О журнале Издательская этика Редколлегия Редакционный совет Редакция Для авторов Контакты
Russian

Экспорт новостей

Журнал в базах данных

eLIBRARY.RU - НАУЧНАЯ ЭЛЕКТРОННАЯ БИБЛИОТЕКА



crossref.org
vak.ed.gov.ru/vak

GoogleАкадемия

Google Scholar
Главная
ДОЛГОСРОЧНЫЕ НЕГАТИВНЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ ПАНДЕМИИ COVID-19 ДЛЯ ЗДОРОВЬЯ НАСЕЛЕНИЯ Печать
20.08.2021 г.

DOI: 10.21045/2071-5021-2021-67-4-2

Кислицына О.А.
Федеральное государственное бюджетное учреждение науки Институт Экономики РАН, Москва

Резюме

Актуальность. В ответ на распространение нового коронавирусного заболевания были введены невиданные ранее ограничения, называемые «всеобщим режимом самоизоляции» и «всеобщим карантином». Однако, эти меры могут быть «палкой о двух концах»: с одной стороны, они, возможно, замедляют распространение инфекции, с другой, имеют различные неблагоприятные социальные и экономические последствия, а также негативные результаты в отношении здоровья.

Цель исследования: выявить долгосрочные последствия карантина, социальной изоляции и социального дистанцирования во время новой пандемии коронавируса COVID-19 для здоровья населения.

Материалы и методы. Для выполнения поставленной цели был проведен поиск публикаций в базах данных PubMed, Google Scholar, также включающий множество новостных источников и ограниченный статьями на русском и английском языках, опубликованными в период с 1 января 2020 г. по 1 марта 2021 г. Ключевые слова для поиска содержали «COVID-19», «SARS-CoV-2», термины, связанные с массовым карантином (например, «пандемия», «карантин», «изоляция», «социальное дистанцирование»), с перекрестными ссылками на разнообразные последствия (например, «психические расстройства», «депрессия», «уменьшение доступа к медицинскому обслуживанию», «алкоголь» и т.п.).

Результаты. Установлено, что ограничительные меры отрицательно скажутся на многих миллионах людей во всем мире, что объясняется серьезными потерями для текущего и будущего благополучия из-за ухудшения психического здоровья, увеличения смертности от потребления психоактивных веществ, смертности и заболеваемости в результате неполученной вовремя медицинской помощи и прерванных компаний вакцинации, безработицы и бедности, отсутствия продовольственной безопасности, закрытия образовательных организаций (влияющих на будущий потенциал заработка детей и молодежи и продолжительность их жизни), домашнего насилия и многого другого. Особенно беспокоит то, что потенциальные негативные последствия, включая потерю образования и психические расстройства в критические годы детства, могут привести к необратимым эффектам для целого поколения детей.

Заключение. Необходимо межотраслевое сотрудничество с участием специалистов для всесторонней тщательной оценки плюсов и минусов, принимаемых для сдерживания новой коронавирусной инфекции мер на здоровье и благополучие населения, основанной на беспристрастном использовании информации и научных результатов, выработке научно обоснованных программ смягчения негативных побочных эффектов.

Ключевые слова: COVID-19; SARS-CoV-2; коронавирус; пандемия; карантин; социальная изоляция; последствия для здоровья; социально-экономические последствия.

Контактная информация: Кислицына Ольга Анатольевна, email: Этот e-mail защищен от спам-ботов. Для его просмотра в вашем браузере должна быть включена поддержка Java-script
Финансирование. Исследование не имело спонсорской поддержки.
Конфликт интересов. Автор заявляет об отсутствии конфликта интересов.
Для цитирования: Кислицына О.А. Долгосрочные негативные последствия пандемии COVID-19 для здоровья населения. Социальные аспекты здоровья населения [сетевое издание] 2021; 67(4):2. URL: http://vestnik.mednet.ru/content/view/1281/30/lang,ru/

LONG-TERM ADVERSE EFFECTS OF THE COVID-19 PANDEMIC ON POPULATION HEALTH
Kislitsyna O.A.
Institute of Economics of the Russian Academy of Sciences, Moscow

Abstract

Significance. In response to the spread of the new coronavirus disease unprecedent restrictions called “general self-isolation” and “general community quarantine” have been introduced. However, these measures can be a “double-edged sword”: on the one hand, they may slow down the spread, on the other hand, they have various adverse social and economic consequences, as well as negative health outcomes.

The purpose of the study is to identify the long-term health effects of quarantine, social isolation and social distancing during the novel coronavirus pandemic.

Material and methods. To achieve this goal, publications were searched in the PubMed and Google Scholar databases; the search also included many news sources and was limited to the articles in Russian and English published during the period from January 1, 2020 to March 1, 2021. The search keywords included “COVID-19”, “SARS-CoV-2”, terms related to general quarantine (for example, “pandemic”, “quarantine”, “isolation”, “social distancing”), with cross-references to various consequences (for example, “mental disorders”, “depression”, “reduced access to health care”, “alcohol”, etc.).

Results. The study shows that restrictive measures are going to negatively affect millions of people around the world due to serious loss of the current and future well-being because of deteriorated mental health, increased mortality from substance abuse, mortality and morbidity due to delayed health care and interrupted vaccinations, unemployment and poverty, food insecurity, closure of educational institutions (affecting the future earning potential of children and young people and their life expectancy), domestic violence and other things. Particularly worrisome is the fact that potential negative consequences, including educational loss and mental disorders during critical years of childhood, could have irreversible effects on the entire generation of children.

Conclusion. There is a need for cross-sectoral cooperation with the participation of specialists for a comprehensive and thorough assessment of the pros and cons associated with the measures taken to control the new coronavirus infection and their impact on the population health and well-being, based on the impartial use of information and scientific results, and development of evidence-based programs to mitigate negative side effects.

Keywords: COVID-19; SARS-CoV-2; coronavirus; pandemic; quarantine; social isolation; health consequences; socio-economic consequences.

Corresponding author: Olga A. Kislitsyna, email: Этот e-mail защищен от спам-ботов. Для его просмотра в вашем браузере должна быть включена поддержка Java-script
Information about authors:
Kislitsyna O.A., http://orcid.org/0000-0002-4144-237X
Acknowledgments. The study had no sponsorship.
Conflict of interests. The author declare no conflict of interest.
For citation: Kislitsyna O.A. Long-term adverse effects of the COVID-19 pandemic on population health. Social'nye aspekty zdorov'a naselenia / Social aspects of population health [serial online] 2021; 67(4):2. Available from: http://vestnik.mednet.ru/content/view/1281/30/lang,ru/ . (In Rus).

Введение

В марте 2020 г. Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) объявила вспышку нового коронавирусного заболевания пандемией и призвала правительства вех стран принять «срочные и агрессивные меры» для того, чтобы смягчить распространение заболевания и «выиграть драгоценное время для систем здравоохранения». В результате страны ввели невиданные ранее ограничения, называемые «всеобщим режимом самоизоляции» и «всеобщим карантином». Однако, эти меры могут быть «палкой о двух концах» [1]: с одной стороны, они, возможно, замедляют распространение инфекции, с другой, имеют различные непреднамеренные неблагоприятные социальные и экономические последствия, а также негативные результаты в отношении здоровья, которые еще предстоит полностью выяснить [2,3].

Цель исследования: выявить долгосрочные последствия карантина, социальной изоляции и социального дистанцирования во время пандемии коронавируса COVID-19 для здоровья населения.

Материалы и методы

Для выполнения поставленной цели был проведен поиск публикаций в базах данных PubMed, Google Scholar, также включающий новостные источники и ограниченный статьями на русском и английском языках, опубликованными в период с 1 января 2020 г. по 1 марта 2021 г. Ключевые слова для поиска содержали «COVID-19», «SARS-CoV-2», термины, связанные с массовым карантином (например, «пандемия», «карантин», «социальная изоляция», «социальное дистанцирование»), с перекрестными ссылками на разнообразные последствия (например, «психические расстройства», «депрессия», «уменьшение доступа к медицинскому обслуживанию», «алкоголь» и т.п.). Из-за нехватки места невозможно включить все публикации, в которых изучается взаимосвязь между новой коронавирусной инфекцией и результатами в отношении здоровья. Таким образом, проведенный обзор литературы не является метаанализом. Вместо этого приведена по крайней мере одна статья для каждого результата в отношении здоровья, являющегося следствием ограничительных мер во время пандемии COVID-19.

Результаты

Проведенный анализ литературы показал, что преимущества карантина для предотвращения смертей от COVID-19 не были установлены [4,5]. При этом каждый день появляется огромное количество публикаций, свидетельствующих о том, что строгие ограничительные меры нанесли серьезный ущерб здоровью, имеющий долгосрочный эффект.

Психические расстройства

Страхи и неуверенность, связанные с вирусом, вместе с тревогой и стрессом, вызванными изоляцией и введенными ограничениями, обострили проблемы психического здоровья населения [6,7]. По данным исследования Института психологии РАН каждый третий житель России в 2020 г. жаловался на симптомы депрессии [8]. За время пандемии выросло число россиян, воспользовавшихся психологической или психиатрической помощью. Рост составил 10-30% в зависимости от региона, в Москве и Петербурге горожанам помощь требовалась чаще других [9]. Сервисы услуг YouDo.com и Profi.ru сообщают о 3-4 кратном росте спроса на услуги психологов [10,11]. Согласно данным ВЦИОМ у 14% россиян в 2020 г. чаще возникала потребность поговорить по душам, «поплакаться в жилетку», получить психологическую поддержку. Чаще у женщин (19% против 9% у мужчин) и молодых людей 18-24 лет (25% против 19% в возрасте 15-34; 11% - 35-44; 12% - 45-59; 12% - 60 и старше) [12]. Молодежь оказалась наиболее тревожной группой, с наибольшим беспокойством встретившей кризисные события 2020 г. [13].

Ожидается, что воздействие чрезмерных социальных ограничений на психическое здоровье будет разрушительным [14], учитывая воздействие, наблюдавшееся во время предыдущих пандемий [15]. Психические расстройства связаны с более, чем в 2 раза более высоким риском смертности от всех причин, при этом медиана потенциальных потерянных лет жизни составляет 10 лет [16]. Значительную часть ущерба, причиненного проблемами, связанными со стрессом, может быть трудно или невозможно обратить вспять, что приведет к устойчивым страданиям, которые, как ожидается, продлятся намного дольше, чем воздействие пандемии на физическое здоровье [17].

Данные, собранные с начала пандемии, неопровержимо демонстрируют, что детям, подросткам и молодым людям нанесен непоправимый ущерб их психическому здоровью [18]. Опрос почти 30 тыс. российских школьников 5-11 классов из 79 регионов, проведенный НИИ гигиены и охраны здоровья детей и подростков в апреле-мае 2020 г., показал, что стрессовая ситуация в условиях самоизоляции и дистанционного образования негативно сказалась на психосоматическом состоянии детей: у 83,8% отмечены неблагополучные психические реакции пограничного уровня, у 42,2% можно предположить наличие депрессивных проявлений , у 41,6% - астенических состояний [19].

Требования к физическому дистанцированию и изоляции означают, что дети и молодые люди утратили социальное взаимодействие с другими, могут не иметь структурированного распорядка и менее физически активны [20,21]. Кроме того, находящиеся на дистанционном образовании дети, чаще используют Интернет и социальные сети. В период самоизоляции 68,3% российских школьников указали на уменьшение времени прогулок и 55,2% - на сокращение физической активности. Напротив, увеличилось время на выполнение домашних заданий (59,7%), на занятия с компьютером или другим гаджетом (46,7%), на общение в соцсетях (35,4%). Недостаток физических упражнений не только вреден для физического здоровья ребенка, но и увеличивает у него риск беспокойства, бессонницы и депрессии [22]. Продолжительное использование электронных устройств может усугубить чувство трудности с концентрацией внимания, грусти и раздражительности, что приводит к депрессии [23].

Предполагается, что многим детям будет трудно адаптироваться к школе после окончания карантина, они могут столкнуться с трудностями в установлении взаимопонимания со своими учителями и сверстниками. Следовательно, ограничения, наложенные на них, могут иметь долгосрочное негативное влияние на их общее психологическое благополучие [24].

По мнению специалистов психическое здоровье детей и подростков в пост-изолированном мире – «бомба замедленного действия» [25]. Эта пандемия будет иметь более серьезные долгосрочные неблагоприятные последствия для детей и подростков по сравнению со взрослыми [26]. Известно, что стрессовые события в раннем возрасте связаны с нарушением развития нервной системы; социальными, эмоциональными и когнитивными проблемами; медицинскими и психическими расстройствами во взрослом возрасте; инвалидностью; и даже более ранней смертью [27]. Детская депрессия - одно из наиболее серьезных последствий COVID-19 - связана с риском 66 заболеваний и преждевременной смерти на протяжении всей жизни [28].

Психоз страха

Многих людей охватил «психоз страха» [29], похожий на глобальную массовую истерию, проявляющуюся по-разному:

- Суициды. Социальная изоляция и чувство одиночества связаны с более высоким риском самоубийств [30]. Например, в Японии, по оценкам, в октябре 2020 г. от самоубийств умерло больше людей (2153), чем от COVID-19 (2087) [31]. По сравнению с показателями 2019 г., число японских женщин, совершивших суицид в октябре 2020 г., выросло на 82,6%. Япония — одна из немногих стран мира, публикующая статистику, дающую возможность понять, как пандемия и связанные с ней меры влияют на психическое здоровье людей. При этом в Японии даже не было карантина, и само распространение COVID-19 стало не столь масштабным, как в других странах. По мнению экспертов в других государствах уровень суицидов может быть такой же или даже ещё выше [32]. В России, например, по данным УВД из Нижнего Новгорода, если до периода самоизоляции, фиксировалось 2-3 суицида в неделю, то после - 7-8 таких случаев [33].

- Самоизоляция. Многие люди почти полностью самоизолировались после карантина и живут в постоянном страхе. По данным опроса ВЦИОМ, проведенного осенью 2020 г., четверть россиян ограничили контакты/сидят дома/уехали в отдаленные места [34]. Под влиянием пандемии россияне стали реже по сравнению с 2019 г. целоваться (27% против 40%), жать друг другу руки (35% против 50%), обниматься (42% против 55%) и даже реже улыбаться при встрече как с родственниками и друзьями (34% против 41%), так и с коллегами (27% против 46%) [35].

- Стигма и дискриминация. Сообщения о стигме и дискриминации [36] связаны с психозом страха. Заболевание вызвало социальную стигматизацию по отношению к группам людей, инфицированным и их семьям [37]. Практически каждый воспринимается как угроза.

- Страх перед тестированием на COVID-19. Многие люди не проходят тестирование из-за страха последствий положительного результата (принудительная изоляция/карантин и остракизм со стороны окружающих) [29].

Дополнительно нескончаемый поток новостей из СМИ еще больше усложнил ситуацию [38]. Страх и паника, вызванные дезинформацией, связанной с COVID-19, могут иметь долгосрочное влияние на психическое здоровье людей.

Уменьшение доступа к медицинскому обслуживанию

Во время пандемии другие болезни, не связанные с COVID-19, отошли на второй план. Операции были отложены по причине перепрофилирования медучреждений под лечение пациентов с новой инфекцией или закрытия на карантин. Кроме того, пациенты, в том числе и страдающие опасными для жизни заболеваниями, напуганные истерией в СМИ, избегали посещений больниц и операций, тем самым подвергая опасности свое здоровье и жизнь.

По данным опроса, проведенного среди врачей в мае-июне 2020 г. в период действующих ограничений COVID-19 в 6 странах, 78% участников отметили снижение количества пациентов, посещающих клинику [39]. По оценкам экспертов, с середины марта в России были отложены сотни тысяч плановых операций. Официальных данных нет, но очевидно, что это число может быть как минимум шестизначным [40]. В Англии, например, еженедельное количество госпитализаций по поводу коронарных синдромов только в период с середины февраля по конец марта 2020 г. упало на 40% [41]. В Великобритании пропущено около 1 млн. маммограмм [42]. Предполагается, что пандемия затронет и другие программы первичной профилактики. Задержки в диагностике и лечении могут привести к прогрессированию заболеваний и повлиять на выживаемость пациентов. Например, ожидается, что в Великобритании число смертей из-за задержки диагностики увеличится на 7,9–9,6% для рака груди, на 15,3–16,6% для колоректального рака, на 4,8–5,3% для рака легких, на 5,8–6,0% для рака пищевода [43].

Сообщается о задержках с обращениями по поводу детских заболеваний, обусловленных опасениями родителей по поводу заражения COVID-19 в медучреждениях или общественном транспорте, отсутствием ухода за другими детьми (особенно для родителей-одиночек), невозможностью доступа к медпомощи из-за закрытия или изменений в правилах посещения медучреждений (из-за которых, например, родителям придется оставить своих детей одних в больнице) [44]. В ряде стран посещаемость педиатрических отделений и госпитализации снизились на 73–88% во время изоляции по сравнению с тем же периодом в предыдущие годы [44].

Закрытие медучреждений в сочетании с родительским страхом перед их посещением привело к повсеместному пропуску или задержке плановых детских вакцинаций, что угрожает снижению коллективного иммунитета и возобновлению вспышек предотвратимых инфекционных заболеваний в будущем. О перебоях в вакцинации или полной ее приостановке весной 2020 г. сообщили больше половины (53%) из 129 стран, по которым имеются данные [45]. Так, в США опрос педиатров показал, что количество вакцинаций в апреле 2020 г. сократилось на 50% по сравнению с двумя месяцами ранее от кори, паротита и краснухи и на 42% от дифтерии и коклюша [46].

Во многих странах, в том числе и в России, наблюдается повышенная смертность [47,48]. Причины доподлинно неизвестны. Помимо самих смертей от коронавируса, существенный вклад в рост смертности может вносить не оказанная вовремя медпомощь. Например, в Великобритании во время первой волны заболеваемости с конца марта по начало мая 2020 г. по этой причине умерло 16 тыс. человек, а от коронавируса 25 тыс. [49].

Сбои в предоставлении медпомощи, связанные с COVID-19, могут вызвать всплеск заболеваемости и смертности от инфекционных заболеваний (ВИЧ(СПИД), малярия, туберкулез) [45]. Например, по оценкам, в глобальном масштабе изоляция может привести к дополнительным 6,3 млн. случаев туберкулеза в период с 2020 г. по 2025 г. и еще 1,4 млн. случаев смерти от этого заболевания [50].

Прогнозируется, что ограниченный доступ к медпомощи и отсутствие продовольственной безопасности приведут к катастрофическому росту детской и материнской смертности: в 118 странах с низким и средним уровнем дохода он может составить 9,8-44,8% для смертности детей в возрасте до 5 лет и 8,3–38,6% для материнской смертности в месяц в течение шести месяцев [45].

Физиологический и психический ущерб здоровью от ношения масок

C приходом так называемой пандемии COVID-19 мы столкнулись с внедрением в нашу жизнь ряда медицинских практик, практически не имеющих научной поддержки в отношении сокращения распространения этой и других респираторных инфекций [51,52]. Однако, при этом существуют исследования, доказывающие опасность ношения маски любого типа, особенно в течение длительного периода.

Одно из самых распространенных негативных последствий - головные боли [53], связанные с гипоксией (пониженное содержание кислорода в организме или отдельных органах и тканях) и/или гиперкапнией (повышение углекислого газа (CO2) в крови). Гипоксия связана с нарушением иммунитета: может подавлять тип основных иммунных клеток, используемых для борьбы с вирусными инфекциями, и усугубляет последствия этих инфекций [54]. Т.е. ношение маски подвергает людей повышенному риску инфекций и более тяжелому течению болезни. Гипоксия также способствует возникновению, прогрессированию и метастазированию рака, снижает выживаемость больных раком [55]. При длительном использовании маски размножаются микробы, проникают в легкие и способствуют развитию рака легких на поздней стадии [56,57]. Повторяющиеся эпизоды гипоксии являются важным фактором атеросклероза и, следовательно, увеличивают риск сердечно-сосудистых и цереброваскулярных заболеваний [58].

Сообщается также о таких побочных эффектах, как сыпь и другие кожные раздражения [59]. Дерматологи даже придумали термин «маскне» для описания появления прыщей возле рта, вызванных ношением маски [60]. Стоматологи предупреждают о 50% риске развития заболеваний десен и кариеса [61] даже у тех, у кого никогда ранее не было таких проблем, что объясняется скоплением бактерий в среде, богатой CO2 с низким содержанием кислорода. Ношение маски снижает эффективность работы, вызывает дезориентацию и когнитивные нарушения [62]. Выявлен риск ношения маски во время физических упражнений [63].

Ношение масок имеет негативные психологические и психиатрические последствия, так как «влечет за собой чувство лишения свободы и потери автономии и самоопределения», что может привести к подавленному гневу, «тем более, что ношение масок, в основном, диктуется и требуется другими» [64]. Маски вызывают тревогу и психовегетативные стрессовые реакции, с учащением психосоматических и связанных со стрессом заболеваний и депрессивными расстройствами, снижением участия, социальной изоляцией. Кроме того, гиперкапническое состояние вызывает панические атаки.

Ученые говорят о физическом, психологическом и поведенческом вреде, нанесенном детям, вынужденным носить маску. Первое в своем роде исследование, в ходе которого собраны данные о более 25000 детей, показало, что проблемы со здоровьем наблюдались примерно у 68% из них, вынужденных использовать маску в среднем четыре с половиной часа в день [65]. Дети жаловались на головную боль (53%), трудности с концентрацией внимания (50%), недомогание (42%), снижение обучаемости (38%), сонливость или утомляемость (37%), одышку (29,7%), головокружение (26,4%), обмороки (20%). Родители отметили, что их дети стали более раздражительными (60%), менее веселыми (49%), не хотят ходить в школу/детский сад (44%), хуже спят (31%). У четверти детей появились новые страхи.

Таким образом, маски не только не защищают здоровых от болезней, но и могут иметь разрушительные последствия для владельцев.

Изменение поведения, оказывающего влияние на здоровье

Дефицит витамина D

Согласно опросу ВЦИОМ, проведенному в апреле 2020 г., подавляющее большинство россиян (80%) из-за коронавируса перестали гулять или сократили количество прогулок [66]. Отсутствие прогулок может быть связано с меньшим воздействием солнечного света и, как следствие, резким уменьшением уровня витамина D, что потенциально подвергает опасности здоровье населения [67]. Хорошо известно, что дефицит витамина D связан с развитием диабета 1 и 2 типа, снижением когнитивных функций, злокачественными новообразованиями, аутоиммунными, сердечно-сосудистыми заболеваниями, остеопорозом и общей смертностью [68].

Снижение физической активности

Резкое снижение физической активности является одним из наиболее очевидных последствий полной изоляции [69], что приводит к серьезным проблемам со сном и психологическим расстройствам (стресс, беспокойство, депрессия) и впоследствии будет способствовать риску развития остеопороза, диабета, сердечно-сосудистых заболеваний, рака, деменции, избыточного веса/ожирения [70].

Изменение пищевого поведения

Исследования свидетельствуют о негативных изменениях в пищевом поведении населения во время пандемии COVID-19. Люди, находящиеся на карантине, стали потреблять большее количество еды, сладких и жареных продуктов [71,72]. Опрос ВЦИОМ показал, что 11% россиян стали есть менее здоровую пищу, больше «вкусного-вредного», 12% питаться менее регулярно [17]. Особенно остро эта проблема затронула молодежь 18-24 лет (соответственно, 13% и 18%) и 25-34 лет (соответственно, 20% и 16%). Одним из наиболее значительных последствий отсутствия физической активности и негативных изменений в пищевом поведении является риск увеличения веса, вплоть до развития ожирения, сопровождающийся множественными метаболическими нарушениями, что, в конечном итоге, увеличивает риск многих патологий, таких как диабет, сердечно-сосудистые заболевания, тромбоэмболия легочной артерии, рак, остеоартрит и инвалидность [73].

Расстройства поведения

Продолжительное пребывание в помещении сопровождается более длительным просмотром телевизора, онлайн-играми или общением в социальных сетях, что способствует возникновению расстройств поведения [70]. Наиболее распространенные побочные эффекты охватывают психологические проблемы (расстройства сна, самоповреждения), неврологические осложнения (головная боль, нарушение зрения), скелетно-мышечные нарушения (боль в нижней части спины, кистевой тоннельный синдром) [74], а также повышенный риск венозного тромбоза, связанного с неподвижностью [75].

Потребление алкоголя

Сообщается о росте потребления алкоголя во время пандемии COVID-19 в разных странах, как в целом, так и для отдельных демографических групп [76-79]. Причины увеличения употребления алкоголя включали повышенный стресс (45,7%), повышенную доступность алкоголя (34,4%) и скуку (30,1%) [80]. В России выросли потребление крепких спиртных напитков (водки (на 5,1%) и ликероводочных изделий с содержанием алкоголя больше или меньше 25% (на 5,1% и 7,3%, соответственно)); популярность поисковых запросов в интернете на доставку алкоголя (в апреле 2020 г. в три раза, а всего на 25%); алкогольная преступность (на 12,4%) [81]. Рост потребления алкоголя вызывает особую озабоченность, поскольку, влечет за собой тяжелые последствия, как в краткосрочной (например, травмы от падений или ожогов), так и долгосрочной (например, развивающийся цирроз или рак печени) перспективе [82]. Злоупотребление алкоголем связано с более, чем 200 заболеваниями и смертельными случаями от непреднамеренных травм [83].

Социально-экономические последствия, которые наносят вред здоровью в долгосрочной перспективе

Потери в занятости и доходах

При принятии решений о мерах реагирования на пандемию «доминировала ложная дихотомия между спасением жизней и спасением средств к существованию» [84]. В результате резкий рост безработицы и частичной занятости стал характерной чертой пандемии COVID-19 во многих странах. Согласно опросам ВЦИОМ число россиян, сообщивших о негативных изменениях в статусе занятости составило16% в начале мая 2020 г. и 12% в конце июня [17]. Потеря работы разрушает социальные связи и сокращает материальные ресурсы, являющиеся важными детерминантами здоровья. Прогнозируется, что уровень бедности в 2020 г. во всем мире составит 8,8%. По оценкам, дополнительно еще 71 миллион человек будут жить в условиях крайней бедности из-за COVID-19 [45].

Анализ влияния потери работы во время пандемии COVID-19 на психическое и физическое здоровье показал, что люди трудоспособного возраста, столкнувшиеся с потерей работы в начале пандемии, с большей вероятностью сообщали о психологическом стрессе и плохом психическом и физическом здоровье [85]. Эти негативные последствия для здоровья смягчались финансовыми ресурсами и социальным взаимодействием. Исследователи полагают, что влияние безработицы, связанной с COVID-19, будет в 2-5 раз сильнее, чем обычно, что приведет к значительному увеличению смертности и падению продолжительности жизни [86].

Потери в образовании

Исследователи обеспокоены по поводу воздействия широко распространенной практики закрытия образовательных учреждений во время COVID-19 [87,88]. Хорошо известно, что потери в образовании - одной из самых сильных детерминант здоровья - приводят к долгосрочному ухудшению здоровья и сокращению ожидаемой продолжительности жизни [89,90]. Другие механизмы, с помощью которых закрытие образовательных учреждений может оказать влияние на здоровье и благополучие детей и молодежи, включают потерю способности к обучению, изоляцию от социальной поддержки, снижение социального взаимодействия, рост проблем с психическим здоровьем, снижение физической активности, потерю доступа к программам школьного питания для малоимущих.

Отсутствие продовольственной безопасности

Ограничения передвижения, вызванные массовым карантином, коснулись каждого этапа цепочки поставок продуктов питания, включая производство, транспортировку, хранение, а также сопровождались снижением доступности вследствие падения уровня доходов домохозяйств и роста цен. Отсутствие продовольственной безопасности оказывает негативное воздействие на здоровье [91]. Оно связано для детей с 2–3-кратным риском анемии, 2-кратным риском плохого здоровья и 1,4–2,6-кратным риском, в зависимости от возраста, астмы; а для взрослых со снижением потребления питательных веществ, ростом числа психических расстройств, развитием депрессии, диабета, гипертонии и гиперлипидемии, плохим состоянием здоровья и плохим сном.

Домашнее насилие

Тенденция к увеличению числа случаев домашнего насилия обострилась во время карантина COVID-19 во всем мире. В Европе в апреле 2020 г. количество вызовов службы экстренной помощи от женщин, подвергшихся насилию со стороны партнера, выросла на 60%, количество обращений по горячим линиям поддержки предотвращения насилия - в пять раз [92]. Аналогичные тенденции наблюдались в России [93]. Насилие оказывает влияние на здоровье людей, и тех, кто является жертвой, и тех, кто совершает насилие [94]. Биологические последствия насилия включают воздействие на мозг, нейроэндокринную систему и иммунный ответ; повышенный риск депрессии, беспокойства, посттравматического стрессового расстройства, суицида, сердечно-сосудистых заболеваний и преждевременную смертность.

Обсуждение

В проведенном исследовании основное внимание уделяется долгосрочным последствиям карантина, социальной изоляции и социального дистанцирования во время вспышки новой инфекции COVID-19 для здоровья населения. По прошествии одного года после объявления пандемии, очевидно, что она была сильно преувеличена [95]; пророчества о гибели были полностью опровергнуты повсеместным низким уровнем смертности; ограничения, введенные для сдерживания вируса, были избыточными; последствия оказались тяжелыми. Хотя точные цифры неизвестны и их ещё предстоит оценить, очевидно, что количество нанесенного ущерба по причинам, не связанным с заболеваемостью COVID-19 (изоляция и другие ограничения), явно больше, чем от коронавируса как такового [2,3,96]. Это тот случай, когда «лекарство хуже, чем сама болезнь» [97]. По предварительным оценкам ограничительные меры причиняют «как минимум в десять раз» больше вреда, чем пользы [98].

Можно прогнозировать, что они отрицательно скажутся на многих миллионах людей во всем мире, что объясняется серьезными потерями для текущего и будущего благополучия из-за ухудшения психического здоровья, увеличения смертности от потребления психоактивных веществ, заболеваемости и смертности в результате неполученной вовремя медицинской помощи, прерванных компаний вакцинации, безработицы и бедности, отсутствия продовольственной безопасности, закрытия образовательных организаций (влияющих на будущий потенциал заработка детей и молодежи и продолжительность их жизни), домашнего насилия и многого другого. Особенно беспокоит то, что потенциальные негативные последствия, включая потерю образования и психические расстройства в критические годы детства, могут привести к необратимым эффектам для целого поколения детей [99]. Кроме того, повсеместные нарушения прав человека [100], дезинформация вокруг COVID-19 [38] еще более усугубили психическое и физическое здоровье и благополучие людей.

В заключении необходимо упомянуть об ограничении данного исследования. Возможно, оно охватывает не все последствия для здоровья населения поскольку ситуация все ещё развивается, и многие из этих последствий пока неизвестны.

Заключение

Проведённый обзор литературы позволил показать, что ограничительные меры во время пандемии COVID-19 оказывают неблагоприятное долгосрочное воздействие на здоровье населения: увеличение бремени психических болезней, развитие и прогрессирование хронических заболеваний, рост инвалидизации и преждевременной смертности, риск развития поведенческих расстройств.

Несмотря на растущее количество публикаций на эту тему, политические решения, по-прежнему, не основываются на серьезной оценке и взвешивании их вреда для здоровья и благополучия населения. Большая часть дискуссии носит политизированный характер.

Необходимо межотраслевое сотрудничество с участием специалистов -эпидемиологов, вирусологов, экономистов, социологов, психологов - для всесторонней тщательной оценки преимущества и недостатков принимаемых для сдерживания новой инфекции мер на здоровье и благополучие как отдельного человека, так населения в целом, основанной на беспристрастном использовании информации и научных результатов, выработке научно обоснованных программ смягчения негативных побочных эффектов. Жесткие меры по сдерживанию распространения вируса должны осуществляться только при наличии значительного баланса преимуществ.

Библиография

  1. Chu I.Y., Alam P., Larson H.J., Lin L. Social consequences of mass quarantine during epidemics: a systematic review with implications for the COVID-19 response. J Travel Med 2020; 27(7):taaa192.
  2. Bavli I., Sutton B., Galea S. Harms of public health interventions against covid-19 must not be ignored. BMJ 2020; 371:m4074.
  3. de Winter J.P., de Winter D., Bollati V., Milani G.P. A safe flight for children through COVID-19 disaster: keeping our mind open! Eur J Pediatr 2020; 179:1175–1177.
  4. Chaudhry R., Dranitsaris G., Mubashir T., Bartoszko J., Riazi S.A country level analysis measuring the impact of government actions, country preparedness and socioeconomic factors on COVID-19 mortality and related health outcomes. EClinicalMedicine 2020;25:100464.
  5. Leffler C.T., Ing E., Lykins J.D., Hogan M.C., McKeown C.A., Grzybowski A. Association of Country-wide Coronavirus Mortality with Demographics, Testing, Lockdowns, and Public Wearing of Masks. Am J Trop Med Hyg. 2020;103(6):2400-2411.
  6. Rossi R., Socci V., Talevi D., Mensi S., Niolu C., Pacitti F. et al. COVID-19 Pandemic and Lockdown Measures Impact on Mental Health Among the General Population in Italy. Front Psychiatry 2020; 11:790.
  7. Tull M.T., Edmonds K.A., Scamaldo K.M., Richmond J.R., Rose J.P., Gratz K.L. Psychological outcomes associated with stay-at-home orders and the perceived impact of COVID-19 on daily life. Psychiatry Res 2020; 289:113098.
  8. Костарнова Н. Воздушно-капельная тревога. Каждый третий житель России в 2020 году жаловался на симптомы депрессии. Коммерсантъ. 25 декабря 2020.
  9. Мингазов С. Число обращений к психиатрам и психологам выросло в России в пандемию. Forbes. 24 февраля 2021.
  10. Ильин А. "Нет сил, чтобы жить": пандемия резко подняла спрос на психологическую помощь в России. Би-би-си. 23 декабря 2020. [Интернет] URL: https://www.bbc.com/russian/features-55334459 (Дата обращения 1.03.2021).
  11. Ясакова Е. Стресс карантирован: спрос на психологов во время пандемии вырос на 69%. Женщины обращаются за помощью в четыре раза чаще, чем мужчины. Известия. 18 мая 2020.
  12. Абрамов К. Психологическое здоровье. ВЦИОМ. 2020. [Интернет] URL: https://old.wciom.ru/fileadmin/file/reports_conferences/2020/2020-11-19_Den_psikhologa.pdf (Дата обращения 1.03.2021).
  13. Абрамов К. Влияние пандемии на российское общество в разрезе данных ВЦИОМ. ВЦИОМ. 2020. [Интернет] URL:https://wciom.ru/fileadmin/file/reports_conferences/2020/2020-08-20_Vlijanie_pandemii.pdf (Дата обращения 1.03.2021).
  14. Sani G., Janiri D., Di Nicola M., Janiri L., Ferretti S., Chieffo D. Mental health during and after the COVID-19 emergency in Italy. Psychiatry Clin Neurosci 2020;74(6):372.
  15. Hawryluck L., Gold W.L., Robinson S., Pogorski S., Galea S., Styra R. SARS control and psychological effects of quarantine, Toronto, Canada. Emerg Infect Dis 2004;10(7):1206–1212.
  16. Walker E.R., McGee R.E., Druss B.G. Mortality in mental disorders and global disease burden implications: a systematic review and meta-analysis. JAMA Psychiatry 2015;72(4):334–341.
  17. Moser D.A., Glaus J., Frangou S., Schechter D.S. Years of life lost due to the psychosocial consequences of COVID-19 mitigation strategies based on Swiss data. Eur. Psychiatry 2020;63(1):e58.
  18. Singh S., Roy D., Sinha K., Parveen S., Sharma G., Joshi G. Impact of COVID-19 and lockdown on mental health of children and adolescents: A narrative review with recommendations. Psychiatry Res 2020; 293:113429.
  19. Кучма В.Р., Седова А.С., Степанова М.И., Рапопорт И.К., Поленова М.А., Соколова С.Б. и др. Особенности жизнедеятельности и самочувствия детей и подростков, дистанционно обучающихся во время эпидемии новой коронавирусной инфекции (COVID-19). Вопросы школьной̆ и университетской̆ медицины и здоровья 2020; (2):4-24.
  20. Xiang M, Zhang Z, Kuwahara K. Impact of COVID-19 pandemic on children and adolescents’ lifestyle behavior larger than expected. Prog Cardiovasc Dis 2020;63(4):531-532.
  21. Jiao W.Y., Wang L.N., Liu J., Fang S.F., Jiao F.Y., Pettoello-Mantovani M. et al. Behavioral and emotional disorders in children during the COVID-19 epidemic. J. Pediatr 2020; 221:264-266.e1.
  22. Lu C., Chi X., Liang K., Chen S.T., Huang L., Guo T. et al. Moving More and Sitting Less as Healthy Lifestyle Behaviors are Protective Factors for Insomnia, Depression, and Anxiety Among Adolescents During the COVID-19 Pandemic. Psychology research and behavior management 2020;13:1223–1233.
  23. Xie X., Xue Q., Zhou Y., Zhu K., Liu Q., Zhang J. et al. Mental health status among children in home confinement during the coronavirus disease 2019 outbreak in Hubei Province, China. JAMA Pediatr 2020; e201619.
  24. Lee J. Mental health effects of school closures during COVID-19. Lancet. Child Adolesc. Health 2020;4(6):421.
  25. Townsend E. Child and adolescent mental health in a post-lockdown world: a ticking time bomb? Policymakers are neglecting the pandemic’s psychological impact on young people. University of Nottingham. [Интернет] URL:https://www.nottingham.ac.uk/vision/child-adolescent-mental-health-post-lockdown (Дата обращения 1.03.2021).
  26. Shen K., Yang Y., Wang T., Zhao D., Jiang Y., Jin R. et al. Diagnosis, treatment, and prevention of 2019 novel coronavirus infection in children: experts’ consensus statement. World J Pediatr 2020; 16: 223–231.
  27. Targum S.D., Nemeroff C.B. The effect of early life stress on adult psychiatric disorders. Innov. Clin. Neurosci 2019;16:35–37.
  28. Leone M., Kuja-Halkola R., Leval A., D'Onofrio B.M., Larsson H., Lichtenstein P. et al. Association of youth depression with subsequent somatic diseases and premature death. JAMA Psychiatry 2021;78(3):302-310.
  29. Sharma I., Vashnav M., Sharma R. COVID-19 pandemic hype: Losers and gainers. Indian J Psychiatry 2020;62(3):S420-S430.
  30. Gunnell D., Appleby L., Arensman E., Hawton K., John A., Kapur N. et al. Suicide risk and prevention during the COVID-19 pandemic. Lancet Psychiatry 2020;7(6):468–471.
  31. Japan suicides rise as economic impact of coronavirus hits home. The Japan Times. 11 November 2020.
  32. CNN: в Японии от суицида за месяц погибает больше людей, чем от Covid-19 за всё время. Ино ТВ. 30 ноября 2020. [Интернет] URL:https://russian.rt.com/inotv/2020-11-30/CNN-v-YAponii-ot-suicida (Дата обращения 1.03.2021).
  33. Сергеев И. В период самоизоляции выросло количество самоубийств и семейного насилия. Коммерсантъ. 27 мая 2020.
  34. Федоров В. Вторая волна заболеваемости коронавирусом: оценки россиян. ВЦИОМ. 6.10.2020. [Интернет] URL: https://wciom.ru/fileadmin/file/reports_conferences/2020/2020-10-06_COVID-2019_vtoraya_volna.pdf (Дата обращения 1.03.2021).
  35. В пандемию — без поцелуев! Аналитический обзор. ВЦИОМ. 09.12.2020. [Интернет] URL: https://wciom.ru/analytical-reviews/analiticheskii-obzor/v-pandemiju-bez-poceluev (Дата обращения 1.03.2021).
  36. Thakur V., Jain A. COVID 2019-suicides: A global psychological pandemic. Brain Behav Immun 2020;88:952-953.
  37. Social Stigma associated with COVID-19: A guide to preventing and addressing social stigma. UNICEF. 2020. 5 p.
  38. Su Z., McDonnell D., Wen J., Kozak M., Abbas J., Šegalo S. et al. Mental health consequences of COVID-19 media coverage: the need for effective crisis communication practices. Global Health 2021;17: article 4.
  39. Переосмысливая ценности. Новые модели взаимодействия фармацевтических компаний с врачами в эпоху COVID-19. Accenture. 2020. [Интернет] URL: https://www.accenture.com/_acnmedia/PDF-135/Accenture-HCP-Survey-RU.pdf (Дата обращения 1.03.2021).
  40. Тимашова Н. Надо только подождать. Когда больницы начнут в полном объеме проводить плановые операции и принимать пациентов с хроническими заболеваниями. Коммерсантъ. 03 июня 2020.
  41. Mafham M.M., Spata E., Goldacre R., Gair D., Curnow P., Bray M. et al. Covid-19 pandemic and admission rates for and management of acute coronary syndromes in England. Lancet 2020;396:381-389.
  42. Almost One Million Women in UK Miss Vital Breast Screening Due to COVID-19. Breast Cancer Now. 30 September 2020.
  43. Maringe C., Spicer J., Morris M., Purushotham A., Nolte E., Sullivan R. et al. The impact of the COVID-19 pandemic on cancer deaths due to delays in diagnosis in England, UK: a national, population-based, modelling study. The Lancet Oncology 2020; 21(8):1023-1034.
  44. Lazzerini M., Barbi E., Apicella A., Marchetti F., Cardinale F., Trobia G. Delayed access or provision of care in Italy resulting from fear of COVID-19. Lancet Child Adolesc Health 2020;4:e10–1.
  45. The Sustainable Development Goals Report 2020. The United Nations. 2020.68 p.
  46. Hoffman J. Vaccine rates drop dangerously as parents avoid doctor’s visits. The New York Times. 23 April 2020.
  47. Docherty K., Butt J., de Boer R., Dewan P., Koeber L., Maggioni A. et al. Excess deaths during the Covid-19 pandemic: an international comparison. medRxiv 2020.04.21.20073114.
  48. Bilinski A., Emanuel E.J. COVID-19 and excess all-cause mortality in the US and 18 comparison countries. JAMA 2020; 324(20):2100-2102.
  49. Husain D. Lockdown 'killed two people for every three that died of coronavirus': 16,000 people in the UK died in five weeks as hospitals shut down to deal with COVID while 25,000 died from the virus. DAILYMAIL. 7 August 2020.
  50. Stop TB Partnership. The potential impact of the COVID-19 response on Tuberculosis in high-burden countries: a modelling analysis. Stop TB Partnership in collaboration with Imperial College, Avenir Health, Johns Hopkins University and USAID. 2020. [Интернет] URL:http://www.stoptb.org/assets/documents/news/Modeling%20Report_1%20May%202020_FINAL.pdf (Дата обращения 1.03.2021).
  51. Dugré N., Ton J., Perry D., Garrison S., Falk J., McCormack J. et al. Masks for prevention of viral respiratory infections among health care workers and the public: PEER umbrella systematic review. Can Fam Physician 2020;66(7):509-517.
  52. Xiao J., Shiu E.Y.C., Gao H., Wong J.Y., Fong M.W., Ryu S. et al. Nonpharmaceutical Measures for Pandemic Influenza in Nonhealthcare Settings-Personal Protective and Environmental Measures. Emerg Infect Dis 2020;26(5):967-975.
  53. Rosner E. Adverse effects of prolonged mask use among health care professionals during COVID-19. J Infect Dis Epidemiol 2020;6:130.
  54. Westendorf A.M., Skibbe K., Adamczyk A., Buer J., Geffers R., Hansen W. et al. Hypoxia enhances immunosuppression by inhibiting CD4+ effector T cell function and promoting Treg activity. Cell Physiol Biochem 2017;41:1271-1284.
  55. Blaylock R.L. Immunoexcitatory mechanisms in glioma proliferation, invasion and occasional metastasis. Surg Neurol Inter 2013;4:15.
  56. Tsay J.J., Wu B.G., Sulaiman I., Gershner K., Schluger R., Li Y. et al. Lower Airway Dysbiosis Affects Lung Cancer Progression. Cancer Discov 2021;11(2):293-307.
  57. Johnson L.D. STUDY: Long term mask use breeds microbes that infiltrate the lungs and contribute to advanced stage lung cancer. Science News. 15 January 2021.
  58. Savransky V., Nanayakkara A., Li J., Bevans S., Smith P.L., Rodriguez A. et al. Chronic intermittent hypoxia induces atherosclerosis. Am J Resp Crit Care Med 2007;175:1290-1297.
  59. Hu K., Fan J., Li X., Gou X., Li X., Zhou X. The adverse skin reactions of health care workers using personal protective equipment for COVID-19. Medicine (Baltimore) 2020;99(24):e20603.
  60. Tresvalles J. 'Maskne': How To Prevent Acne Breakouts Due To Face Mask. 6.12.2020. [Интернет] URL:https://www.msn.com/en-us/health/wellness/maskne-how-to-prevent-acne-breakouts-due-to-face-mask/ar-BB15niqx (Дата обращения 1.03.2021).
  61. Court A. Dentists declare 'mask mouth' a new phenomenon as they see an explosion in patients suffering from tooth decay and gum disease after wearing face coverings. DAILYMAIL. 07 August 2020.
  62. Johnson A.T. Respirator masks protect health but impact performance: a review. J Biol Eng 2016;10:4.
  63. Chandrasekaran B., Fernandes S. "Exercise with facemask; Are we handling a devil's sword?" - A physiological hypothesis. Med Hypotheses 2020;144:110002.
  64. Kisielinski K., Giboni P., Prescher A., Klosterhalfen B., Graessel D., Funken S, Kempski O., Hirsch O. Is a Mask That Covers the Mouth and Nose Free from Undesirable Side Effects in Everyday Use and Free of Potential Hazards? Int J Environ Res Public Health 2021;18(8):4344.
  65. Schwarz S., Jenetzky E., Krafft H., Maurer T., Martin D. Corona children studies "Co-Ki": First results of a Germany-wide registry on mouth and nose covering (mask) in children. 18 December 2020, PREPRINT (Version 1) available at Research Square.
  66. ВЦИОМ. Коронавирус меняет повседневные практики россиян. 10.04.2020. [Интернет] URL:https://wciom.ru/analytical-reviews/analiticheskii-obzor/koronavirus-menyaet-povsednevnye-praktiki-rossiyan (Дата обращения 1.03.2021).
  67. Alpalhão M., Filipe P. SARS‐CoV‐2 pandemic and Vitamin D deficiency—A double trouble. Photodermatol Photoimmunol Photomed 2020;36:412-413.
  68. Matyjaszek‐Matuszek B., Lenart‐Lipińska M.,Woźniakowska E. Clinical implications of vitamin D deficiency. Prz Menopauzalny 2015;14(2):75‐81.
  69. Ammar A., Brach M., Trabelsi K., Chtourou H., Boukhris O., Masmoudi L. et al. Effects of COVID-19 Home Confinement on Eating Behaviour and Physical Activity: Results of the ECLB-COVID19 International Online Survey. Nutrients 2020;12(6):1583.
  70. Lippi G., Henry B.M., Bovo C., Sanchis-Gomar F. Health risks and potential remedies during prolonged lockdowns for coronavirus disease 2019 (COVID-19). Diagnosis (Berl) 2020;7(2):85-90.
  71. Carroll N., Sadowski A., Laila A., Hruska V., Nixon M., Ma D.W.L., Haines J., On Behalf Of The Guelph Family Health Study. The Impact of COVID-19 on Health Behavior, Stress, Financial and Food Security among Middle to High Income Canadian Families with Young Children. Nutrients 2020;12(8):2352.
  72. Ruiz-Roso M.B., de Carvalho Padilha P., Mantilla-Escalante D.C., Ulloa N., Brun P., Acevedo-Correa D. et al. Covid-19 Confinement and Changes of Adolescent’s Dietary Trends in Italy, Spain, Chile, Colombia and Brazil. Nutrients 2020;12:1807.
  73. Djalalinia S., Qorbani M., Peykari N., Kelishadi R. Health impacts of obesity. Pak J Med Sci 2015;31:239–242.
  74. Cash H., Rae C.D., Steel A.H., Winkler A. Internet addiction: a brief summary of research and practice. Curr Psychiatry Rev 2012;8:292–298.
  75. Lippi G., Mattiuzzi C., Favaloro E.J. e-thrombosis: epidemiology, physiopathology and rationale for preventing computer-related thrombosis. Ann Transl Med 2018;6:344.
  76. Rodriguez L.M., Litt D.M., Stewart S.H. Drinking to cope with the pandemic: The unique associations of COVID-19-related perceived threat and psychological distress to drinking behaviors in American men and women. Addict Behav 2020;110:106532.
  77. Chodkiewicz J., Talarowska M., Miniszewska J., Nawrocka N., Bilinski P. Alcohol consumption reported during the COVID-19 pandemic: the initial stage. Int J Environ Res Public Health 2020;17(13):4677.
  78. Stanton R., To Q.G., Khalesi S., Williams S.L., Alley S.J., Thwaite T.L. et al. Depression, anxiety and stress during COVID-19: associations with changes in physical activity, sleep, tobacco and alcohol use in australian adults. Int J Environ Res Public Health 2020;17(11):4065.
  79. Koopmann A., Georgiadou E., Kiefer F., Hillemacher T. Did the General Population in Germany Drink More Alcohol during the COVID-19 Pandemic Lockdown? Alcohol Alcohol 2020;55(6):698-699.
  80. Grossman E.R., Benjamin-Neelon S.E., Sonnenschein S. Alcohol Consumption during the COVID-19 Pandemic: A Cross-Sectional Survey of US Adults. Int J Environ Res Public Health 2020;17(24):9189.
  81. Немцов А.В., Гридин Р.B. Косвенные показатели потребления алкоголя во время эпидемии коронавируса в России. Вопросы наркологии 2020;193(10):16-33.
  82. GBD 2016 Alcohol Collaborators. Alcohol use and burden for 195 countries and territories, 1990-2016: a systematic analysis for the Global Burden of Disease Study 2016. Lancet 2018;392(10152):1015-1035.
  83. Shield K., Manthey J., Rylett M., Probst C., Wettlaufer A., Parry C.D.H. et al. National, regional, and global burdens of disease from 2000 to 2016 attributable to alcohol use: a comparative risk assessment study. Lancet Public Health 2020;5(1):e51-e61.
  84. Prasad V., Sri B.S., Gaitonde R. Bridging a false dichotomy in the COVID-19 response: a public health approach to the ‘lockdown’ debate BMJ Global Health 2020;5:e002909.
  85. Griffiths D., Sheehan L., van Vreden C., Petrie D., Grant G., Whiteford P. et al. The Impact of Work Loss on Mental and Physical Health During the COVID-19 Pandemic: Baseline Findings from a Prospective Cohort Study. J Occup Rehabil 2021;(3):1–8.
  86. Bianchi F., Bianchi G., Song D. The Long-Term Impact of the COVID-19 Unemployment Shock on Life Expectancy and Mortality Rates. NBER Working Papers 2020;28304.
  87. Lewis S.J., Munro A.P.S., Smith G.D., Pollock A.M. Closing schools is not evidence based and harms children. BMJ 2021;372:n521.
  88. Viner R., Russell S., Saulle R., Croker H., Stansfeld C., Packere J. et al. Impacts of school closures on physical and mental health of children and young people: a systematic review. medRxiv 2021.02.10.21251526.
  89. Davies N.M., Dickson M., Davey Smith G., van den Berg G.J., Windmeijer F. The causal effects of education on health outcomes in the UK Biobank. Nat Hum Behav 2018;(2):117-125.
  90. Conti G., Heckman J., Urzua S. The Education-Health Gradient. Am Econ Rev 2010; 100(2): 234-238.
  91. Gundersen C., Ziliak J.P. Food Insecurity And Health Outcomes. Health Aff (Millwood) 2015;34(11):1830-1839.
  92. Mahase E. Covid-19: EU states report 60% rise in emergency calls about domestic violence. BMJ 2020;369:m1872.
  93. Домашнее насилие в условиях COVID-19 в России. Доклад семи организаций по защите прав женщин. 2020. 13 с. [Интернет] URL: https://wcons.net/wp-content/uploads/2020/07/Doklad-o-domashnem-nasilii-v-usloviyah-COVID-19-v-Rossii-2020-god.pdf (Дата обращения 1.03.2021).
  94. Rivara F., Adhia A., Lyons V., Massey A., Mills B., Morgan E. et al. The Effects Of Violence On Health. Health Aff (Millwood) 2019;38(10):1622-1629.
  95. Ioannidis J.P.A. Coronavirus disease 2019: The harms of exaggerated information and non-evidence-based measures. Eur J Clin Invest 2020;50(4):e13222.
  96. Schippers M.C. For the Greater Good? The Devastating Ripple Effects of the Covid-19 Crisis. Front Psychol 2020;11:577740.
  97. Rojas F.L., Jiang X., Montenovo L., Simon K.I., Weinberg B.A., Wing C. Is the Cure Worse than the Problem Itself? Immediate Labor Market Effects of COVID-19 Case Rates and School Closures in the U.S. NBER Working Papers 2020; 27127.
  98. Joffe A. COVID-19: Rethinking the Lockdown Groupthink. Frontiers in Public Health 2021; 9:625778.
  99. de Figueiredo C.S., Sandre P.C., Portugal L.C.L., Mázala-de-Oliveira T., da Silva Chagas L., Raony Í. et al. Dos Santos A.A., Bomfim P.O. COVID-19 pandemic impact on children and adolescents' mental health: Biological, environmental, and social factors. Prog Neuropsychopharmacol Biol Psychiatry 2021; 106:110171.
  100. Guterres A. We are all in this Together: Human Rights and COVID-19 Response and Recovery. United Nations. 23 April 2020.

References

  1. Chu I.Y., Alam P., Larson H.J., Lin L. Social consequences of mass quarantine during epidemics: a systematic review with implications for the COVID-19 response. J Travel Med 2020; 27(7):taaa192.
  2. Bavli I., Sutton B., Galea S. Harms of public health interventions against covid-19 must not be ignored. BMJ 2020; 371:m4074.
  3. de Winter J.P., de Winter D., Bollati V., Milani G.P. A safe flight for children through COVID-19 disaster: keeping our mind open! Eur J Pediatr 2020;179:1175–1177.
  4. Chaudhry R., Dranitsaris G., Mubashir T., Bartoszko J., Riazi S.A country level analysis measuring the impact of government actions, country preparedness and socioeconomic factors on COVID-19 mortality and related health outcomes. EClinicalMedicine 2020;25:100464.
  5. Leffler C.T., Ing E., Lykins J.D., Hogan M.C., McKeown C.A., Grzybowski A. Association of Country-wide Coronavirus Mortality with Demographics, Testing, Lockdowns, and Public Wearing of Masks. Am J Trop Med Hyg. 2020;103(6):2400-2411.
  6. Rossi R., Socci V., Talevi D., Mensi S., Niolu C., Pacitti F. et al. COVID-19 Pandemic and Lockdown Measures Impact on Mental Health Among the General Population in Italy. Front Psychiatry 2020;11:790.
  7. Tull M.T., Edmonds K.A., Scamaldo K.M., Richmond J.R., Rose J.P., Gratz K.L. Psychological outcomes associated with stay-at-home orders and the perceived impact of COVID-19 on daily life. Psychiatry Res 2020;289:113098.
  8. Kostarnova N. Vozdushno-kapel'naya trevoga. Kazhdyy tretiy zhitel' Rossii v 2020 godu zhalovalsya na simptomy depressii [Airborne alarm. Every third resident of Russia in 2020 complained of symptoms of depression]. Kommersant. 25 Decmber 2020. (In Russian).
  9. Mingazov S. Chislo obrashcheniy k psikhiatram i psikhologam vyroslo v Rossii v pandemiyu [The number of visits to psychiatrists and psychologists has grown in Russia during a pandemic]. Forbes. 24 February 2021. (In Russian).
  10. Il'in A. "Net sil, chtoby zhit'": pandemiya rezko podnyala spros na psikhologicheskuyu pomoshch' v Rossii ["There is no strength to live": the pandemic has sharply increased the demand for psychological assistance in Russia]. BBC. [Online]. 23 December 2020. [cited 2021 March 1] Available from: https://www.bbc.com/russian/features-55334459 (Дата обращения 1.03.2021). (In Russian).
  11. Yasakova E. Stress karantirovan: spros na psikhologov vo vremya pandemii vyros na 69%. Zhenshchiny obrashchayutsya za pomoshch'yu v chetyre raza chashche, chem muzhchiny [Stress is quarantined: the demand for psychologists during the pandemic increased by 69%. Women are seeking help four times more often than men]. Izvestiya 18 May 2020. (In Russian).
  12. Abramov K. Psihologicheskoe zdorov'e [Psychological health]. VCIOM. [Online]. 2020. [cited 2021 March 1] Available from:https://old.wciom.ru/fileadmin/file/reports_conferences/2020/2020-11-19_Den_psikhologa.pdf. (In Russian).
  13. Abramov K. Vlijanie pandemii na rossijskoe obshhestvo v razreze dannym VCIOM [Impact of the pandemic on Russian society in terms of data]. VCIOM [Online]. 2020. [cited 2021 March 1] Available from:https://wciom.ru/fileadmin/file/reports_conferences/2020/2020-08-20_Vlijanie_pandemii.pdf. (In Russian).
  14. Sani G., Janiri D., Di Nicola M., Janiri L., Ferretti S., Chieffo D. Mental health during and after the COVID-19 emergency in Italy. Psychiatry Clin Neurosci 2020;74(6):372.
  15. Hawryluck L., Gold W.L., Robinson S., Pogorski S., Galea S., Styra R. SARS control and psychological effects of quarantine, Toronto, Canada. Emerg Infect Dis 2004;10(7):1206–1212.
  16. Walker E.R., McGee R.E., Druss B.G. Mortality in mental disorders and global disease burden implications: a systematic review and meta-analysis. JAMA Psychiatry 2015;72(4):334–341.
  17. Moser D.A., Glaus J., Frangou S., Schechter D.S. Years of life lost due to the psychosocial consequences of COVID-19 mitigation strategies based on Swiss data. Eur. Psychiatry 2020;63(1):e58.
  18. Singh S., Roy D., Sinha K., Parveen S., Sharma G., Joshi G. Impact of COVID-19 and lockdown on mental health of children and adolescents: A narrative review with recommendations. Psychiatry Res 2020;293:113429.
  19. Kuchma V.R., Sedova A.S., Stepanova M.I., Rapoport I.K., Polenova M.A., Sokolova S.B. i dr. Osobennosti zhiznedejatel'nosti i samochuvstvija detej i podrostkov, distancionno obuchajushhihsja vo vremja jepidemii novoj koronavirusnoj infekcii (COVID-19) [Features of life and well-being of children and adolescents who study remotely during the epidemic of a new coronavirus infection (COVID-19)]. Voprosy shkol'noj̆ i universitetskoj̆ mediciny i zdorov'ja 2020;2:4-24. (In Russian).
  20. Xiang M, Zhang Z, Kuwahara K. Impact of COVID-19 pandemic on children and adolescents’ lifestyle behavior larger than expected. Prog Cardiovasc Dis 2020;63(4):531-532.
  21. Jiao W.Y., Wang L.N., Liu J., Fang S.F., Jiao F.Y., Pettoello-Mantovani M. et al. Behavioral and emotional disorders in children during the COVID-19 epidemic. J. Pediatr 2020;221:264-266.e1.
  22. Lu C., Chi X., Liang K., Chen S.T., Huang L., Guo T. et al. Moving More and Sitting Less as Healthy Lifestyle Behaviors are Protective Factors for Insomnia, Depression, and Anxiety Among Adolescents During the COVID-19 Pandemic. Psychology research and behavior management 2020;13:1223–1233.
  23. Xie X., Xue Q., Zhou Y., Zhu K., Liu Q., Zhang J. et al. Mental health status among children in home confinement during the coronavirus disease 2019 outbreak in Hubei Province, China. JAMA Pediatr 2020;e201619.
  24. Lee J. Mental health effects of school closures during COVID-19. Lancet. Child Adolesc. Health 2020;4(6):421.
  25. Townsend E. Child and adolescent mental health in a post-lockdown world: a ticking time bomb? Policymakers are neglecting the pandemic’s psychological impact on young people. University of Nottingham. [Online]. 2020. [cited 2021 March 1] Available from:https://www.nottingham.ac.uk/vision/child-adolescent-mental-health-post-lockdown.
  26. Shen K., Yang Y., Wang T., Zhao D., Jiang Y., Jin R. et al. Diagnosis, treatment, and prevention of 2019 novel coronavirus infection in children: experts’ consensus statement. World J Pediatr 2020;16: 223–231.
  27. Targum S.D., Nemeroff C.B. The effect of early life stress on adult psychiatric disorders. Innov. Clin. Neurosci 2019;16:35–37.
  28. Leone M., Kuja-Halkola R., Leval A., D'Onofrio B.M., Larsson H., Lichtenstein P. et al. Association of youth depression with subsequent somatic diseases and premature death. JAMA Psychiatry 2021;78(3):302-310.
  29. Sharma I., Vashnav M., Sharma R. COVID-19 pandemic hype: Losers and gainers. Indian J Psychiatry 2020;62(3):S420-S430.
  30. Gunnell D., Appleby L., Arensman E., Hawton K., John A., Kapur N. et al. Suicide risk and prevention during the COVID-19 pandemic. Lancet Psychiatry 2020;7(6):468–471.
  31. Japan suicides rise as economic impact of coronavirus hits home. The Japan Times. 11 November 2020.
  32. CNN: v Japonii ot suicida za mesjac pogibaet bol'she ljudej, chem ot Covid-19 za vsjo vremja [CNN: More people died from suicide in a month than from Covid-19 in Japan]. Ino TV. [Online]. 30 November 2020. [cited 2021 March 1]. Available from:https://russian.rt.com/inotv/2020-11-30/CNN-v-YAponii-ot-suicida. (In Russian).
  33. Sergeev I. V period samoizoljacii vyroslo kolichestvo samoubijstv i semejnogo nasilija [During the period of self-isolation the number of suicides and domestic violence increased]. Kommersant. 27 May 2020. (In Russian).
  34. Fedorov V. Vtoraja volna zabolevaemosti koronavirusom: ocenki rossijan [The second wave of coronavirus incidence: estimates of Russians]. VCIOM. [Online]. 6.10.2020. [cited 2021 March 1]. Available from:https://wciom.ru/fileadmin/file/reports_conferences/2020/2020-10-06_COVID-2019_vtoraya_volna.pdf. (In Russian).
  35. V pandemiju — bez poceluev! Analiticheskij obzor [Into a pandemic - no kisses! Analytical review]. VCIOM. [Online]. 09.12.2020. [cited 2021 March 1]. Available from:https://wciom.ru/analytical-reviews/analiticheskii-obzor/v-pandemiju-bez-poceluev. (In Russian).
  36. Thakur V., Jain A. COVID 2019-suicides: A global psychological pandemic.Brain Behav Immun 2020;88:952-953.
  37. Social Stigma associated with COVID-19: A guide to preventing and addressing social stigma. UNICEF. 2020. 5 p.
  38. Su Z., McDonnell D., Wen J., Kozak M., Abbas J., Šegalo S. et al. Mental health consequences of COVID-19 media coverage: the need for effective crisis communication practices. Global Health 2021;17: article 4.
  39. Pereosmyslivaja cennosti. Novye modeli vzaimodejstvija farmacevticheskih kompanij s vrachami v jepohu COVID-19 [Rethinking values. New models of interaction between pharmaceutical companies and doctors in the era of COVID-19]. Accenture. [Online]. 2020. [cited 2021 March 1]. Available from:https://www.accenture.com/_acnmedia/PDF-135/Accenture-HCP-Survey-RU.pdf. (In Russian).
  40. Timashova N. Nado tol'ko podozhdat'. Kogda bol'nicy nachnut v polnom ob#eme provodit' planovye operacii i prinimat' pacientov s hronicheskimi zabolevanijami [We just have to wait. When hospitals begin to carry out planned operations in full and accept patients with chronic diseases]. Kommersant. 03 June 2020. (In Russian).
  41. Mafham M.M., Spata E., Goldacre R., Gair D., Curnow P., Bray M. et al. Covid-19 pandemic and admission rates for and management of acute coronary syndromes in England. Lancet 2020;396:381-389.
  42. Almost One Million Women in UK Miss Vital Breast Screening Due to COVID-19. Breast Cancer Now. 30 September 2020.
  43. Maringe C., Spicer J., Morris M., Purushotham A., Nolte E., Sullivan R. et al. The impact of the COVID-19 pandemic on cancer deaths due to delays in diagnosis in England, UK: a national, population-based, modelling study. The Lancet Oncology 2020; 21(8):1023-1034.
  44. Lazzerini M., Barbi E., Apicella A., Marchetti F., Cardinale F., Trobia G. Delayed access or provision of care in Italy resulting from fear of COVID-19. Lancet Child Adolesc Health 2020;4:e10–1.
  45. The Sustainable Development Goals Report 2020. The United Nations. 2020.68 p.
  46. Hoffman J. Vaccine rates drop dangerously as parents avoid doctor’s visits. The New York Times. 23 April 2020.
  47. Docherty K., Butt J., de Boer R., Dewan P., Koeber L., Maggioni A. et al. Excess deaths during the Covid-19 pandemic: an international comparison. medRxiv 2020.04.21.20073114.
  48. Bilinski A., Emanuel E.J. COVID-19 and excess all-cause mortality in the US and 18 comparison countries. JAMA 2020; 324(20):2100-2102.
  49. Husain D. Lockdown 'killed two people for every three that died of coronavirus': 16,000 people in the UK died in five weeks as hospitals shut down to deal with COVID while 25,000 died from the virus. DAILYMAIL. 7 August 2020.
  50. Stop TB Partnership. The potential impact of the COVID-19 response on Tuberculosis in high-burden countries: a modelling analysis. Stop TB Partnership in collaboration with Imperial College, Avenir Health, Johns Hopkins University and USAID. [Online]. 2020. [cited 2021 March 1] Available from:http://www.stoptb.org/assets/documents/news/Modeling%20Report_1%20May%202020_FINAL.pdf.
  51. Dugré N., Ton J., Perry D., Garrison S., Falk J., McCormack J. et al. Masks for prevention of viral respiratory infections among health care workers and the public: PEER umbrella systematic review. Can Fam Physician 2020;66(7):509-517.
  52. Xiao J., Shiu E.Y.C., Gao H., Wong J.Y., Fong M.W., Ryu S. et al. Nonpharmaceutical Measures for Pandemic Influenza in Nonhealthcare Settings-Personal Protective and Environmental Measures. Emerg Infect Dis 2020;26(5):967-975.
  53. Rosner E. Adverse effects of prolonged mask use among health care professionals during COVID-19. J Infect Dis Epidemiol 2020;6:130.
  54. Westendorf A.M., Skibbe K., Adamczyk A., Buer J., Geffers R., Hansen W. et al. Hypoxia enhances immunosuppression by inhibiting CD4+ effector T cell function and promoting Treg activity. Cell Physiol Biochem 2017;41:1271-1284.
  55. Blaylock R.L. Immunoexcitatory mechanisms in glioma proliferation, invasion and occasional metastasis. Surg Neurol Inter 2013;4:15.
  56. Tsay J.J., Wu B.G., Sulaiman I., Gershner K., Schluger R., Li Y. et al. Lower Airway Dysbiosis Affects Lung Cancer Progression. Cancer Discov 2021;11(2):293-307.
  57. Johnson L.D. STUDY: Long term mask use breeds microbes that infiltrate the lungs and contribute to advanced stage lung cancer. Science News. 15 January 2021.
  58. Savransky V., Nanayakkara A., Li J., Bevans S., Smith P.L., Rodriguez A. et al. Chronic intermittent hypoxia induces atherosclerosis. Am J Resp Crit Care Med 2007;175:1290-1297.
  59. Hu K., Fan J., Li X., Gou X., Li X., Zhou X. The adverse skin reactions of health care workers using personal protective equipment for COVID-19. Medicine (Baltimore) 2020;99(24):e20603.
  60. Tresvalles J. 'Maskne': How To Prevent Acne Breakouts Due To Face Mask. [Online]. 6.12.2020. [cited 2021 March 1] Available from:https://www.msn.com/en-us/health/wellness/maskne-how-to-prevent-acne-breakouts-due-to-face-mask/ar-BB15niqx.
  61. Court A. Dentists declare 'mask mouth' a new phenomenon as they see an explosion in patients suffering from tooth decay and gum disease after wearing face coverings. DAILYMAIL. 07 August 2020.
  62. Johnson A.T. Respirator masks protect health but impact performance: a review. J Biol Eng 2016;10:4.
  63. Chandrasekaran B., Fernandes S. "Exercise with facemask; Are we handling a devil's sword?" - A physiological hypothesis. Med Hypotheses 2020;144:110002.
  64. Kisielinski K., Giboni P., Prescher A., Klosterhalfen B., Graessel D., Funken S, Kempski O., Hirsch O. Is a Mask That Covers the Mouth and Nose Free from Undesirable Side Effects in Everyday Use and Free of Potential Hazards? Int J Environ Res Public Health 2021;18(8):4344.
  65. Schwarz S., Jenetzky E., Krafft H., Maurer T., Martin D. Corona children studies "Co-Ki": First results of a Germany-wide registry on mouth and nose covering (mask) in children. 18 December 2020, PREPRINT (Version 1) available at Research Square.
  66. Koronavirus menjaet povsednevnye praktiki rossijan [The coronavirus is changing the daily practices of Russians]. VCIOM. [Online]. 10.04.2020. [cited 2021 March 1] Available from:https://wciom.ru/analytical-reviews/analiticheskii-obzor/koronavirus-menyaet-povsednevnye-praktiki-rossiyan. (In Russian).
  67. Alpalhão M., Filipe P. SARS‐CoV‐2 pandemic and Vitamin D deficiency—A double trouble. Photodermatol Photoimmunol Photomed 2020;36:412-413.
  68. Matyjaszek‐Matuszek B., Lenart‐Lipińska M.,Woźniakowska E. Clinical implications of vitamin D deficiency. Prz Menopauzalny 2015;14(2):75‐81.
  69. Ammar A., Brach M., Trabelsi K., Chtourou H., Boukhris O., Masmoudi L. et al. Effects of COVID-19 Home Confinement on Eating Behaviour and Physical Activity: Results of the ECLB-COVID19 International Online Survey. Nutrients 2020;12(6):1583.
  70. Lippi G., Henry B.M., Bovo C., Sanchis-Gomar F. Health risks and potential remedies during prolonged lockdowns for coronavirus disease 2019 (COVID-19). Diagnosis (Berl) 2020;7(2):85-90.
  71. Carroll N., Sadowski A., Laila A., Hruska V., Nixon M., Ma D.W.L., Haines J., On Behalf Of The Guelph Family Health Study. The Impact of COVID-19 on Health Behavior, Stress, Financial and Food Security among Middle to High Income Canadian Families with Young Children. Nutrients 2020;12(8):2352.
  72. Ruiz-Roso M.B., de Carvalho Padilha P., Mantilla-Escalante D.C., Ulloa N., Brun P., Acevedo-Correa D. et al. Covid-19 Confinement and Changes of Adolescent’s Dietary Trends in Italy, Spain, Chile, Colombia and Brazil. Nutrients 2020;12:1807.
  73. Djalalinia S., Qorbani M., Peykari N., Kelishadi R. Health impacts of obesity. Pak J Med Sci 2015;31:239–242.
  74. Cash H., Rae C.D., Steel A.H., Winkler A. Internet addiction: a brief summary of research and practice. Curr Psychiatry Rev 2012;8:292–298.
  75. Lippi G., Mattiuzzi C., Favaloro E.J. e-thrombosis: epidemiology, physiopathology and rationale for preventing computer-related thrombosis. Ann Transl Med 2018;6:344.
  76. Rodriguez L.M., Litt D.M., Stewart S.H. Drinking to cope with the pandemic: The unique associations of COVID-19-related perceived threat and psychological distress to drinking behaviors in American men and women. Addict Behav 2020;110:106532.
  77. Chodkiewicz J., Talarowska M., Miniszewska J., Nawrocka N., Bilinski P. Alcohol consumption reported during the COVID-19 pandemic: the initial stage. Int J Environ Res Public Health 2020;17(13):4677.
  78. Stanton R., To Q.G., Khalesi S., Williams S.L., Alley S.J., Thwaite T.L. et al. Depression, anxiety and stress during COVID-19: associations with changes in physical activity, sleep, tobacco and alcohol use in australian adults. Int J Environ Res Public Health 2020;17(11):4065.
  79. Koopmann A., Georgiadou E., Kiefer F., Hillemacher T. Did the General Population in Germany Drink More Alcohol during the COVID-19 Pandemic Lockdown? Alcohol Alcohol 2020;55(6):698-699.
  80. Grossman E.R., Benjamin-Neelon S.E., Sonnenschein S. Alcohol Consumption during the COVID-19 Pandemic: A Cross-Sectional Survey of US Adults. Int J Environ Res Public Health 2020;17(24):9189.
  81. Nemcov A.V. , Gridin R.B. kosvennye pokazateli potreblenija alkogolja vo vremja jepidemii koronavirusa v Rossii [Indirect indicators of alcohol consumption during the coronavirus epidemic in Russia]. Voprosy narkologii 2020;10(193):16-33. (In Russian).
  82. GBD 2016 Alcohol Collaborators. Alcohol use and burden for 195 countries and territories, 1990-2016: a systematic analysis for the Global Burden of Disease Study 2016. Lancet 2018;392(10152):1015-1035.
  83. Shield K., Manthey J., Rylett M., Probst C., Wettlaufer A., Parry C.D.H. et al. National, regional, and global burdens of disease from 2000 to 2016 attributable to alcohol use: a comparative risk assessment study. Lancet Public Health 2020;5(1):e51-e61.
  84. Prasad V., Sri B.S., Gaitonde R. Bridging a false dichotomy in the COVID-19 response: a public health approach to the ‘lockdown’ debate BMJ Global Health 2020;5:e002909.
  85. Griffiths D., Sheehan L., van Vreden C., Petrie D., Grant G., Whiteford P. et al. The Impact of Work Loss on Mental and Physical Health During the COVID-19 Pandemic: Baseline Findings from a Prospective Cohort Study. J Occup Rehabil 2021;3:1–8.
  86. Bianchi F., Bianchi G., Song D. The Long-Term Impact of the COVID-19 Unemployment Shock on Life Expectancy and Mortality Rates. NBER Working Papers 2020;28304.
  87. Lewis S.J., Munro A.P.S., Smith G.D., Pollock A.M. Closing schools is not evidence based and harms children. BMJ 2021;372:n521.
  88. Viner R., Russell S., Saulle R., Croker H., Stansfeld C., Packere J. et al. Impacts of school closures on physical and mental health of children and young people: a systematic review. medRxiv 2021.02.10.21251526.
  89. Davies N.M., Dickson M., Davey Smith G., van den Berg G.J., Windmeijer F. The causal effects of education on health outcomes in the UK Biobank. Nat Hum Behav 2018;2:117-125.
  90. Conti G., Heckman J., Urzua S. The Education-Health Gradient. Am Econ Rev 2010; 100(2): 234-238.
  91. Gundersen C., Ziliak J.P. Food Insecurity And Health Outcomes. Health Aff (Millwood) 2015;34(11):1830-1839.
  92. Mahase E. Covid-19: EU states report 60% rise in emergency calls about domestic violence. BMJ 2020;369:m1872.
  93. Domashnee nasilie v uslovijah COVID-19 v Rossii. Doklad semi organizacij po zashhite prav zhenshhin [Domestic violence in the context of COVID-19 in Russia. Seven women's rights organizations report]. [Online]. 2020. 13 p. [cited 2021 March 1] Available from: https://wcons.net/wp-content/uploads/2020/07/Doklad-o-domashnem-nasilii-v-usloviyah-COVID-19-v-Rossii-2020-god.pdf. (In Russian).
  94. Rivara F., Adhia A., Lyons V., Massey A., Mills B., Morgan E. et al. The Effects Of Violence On Health. Health Aff (Millwood) 2019;38(10):1622-1629.
  95. Ioannidis J.P.A. Coronavirus disease 2019: The harms of exaggerated information and non-evidence-based measures. Eur J Clin Invest 2020;50(4):e13222.
  96. Schippers M.C. For the Greater Good? The Devastating Ripple Effects of the Covid-19 Crisis. Front Psychol 2020;11:577740.
  97. Rojas F.L., Jiang X., Montenovo L., Simon K.I., Weinberg B.A., Wing C. Is the Cure Worse than the Problem Itself? Immediate Labor Market Effects of COVID-19 Case Rates and School Closures in the U.S. NBER Working Papers 2020; 27127.
  98. Joffe A. COVID-19: Rethinking the Lockdown Groupthink. Frontiers in Public Health 2021;9:625778.
  99. de Figueiredo C.S., Sandre P.C., Portugal L.C.L., Mázala-de-Oliveira T., da Silva Chagas L., Raony Í. et al. Dos Santos A.A., Bomfim P.O. COVID-19 pandemic impact on children and adolescents' mental health: Biological, environmental, and social factors. Prog Neuropsychopharmacol Biol Psychiatry 2021;106:110171.
  100. Guterres A. We are all in this Together: Human Rights and COVID-19 Response and Recovery. United Nations. 23 April 2020.

Дата поступления: 12.07.2021


Просмотров: 6794

Ваш комментарий будет первым

Добавить комментарий
  • Пожалуйста оставляйте комментарии только по теме.
  • Вы можете оставить свой комментарий любым браузером кроме Internet Explorer старше 6.0
Имя:
E-mail
Комментарий:

Код:* Code
Последнее обновление ( 30.09.2021 г. )
« Пред.   След. »
Вернуться

Все права защищены © 2024 http://vestnik.mednet.ru
Перепечатка информации возможна только при наличии
согласия администратора и активной ссылки на источник!
Эл.№ФС77-28654 от 19 июля 2007 г.



home contact search contact search