DOI: 10.21045/2071-5021-2025-71-2-19

Лоскутов Д.В., Гайфуллина Р.Ф., Галиуллин А.Н.
Институт фундаментальной медицины и биологии ФГАОУ ВО «Казанский (Приволжский) федеральный университет», Казань, Россия

Резюме

Актуальность. Медико-демографическая ситуация одна из детерминант, влияющих на социально-экономическое развитие государства. Среди ведущих факторов риска смерти употребление алкоголем занимает одно из ведущих мест в России.

Цель – провести сравнительный анализ показателей продаж и потребления алкоголя и их взаимосвязь с уровнем общей смертности населения в Республике Татарстан и Республике Марий Эл в 2000-2022 гг.

Материалы и методы. В анализ включены данные статистических материалов Минздрава России, Росалкогольрегулирования, Росстата и его территориальных органов в Республике Татарстан и Республике Марий Эл за 2000-2022 гг. Потребление алкоголя определяли по методическим указаниям, утвержденных приказом Минздрава России от 30.07.2019 №575. Статистическую значимость различий временных рядов оценивали по критерию Манна-Уитни, рассчитывали медиану с 95% доверительным интервалом. Взаимосвязь между показателями определяли по коэффициенту корреляции Спирмена. Динамику вариационного ряда оценивали по коэффициенту детерминации тренда c критическим значением R²<0,6.

Результаты. В изучаемый период показатели реализации алкогольных напитков на душу населения в пересчете спирт в Татарстане были выше, чем в Марий Эл (Me=8,1; 95% ДИ: 7,6÷8,6 и Me=6,9; 95% ДИ: 6,5÷7,3 соответственно). В обеих республиках в структуре розничных продаж доля крепкого алкоголя уменьшилась до 50%. В тоже время показатели потребления безакцизного алкоголя, снизившись более 2-х раз, оставались выше в Марий Эл по сравнению с Татарстаном (Me=7,8; 95% ДИ: 5,9÷9,7 и Me=2,4; 95% ДИ: 1,6÷3,2 соответственно). Данные позитивные изменения стали результатом реализации активных комплексных мер государственной антиалкогольной политики. Выраженная прямая корреляция между употреблением незарегистрированного и крепкого алкоголя с общей смертностью населения выявилась в Марий Эл (r=0,92 и r=0,97 соответственно), при меньшей тесноте связи в Татарстане (r=0,75 и r=0,9 соответственно).

Выводы. Государственное регулирование алкогольного рынка снизило уровень потребления алкоголя в изучаемых регионах, а также задало тренд на замещение крепких алкогольных напитков слабоалкогольными. Проведенный корреляционный анализ показал наличие высоких зависимостей смертности населения от уровня потребления крепкого алкоголя, особенно нелицензионного.

Ключевые слова: продажи и потребление алкоголя; незарегистрированный алкоголь; смертность населения.

Контактная информация: Лоскутов Денис Вадимович, email: Этот e-mail защищен от спам-ботов. Для его просмотра в вашем браузере должна быть включена поддержка Java-script
Финансирование. Исследование не имело спонсорской поддержки.
Конфликт интересов. Авторы декларируют отсутствие явных и потенциальных конфликтов интересов в связи с публикацией данной статьи.
Соблюдение этических стандартов. Данный вид исследования не требует прохождения экспертизы локальным этическим комитетом.
Для цитирования: Лоскутов Д.В., Гайфуллина Р.Ф., Галиуллин А.Н. Региональная дифференциация потребления алкоголя и его взаимосвязь со смертностью населения. Социальные аспекты здоровья населения [сетевое издание] 2025;

EGIONAL DIFFERENTIATION OF ALCOHOL CONSUMPTION AND ITS RELATIONSHIP WITH MORTALITY RATE
Loskutov D.V., Gaifullina R.F., Galiullin A.N.
Institute of Fundamental Medicine and Biology, Kazan (Volga Region) Federal University, Kazan, Russian Federation

Abstract

Significance. The demographic situation is one of the determinants influencing the socio-economic development of the state. Among the leading risk factors for death, alcohol consumption occupies one of the leading places in Russia.

Purpose to conduct a comparative analysis of alcohol sales and consumption indicators and their relationship with the overall mortality rate in the Republic of Tatarstan and the Republic of Mari El in 2000-2022.

Materials and methods. The analysis includes statistical data from the Ministry of Health of Russia, Rosalkogolregulirovanie, Rosstat and its territorial bodies in the Republic of Tatarstan and the Republic of Mari El for 2000-2022. Alcohol consumption was determined according to the guidelines approved by the order of the Ministry of Health of Russia dated July 30, 2019 No. 575. The statistical significance of differences in time series was assessed using the Mann-Whitney test, the median with a 95% confidence interval was calculated. The relationship between the indicators was determined using the Spearman correlation coefficient. The dynamics of the variation series was estimated by the trend determination coefficient with a critical value of R2<0.6.

Results. During the study period, the per capita sales of alcoholic beverages in terms of alcohol in Tatarstan were higher than in Mari El (Me=8.1; 95% CI: 7.6÷8.6 and Me=6.9; 95% CI: 6.5÷7.3, respectively). In both republics, the share of strong alcohol in the structure of retail sales decreased to 50%. At the same time, the consumption of excise-free alcohol, having decreased more than 2 times, remained higher in Mari El compared to Tatarstan (Me=7.8; 95% CI: 5.9÷9.7 and Me=2.4; 95% CI: 1.6÷3.2, respectively). These positive changes were the result of the implementation of active comprehensive measures of the state anti-alcohol policy. A pronounced direct correlation between the consumption of unregistered and strong alcohol with the overall mortality of the population was revealed in Mari El (r=0.92 and r=0.97, respectively), with a lesser connection in Tatarstan (r=0.75 and r=0.9, respectively).

Conclusions. State regulation of the alcohol market has reduced the level of alcohol consumption, and also set a trend for replacing strong alcoholic beverages with low-alcohol ones. The conducted correlation analysis showed the presence of high dependencies of mortality of the population on the increase in the consumption of strong alcohol, especially unlicensed alcohol.

Keywords: sales and consumption of alcohol; unregistered alcohol; mortality of the population.

Corresponding author: Denis V. Loskutov, email: Этот e-mail защищен от спам-ботов. Для его просмотра в вашем браузере должна быть включена поддержка Java-script
Information about authors:
Loskutov D.V., https://orcid.org/0000-0001-7600-0769
Gaifullina R.F., https://orcid.org/0000-0002-0922-5850
Galiullin A.N., https://orcid.org/0000-0002-1294-4055
Acknowledgments. The study had no sponsorship.
Competing interests. The authors declare the absence of any conflicts of interest regarding the publication of this paper.
Compliance with ethical standards. This study does not require a conclusion from the Local Ethics Committee.
For citation: Loskutov D.V., Gaifullina R.F., Galiullin A.N. Regional differentiation of alcohol consumption and its relationship with population mortality. Social’nye aspect zdorov’a naselenia [serial online] 2025; (In Rus.).

Введение

Медико-демографическая ситуация одна из детерминант, влияющих на социально-экономическое развитие государства. Среди ведущих факторов риска смерти употребление алкоголя занимает одно из ведущих мест в России: до половины смертей среди трудоспособного населения являются алкоголь-ассоциированными [1]. По оценке влияния алкоголя на общественное здоровье населения России был опубликован ряд работ, в которых установлена прямая взаимосвязь между потреблением алкоголя и заболеваемостью и смертностью от разных причин [2-6].

Длительное время для России, находящейся в первой десятке стран по уровню потребления алкоголя, была свойственна северная модель приема алкоголя, включающая большие объемы за прием и превалирование в структуре крепких алкогольных напитков (АН), в том числе безакцизных [7-9]. В рамках реализации национальных проектов Правительством России утверждена «Концепции сокращения потребления алкоголя в Российской Федерации на период до 2030 года и дальнейшую перспективу», результатом которой должно стать снижение потребления алкоголя, в особенности крепкого и незарегистрированного, а также сокращение смертности населения.

Результаты иерархического кластерного анализа субъектов Российской Федерации выявили значимые различия за последние годы по объемам продаж АН и уровню алкоголь-ассоциированных заболеваний в соседних республиках: Татарстан и Марий Эл, определив последнюю в кластер неблагополучных регионов [10].

Значительные социально-экономические различия регионов России [11] формируют территориальные особенности алкогольной ситуации, что обуславливает актуальность комплексной оценки потребления алкоголя на региональном уровне для последующей разработки мероприятий по снижению смертности населения.

Цель – провести сравнительный анализ показателей продаж и потребления алкоголя и их взаимосвязь с уровнем общей смертности населения в Республике Татарстан и Республике Марий Эл в 2000-2022 гг.

Материалы и методы

В анализ включены данные статистических материалов Минздрава России, Росалкогольрегулирования, Росстата и его территориальных органов в Республике Татарстан (РТ) и Республике Марий Эл (РМЭ) за 2000-2022 гг. Потребление алкоголя определяли по методическим указаниям, утвержденных приказом Минздрава России от 30.07.2019 №575. Статистическую значимость различий временных рядов оценивали по критерию Манна-Уитни, для анализа центральной тенденции и разброса значений временных рядов рассчитывали медиану с 95% доверительным интервалом (ДИ). Взаимосвязь между показателями определяли по коэффициенту корреляции Спирмена. На всех этапах исследования рассчитывали значение вероятности (p), за критический уровень которой принята величина 0,05. Динамику вариационного ряда оценивали по коэффициенту детерминации тренда c критическим значением R²<0,6. Рассчитывали абсолютный и ежегодный темп прироста показателей. Для статистической обработки данных использовали программу надстройку для Microsoft Excel AtteStat: версия 12.0.5.

Результаты

С 2000 по 2022 гг. продажи АН в целом по России снизились (линия тренда имела нисходящий характер, R²=0,62), колеблясь в пределах 6,03 – 10,5 литров абсолютного алкоголя на душу населения. По данным непараметрической статистики различия между показателями среднероссийской реализации алкоголя на душу населения и РТ были незначимыми, но выше, чем в РМЭ (p=0,0003; p=0,001 соответственно).

За анализируемый период показатели розничной торговли АН на душу населения в пересчете на спирт в РТ были выше, чем в РМЭ (Me=8,1; 95% ДИ: 7,6÷8,6 и Me=6,9; 95% ДИ: 6,5÷7,3 соответственно), характеризуясь слабой и прогностически неустойчивой динамикой в обоих регионах, с периодами подъема и спада (R²=0,03 и R²=0,04 соответственно) – рис.1. С 2000 по 2022 гг. объем реализации алкогольной продукции в РТ снизился на 7,4%, а в РМЭ вырос – на 57,7%.

Условно исследуемый временной интервал можно разделить на два этапа: рост подушевых продаж алкоголя в 2000-2008 гг. (на 27,2% в РТ и на 84,1% в РМЭ) и снижение – в 2009-2022 гг. (на 30,1% в РТ и на 19,5% в РМЭ), за исключением 2012 г. для Татарстана.

Рис. 1. Показатели продаж всего алкоголя в спиртовом эквиваленте на душу населения в Российской Федерации, Республике Татарстан и Республике Марий Эл, 2000-2022 гг.

На протяжении анализируемых лет изменилась структура подушевых розничных продаж алкогольной продукции в спиртовом эквиваленте. Доля водки и ликероводочных изделий уменьшилась в РТ с 75,3% до 45% (R²=0,9); в РМЭ − с 70,9% до 46,6% (R²=0,94) при отсутствии значимых различий между показателями регионов (p=0,099). Удельный вес пива и пивных напитков (второго по спиртовым объемам реализации через розничную сеть алкогольного продукта) в Татарстане, варьируя в разные годы от 18,4% до 52,2%, продемонстрировал динамику роста (R²=0,61). Аналогичная ситуация наблюдалась в Марий Эл, где доля пива выросла с 22,7% до 37,7% (R²=0,6), но имела более низкие показателями (p=0,000005). Существенно выросла среди продаваемого алкоголя доля коньяка и коньячных напитков с 0,52% до 5,0% в РТ (R²=0,91) и в РМЭ с 0,9% до 4,3% (R²=0,9), но различия между республиками были незначимыми и его вклад в общую структуру алкоголя на порядок меньшим. Рост доли официальных продаж вина и винодельческой продукции в регионах определился значимой тенденцией (R²=0,72 в РТ и R²=0,64 в РМЭ), при больших показателях в РМЭ (p=0,0001) – рис. 2.

Рис. 2. Структура подушевых розничных продаж алкогольной продукции в спиртовом эквиваленте в Республике Татарстан и Республике Марий Эл в 2000 и 2022 гг.

Ключевым показателем при оценке алкоголизации населения является общий уровень потребления алкоголя, так как помимо алкоголя, реализуемого официально через торговую сеть, существует теневой алкогольный рынок (самогон, суррогаты, контрафактный алкоголь, неучтенный алкоголь, произведенный на предприятиях алкогольной промышленности). В 2019 г. Минздрав России утвердил методику расчета потребления алкоголя из показателей, характеризующих медико-демографические последствия алкоголизации населения.

В 2000-2022 гг. в республиках потребление алкоголя на душу населения в спиртовом эквиваленте в целом имело тенденцию снижения: с 11,1 до 8,3 л в РТ (R²=0,66) и с 15,0 до 11,4 л в РМЭ (R²=0,68), оставаясь выше в Марий Эл (p=0,001). Исходя из графика потребления в регионах выделяется два периода: рост до 2004 г. в РТ и до 2005 г. в РМЭ и колеблющееся снижение в последующие годы.

Аналогичная ситуация наблюдалась с потребления нелицензионного алкоголя в изучаемых регионах, где его уровень уменьшился в 2,8 раза в РТ и в 2,4 раза в РМЭ, а доля среди всего употребляемого населением алкоголя сократилась с 32,8% до 16,1% и с 70,7% до 39,2% соответственно. Показатели потребления безакцизного алкоголя в РМЭ были значимо выше, чем в РТ (Me=7,8; 95% ДИ: 5,9÷9,7 и Me=2,4; 95% ДИ: 1,6÷3,2 соответственно), имея устойчивую динамику снижения республиках (R²>0,6) – рис. 3.

Рис. 3. Динамика потребления алкоголя в Республике Татарстан и Республике Марий Эл, 2000-2022 гг.

Уменьшение реализации водки и потребления незарегистрированного алкоголя, который в подавляющем большинстве относится к крепким напиткам, привело к устойчивому снижению суммарного подушевого потребления крепких АН в республиках (R²>0,6). Потребление крепкого алкоголя преобладало над слабоалкогольными напитками и было значимо выше в РМЭ как по уровню, так и по его доле (p=0,001) – табл. 1.

Таблица 1

Изменения потребления различных видов алкоголя в спиртовом эквиваленте на душу населения в Республике Татарстан и Республике Марий Эл в 2000-2022 гг.

В изучаемых регионах взаимозависимости общего потребления алкоголя с отдельными видами АН имели различия по силе и направленности согласно шкале Чеддока: в РТ отмечалась прямая средней силы связь с водкой и незарегистрированным алкоголем, в РМЭ – очень высокая прямая связь с незарегистрированным алкоголем и высокая обратная средняя связь с пивом. Общий объем продаж АН коррелировал в РТ с реализацией пива, а в РМЭ со сбытом водки (табл. 2).

Таблица 2

Показатели корреляция потребления и реализации алкоголя с различными видами алкогольных напитков в Республике Татарстан и Республике Марий Эл в 2000-2022 гг. (p<0,05).

В 2000-2022 гг. общая смертность населения в РТ, по результатам непараметрической статистики, были значимо ниже показателей в РМЭ (Ме=1269 95% ДИ: 1307÷1231 и Ме=1495 95% ДИ: 1549÷1431, p=0,001 соответственно). Динамика смертности от всех причин в изучаемых регионах с 2000 по 2019 гг. имела выраженное снижение (R²=0,81, темп убыли 12% и R²=0,84, темп убыли 14% соответственно в РТ и РМЭ), далее в 2020-2022 гг. вектор тренда сменился ростом ввиду периода пандемии новой коронавирусной инфекции.

В изучаемых регионах динамика потребления алкоголя и смертности от всех причин носила сходный однонаправленный характер. В республиках непараметрические связи показателей общей смертности с общим объемом реализации АН на душу населения оказались статистически незначимыми, за исключением взаимосвязи с объемом продаж водки при наибольшей силе в РТ, чем в РМЭ (r=0,86, p=0,001 и r=0,66, p=0,001 соответственно). Более выраженная корреляция общей смертности населения выявилась с употреблением незарегистрированного и крепкого алкоголя. Так в РМЭ она характеризовалась очень высокой прямой связью с обоими видами алкоголя (r=0,92, p=0,001 и r=0,97, p=0,001 соответственно), а в РТ сила взаимосвязи смертности с нелицензионным алкоголем была средней степени (r=0,75, p=0,001), в то время как с крепким – высокой (r=0,9, p=0,001).

Обсуждение полученных результатов

В 2000-2022 гг. в изучаемых регионах показатели реализация АН, не смотря на различия в уровнях и относительных темпах прироста, имели схожую динамику, характеризующуюся 2-мя разнонаправленными периодами – роста и спада, при общей слабовыраженной тенденции роста. При этом общий объем продаж АН на душу населения в спирте был ниже расчетного уровня потребляемого алкоголя в среднем на 25-54% в зависимости от республики, высокая распространенность употребляемого безакцизного алкоголя подтверждалась многими авторами [12, 13].

Наблюдаемый рост продаж АН с 2000 до 2008 гг. являлся общероссийской тенденцией, которою исследователи связывают с ростом уровня жизни и доходов населения в начале 2000-х годов, приведший к большей экономической доступности алкоголя [14]. Одновременно высокий объем контрафактной алкогольной продукции и большое количество точек его розничной торговли увеличили потребление незарегистрированного алкоголя [15].

Увеличение потребления алкоголя и, как следствие, рост алкоголь-ассоциированной заболеваемости и смертности побудило принятие государством активных комплексных мер по регулированию производства и реализации алкогольной продукции начиная со второй половины 2000-х годов: ужесточение требований к производителям, повышение акцизов, установление минимальной розничной цены, запрет рекламы, введение ограничений продаж по времени и месту, внедрение единой государственной автоматизированной информационной системы учета спиртосодержащей продукции (ЕГАИС), создание службы Росалкогольрегулирования и др. [16-18].

Основным нормативным документом в области регулирования оборота этилового спирта и алкогольной продукции является Федеральный закон от 22 ноября 1995 г. № 171-ФЗ «О государственном регулировании производства и оборота этилового спирта, алкогольной и спиртосодержащей продукции и об ограничении потребления (распития) алкогольной продукции», который непрерывно совершенствовался под воздействием текущей ситуации.

На начальном этапе в 2006 г. поправки включали комплекс мер, направленных на пресечение нелегального производства и оборота алкогольных суррогатов, продукции двойного назначения: внедрение ЕГАИС объемов производства и оборота этилового спирта и алкогольной продукции для осуществления государственного контроля; определение порядка лицензирования розничной продажи алкогольной продукции, исключающего индивидуальных предпринимателей из розничной торговли данными товарами; установление требований к производству и обороту денатурированного этилового спирта и спиртосодержащей непищевой продукции, недопускающих их использование в пищевых целях.

В результате законодательных изменений в изучаемых регионах потребление незарегистрированного алкоголя на душу населения в спирте отреагировало позитивным изменением направления динамики, снизившись в первый год в РТ на 12%, а в РМЭ – на 18%.

Следующим важным этапом ограничительным мер, принятых государством в качестве антиалкогольной политики, стал ежегодный рост акцизных ставок превышающих инфляцию, составляющий в 2009 – 2014 гг. от 10% до 30% [19], что обеспечило смену вектора тренда продаж алкогольной продукции в республиках с роста на снижение.

Дальнейшие меры государственного регулирования усиливали начатую тенденцию по снижению потребления алкоголя в регионах (табл. 3).

Таблица 3

Основные меры государственного регулирования алкогольного рынка

В изучаемых регионах одновременно со снижением общего потребления АН менялась их структура: доля крепкого алкоголя в структуре общего объема реализации АН сократилась с 70% до 50%, а доля нелицензионного алкоголя от расчетного потребляемого снизилась в 1,8-2,1 раза, составив в 2022 г. 16,1% в РТ и 39,2% в РМЭ.

Выраженная тенденция к увеличению употребления слабоалкогольных напитков и снижению потребления крепкого алкоголя, в том числе незарегистрированного, в совокупности с уменьшением общего объема продаж АН, свидетельствует об изменении предпочтений россиян, связанных с антиалкогольной политикой [20].

В тоже время естественная ротация населения – появление новых поколений (миллениалы и последующие), характеризующихся отказом от алкоголя либо преобладанием в потреблении слабоалкогольных напитков, на рынке алкогольной продукции также снизило долю продаж крепкого алкоголя, изменив структуру потребления [21-22].

Не смотря на однонаправленность тенденций в потреблении алкоголя, их формирование обеспечивалось за счет разных видов АН в зависимости от региона. Для Татарстана уровень потребления в равной степени был связан с продажами водки и незарегистрированным алкоголем, а на общую динамику продаж АН влияла реализация пива. В то время как в Марий Эл показатели потребления в высокой степени зависели от уровня нелицензионного алкоголя, функционально снижаясь при росте сбыта пива, а продажи общего объема алкоголя напрямую ассоциировались с водкой и ее производными.

Наблюдающийся в изучаемых регионах с середины 2000-х спад, как продаж, так и потребления АН являлся одним из факторов снижения смертности, но с разным значением силы связи корреляции. Неоднократно доказано, что величина риска смертности в популяции значительно зависит от характера и вида, употребляемых АН [23-25]. В нашем исследовании взаимосвязи смертности определялись структурой и уровнем потребления алкоголя в регионе. В РТ показатели общей смертности в высокой степени зависели от потребления крепкого алкоголя, среди которого преобладали лицензионные ликероводочные изделия, тогда как в РМЭ вышеуказанная взаимосвязь оценивалась очень высокой с крепким незарегистрированным алкоголем.

Выводы

1. В 2000-2022 гг. в изучаемых регионах уровень потребления алкоголя, несмотря на выраженный рост в начале 2000-х, снизился на четверть, оставаясь выше в Республике Марий Эл.
2. За анализируемый период в республиках отмечается позитивная тенденция изменения структуры потребления алкогольных напитков: замещение потребления крепкого алкоголя, в том числе нелицензионного, слабоалкогольными напитками, которые в последние годы сравнялись между собой по доле официальных продаж.
3. Государственное регулирование алкогольного рынка привело к снижению потребления незарегистрированного алкоголя на 91% в Республике Татарстан и на 72% в Республике Марий Эл и уменьшению общего объема реализации алкогольных напитков на 30,1% и 19,8% соответственно.
4. Наиболее выраженное влияние на снижение потребления безакцизного алкоголя оказало внедрение единой государственной автоматизированной информационной системы учета спиртосодержащей продукции на производстве и в розничной торговле алкоголем, а также усиление лицензионных требований к данным видам деятельности, в то время как показатели продаж алкогольных напитков определялись уровнем акцизной ставки на данную продукцию.
5. Проведенный корреляционный анализ показал наличие высоких зависимостей смертности населения от увеличения потребления крепкого и нелицензионного алкоголя.
6. Проведенное исследование закономерностей потребления алкоголя в Республике Татарстан и Республике Марий Эл могут быть использованы в составлении интегральных региональных программ по охране здоровья населения, а также по снижению смертности и проведению профилактических осмотров и диспансеризации.

Библиография

1. Гапонова Е.А., Петрачков И.В., Гиноян А.Б., Улумбекова Г.Э. Опыт развитых стран в области антиалкогольной политики. ОРГЗДРАВ: новости, мнения, обучения. Вестник ВШОУЗ. 2020; 6(1): 44-57. DOI: 10.24411/2411-8621-2020-11004.
2. Салагай О.О., Сахарова Г.М., Антонов Н.С., Никитина С.Ю., Сталник Н.М., Стародубов В.И. Оценка распространенности поведенческих факторов риска и их влияния на здоровье взрослого населения в Российской Федерации. Вопросы статистики. 2023; 30(2): 72-86. DOI: 10.34023/2313-6383-2023-30-2-72-86.
3. Neufeld M., Ferreira-Borges C., Bunova A., Gornyi B., Fadeeva E.V., Koshkina E.A. et al. Capturing Russian drinking patterns with the Alcohol Use Disorders Identification Test: An exploratory interview study in primary healthcare and narcology centers in Moscow. PLoS ONE. 2022; 17(11): 0274166. DOI: 10.1371/journal.pone.0274166.
4. Maksimov S.A., Tsygankova D.P., Danilchenko Ya.V., Shalnova S.A., Zelenina A.A., Drapkina O.M. Associations between the characteristics of large national regions, individual alcohol consumption and tobacco smoking: a systematic review protocol. Human Ecology. 2021; (6): 58-64. DOI: 10.33396/1728-0869-2021-6-58-64.
5. Немцов А.В., Фаттахов Т.А. Дни рождения как источник избыточной смертности: диагностический состав причин смерти. Демографическое обозрение. 2021; 8(4): 40-59. DOI 10.17323/demreview.v8i4.13875.
6. Сабаев А.В., Пасечник О.А. Анализ динамики показателя смертности населения Сибирского федерального округа в результате токсического действия алкоголя за 2011-2020 гг. Проблемы социальной гигиены, здравоохранения и истории медицины. 2024; 32(2): 203-207. DOI: 10.32687/0869-866X-2024-32-2-203-207.
7. Global Status Report on Alcohol and Health - 2018. World Health Organization. Режим доступа: https://apps.who.int/iris/handle/10665/274603 (Дата доступа: 11.06.2024).
8. Азаров Т.А., Владимиров И.В., Петровская И.А. Взаимосвязь социально-экономических показателей, инцидентности алкоголизма и алкогольных психозов в России, 1992-2020 гг. Juvenis Scientia. 2022; 8(6): 30-40. DOI: 10.32415/jscientia_2022_8_6_30-40.
9. Кротов Д.А. Отраслевые особенности и тенденции развития рынка алкогольной продукции России. Экономика, труд, управление в сельском хозяйстве. 2023; 96(2): 148-155. DOI: 10.33938/232-148.
10. Лебедева-Несевря Н. А., Гордеева С.С. Потребление алкоголя как фактор риска здоровью населения регионов России в «докризисный» и «кризисный» периоды (2017-2022 гг.). Анализ риска здоровью. 2023; (2): 17-29. DOI: 10.21668/health.risk/2023.2.02.
11. Ибрагимов Н.М., Душенин А.И. Неравномерность развития пространственной экономики РФ и дифференциация факторов рост: период 2016-2019 гг. Мир экономики и управления. 2022; 22(1): 5-34. DOI: 10.25205/2542-0429-2022-22-1-5-34.
12. Богдан И.В., Горносталев М.Д., Кузьменков В.А., Потяева Т.А., Чистякова Д.П. Потребление алкоголя в российском мегаполисе: факторы и группы риска. Анализ риска здоровью. 2023; (2): 30-41. DOI: 10.21668/health.risk/2023.2.03.
13. Гиль А.Ю., Хальфин Р.А., Криницкий С.М., Никифоров С.А., Ильченко И.Н., Косаговская И.И. и др. Употребление суррогатного алкоголя лицами с расстройствами, связанными со злоупотреблением алкоголем (на примере субъекта Российской Федерации). Проблемы социальной гигиены, здравоохранения и истории медицины. 2021; 29(3): 486-491. DOI: 10.32687/0869-866X-2021-29-3-486-491.
14. Вяльшина А.А. Потребление алкоголя населением России: пространственные, возрастные и гендерные особенности. Социальное пространство. 2022; 8(1). DOI: 10.15838/sa.2022.1.33.6.
15. Гиль А.Ю., Хальфин Р.А. Развитие политики контроля за незарегистрированным алкоголем в России в период после 1991 года. Общественное здоровье. 2021; 1(3): 42-52. DOI: 10.21045/2782-1676-2021-1-3-42-52.
16. Ланг А.А. Анализ уровня среднедушевого потребления алкоголя населением Красноярского края. E-Scio. 2022; 67(4): 35-47.
17. Колосницына М.Г. Антиалкогольная политика России в последнем десятилетии: движение вспять. Вопросы экономики. 2024; (1): 75-93. DOI: 10.32609/0042-8736-2024-1-75-93.
18. Пухова Э.П., Кутумова О.Ю., Бабенко А.И., Бабенко Е.А. Отношение населения к мерам по ограничению продажи алкоголя. Современные проблемы здравоохранения и медицинской статистики. 2021; (1): 550-562. DOI: 10.24411/2312-2935-2021-00039.
19. Лобас Т.В., Криушинская М.В. Институциональный анализ антиалкогольной кампании в СССР в период перестройки и антиалкогольной политики в России в 2009-2020 гг. Вестник евразийской науки. 2023; 15(3). Режим доступа: https://esj.today/PDF/57ECVN323.pdf (Дата обращения: 11.06.2024).
20. Вараксин С.В., Вараксина Н.В. Структура потребления алкоголя в России как социальная проблема: прогнозные модели и последствия. Russian Economic Bulletin. 2022; 5(5): 26-33.
21. Радаев В.В. Алкогольные циклы: динамика потребления алкоголя в советской и постсоветской России, 1980-2010-е годы. Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены. 2022; 169(3): 327-351. DOI: 10.14515/monitoring.2022.3.2180.
22. Рощина Я.М., Кондратенко В.А. «Скажи мне, что ты пьешь, и я скажу тебе, кто ты»: как изменялась взаимосвязь между социальным классом и типом потребления алкоголя в России. Мир России. Социология. Этнология. 2024; 33(1): 56-83. DOI: 10.17323/1811-038X-2024-33-1-56-83.
23. Di Castelnuovo A., Costanzo S., Bonaccio M., Donati M.B., de Gaetano G., Iacoviello L. et al. Alcohol intake and total mortality in 142 960 individuals from the MORGAM Project: a population-based study. Addiction. 2022; 117(2): 312-325. DOI: 10.1111/add.15593.
24. Ding Ch., O'neill D., Bell S., Stamatakis E., Britton A. Association of alcohol consumption with morbidity and mortality in patients with cardiovascular disease: original data and meta-analysis of 48,423 men and women. BMC Medicine. 2021; 19(1): 1-14. DOI: 10.1186/s12916-021-02040-2.
25. Немцов А.В., Гридин Р.В., Чо Е.Г. Оценка потребления нелегального алкоголя по запросам в интернете. Вопросы наркологии. 2020; № 3(186): 67-77. DOI: 10.47877/0234-0623_2020_3_67.

References

1. Gaponova EA, Petrachkov IV, Ginoyan AB, Ulumbekova GE. Opyt razvityh stran v oblasti antialkogol'noj politiki. [Experience of developed countries in the sphere of antialcoholic politics]. ORGZDRAV: novosti, mneniya, obucheniya. Vestnik VSHOUZ. 2020; 6(1): 44-57. DOI: 10.24411/2411-8621-2020-11004 (in Rus.).
2. Salagaj OO, Saharova GM, Antonov NS, Nikitina SYu, Stalnik NM, Starodubov VI. Ocenka rasprostranennosti povedencheskih faktorov riska i ih vliyaniya na zdorov'e vzroslogo naseleniya v Rossijskoj Federacii. [Assessment of the prevalence of behavioral risk factors and their impact on the health of the adult population in the Russian Federation]. Voprosy statistiki. 2023; 30(2): 72-86. DOI: 10.34023/2313-6383-2023-30-2-72-86 (in Rus.).
3. Neufeld M, Ferreira-Borges C, Bunova A, Gornyi B, Fadeeva EV, Koshkina EA et al. Capturing Russian drinking patterns with the Alcohol Use Disorders Identification Test: An exploratory interview study in primary healthcare and narcology centers in Moscow. PLoS ONE. 2022; 17(11): 0274166. DOI: 10.1371/journal.pone.0274166
4. Maksimov SA, Tsygankova DP, Danilchenko YaV, Shalnova SA, Zelenina AA, Drapkina OM. Associations between the characteristics of large national regions, individual alcohol consumption and tobacco smoking: a systematic review protocol. Human Ecology. 2021; (6): 58-64. DOI: 10.33396/1728-0869-2021-6-58-64
5. Nemtsov A.V., Fattakhov T.A. Dni rozhdeniya kak istochnik izbytochnoy smertnosti: diagnosticheskiy sostav prichin smerti. [Birthdays as a source of excess mortality: diagnostic composition of causes of death]. Demograficheskoye obozreniye. 2021; 8(4): 40-59. DOI: 10.17323/demreview.v8i4.13875 (in Rus.).
6. Sabaev AV, Pasechnik OA. Analiz dinamiki pokazatelya smertnosti naseleniya Sibirskogo federal'nogo okruga v rezul'tate toksicheskogo dejstviya alkogolya za 2011-2020 gg. [Analysis of the dynamics of the mortality rate of the population of the Siberian Federal District as a result of the toxic effects of alcohol for 2011-2020]. Problemy social'noj gigieny, zdravoohraneniya i istorii mediciny. 2024; 32(2): 203-207. DOI: 10.32687/0869-866X-2024-32-2-203-207 (in Rus.).
7. Global Status Report on Alcohol and Health - 2018. World Health Organization. Available from: https://apps.who.int/iris/handle/10665/274603 (Date accessed: June 11, 2024).
8. Azarov TA, Vladimirov IV, Petrovskaya IA. Vzaimosvyaz' social'no-ekonomicheskih pokazatelej, incidentnosti alkogolizma i alkogol'nyh psihozov v Rossii, 1992-2020 gg. [The relationship between socio-economic indicators, the incidence of alcoholism and alcoholic psychosis in Russia, 1992-2020]. Juvenis Scientia. 2022; 8(6): 30-40. DOI: 10.32415/jscientia_2022_8_6_30-40 (in Rus.).
9. Krotov DA. Otraslevye osobennosti i tendencii razvitiya rynka alkogol'noj produkcii Rossii. [Industry features and trends in the development of the Russian alcoholic beverages market]. Ekonomika, trud, upravlenie v sel'skom hozyajstve. 2023; 96(2): 148-155. DOI: 10.33938/232-148 (in Rus.).
10. Lebedeva-Nesevrya NA, Gordeeva SS. Potreblenie alkogolya kak faktor riska zdorov'yu naseleniya regionov Rossii v «dokrizisnyj» i «krizisnyj» periody (2017-2022 gg.). [Alcohol consumption as a risk factor for the health of the population of Russian regions in the “pre-crisis” and “crisis” periods (2017-2022)]. Analiz riska zdorov'yu. 2023; (2): 17-29. DOI: 10.21668/health.risk/2023.2.02 (in Rus.).
11. Ibragimov NM, Dushenin AI. Neravnomernost' razvitiya prostranstvennoj ekonomiki RF i differenciaciya faktorov rost: period 2016-2019 gg. [Uneven development of the spatial economy of the Russian Federation and differentiation of growth factors: period 2016-2019]. Mir ekonomiki i upravleniya. 2022; 22(1): 5-34. DOI: 10.25205/2542-0429-2022-22-1-5-34 (in Rus.).
12. Bogdan IV, Gornostalev MD, Kuz'menkov VA, Potyaeva TA, CHistyakova DP. Potreblenie alkogolya v rossijskom megapolise: faktory i gruppy riska. [Alcohol consumption in a Russian metropolis: risk factors and groups]. Analiz riska zdorov'yu. 2023; (2): 30-41. DOI: 10.21668/health.risk/2023.2.03 (in Rus.).
13. Gil' AYu, Hal'fin RA, Krinickij SM, Nikiforov SA, Il'chenko IN, Kosagovskaya II, et al. Upotreblenie surrogatnogo alkogolya licami s rasstrojstvami, svyazannymi so zloupotrebleniem alkogolem (na primere sub"ekta Rossijskoj Federacii). [Use of surrogate alcohol by persons with disorders associated with alcohol abuse (using the example of a constituent entity of the Russian Federation)]. Problemy social'noj gigieny, zdravoohraneniya i istorii mediciny. 2021; 29(3): 486-491. DOI: 10.32687/0869-866X-2021-29-3-486-491 (in Rus.).
14. Vyal'shina AA. Potreblenie alkogolya naseleniem Rossii: prostranstvennye, vozrastnye i gendernye osobennosti. Social'noe prostranstvo. [Alcohol consumption by the Russian population: spatial, age and gender characteristics]. Social'noe prostranstvo. 2022; 8(1). DOI: 10.15838/sa.2022.1.33.6 (in Rus.).
15. Gil' AYu, Hal'fin RA. Razvitie politiki kontrolya za nezaregistrirovannym alkogolem v Rossii v period posle 1991 goda. [Development of control policy for unregistered alcohol in Russia in the period after 1991]. Obshchestvennoe zdorov'e. 2021; 1(3): 42-52. DOI: 10.21045/2782-1676-2021-1-3-42-52 (in Rus.).
16. Lang AA. Analiz urovnya srednedushevogo potrebleniya alkogolya naseleniem Krasnoyarskogo kraya. [Analysis of the level of average per capita alcohol consumption by the population of the Krasnoyarsk Territory]. E-Scio. 2022; 67(4): 35-47 (in Rus.).
17. Kolosnicyna MG. Antialkogol'naya politika Rossii v poslednem desyatiletii: dvizhenie vspyat'. [Anti-alcohol policy in Russia in the last decade: moving backwards]. Voprosy ekonomiki. 2024; (1): 75-93. DOI: 10.32609/0042-8736-2024-1-75-93 (in Rus.).
18. Puhova EP, Kutumova OYu, Babenko AI, Babenko EA. Otnoshenie naseleniya k meram po ogranicheniyu prodazhi alkogolya. [Attitude of the population to measures to restrict the sale of alcohol]. Sovremennye problemy zdravoohraneniya i medicinskoj statistiki. 2021; (1): 550-562. DOI: 10.24411/2312-2935-2021-00039 (in Rus.).
19. Lobas TV, Kriushinskaya MV. Institucional'nyj analiz antialkogol'noj kampanii v SSSR v period perestrojki i antialkogol'noj politiki v Rossii v 2009-2020 gg. [Institutional analysis of the anti-alcohol campaign in the USSR during the period of perestroika and anti-alcohol policy in Russia in 2009-2020]. Vestnik evrazijskoj nauki. 2023; 15(3). Available from: https://esj.today/PDF/57ECVN323.pdf (Date accessed: June 11, 2024) (in Rus.).
20. Varaksin SV, Varaksina NV. Struktura potrebleniya alkogolya v Rossii kak social'naya problema: prognoznye modeli i posledstviya. [The structure of alcohol consumption in Russia as a social problem: forecast models and consequences]. Russian Economic Bulletin. 2022; 5(5): 26-33 (in Rus.).
21. Radaev VV. Alkogol'nye cikly: dinamika potrebleniya alkogolya v sovetskoj i postsovetskoj Rossii, 1980-2010-e gody. [Alcohol cycles: dynamics of alcohol consumption in Soviet and post-Soviet Russia, 1980-2010s]. Monitoring obshchestvennogo mneniya: ekonomicheskie i social'nye peremeny. 2022; 169(3): 327-351. DOI: 10.14515/monitoring.2022.3.2180 (in Rus.).
22. Roshchina YaM, Kondratenko VA. «Skazhi mne, chto ty p'esh', i ya skazhu tebe, kto ty»: kak izmenyalas' vzaimosvyaz' mezhdu social'nym klassom i tipom potrebleniya alkogolya v Rossii. [«Tell me what you drink, and I’ll tell you who you are»: how the relationship between social class and type of alcohol consumption has changed in Russia]. Mir Rossii. Sociologiya. Etnologiya. 2024; 33(1): 56-83. DOI: 10.17323/1811-038X-2024-33-1-56-83 (in Rus.).
23. Di Castelnuovo A, Costanzo S, Bonaccio M, Donati MB, de Gaetano G, Iacoviello L et al. Alcohol intake and total mortality in 142 960 individuals from the MORGAM Project: a population-based study. Addiction. 2022; 117(2): 312-325. DOI: 10.1111/add.15593.
24. Ding Ch, O'neill D, Bell S, Stamatakis E, Britton A. Association of alcohol consumption with morbidity and mortality in patients with cardiovascular disease: original data and meta-analysis of 48,423 men and women. BMC Medicine. 2021; 19(1): 1-14. DOI: 10.1186/s12916-021-02040-2.
25. Nemtsov AV, Gridin RV, Cho YeG. Otsenka potrebleniya nelegal'nogo alkogolya po zaprosam v internete. [Estimation of illegal alcohol consumption based on Internet searches]. Voprosy narkologii. 2020; No. 3(186): 67-77. DOI: 10.47877/0234-0623_2020_3_67 (in Rus.).

Дата поступления: 14.12.2024

Добавить комментарий

Пожалуйста оставляйте комментарии только по теме. Вы можете оставить свой комментарий любым браузером кроме Internet Explorer старше 6.0
Имя:
E-mail
Комментарий:
Код:*