DOI: 10.21045/2071-5021-2024-70-4-5

¹Иванова А.Е., ²Стародубов В.И.
¹ Институт демографических исследований Федерального научно-исследовательского социологического центра Российской академии наук, Москва, Россия
² ФГБУ «Центральный научно-исследовательский институт организации и информатизации здравоохранения» Министерства здравоохранения Российской Федерации, Москва, Россия

Резюме

Актуальность. Актуальность исследования связана с потребностями разработки адекватных инструментов оценки и мониторинга достижения национальных демографических целей. Цель – оценить ассоциации возраста и потерь здоровья в контексте прогноза старения населения России.

Материалы и методы. Проведена сравнительная оценка вариантов демографического прогноза Росстата до 2045 г. с позиций анализа темпов демографического старения; использованы данные выборочного наблюдения Росстата о качестве и доступности услуг в сферах образования, здравоохранения, социального обслуживания, содействия занятости населения, проведённого в 2019 г.; отобраны индикаторы, характеризующие различные аспекты утраты здоровья. Исследована взаимосвязь между критериями нездоровья с использованием методов факторного анализа и предложен обобщённый показатель: «качество жизни с позиций здоровья». С использованием метода Салливана проведена оценка продолжительности здоровой жизни и потерь от нездоровья: сначала - с использованием каждого критерия отдельно, затем – с использованием обобщённого показателя.

Результаты. Установлено, что при любом сценарии демографического прогноза численность населения старше трудоспособного возраста будет расти максимальными темпами - при наиболее благоприятном с точки зрения динамики населения варианте. При этом будет происходить прогрессирующее старение пожилого населения с более высоким увеличением лиц 85 лет и старше. Использование различных критериев оценки нездоровья приводит к существенной вариабельности показателей продолжительности жизни в здоровом состоянии. Если брать в расчет критерии, характеризующие наиболее тяжелые состояния утраты здоровья: инвалидность 1 и 2 группы; существенные ограничения жизнедеятельности; самооценку здоровья как «плохое» и «очень плохое» и пр., то они дают более близкие оценки потерь продолжительности здоровой жизни. Использование комплексного индикатора, основанного на трех критериях, увеличивает потери продолжительности жизни высокого качества по критерию здоровья на 2,5-3 года.

Область применения результатов. Результаты могут быть применены в оценке и мониторинге продолжительности здоровой жизни на национальном и региональном уровне

Ключевые слова: продолжительность жизни; продолжительность здоровой жизни; инвалидность; самооценка здоровья; ограничения жизнедеятельности.

Контактная информация: Иванова Алла Ефимовна, email: Этот e-mail защищен от спам-ботов. Для его просмотра в вашем браузере должна быть включена поддержка Java-script
Финансирование. Исследование не имело спонсорской поддержки.
Конфликт интересов. Авторы декларируют отсутствие явных и потенциальных конфликтов интересов в связи с публикацией данной статьи.
Соблюдение этических стандартов. Данный вид исследования не требует прохождения экспертизы локальным этическим комитетом.
Для цитирования: Иванова А.Е., Стародубов В.И. Продолжительность здоровой жизни в контексте демографических прогнозов. Социальные аспекты здоровья населения [сетевое издание] 2024; 70(4):5. Режим доступа: http://vestnik.mednet.ru/content/view/1627/30/lang,ru/. DOI: 10.21045/2071-5021-2024-70-4-5

HEALTHY LIFE EXPECTANCY IN THE CONTEXT OF DEMOGRAPHIC FORECASTS
¹Ivanova A.E., ²Starodubov V.I.
¹ Institute for Demographic Research of the Federal Center of Theoretical and Applied Sociology of the Russian Academy of Sciences, Moscow, Russia
² Russian Research Institute of Health, Ministry of Health of the Russian Federation, Moscow, Russia

Abstract

Significance. The relevance of the study is related to the need to develop adequate tools for assessing and monitoring achievements of the national demographic goals. The purpose of the study is to evaluate the association of age and loss of health in the context of the forecast on aging of the Russian population.

Material and methods. A comparative assessment of the Rosstat demographic forecast options until 2045 was carried out from the standpoint of analyzing the pace of demographic ageing; data of the Rosstat sample observation on the quality and accessibility of services in the field of education, health, social services, and employment conducted in 2019 were used; indicators characterizing various aspects of health loss were selected. The relationship between the criteria of ill health was investigated using factor analysis methods and a generalized indicator “quality of life from the standpoint of health” was offered: Using the Sullivan method, an assessment of healthy life expectancy and losses associated with ill health was carried out: first, using each criterion separately, then using the generalized indicator.

Results. It has been established that under any demographic forecast scenario, the population over the working age will grow at the maximum rate - under the most favorable option from the point of view of population dynamics. At the same time, there will be a progressive ageing of the elderly population with a higher increase in people aged 85 and older. The use of various criteria for assessing ill health results in significant variability in healthy life expectancy. If we are to take into account the criteria characterizing the most severe conditions of health loss: 1 and 2 group disability; significant limitations of life activities; self-rated health as “poor” and “very poor”, etc., then they provide more precise estimates of the loss of healthy life expectancy. The use of the generalized indicator based on three criteria increases the loss of high-quality life expectancy according to the criterion of health by 2.5-3 years.

Scope of application. The results can be applied to the assessment and monitoring of healthy life expectancy at the national and regional levels

Keywords: life expectancy; healthy life expectancy; disability; self-rated health; limitations of life activity.

Corresponding author: Alla E. Ivanova, email: Этот e-mail защищен от спам-ботов. Для его просмотра в вашем браузере должна быть включена поддержка Java-script
Information about authors:
Ivanova A.E., https://orcid.org/0000-0002-0258-3479
Starodubov V.I., https://orcid.org/0000-0002-3625-4278
Acknowledgments. The study had no sponsorship.
Competing interests. The authors declare the absence of any conflicts of interest regarding the publication of this paper.
Compliance with ethical standards. This study does not require a conclusion from the Local Ethics Committee.
For citation: Ivanova A.E., Starodubov V.I. Healthy life expectancy in the context of demographic forecasts. Social'nye aspekty zdorov'a naselenia [serial online] 2024; 70(4):5. Available from: http://vestnik.mednet.ru/content/view/1627/30/lang,ru/. DOI: 10.21045/2071-5021-2024-70-4-5 (In Rus).

Введение

Тема роста продолжительности жизни населения занимает ключевое место в российских стратегических документах. Последним по времени является подписанный 7 мая 2024 г. Президентом РФ Указ «О национальных целях развития Российской Федерации на период до 2030 г. и на перспективу до 2036 г.». Национальная демографическая цель формулируется следующим образом: «Сохранение населения, укрепление здоровья и повышение благополучия людей, поддержка семьи». Приоритетное значение при этом уделяется продолжительности здоровой жизни и достижению активного здорового долголетия.

Между тем, исследования свидетельствуют, что в российском населении сравнительно невысокие ожидания желаемой продолжительности жизни. Они лишь немногим выше, чем фактически достигнутые показатели в наиболее развитых странах мира к настоящему времени [1-3].

Помимо сравнительно невысокой потребности в долголетии, имеется внушительный список проблем, приводящих к существенному снижению ожидаемой продолжительности жизни. Детальный анализ «помех», мешающих респондентам прожить желаемое количество лет, показал, что помимо ожидаемых ответов, таких как материальные и жилищные трудности, наиболее высокой значимостью отличаются аспекты, которые можно комплексно охарактеризовать, как «негативный образ старости» (табл. 1). А именно: «опасение бедности в старости»», «опасение немощи и физических страданий в старости», «опасение остаться одиноким (пережить своих родных и близких», «опасение в старости быть обузой своим родным и близким», «опасение недостаточной социальной поддержки стариков со стороны государства». Иными словами, старость ассоциируется у населения с бедностью, болезнями и одиночеством. В этой ситуации довольно трудно ожидать формирования в населении массовой потребности в долголетии и соответствующего поведения по сохранению собственного здоровья.

Таблица 1

Доля респондентов, считающих что эта проблема мешает (включая «очень мешает») прожить желаемое число лет [рассчитано по: 4], %

Рассмотрим лишь один, но, на наш взгляд, ключевой аспект, а именно – ассоциацию старости и немощи. Действительно ли достижение почтенного возраста неизбежно означает потерю здоровья и активности. И реальна ли в таком случае задача увеличения продолжительности здоровой жизни. Актуальность этой темы тем более велика в контексте демографического старения – увеличения в населении доли лиц пожилых и старших возрастов. Таким образом, цель исследования - оценить ассоциации возраста и потерь здоровья в контексте прогноза старения населения России.

Материалы и методы

Проведена сравнительная оценка вариантов демографического прогноза Росстата до 2045 г. [5] с позиций анализа темпов демографического старения.

Использованы данные Европейского портала информации здравоохранения (HFA-DB) [6]. Проведен вторичный анализ опубликованных результатов российских исследований по оценке продолжительности здоровой жизни.

Использованы данные выборочного наблюдения Росстата о качестве и доступности услуг в сферах образования, здравоохранения, социального обслуживания, содействия занятости населения, проведенного в 2019 г. [7]. Более поздние данные не использовались из-за возможного влияния пандемии короновирусной инфекции и ее последствий, которые затронули преимущественно пожилые группы населения, формирующие наибольший вклад в потери здоровья. В рамках опроса Росстата 2019 г. отобраны индикаторы, характеризующие: 1) самооценку здоровья, 2) наличие хронических заболеваний и их количество (диагнозы, установленные врачом); 3) наличие установленной инвалидности и ее тяжесть (группа); 4) вид ограничения жизнедеятельности, по которому установлена инвалидность (ходьба, зрение, слух, когнитивные способности, самообслуживание, коммуникации, другие ограничения) и степень его выраженности. Исследована взаимосвязь между критериями нездоровья с использованием методов факторного анализа и предложен обобщенный показатель: «качество жизни с позиций здоровья». С использованием метода Салливана [8] проведена оценка продолжительности здоровой жизни и потерь от нездоровья: сначала - с использованием каждого критерия отдельно, затем – с использованием обобщенного показателя.

Результаты

Сценарии демографического прогноза в контексте старения населения

С учетом результатов переписи населения 2020 г. (прошедшей в 2021 г.), Росстат разработал три сценария демографического прогноза исходя из вариантов изменения рождаемости, смертности и миграции (рис. 1).

Рис. 1. Сценарии демографического прогноза до 2045 г., Росстат

• При разных сценариях численность населения к 2045 г. может различаться на 20 млн. человек: от 130 до 150 млн человек
• Максимум может сложиться при суммарном коэффициенте рождаемости (СКР) -1,788, средней продолжительности жизни (СПЖ) – 84,6 года, в т.ч. мужчин – 81,3 года, женщин - 87,1 года, миграционном приросте – до 420 тыс. человек
• Минимум определит СКР – 1,464, СПЖ – 77,2 года, в т.ч. 72,6 мужчины и 81,5 года женщины, миграционный прирост до 150 тыс. человек
• Средний вариант предусматривает сокращение численности до 138 млн. человек при СКР -1,663, СПЖ – 79,8 лет, в т.ч. 75,9 мужчины, 83,2 женщины

Важно, что при любом сценарии демографического прогноза численность населения старше трудоспособного возраста будет расти. Максимальными темпами она будет увеличиваться при высоком, т.е. наиболее благоприятном с точки зрения динамики населения варианте (рис. 2).

Незначительный выигрыш до 2028 г., характеризующийся сокращением численности населения в возрастах старше трудоспособного, и обусловленный увеличением пенсионного возраста, будет многократно перекрыт в последующие годы. Более того, ступенчатая траектория изменения численности населения в возрастах старше трудоспособного создает лишь дополнительные сложности для адаптации социальных служб.

Рис. 2. Прогноз численности населения старше трудоспособного возраста при различных сценариях до 2045 г., Росстат

Однако существенным представляется не только увеличение численности населения в возрастах старше трудоспособного. Заметно будет меняться возрастная структура этого населения (рис. 3). Рассмотрим средний, как считается, наиболее вероятный сценарий прогноза.

Хорошо видно, что в возрастах от 64 до 75 лет численность лиц соответствующих поколений будет отличаться незначительно. Группа 60-63-летних на 1/01/ 2046 г. будет заметно более многочисленной, чем в 2024 г. из-за эффекта повышения рождаемости в 1985-1987 г. Обратные соотношения будут отмечаться в возрастах старше 75 лет, и, особенно, в численности лиц 78-82 лет. К 1/01 2024 г. этих возрастов достигли малочисленные поколения, рожденные в годы Великой Отечественной войны, к 1/01/ 2046 г. – лица, рожденные в 1963-1967 г. Этот период также несет на себе «демографическое эхо» войны, но с затухающим эффектом. Но самым значимым с точки зрения обсуждаемой темы, будет практически двукратное увеличение численности лиц в возрасте 85 лет и старше. Т.е. речь идет не только о развитии процессов демографического старения населения, но и о прогрессирующем старении пожилого населения.

Рис. 3. Прогноз возрастного состава населения 60 лет и старше (средний вариант), Росстат

Продолжительность здоровой жизни населения России: вопросы оценки

В европейской политике здравоохранения активно используются показатели продолжительности жизни в различных состояниях здоровья. Подробный анализ этих показателей в зависимости от используемых критериев здоровья, а также имеющихся данных и методов оценки, дан, в частности, Magdalena Muszyńska‑Spielauer, Marc Luy [9]. Этими же авторами предложен критерий благополучия как меры здоровья при расчете продолжительности здоровой жизни. Как подчеркивают сами авторы, преимущества предложенного ими подхода заключается в его способности различать последствия ухудшения здоровья на разных уровнях тяжести в прозрачной и простой функции оценки – субъективного благополучия. Таким образом, по мнению авторов преодолеваются ограничения наиболее распространенных комплексных показателей здоровья: ожидаемой продолжительности здоровой жизни (health expectancy - HE) и ожидаемой продолжительности жизни с поправкой на инвалидность (disability-adjusted life expectancy - DALE). Первое ограничение двух показателей, по оценке авторов, связано с методикой их построения. Поскольку HE основан на дихотомии хорошего и сниженного состояния здоровья, основной проблемой является его неспособность различать конкретные уровни тяжести заболевания. Кроме того, как показал Murray et al. [10] такие дихотомические различия основаны на произвольных пороговых определениях и, следовательно, влияют на результаты исследования и выводы. DALE, по мнению автора, преодолевает эти произвольные пороговые значения. Однако другие исследователи [11-13] отмечают, что, хотя оценки состояния здоровья проводят сегодня на основе опроса населения, а не как первоначально – группой медицинских работников, процесс определения инвалидности и ее веса, по-прежнему, подвергается сомнению. Кроме того, ни один из индексов не учитывает контекста: социальные и медицинские факторы формируют осведомленность людей о проблемах со здоровьем и влияют на последствия ухудшения здоровья [14], а также самооценку состояния здоровья [15].

В отечественной литературе эти темы, к сожалению, практически не обсуждаются, несмотря на то, что показатели продолжительности здоровой жизни впервые предложены в качестве целевых индикаторов национального проекта «Демография» для оценки здоровья пожилого населения России [16].

Европейский портал здравоохранения содержит несколько показателей, характеризующих дожитие с учетом здоровья. Ожидаемая продолжительность жизни с поправкой на инвалидность в России по последним имеющимся данным (2015 г.) составляла 70,5 лет (64,7 мужчины, 76,3 женщины). Потери здоровой жизни за счет инвалидности невелики: разница между продолжительностью жизни и продолжительностью жизни с поправкой на инвалидность составляет 1 год, в том числе 1,3 года у мужчин и 0,6 года женщин.

Таблица 2

Оценки продолжительности жизни с учетом разных критериев нездоровья, Россия

^{*https://gateway.euro.who.int/ru/datasets/european-health-for-all-database}

^{**https://gks.ru/free_doc/new_site/zdor22/PublishSite_2022/index.htm}

Показатель ожидаемой продолжительности жизни с поправкой на состояние здоровья (health-adjusted life expectancy HALE) учитывает не дихотомию: хорошее здоровье - инвалидность, а разные степени ухудшения здоровья, и также может включать информацию о сравнительной ценности сниженных состояний здоровья в сравнение с полным здоровьем. Если основываться на этом показателе, то потери продолжительности жизни за счет нарушений здоровья выглядят намного выше: по данным на 2015 г. HALE в России - 63,1 года, в том числе мужчин 58,7 года, женщин 67,3 года. Это означает, что потери здоровой жизни составляли 8,4 года, в том числе у мужчин 7,3 года, у женщин – 9.6 года.

Для Национального проекта «Демография» Росстат разработал индикатор «Ожидаемая продолжительность здоровой жизни». Применен метод Салливана. Для расчета показателя использованы данные опроса населения о состоянии здоровья, использован критерий: доля респондентов, оценивших свое здоровье как «плохое» и «очень плохое». Выборка охватывала 60 тыс. частных домохозяйств, и является репрезентативной по основным социально-демографическим признакам для населения страны. По расчетам Росстата за 2019 г. ожидаемая продолжительность здоровой жизни для населения России составила 60,3 года. Это существенно меньше, чем показатель ожидаемой продолжительности жизни с поправкой на состояние здоровья и, тем более, ожидаемая продолжительность жизни с поправкой на инвалидность в 2015 г. (по данным Европейского портала здравоохранения). Напомним, что продолжительность жизни в России за период с 2015 по 2019 г. выросла на 1,9 года (по данным национальной статистики). Довольно трудно предположить, что самооценка здоровья ухудшилась за пять лет столь резко, чтобы компенсировать рост продолжительности жизни.

Помимо официальных оценок продолжительности здоровой жизни, было выполнено несколько авторских исследований [17-20]. В них в качестве критерия нездоровья использовались данные об инвалидности, самооценке здоровья, распространенности хронических заболеваний, распространенности ограничений жизнедеятельности (затруднений в самообслуживании), наличие ожирения при индексе массы тела (ИМТ) ≥30. В зависимости от использования разных критериев «нездоровья» полученные оценки различаются. Наименьшие потери дает оценка по критерию установленной инвалидности, наибольшие – по критерию наличия длительно текущих хронических заболеваний. Аналогичным образом различаются потери здоровой жизни у мужчин и женщин. Наиболее близки оценки потерь здоровой жизни по критерию инвалидности. Критерий хронических заболеваний (имеются в виду диагнозы, установленные врачом) повышает потери здоровой жизни женщин в 1,5 раза в сравнении с мужчинами. Этот результат отражает известные данные о более частой обращаемости женщин к услугам здравоохранения на всех этапах: профилактики, диагностики, лечения и реабилитации. Таким образом, мы скорее наблюдаем эффект гендерных различий в медицинской культуре, чем большую отягощенность женщин хронической патологией.

Общий вывод отечественных исследований 1990-х – 2000-х годов заключается в крайней вариабельности оценок продолжительности здоровой жизни в России в зависимости от избранных критериев нездоровья. Это связано, по мнению авторов, с тем, что наличие хронических заболеваний оказалось не связано с инвалидностью и самооценкой здоровья, а ограничения жизнедеятельности обнаружили влияние на самооценку здоровья только в старших возрастах.

Предпринятое нами исследование по данным 2019 г., т.е. спустя практически десятилетие, обнаружило существенно иные результаты (рис. 4).

Рис. 4. Возрастные закономерности инвалидности, отягощенности хроническими заболеваниями и самооценки здоровья (рассчитано автором на основе данных Росстата, 2019)

Во-первых, частота и возрастные траектории различных аспектов нездоровья оказываются довольно близки. В наибольшей степени это относится к показателям инвалидности и самооценкам здоровья. Возможно, это связано с пересмотром критериев установления инвалидности в России в начале 2000-х годов и приближением их к МКФ (Международная классификация функционирования, ограничений жизнедеятельности и здоровья), что привело к значительному росту установленной инвалидности и большему соответствию статуса инвалидности объективной оценке состояния здоровья.

Во-вторых, частота различных аспектов нездоровья у мужчин и женщин оказывается намного ближе, особенно в возрастах до 65 лет, чем это было десятилетие назад. Это касается не только таких критериев, как установленная инвалидность, но и самооценок здоровья. Однако гендерные различия все еще сохраняются, особенно в старших возрастах. У мужчин на всей возрастной шкале отмечается большее соответствие самооценок здоровья статусу инвалидности, тогда как у пожилых женщин самооценка здоровья больше тяготеет к отягощенности хроническими заболеваниями.

Применение отдельных критериев для оценки продолжительности жизни с поправкой на разные состояния нездоровья позволило получить следующие результаты (рис. 5). Максимальные потери здоровой жизни обусловлены существенными трудностями с передвижением. Эти ограничения могут быть обусловлены как последствиями травм, так и осложнениями соматических заболеваний. Минимальные потери связаны с существенными трудностями с самообслуживанием. Такие различия определяются тем, что выраженные трудности с самообслуживанием проявляются в старших возрастах, тогда как существенные ограничения с передвижением со статистически значимой частотой встречаются уже в молодых возрастах, но, прежде всего, у мужчин. Что касается инвалидности, то включение в оценку только тяжелых групп, значимо уменьшает потери здоровой жизни, поскольку до 40% инвалидов имеют 3 группу, при которой существенные ограничения жизнедеятельности отсутствуют.

Рис. 5. Продолжительность жизни для достигших 20 лет с поправкой на разные состояния нездоровья (рассчитано автором на основе данных Росстата, 2019)

На следующем шаге проведен анализ статистических связей между различными критериями нездоровья. Большинство зависимостей оказалось статистически значимыми. Наиболее высокие корреляции отмечены между тяжелой инвалидностью и самооценкой здоровья, которые также зависят от наличия существенных ограничений в передвижении и повседневной жизни из-за проблем со здоровьем. Отягощенность хроническими заболеваниями сама по себе без характеристики связанных с ними ограничений, отличается более низкими корреляциями с другими признаками нездоровья. Обращают на себя внимание довольно низкие корреляции с таким признаком как «существенные трудности к запоминанию и концентрации». Возможно, это связано с тем, что исследование Росстата проводилось в частных домохозяйствах, тогда как лица с выраженными когнитивными нарушениями или не могли принять участие в опросе, или, вероятно, находились в учреждениях социального обслуживания.

Таблица 3

Корреляция (коэффициенты корреляции Спирмена) между различными показателями нездоровья (по данным Росстата, 2019). Красным выделены статистические связи, значимые на уровне 99%

По результатам факторного анализа был сформирован интегрированный показатель, условно названный нами «качество жизни с позиций здоровья», который определялся инвалидностью 1-2 групп, самооценкой здоровья как «плохое» и «очень плохое» и существенными ограничениями передвижения. В соответствии с этим комплексным показателем продолжительность жизни с поправкой на снижение качества жизни из-за здоровья составила в 2019 г. в России у мужчин 59,7 лет, у женщин 63,6 год, а для достигших 20 лет – 41,3 года, у женщин – 45,1 года (рис. 6).

Из ожидаемой продолжительности жизни 12,6% ее у мужчин и 18,7% у женщин будет прожито с низким качеством из-за проблем со здоровьем. Поскольку ухудшение здоровья нарастает с возрастом, то для 20-летних мужчин 15,7% ожидаемой продолжительности жизни будет прожито с низким качеством, для женщин, соответственно, 23,4%. Для лиц, доживших до 60 лет, более трети ожидаемой продолжительности жизни мужчин (35,7%) и более 40% - у женщин (43,6%) будет потеряно с точки зрения активной здоровой жизни из-за проблем со здоровьем. Таким образом, при современном состоянии здоровья населения, в том числе, пожилого населения – рост числа лет жизни будет ассоциирован с существенными потерями активности и качества жизни.

Рис. 6. Оценка продолжительности жизни, скорректированной на качество из-за проблем здоровья, Россия, 2019 (рассчитано автором на основе данных Росстата)

Обсуждение

Итак, полученные нами результаты продолжительности жизни с поправкой на снижение качества жизни из-за здоровья (у мужчин 59,7 лет, у женщин 63,6 год) оказались относительно близки, но все же несколько выше показателя, рассчитанного Росстатом для Национального проекта «Демография» (60,3 года для всего населения).

Близость результатов, отчасти, объясняется общностью методики (метод Салливана) и использованием общего показателя - самооценки здоровья - в качестве критерия потерь здоровой жизни.

Различия результатов, по-видимому, связаны с тем, что в методике Росстата самооценка здоровья – единственный критерий, в нашем исследовании – один из трех. Казалось бы, использование нескольких критериев, описывающих разные аспекты ухудшения здоровья, должно было увеличить потери здоровой жизни и снизить продолжительность жизни высокого качества по критерию здоровья в сравнение с оценкой Росстата. Однако, результат Росстата, хоть и незначительно, но все же оказался ниже. Обсуждая иные причины расхождений также следует иметь в виду методику оценки продолжительности жизни. Нами были использованы краткие (с 5-летним возрастным интервалам) таблицы дожития с открытым интервалом 85 лет и старше. Росстат обычно рассчитывает 1-летние таблицы дожития с открытым интервалом 100 лет и старше. Возможно, что именно эти методические особенности имеют значение, поскольку потери качества жизни из-за проблем здоровья существенно растут именно в старших возрастах.

Далее вернемся к вопросу о влиянии используемых критериев на оценку потерь продолжительности жизни высокого качества из-за проблем здоровья. Итак, при применении комплексного индикатора, основанного на трех критериях (инвалидность 1-2 групп, самооценка здоровья как «плохое» и «очень плохое» и существенные ограничения передвижения) продолжительность жизни с поправкой на снижение качества жизни из-за здоровья составила в 2019 г. в России для достигших 20 лет мужчин – 41,3 года, у женщин – 45,1 года. При этом, использование каждого критерия по отдельности показало заметно более высокие результаты. Так, только при учете инвалидности показатели равны 45,3 и 51,2 года; при учете ограничений с передвижением – 43,7 и 48,7 года; при учете самооценки – 45,0 и 48,6 года. Таким образом, подтвердилась высказанная выше гипотеза о том, что расширение спектра критериев, описывающих различные аспекты потерь здоровья, приводит к снижению оценки продолжительности жизни высокого качества по критерию здоровья.

Выводы

Использование различных критериев оценки нездоровья приводит к существенной вариабельности показателей продолжительности жизни в здоровом состоянии. Наиболее высокие потери демонстрирует показатель отягощенности хроническими заболеваниями без учета связанных с ним ограничений и их выраженности.

Если брать в расчет критерии, характеризующие наиболее тяжелые состояния утраты здоровья: инвалидность 1 и 2 группы; существенные ограничения жизнедеятельности; самооценку здоровья как «плохое» и «очень плохое» и пр., то они дают более близкие оценки потерь продолжительности здоровой жизни. Использование комплексного индикатора, основанного на трех критериях, увеличивает потери продолжительности жизни высокого качества по критерию здоровья на 2,5-3 года.

Возрастная динамика потерь здоровья, характеризующаяся существенным нарастанием доли ожидаемой продолжительности жизни, которая будет прожита с низким качеством из-за проблем со здоровьем (до 35,7% у 60-летних мужчин и до 43,6% у их ровесниц) означает, что дальнейший рост числа лет жизни (в соответствие с национальной целью роста продолжительности жизни) будет ассоциирован, при современном состоянии здоровья населения, с существенными потерями активности и качества жизни.

Использование нескольких критериев, характеризующих разные степени нездоровья, в том числе сравнительно легкие, требует использования других методических подходов для оценки продолжительности здоровой жизни, учитывающих переходы между разными состояниями здоровья на протяжении жизни.

Библиография

1. Аполихин О.И., Иванова А.Е. Самосохранительное поведение семей, планирующих рождение ребёнка. Вестник Российской академии наук 2021; 91(9): 896-906
2. Журавлева И.В. Отношение к здоровью как социокультурный феномен: автореф. дис. … д-ра социол. наук. Москва. 2005. 48 с.
3. Иванова А.Е. Влияние новых мер демографической политики на смертность населения. Социальные аспекты здоровья населения [сетевое издание] 2009; 12(4):8. Режим доступа: http://vestnik.mednet.ru/content/view/158/30/lang,ru/.
4. Ростовская Т.К. Демографическое поведение населения в контексте национальной безопасности России. Отчет о НИР (итоговый); 2022. Режим доступа: https://elibrary.ru/item.asp?id=53896509 (Дата обращения: 15.06.2024)
5. Демографический прогноз до 2046 г. https://rosstat.gov.ru/folder/12781
6. Европейский портал информации здравоохранения (HFA-DB) https://gateway.euro.who.int/en/datasets/european-mortality-database/#ill-defined-causes
7. Выборочное наблюдение о качестве и доступности услуг в сферах образования, здравоохранения, социального обслуживания, содействия занятости населения, 2019. Федеральная служба государственной статистики. Режим доступа: https://gks.ru/free_doc/new_site/GKS_KDU_2019/index.html. (Дата обращения: 15.06.2024)
8. Jagger C., Van Oyen H., Robine J.-M. Health expectancy calculation by the Sullivan method: A practical guide. Nihon University Population Research Institute. Research Paper Series. Vol.68. Tokyo: Nihon University; 1999. 37 с.
9. Muszyńska-Spielauer M., Luy M. Well-Being Adjusted Health Expectancy: A New Summary Measure of Population Health. Eur J Population 2022;38:1009–1031. DOI: 10.1007/s10680-022-09628-1
10. Murray C.J., Salomon J.A., Mathers C. A critical examination of summary measures of population health. Bull World Health Organ 2000;78(8):981-994
11. Salomon J.A., Haagsma J.A., Davis A., de Noordhout C.M., Polinder S., Havelaar A.H., Murray C.J. Disability weights for the Global Burden of Disease 2013 study. The Lancet Global Health 2015; 3(11): e712–e723.
12. Solberg C.T., Sørheim P., Müller K.E., Gamlund E., Norheim O.F., Barra M. The devils in the DALY: Prevailing evaluative assumptions. Public Health Ethics 2020;13(3): 259–274.
13. Nord E. Uncertainties about disability weights for the Global Burden of Disease study. The Lancet Global Health 2015;3(11): e661–e662.
14. Voigt K., King N.B. Disability weights in the global burden of disease 2010 study: Two steps forward, one step back? Bulletin of the World Health Organization 2014; 92(3): 226–228. DOI: 10.2471/BLT.13.126227
15. Jürges H. True health vs response styles: Exploring cross-country differences in self-reported health. Health Economics 2007; 16(2): 163–178
16. Об утверждении методики расчета показателя "Ожидаемая продолжительность здоровой жизни (лет)": Приказ Росстата от 25.02.2019 N 95. Режим доступа: https://legalacts.ru/doc/prikaz-rosstata-ot-25022019-n-95-ob-utverzhdenii-metodiki/. (Дата обращения: 15.06.2024)
17. Рамонов А.В. Система интегральных индикаторов здоровья населения: методология анализа и возможности применения в России. Дисс....канд. социол. наук. Москва. 2013. 201 с.
18. Иванова А.Е. Продолжительность жизни, свободной от инвалидности, в России и за рубежом: проблемы сравнительного анализа. Социологические исследования 2000; (12): 80-89
19. Комаров Ю.М. Ермаков С.П., Иванова А.Е. Продолжительность жизни населения России с учетом инвалидности: динамика, региональные аспекты, основные причины потерь. Москва: 1997. 82 с.
20. Андреев Е. М., Школьников В.М., МакКи М. Продолжительность здоровой жизни. Вопросы статистики 2002; (11): 16-21

References

1. Apolikhin O.I., Ivanova A.E. Self-preservation behavior of families planning to have a child. Vestnik Rossiyskoy akademii nauk 2021; 91(9): 896-906 (in Rus)
2. Zhuravleva I.V. Attitude to health as a sociocultural phenomenon. Cand. Sociol.Sci [thesis]. Moscow. 2005. 48 p. (in Rus)
3. Ivanova A.E. Impact of new demographic policy measures on mortality. Social'nye aspekty zdorov'a naselenia [serial online] 2009; 12(4):8. Available from: http://vestnik.mednet.ru/content/view/158/30/lang,ru/ (in Rus)
4. Rostovskaya T.K. Demographic behavior of the population in the context of Russia's national security. Research report (final); 2022. Available from: https://elibrary.ru/item.asp?id=53896509. (Date accessed: Jun 15, 2024)
5. Demographic forecast up to 2046. Available from: https://rosstat.gov.ru/folder/12781
6. European Health Information Portal (HFA-DB) Available from: https://gateway.euro.who.int/en/datasets/european-mortality-database/#ill-defined-causes. (Date accessed: Jun 15, 2024)
7. Sample survey of the quality and availability of services in the fields of education, health care, social services, and employment promotion, 2019. Federal State Statistics Service. Available from: https://gks.ru/free_doc/new_site/GKS_KDU_2019/index.html. (Date accessed: Jun 15, 2024)
8. Jagger C., Van Oyen H., Robine J.-M. Health expectancy calculation by the Sullivan method: A practical guide. Nihon University Population Research Institute. Research Paper Series. Vol.68. Tokyo: Nihon University; 1999. 37 р.
9. Muszyńska-Spielauer, M., Luy, M. Well-Being Adjusted Health Expectancy: A New Summary Measure of Population Health. Eur J Population 2022;38:1009–1031. DOI: 10.1007/s10680-022-09628-1
10. Murray C.J., Salomon J.A., Mathers C. A critical examination of summary measures of population health. Bull World Health Organ 2000;78(8):981-994
11. Salomon J.A., Haagsma J.A., Davis A., de Noordhout C.M., Polinder S., Havelaar A.H., Murray C.J. Disability weights for the Global Burden of Disease 2013 study. The Lancet Global Health 2015; 3(11): e712–e723.
12. Solberg C.T., Sørheim P., Müller K.E., Gamlund E., Norheim O.F., Barra M. The devils in the DALY: Prevailing evaluative assumptions. Public Health Ethics 2020;13(3): 259–274.
13. Nord E. Uncertainties about disability weights for the Global Burden of Disease study. The Lancet Global Health 2015;3(11): e661–e662.
14. Voigt K., King N.B. Disability weights in the global burden of disease 2010 study: Two steps forward, one step back? Bulletin of the World Health Organization 2014; 92(3): 226–228. DOI: 10.2471/BLT.13.126227.
15. Jürges H. True health vs response styles: Exploring cross-country differences in self-reported health. Health Economics 2007; 16(2): 163–178
16. On approval of the methodology for calculating the indicator "Healthy life expectancy (years)": Order of Rosstat dated 25.02.2019 N 95. Available from: https://legalacts.ru/doc/prikaz-rosstata-ot-25022019-n-95-ob-utverzhdenii-metodiki/ (Date accessed: Jun 15, 2024). (in Rus)
17. Ramonov A.V. The system of integrated indicators of population health: methodology of analysis and possible application in Russia. Diss.... Cand. of Sociol.Sci. Moscow. 2013. 201 p. (in Rus)
18. Ivanova A.E. Disability-free life expectancy in Russia and abroad: problems of comparative analysis. Sotsiologicheskie issledovaniya 2000; (12): 80-89 (in Rus)
19. Komarov Yu.M. Ermakov S.P., Ivanova A.E. Life expectancy of the population of Russia taking into account disability: dynamics, regional aspects, main causes of losses. Moscow: 1997. 82 p. (in Rus)
20. Andreev E.M., Shkol'nikov V.M., MakKi M. Healthy life expectancy. Voprosy statistiki 2002; (11): 16-21 (in Rus)

Дата поступления: 16.07.2024

Добавить комментарий

Пожалуйста оставляйте комментарии только по теме. Вы можете оставить свой комментарий любым браузером кроме Internet Explorer старше 6.0
Имя:
E-mail
Комментарий:
Код:*