спам-ботов. Для его просмотра в вашем браузере должна быть включена поддержка Java-script
Information about author:
Bulycheva EV, http://orcid.org/0000-0002-8215-8674
Tupikova NN, http://orcid.org/0009-0000-5294-1214
Acknowledgments. The study had no sponsorship.
Competing interests. The author declares the absence of obvious and potential conflicts of interest in connection with the publication of this article.
Compliance with ethical standards. This type of research does not require an examination by the local ethics committee.
For citation: Bulycheva E.V., Tupikova N.N. The relationship of self-assessment of the health of the younger generation with socio-economic status and social support: an empirical study. Social'nye aspekty zdorov'a naselenia [serial online] 2025; 71(5):19. Available from: http://vestnik.mednet.ru/content/view/1852/30/lang,ru/. DOI: 10.21045/2071-5021-2025-71-5-19 (In Rus).

Введение

Идентификация приоритетных направлений в сфере мониторинга здоровья молодого поколения представляет собой фундаментальный аспект оптимизации распределения ресурсов и совершенствования системы охраны их здоровья и необходимым условием для реализации комплексных программ по укреплению здоровья молодежи [1].

Субъективная оценка собственного здоровья, также известная как самооценка здоровья, представляет собой субъективный показатель, при котором люди оценивают свое собственное общее состояние здоровья, обычно используя шкалу от "очень хорошего" до "очень плохого" [2,3]. Несмотря на свою субъективную природу, было доказано, что субъективная оценка здоровья является надежным предиктором будущих потребностей в медицинской помощи и смертности [4]. Он дает целостный обзор как физического, так и психического здоровья, дополняя объективные показатели, такие как ожидаемая продолжительность жизни [4]. Понимание субъективной оценки здоровья имеет важное значение для разработки политики в области здравоохранения и оценки ее эффективности [5]. На самооценку здоровья человека могут влиять комплекс факторов: субъективные (самоэффективность [4], субъективное восприятие своего социально-экономического статуса [6-10], качество жизни [9], психическое благополучие [11-12]) и объективные (образование, профессия, доход и благосостояние [7, 13], физическое здоровье [14], наличие хронических заболеваний [15], факторы образа жизни [16-18], окружающей среды [17], возраст [10, 16].

Учитывая приведенные выше аргументы, становится очевидным, что исследование субъективной оценки здоровья молодежью является важным научным направлением, результаты которого могут быть использованы для совершенствования системы охраны здоровья и разработки целевых профилактических программ.

Цель исследования: Определить уровень самооценки здоровья современной молодёжи и исследовать особенности влияния социально-экономического положения и социальной поддержки на формирование самооценки здоровья молодёжи.

Материалы и методы

Проведено одномоментное сплошное социологическое аналитическое описательное исследование. Для этого был проведен социологический онлайн опрос на платформе Telegram среди 425 молодых людей в возрасте 19-21 года. Основной критерий включения — лица в возрасте 19-21 лет; постоянное место жительства и регистрация в Оренбургской области; наличие среднего образования; добровольное согласие на участие в исследовании и понимание целей опроса; отсутствие острых заболеваний на момент проведения исследования. В исследование не были включены анкеты респондентов по следующим критериям исключения: неполнота данных (доля пропущенных ответов в анкете превышает 20%), нарушение методологии (отсутствие валидных ответов на ключевые вопросы анкеты), несоответствие возрастному критерию (возраст более 21 года), срок проживания в Оренбургской области менее 10 лет, отсутствие среднего образования, отсутствие добровольного согласия на участие в исследовании

Инструментарий исследования. В рамках настоящего исследования для комплексной оценки социально-демографических характеристик, социального статуса, субъективной оценки состояния здоровья был применен валидированный международный опросник HLS19-Q-22-RU_Russian, адаптированный для российской популяции [19].

В рамках настоящего исследования был осуществлён многоаспектный корреляционный анализ взаимосвязей между социально-экономическими факторами и факторами социальной поддержки респондентов. Методологической основой исследования выступил комплексный статистический анализ, включающий корреляционное исследование с применением следующих критериев: критерия хи-квадрат для оценки значимости межгрупповых различий, коэффициента Крамера для измерения силы взаимосвязи между категориальными переменными, а также p-value для определения статистической значимости полученных результатов. Интерпретация результатов осуществлялась с учётом градации силы связи: значения коэффициента Крамера до 0,3 интерпретировались как слабая связь, от 0,3 до 0,5 — как умеренная связь, значения выше 0,5 — как сильная связь. Статистическая значимость результатов определялась по следующим критериям: результаты считались статистически значимыми при p < 0,05, тенденции отмечались при 0,05 < p < 0,10, при p > 0,10 взаимосвязи признавались статистически незначимыми.

Статистический анализ фактического материала проводился с использованием прикладных статистических программ SPSS Version 23.0 (for Windows, Statistics Package for Social Science, SPSS Inc., США), Microsoft Excel 2010. Применяли методы дескриптивной и аналитической статистики.

Результаты

В ходе статистического анализа возрастной характеристики выборки объёмом n = 425 респондентов были получены следующие дескриптивные показатели (таблица 1). Медианное значение возраста выборки составило 20 лет, что характеризует центральную тенденцию распределения исследуемого признака. Первый квартиль (Q1) определён на уровне 19 лет, что соответствует 25-му процентилю распределения и указывает на то, что четверть выборки представлена респондентами в возрасте 19 лет и младше. Третий квартиль (Q3) зафиксирован на отметке 21 год, что соответствует 75-му процентилю и демонстрирует верхнюю границу возраста для трёх четвертей выборки.

Таблица 1

Статистические показатели возраста опрошенных

В таблице 2 представлены обобщённые данные, отражающие социально-демографические характеристики респондентов, участвовавших в исследовании. Распределение респондентов по семейному положению демонстрирует преобладание категории «Холост / живу один» (68%), что указывает на высокую долю одиноких участников в выборке. Значительная часть выборки (24%) состоит из лиц, проживающих с официальным супругом/супругой. Категория «Холост / не замужем / гражданский брак» составляет 8%, что свидетельствует о меньшей распространенности незарегистрированных браков.

Таблица 2

Социально-демографическая характеристика респондентов

Проведенный анализ демонстрирует ярко выраженную тенденцию преобладания бездетных респондентов в исследуемой выборке. Распределение характеризуется высокой концентрацией ответов в категории “нет детей” при относительно равномерном распределении остальных категорий. Так, преобладающая категория респондентов (97,3%) не имеет детей. Данная группа составила абсолютное большинство выборки. Незначительная доля респондентов (0,3%) имеет детей старше 15 лет. Вторая по численности группа (2,1%) представлена респондентами, имеющими детей младше 15 лет. Минимальная категория (0.3%) включает респондентов, имеющих как детей младше 15 лет, так и старше 15 лет.

Результаты исследования демонстрируют преимущественно позитивное восприятие респондентами своего социального положения. Преобладание среднего уровня самооценки (53,5%) при существенной доле высоко оценивающих свой социальный статус (39,1%) указывает на общую тенденцию к позитивному восприятию своего положения в обществе.

Распределение респондентов по уровню социального положения демонстрирует преобладание среднего уровня (53,5%), что указывает на относительно стабильную социальную структуру (таблица 3). Высокий уровень отмечен у 39,1% респондентов, а низкий — у 10,4%, что свидетельствует о наличии социального неравенства. Анализ социальной активности показал, что большинство респондентов (45,9%) относятся к категории социально-пассивных. Средне активные составляют 37,8%, а социально активные — 18,9%. Это указывает на преобладание пассивного социального поведения. Уровень социальной защищенности характеризуется высокой долей социально защищенных респондентов (67,3%), что свидетельствует о наличии поддержки в обществе. Однако 32,7% респондентов остаются социально незащищенными, что требует внимания. Исследование социальной интеграции показало, что 43,5% респондентов получают много внимания и интереса, что указывает на их вовлеченность в социальные процессы. Однако 21,7% испытывают недостаток внимания, а 6,5% — полное отсутствие интереса со стороны окружающих. Анализ финансового положения выявил, что для большинства респондентов (67,3%) оплата счетов не является тяжелой. Однако 34,7% испытывают трудности, что подчеркивает необходимость поддержки в этой сфере.

Таблица 3

Социально-экономический статус респондентов

Проведенный корреляционный анализ демонстрирует статистически значимые взаимосвязи между социальным положением индивида и его социальным окружением, что подтверждается положительными коэффициентами корреляции: 0,3 — с количеством близких людей, 0,3 — с легкостью получения помощи соседей, 0,4 — с вниманием и интересом окружающих (таблица 4). При этом количество близких людей выступает наиболее значимым фактором, влияющим как на социальное положение, так и на другие исследуемые показатели, о чем свидетельствуют сильная корреляция (0,5) с вниманием и интересом окружающих и умеренная корреляция (0,4) с легкостью получения помощи соседей. Показатель легкости оплаты счетов демонстрирует преимущественно отрицательные или близкие к нулевым корреляции (-0,1 с социальным положением, -0,2 с количеством близких людей, -0,1 с легкостью получения помощи соседей, 0,1 с вниманием и интересом окружающих), что указывает на его относительную автономность от остальных исследуемых факторов. Тесная взаимосвязь между всеми показателями социального окружения (коэффициент корреляции между количеством близких людей и вниманием/интересом окружающих составляет 0,5, между количеством близких людей и легкостью получения помощи соседей — 0,4, между легкостью получения помощи соседей и вниманием/интересом окружающих — 0,3) свидетельствует об их взаимодополняющем характере, что в совокупности подтверждает гипотезу о том, что социальное положение индивида в значительной степени определяется качеством его социальных связей и уровнем социальной поддержки.

Таблица 4

Корреляционная матрица взаимосвязей субъективной оценки социального положения с параметрами социальной интеграции и экономического благополучия

Примечание к таблице 4: Количество близких людей (X1); Легкость получения помощи соседей (X2); Внимание/интерес окружающих (X3); Легкость оплаты счетов (X4); Социальное положение (Y)

Проведенный анализ распределения ответов респондентов на вопрос о субъективной оценке собственного здоровья показал, что большинство респондентов (70%) оценили состояние как хорошее или очень хорошее, что указывает на положительное восприятие своего общего самочувствия (рисунок 1). Однако 30% респондентов отметили удовлетворительное или плохое состояние, что может потребовать дополнительного внимания.

Рис. 1. Структура ответов респондентов по самооценке здоровья

Данные, представленные в таблице 5, демонстрируют статистически значимую взаимосвязь между самооценкой здоровья и социальным положением респондентов, при этом распределение оценок носит дифференцированный характер в зависимости от категории здоровья: группа с очень хорошим здоровьем показывает наиболее высокий уровень самооценки социального положения (35% респондентов оценивают свое положение на максимальном уровне в 10 баллов при коэффициенте корреляции +0,67), группа с хорошим здоровьем характеризуется относительно равномерным распределением оценок с пиком на уровне 10 баллов (23,8%) и умеренной положительной корреляцией (r = +0,58), группа с удовлетворительным здоровьем демонстрирует более широкий разброс оценок с максимальной концентрацией на уровне 7 баллов (21,5%) и слабой корреляционной связью (r = +0,45), а группа с плохим здоровьем отличается неоднородностью оценок, где 50% респондентов при низкой оценке здоровья дают максимальную оценку социального положения, при этом значимость корреляции во всех группах, кроме группы с плохим здоровьем, находится на уровне p < 0,05, что подтверждает наличие достоверных взаимосвязей между самооценкой здоровья и социального положения.

Таблица 5

Матрица взаимосвязей субъективной оценки здоровья и социального статуса

Проведенный статистический анализ распределения количества близких людей в зависимости от самооценки здоровья показал, что наибольшая доля респондентов с очень хорошим здоровьем (40,0%) и хорошим здоровьем (50,8%) имеют от 3 до 5 близких людей, при этом в группе с плохим здоровьем данный показатель достигает 66,7% (таблица 6). Доля лиц, имеющих 6 и более близких людей, постепенно снижается от группы с очень хорошим здоровьем (30,0%) к группе с плохим здоровьем (16,7%). При этом процент респондентов, не имеющих близких людей, минимален во всех группах, варьируясь от 0.0% до 6.5%. Статистическая обработка данных с помощью критерия хи-квадрат (χ2=6,87) при 9 степенях свободы выявила отсутствие статистически значимой связи между самооценкой здоровья и количеством близких людей (p-value=0,652), что подтверждается низким коэффициентом Крамера (V=0,21), указывающим на слабую корреляцию между исследуемыми переменными.

Таблица 6

Сравнительный анализ социальной поддержки и оценки собственного здоровья: статистическое распределение по категориям

Данные таблицы 7 свидетельствуют о существенной взаимосвязи между самооценкой здоровья респондентов и возможностью получения помощи от социального окружения, что подтверждается статистически значимым результатом (p-value = 0,004; χ2 = 23,84 при 9 степенях свободы). Выявлено, что респонденты с очень хорошим здоровьем наиболее позитивно оценивают возможность получения помощи: 35% отмечают, что помощь получить очень легко, а 65% — легко. В группе с хорошим здоровьем эти показатели составляют 15,4% и 80% соответственно. При ухудшении самооценки здоровья наблюдается тенденция к снижению доступности помощи: в группе с удовлетворительным здоровьем 10,9% респондентов указывают на лёгкость получения помощи, а 26,1% отмечают сложности. Особенно ярко эта тенденция проявляется в группе с плохим здоровьем, где 66,7% респондентов испытывают серьёзные затруднения при попытке получить помощь от социального окружения. Умеренная сила связи между исследуемыми переменными подтверждается коэффициентом Крамера (V = 0,42).

Таблица 7

Взаимосвязь между самооценкой здоровья и доступностью помощи от окружающих людей

Проведённый корреляционный анализ демонстрирует слабую взаимосвязь между самооценкой здоровья респондентов и уровнем внимания со стороны социального окружения к их деятельности, что подтверждается коэффициентом Крамера: V = 0,28, однако статистическая значимость не достигнута: p-value = 0,087 (таблица 8). Наибольший уровень внимания отмечается в группе с плохим здоровьем, где 67,0% респондентов отмечают высокий интерес к их деятельности. В группе с очень хорошим здоровьем 56,0% респондентов также фиксируют повышенное внимание к своей деятельности, при этом 24,0% указывают на средний уровень интереса. Респонденты с хорошим здоровьем демонстрируют более равномерное распределение: 48,0% отмечают высокий интерес, 30,0% — средний уровень внимания. В группе с удовлетворительным здоровьем преобладает сбалансированное распределение: 40,0% указывают на высокий интерес, 37,0% — на средний уровень внимания. Отсутствие статистической значимости указывает на то, что выявленные различия могут носить случайный характер.

Таблица 8

Взаимосвязь между оценкой здоровья и уровнем интереса социума к профессиональной и личной деятельности респондентов

Выявлена статистически значимая умеренная взаимосвязь между самооценкой здоровья респондентов и их финансовыми возможностями: V = 0,38, p = 0,003 (таблица 9). В группе респондентов с очень хорошим здоровьем наблюдается наиболее благоприятная финансовая ситуация: 20% отмечают очень лёгкую оплату счетов, а 60% — лёгкую, при этом 16% испытывают определённые сложности и лишь 4% сталкиваются с серьёзными затруднениями. В группе с хорошим здоровьем распределение схожее: 20% указывают на очень лёгкую оплату, 60% — на лёгкую, 20% — на сложную, 5% — на очень сложную. При ухудшении самооценки здоровья прослеживается отчётливая тенденция к ухудшению финансового положения: среди респондентов с удовлетворительным здоровьем только 10% отмечают очень лёгкую оплату счетов, 60% — лёгкую, 30% — сложную, а очень сложных случаев нет вовсе. Наиболее уязвимой оказалась группа с плохим здоровьем, где 75% респондентов отмечают лёгкость оплаты счетов, а 25% — сложность, при полном отсутствии ответов об очень лёгкой оплате. Выявленная закономерность подтверждает гипотезу о том, что субъективная оценка состояния здоровья тесно связана с финансовыми возможностями респондентов, что может быть обусловлено как прямыми, так и косвенными факторами влияния.

Таблица 9

Взаимосвязь между самооценкой здоровья и финансовыми возможностями респондентов

Обсуждение полученных результатов

Самооценка здоровья респондентов выступает значимым фактором социального благополучия, демонстрируя существенную взаимосвязь с доступностью социальной поддержки: лица с более высокой субъективной оценкой здоровья отмечают лучшие возможности получения помощи из социального окружения. Особенно выражена корреляция между самооценкой здоровья и финансовыми возможностями (коэффициент Крамера 0,38). Факторы формирования социального статуса включают комплекс взаимосвязанных параметров: 92,6% опрошенных относят себя к среднему (53,5%) или высокому (39,1%) уровню социального положения, что коррелирует с высокой социальной защищенностью (67,3%) и умеренной активностью (преобладание социально-пассивных - 45,9% и среднеактивных - 37,8% респондентов).

Социально-экономические взаимосвязи характеризуются значимой корреляцией между социальным положением и параметрами интеграции (наибольшая сила связи - 0,5 - между количеством близких людей и уровнем поддержки), тогда как финансовые показатели демонстрируют относительную автономность.

Структурные особенности выборки отражают специфику современной социальной организации: выраженный дисбаланс в семейном статусе (преобладание одиноких лиц при минимальной доле семей с детьми - менее 3%) формирует особые паттерны социального взаимодействия. Данная характеристика коррелирует с выявленными моделями социальной поддержки, где отмечается ограниченность традиционных семейных сетей взаимопомощи. Одновременно наблюдается парадоксальное сочетание относительно высокой оценки социального положения (92,6% к среднему и высокому уровню) с фрагментарностью социальных связей: 43,5% респондентов получают устойчивое социальное внимание, тогда как 28,2% испытывают его хронический дефицит. Такой разрыв можно объяснить тем, что в современном обществе семья уже не играет прежней важной роли, и люди все чаще находят поддержку в других видах отношений - среди друзей, коллег или в интернет-сообществах.

Учитывая вышеизложенное, становится очевидным, что полученные данные настоящего исследования отражают ключевую роли качества, а не количества социальных связей в формировании социального статуса. Это утверждение согласуется с результатами научных исследований [20-24]. В свою же очередь, социальный статус существенно влияет на самооценку, что подтверждено, как результатами нашего исследования, так и другими учеными [6-10].

Научная новизна исследования заключается в том, что впервые количественно установлены значимые корреляции между самооценкой здоровья и финансовыми возможностями (V=0,38), а также доступностью социальной поддержки (V=0,42). Выявлена относительная автономность финансового фактора от других социальных параметров, что указывает на его специфическую роль в структуре благополучия. Установлено, что ключевым предиктором социального статуса является качество, а не количество социальных связей, что опровергает традиционные представления о доминировании семейных отношений поддержки и подчеркивает возрастающую роль внесемейных форм взаимодействия в современном обществе. Полученные результаты вносят вклад в разработку целевых программ мониторинга здоровья и социальной поддержки молодежи с учетом выявленных специфических взаимосвязей.

Заключение

Основные результаты исследования демонстрируют, что большинство респондентов (70%) оценивают свое здоровье как хорошее или очень хорошее, что свидетельствует о позитивном восприятии собственного состояния. При этом выявлена существенная взаимосвязь между самооценкой здоровья и социальным положением индивида, подтвержденная статистически значимыми корреляциями.

Социальный статус респондентов характеризуется преимущественно позитивной самооценкой: более 90% опрошенных относят себя к среднему и высокому уровню социального положения. Установлена тесная взаимосвязь между социальным статусом и параметрами социальной интеграции, где ключевую роль играет количество близких людей (коэффициент корреляции 0,5).

Финансовая составляющая благополучия демонстрирует неоднозначную картину. Несмотря на общую удовлетворенность социальным положением, около трети респондентов испытывают трудности с оплатой счетов. При этом выявлена умеренная корреляция между самооценкой здоровья и финансовыми возможностями (коэффициент Крамера 0,38).

Социальная поддержка выступает значимым фактором благополучия. Респонденты с более высоким уровнем здоровья отмечают лучшую доступность социальной помощи. Особенно показательна взаимосвязь между возможностью получения поддержки и самооценкой здоровья (коэффициент Крамера 0,42).

Практическая значимость исследования заключается в выявлении ключевых факторов, влияющих на благополучие молодежи, и механизмов их взаимодействия. Полученные результаты могут быть использованы при разработке программ социальной поддержки и мероприятий по укреплению здоровья молодежи.

Перспективы дальнейших исследований связаны с углубленным изучением выявленных взаимосвязей на более обширной выборке, а также с анализом дополнительных факторов, влияющих на самооценку здоровья молодежи. Особое внимание следует уделить разработке целевых программ поддержки групп риска и совершенствованию механизмов социальной защиты.

Библиография

1. Guthold R., Moller A.-B., Adebayo E., Carvajal L., Ekman C., Fagan L., et al. Priority Areas for Adolescent Health Measurement. Journal of Adolescent Health 2021; 68(5): 888–898. DOI: 10.1016/j.jadohealth.2020.12.127
2. Leung H. M., Fung T. K. F., Chang L. Understanding Self-Rated Health: Examining the Mediating Effect of Self-Efficacy. World Medical & Health Policy 2025. DOI: 10.1002/wmh3.70014
3. Kim S. H., Sung J. H., Yoo S.-H., Kim S., Lee K., Oh E. G., Lee J. Effects of digital self-management symptom interventions on symptom outcomes in adult cancer patients: A systematic review and meta-analysis. European Journal of Oncology Nursing 2023; 66: 102404. DOI: 10.1016/j.ejon.2023.102404
4. Шевчук И. А., Мельникова Т. Б. Влияние субъективных факторов на самооценку здоровья населением региона. Вестник Российского экономического университета им. Г.В. Плеханова. 2021;(5):112–121. DOI: 10.21686/2413-2829-2021-5-112-121
5. Richardson S., Dauber-Decker K. L., McGinn T., Barnaby D. P., Cattamanchi A., Pekmezaris R. Barriers to the Use of Clinical Decision Support for the Evaluation of Pulmonary Embolism: Qualitative Interview Study. JMIR Human Factors 2021; 8(3): e25046. DOI: 10.2196/25046
6. Health at a Glance 2021. OECD. 2021. DOI: 10.1787/ae3016b9-en
7. Карасевич С., Карасевич М. Психологическое здоровье и самоконтроль личности. Вестник Луганского национального университета имени Тараса Шевченко 2024; 4(363): 47–52. DOI: 10.12958/2227-2844-2024-4(363)-47-52
8. Tinajero-Chávez L. I., Mora-Romo J. F., Bravo-Doddoli A., Cruz-Narciso B. V., Calleja N., Toledano-Toledano F. Design, Development, and Validation of the Self-Perceived Health Scale (SPHS). Healthcare 2023; 11(14): 2007. DOI: 10.3390/healthcare11142007
9. Осипова Г. С., Винокурова У. А. Самооценка качества жизни студентов, связанного со здоровьем. Вестник Северо-Восточного федерального университета, серия «Экономика, социология, культурология» 2023; (3): 25-32. DOI: 10.25587/svfu.2023.36.60.003
10. Herber A., Covarrubias O., Daher M., Tung W. S., Gianakos A. L. Platelet rich plasma therapy versus other modalities for treatment of plantar fasciitis: A systematic review and meta-analysis. Foot and Ankle Surgery 2024; 30(4): 285–293. DOI: 10.1016/j.fas.2024.02.004
11. Viljanen A., Salminen M., Irjala K., Heikkilä E., Isoaho R., Kivelä S.-L., et al. Subjective and objective health predicting mortality and institutionalization: an 18-year population-based follow-up study among community-dwelling Finnish older adults. BMC Geriatrics 2021; 21(1). DOI: 10.1186/s12877-021-02311-w
12. Zou H., Xiong Q., Xu H. Does Subjective Social Status Predict Self-Rated Health in Chinese Adults and Why? Social Indicators Research 2020; 152(2): 443–471. DOI: 10.1007/s11205-020-02445-1
13. Coustaury C., Jeannot E., Moreau A., Nietge C., Maharani A., Richards L., Präg P. Subjective socioeconomic status and self-rated health in the English Longitudinal Study of Aging: A fixed-effects analysis. Social Science & Medicine 2023; 336: 116235. DOI: 10.1016/j.socscimed.2023.116235
14. Qazi S. L., Koivumaa-Honkanen H., Rikkonen T., Sund R., Kröger H., Isanejad M., Sirola J. Physical capacity, subjective health, and life satisfaction in older women: a 10-year follow-up study. BMC Geriatrics 2021; 21(1). DOI: 10.1186/s12877-021-02605-z
15. Westerhof G., Nehrkorn-Bailey A., Brothers A., Siebert J., Tseng H.-Y., Diehl M., Wahl H.-W., Wurm S. The Effect of Subjective Aging on Health and Survival: A Systematic Review of Longitudinal Data. Innovation in Aging 2022; 6(Supplement_1): 427–427. DOI: 10.1093/geroni/igac059.1678
16. Andrade F. C., Hoyle R. H. A synthesis and meta-analysis of the relationship between trait self-control and healthier practices in physical activity, eating, and sleep domains. Personality and Individual Differences 2023; 205: 112095. DOI: 10.1016/j.paid.2023.112095
17. Behr L. C., Simm A., Kluttig A., Großkopf A. 60 years of healthy aging: On definitions, biomarkers, scores and challenges. Ageing Research Reviews 2023; 88: 101934. DOI: 10.1016/j.arr.2023.101934
18. Matić I., Musil V. Subjective Well-Being and Self-Assessed Health of Adolescents: A Longitudinal Cohort Study. European Journal of Investigation in Health, Psychology and Education 2023; 13(12): 2853–2862. DOI: 10.3390/ejihpe13120197
19. Шелегова Д.А., Лопатина М.В., Чигрина В.П., Самофалов Д.А., Медведев В.А., Тюфилин Д.С. и др. Оценка грамотности населения в вопросах здоровья, включая навигационную грамотность. Москва, 2023г. DOI: https://doi.org/10.21045/978-5- 94116-106-5-2023
20. Зборовский Г.Е. Социальное благополучие студенчества как проблема научного исследования. Вестник Сургутского государственного педагогического университета 2021; 2(71): 70-83.
21. Засыпкин В.П., Мастюгина (Лаврик) Е.В. Социальное благополучие и социальное самочувствие студенческой молодежи ХМАО-Югры сквозь призму ценностных ориентаций. Вестник Сургутского государственного педагогического университета 2021; 5(74): 84-93.
22. Клушина Н.П., Люев А.Х. Социальный статус и социальное развитие в контексте социологического исследования молодежи. Экономические и гуманитарные исследования регионов 2022; 3: 59-63.
23. Елизарьева Л.А., Галактионова М.Ю., Строзенко Л.А. и др. Исследование социального статуса детей, обследованных в центре здоровья. Российский вестник перинатологии и педиатрии 2020; 65(4): 196.
24. Ахмедова Н.К. Особенности социальной политики Российской Федерации и тенденции её развития. Электронный научный журнал «Вектор экономики». 2023; 4. Режим доступа: https://www.elibrary.ru/item.asp?id=53864777

References

1. Guthold R., Moller A.-B., Adebayo E., Carvajal L., Ekman C., Fagan L., et al. Priority Areas for Adolescent Health Measurement. Journal of Adolescent Health 2021; 68(5): 888–898. DOI: 10.1016/j.jadohealth.2020.12.127
2. Leung H. M., Fung T. K. F., Chang L. Understanding Self-Rated Health: Examining the Mediating Effect of Self-Efficacy. World Medical & Health Policy. 2025. DOI: 10.1002/wmh3.70014
3. Kim S. H., Sung J. H., Yoo S.-H., Kim S., Lee K., Oh E. G., Lee J. Effects of digital self-management symptom interventions on symptom outcomes in adult cancer patients: A systematic review and meta-analysis. European Journal of Oncology Nursing 2023; 66: 102404. DOI: 10.1016/j.ejon.2023.102404
4. Shevchuk I. A., Melnikova T. B. The Impact of Subjective Factors on Self-Assessment of Health by the Region Population. Vestnik of the Plekhanov Russian University of Economics 2021; 5: 112–121. DOI: 10.21686/2413-2829-2021-5-112-121 (In Rus)
5. Richardson S., Dauber-Decker K. L., McGinn T., Barnaby D. P., Cattamanchi A., Pekmezaris R. Barriers to the Use of Clinical Decision Support for the Evaluation of Pulmonary Embolism: Qualitative Interview Study. JMIR Human Factors 2021; 8(3): e25046. DOI: 10.2196/25046
6. Health at a Glance 2021. OECD. 2021. DOI: 10.1787/ae3016b9-en
7. Karasievych S., Karasievych M. Psychological health and personality self-control. Bulletin of Luhansk Taras Shevchenko National University. 2024; 4(363): 47–52. DOI: 10.12958/2227-2844-2024-4(363)-47-52
8. Tinajero-Chávez L. I., Mora-Romo J. F., Bravo-Doddoli A., Cruz-Narciso B. V., Calleja N., Toledano-Toledano F. Design, Development, and Validation of the Self-Perceived Health Scale (SPHS). Healthcare. 2023; 11(14): 2007. DOI: 10.3390/healthcare11142007
9. Osipova G. S., Vinokurova U. A. Self-assessment of the health-related quality of life among students. Vestnik of North-Eastern Federal University Series «Economics Sociology Culturology». 2023; 3: 25–32. DOI: 10.25587/svfu.2023.36.60.003 (In Rus)
10. Herber A., Covarrubias O., Daher M., Tung W. S., Gianakos A. L. Platelet rich plasma therapy versus other modalities for treatment of plantar fasciitis: A systematic review and meta-analysis. Foot and Ankle Surgery. 2024; 30(4): 285–293. DOI: 10.1016/j.fas.2024.02.004
11. Viljanen A., Salminen M., Irjala K., Heikkilä E., Isoaho R., Kivelä S.-L., et al. Subjective and objective health predicting mortality and institutionalization: an 18-year population-based follow-up study among community-dwelling Finnish older adults. BMC Geriatrics. 2021; 21(1). DOI: 10.1186/s12877-021-02311-w
12. Zou H., Xiong Q., Xu H. Does Subjective Social Status Predict Self-Rated Health in Chinese Adults and Why? Social Indicators Research. 2020; 152(2): 443–471. DOI: 10.1007/s11205-020-02445-1
13. Coustaury C., Jeannot E., Moreau A., Nietge C., Maharani A., Richards L., Präg P. Subjective socioeconomic status and self-rated health in the English Longitudinal Study of Aging: A fixed-effects analysis. Social Science & Medicine. 2023; 336: 116235. DOI: 10.1016/j.socscimed.2023.116235
14. Qazi S. L., Koivumaa-Honkanen H., Rikkonen T., Sund R., Kröger H., Isanejad M., Sirola J. Physical capacity, subjective health, and life satisfaction in older women: a 10-year follow-up study. BMC Geriatrics. 2021; 21(1). DOI: 10.1186/s12877-021-02605-z
15. Westerhof G., Nehrkorn-Bailey A., Brothers A., Siebert J., Tseng H.-Y., Diehl M., et al. The Effect of Subjective Aging on Health and Survival: A Systematic Review of Longitudinal Data. Innovation in Aging. 2022; 6(Supplement_1): 427–427. DOI: 10.1093/geroni/igac059.1678
16. Andrade F. C., Hoyle R. H. A synthesis and meta-analysis of the relationship between trait self-control and healthier practices in physical activity, eating, and sleep domains. Personality and Individual Differences. 2023; 205: 112095. DOI: 10.1016/j.paid.2023.112095
17. Behr L. C., Simm A., Kluttig A., Großkopf A. 60 years of healthy aging: On definitions, biomarkers, scores and challenges. Ageing Research Reviews. 2023; 88: 101934. DOI: 10.1016/j.arr.2023.101934
18. Matić I., Musil V. Subjective Well-Being and Self-Assessed Health of Adolescents: A Longitudinal Cohort Study. European Journal of Investigation in Health, Psychology and Education. 2023; 13(12): 2853–2862. DOI: 10.3390/ejihpe13120197
19. Shelegova D.A., Lopatina M.V., Chigrina V.P., Samofalov D.A., Medvedev V.A., Tyufin D.S., et al. Assessment of public literacy in health issues, including navigation literacy. Moskva, 2023 г. https://doi.org/10.21045/978-5- 94116-106-5-2023. (In Rus)
20. Zborovsky G.E. Social well-being of students as a problem of scientific research. Vestnik Surgutskogo gosudarstvennogo pedagogicheskogo universiteta. 2021; 2(71): 70-83. (In Rus)
21. Zasypkin V.P., Mastyugina (Lavrik) E.V. Social well-being and social well-being of student youth of KhMAO-Yugra through the prism of value orientations. Vestnik Surgutskogo gosudarstvennogo pedagogicheskogo universiteta. 2021; 5(74): 84-93. (In Rus)
22. Klushina N.P., Lyuev A.Kh. Social status and social development in the context of sociological research of youth. Ekonomicheskie i gumanitarnye issledovaniya regionov. 2022; 3: 59-63. (In Rus)
23. Elizaryeva L.A., Galaktionova M.Yu., Strozenko L.A. et al. Research of social status of children examined at the health center. Rossiyskiy vestnik perinatologii i pediatrii. 2020; 65(4): 196. (In Rus)
24. Akhmedova N.K. Features of social policy of the Russian Federation and trends of its development. Elektronnyy nauchnyy zhurnal «Vektor ekonomiki» 2023; (4):24. Available from: https://www.elibrary.ru/item.asp?id=53864777 (In Rus)

Дата поступления: 15.08.2025

Добавить комментарий

Пожалуйста оставляйте комментарии только по теме. Вы можете оставить свой комментарий любым браузером кроме Internet Explorer старше 6.0
Имя:
E-mail
Комментарий:
Код:*