DOI: 10.21045/2071-5021-2025-71-6-5

Васильченко Е.М., Хохлова О.И., Коновалова Н.Г., Верш В.А., Болотов Д.Д.
ФГБУ «Новокузнецкий научно-практический центр медико-социальной экспертизы и реабилитации инвалидов» Министерства труда и социальной защиты Российской Федерации

Резюме

Актуальность. Последствием травмы спинного мозга является перманентная стрессовая ситуация, требующая адаптации, что повышает риск развития психологических нарушений у пациентов с травматической болезнью спинного мозга. В ряде исследований выявлено негативное влияние психоэмоциональных нарушений на результаты реабилитации данного контингента инвалидов.

Цель. Оценить частоту встречаемости психоэмоциональных нарушений и их взаимосвязь с уровнем независимости в повседневной жизни у инвалидов с травматической болезнью спинного мозга.

Материалы и методы. Обследовано 102 пациента с травматической болезнью спинного мозга, поступивших на стационарный этап медицинской реабилитации: мужчин – 74 (72,5%), женщин – 28 (27,5%); средний возраст – 44,0±11,26 лет. Для определения выраженности симптомов депрессии, тревоги и стресса использовали шкалу DASS-21 (Depression Anxiety and Stress Scale).

Для оценки частоты психоэмоциональных нарушений в здоровой популяции обследованы – 58 человек, из них женщин – 17 (29,4%), мужчин – 41 (70,6%); средний возраст – 44,4±12,06 лет.

Для оценки уровня независимости в повседневной жизни инвалидов с травматической болезнью спинного мозга использовали русскоязычную версию шкалы «Измеритель независимости при повреждениях спинного мозга» (Spinal Cord Independence Measure, version III, SCIM-III). Вычисляли показатели описательной статистики; коэффициент ранговой корреляции Спирмена. Для выявления значимых факторов, негативно ассоциированных с достигнутым уровнем независимости в повседневной жизни инвалидов с травматической болезнью спинного мозга, использовали бинарную логистическую регрессию.

Результаты. Симптомы депрессии встречались у 58,8% инвалидов с травматической болезнью спинного мозга (в 2,3 раза чаще, чем у здоровых лиц); признаки тревоги – у 70,4% (в 1,9 раза чаще, чем в группе сравнения). В ходе однофакторного логистического регрессионного анализа установлено, что риск низкого уровня независимости в повседневной жизни инвалида с травматической болезнью спинного мозга возрастает: при тетраплегии – в 4,0 раза; у мужчин – в 3,6 раза; при длительности травматического периода менее 3 лет – в 2,3 раза; при полном повреждении спинного мозга – в 2,1 раза; при наличии симптомов депрессии – в 5,0 раз, тревоги – в 4,5 раза, стресса – в 4,3 раза. При проведении множественного логистического регрессионного анализа установлено, что независимыми факторами риска низкого уровня повседневной активности инвалида с травматической болезнью спинного мозга являются повышение уровня депрессии и мужской пол.

Выводы. Врачам-реабилитологам следует уделять особое внимание программам психологической коррекции с целью повышения реабилитационного потенциала у инвалидов с травмой спинного мозга.

Ключевые слова: травматическая болезнь спинного мозга; психоэмоциональные нарушения; уровень независимости; повседневная активность; инвалид.

Контактная информация: Васильченко Елена Михайловна, email: Этот e-mail защищен от спам-ботов. Для его просмотра в вашем браузере должна быть включена поддержка Java-script
Финансирование. Исследование не имело спонсорской поддержки.
Конфликт интересов. Авторы декларируют отсутствие явных и потенциальных конфликтов интересов в связи с публикацией данной статьи.
Соблюдение этических стандартов. Письменное согласие участника на проведение опроса и обработку полученных сведений было получено до начала опроса. Исследование одобрено решением локальной этической комиссии (протокол № 4 от 20.08.2024 года).
Для цитирования: Васильченко Е.М., Хохлова О.И., Коновалова Н.Г., Верш В.А., Болотов Д.Д. Психоэмоциональные нарушения и их взаимосвязь с уровнем независимости в повседневной жизни у инвалидов с травматической болезнью спинного мозга. Социальные аспекты здоровья населения [сетевое издание] 2025;

PSYCHOEMOTIONAL DISORDERS AND THEIR RELATIONSHIP WITH INDEPENDENCE LEVELS IN THE EVERYDAY LIVES OF PERSONS WITH TRAUMATIC SPINAL CORD INJURY
Vasilchenko E.M., Khokhlova O.I., Konovalova N.G., Versh V.A., Bolotov D.D.
Novokuznetsk Scientific and Practical Centre for Medical and Social Evaluation and Rehabilitation of Disabled Persons, Ministry of Labour and Social Protection of the Russian Federation

Abstract

Significance. Spinal cord injury results in a permanent stressful situation requiring adaptation, which increases the risk of psychological disorders in patients with traumatic spinal cord injury. Several studies showed that psychoemotional disorders had a negative impact on rehabilitation outcomes in this group of patients.

Purpose. To assess the prevalence of psychoemotional disorders and their relationship with independence levels in the everyday lives of persons with traumatic spinal cord injury.

Material and methods. We examined 102 persons with traumatic spinal cord injury admitted for inpatient medical rehabilitation; their age averaged 44.0±11.26 years. We used the DASS-21 scale to determine the severity of depression, anxiety and stress. In order to assess the prevalence of psychoemotional disorders in the healthy population, we examined 58 persons; their age averaged 44.4±12.06 years. In order to assess independence levels in the everyday lives of persons with traumatic spinal cord injury, we used the Russian version of the Spinal Cord Independence Measure III (SCIM III).

Results. Depression symptoms were found in 58.8% of persons with traumatic spinal cord injury (2.3 times as often as in healthy people) and anxiety symptoms in 70.4% (1.9 times as often as in healthy people). The risk of the low independence level in the everyday life of the person with traumatic spinal cord injury increased 4.0 times in tetraplegia, 3.6 times in men, 2.3 times with a post-traumatic period of less than 3 years, 2.1 times with a complete spinal cord injury, 5.0 times in the presence of depression symptoms, 4.5 times in the presence of anxiety symptoms and 4.3 times in the presence of stress symptoms. The independent risk factors for low levels of daily activities in persons with traumatic spinal cord injury are the presence of depression symptoms and male gender.

Conclusion. Rehabilitation specialists should pay special attention to psychological correction programs in order to increase potential physical abilities in persons with traumatic spinal cord injury.

Keywords: traumatic spinal cord injury; psychoemotional disorders; independence levels; daily activities.

Corresponding author: Elena M. Vasilchenko, email: Этот e-mail защищен от спам-ботов. Для его просмотра в вашем браузере должна быть включена поддержка Java-script
Information about authors:
Vasilchenko EM, http://orcid.org/0000-0001-9025-4060
Khokhlova OI, http://orcid.org/0000-0003-3069-5686
Konovalova NG, http://orcid.org/0000-0002-1395-3332
Versh VA, http://orcid.org/0009-0002-6851-6997
Bolotov DD, http://orcid.org/0000-0003-1320-0960
Acknowledgments. The study had no sponsorship.
Competing interests. The authors declare the absence of any conflicts of interest regarding the publication of this paper.
Compliance with ethical standards. The written consent of the participant to conduct the survey and to process the information obtained was obtained prior to the start of the survey. The studies were approved by the decision of the local ethics committee.
For citation: Vasilchenko E.M., Khokhlova O.I., Konovalova N.G., Versh V.A., Bolotov D.D. Psychoemotional disorders and their relationship with independence levels in the everyday lives of persons with traumatic spinal cord injury. Social'nye aspekty zdorov'a naselenia [serial online] 2025; (In Rus).

Введение

Травма позвоночника и спинного мозга характеризуется значительным числом тяжёлых последствий и осложнений, развитием травматической болезни спинного мозга (ТБСМ) со сложным комплексом структурных и функциональных нарушений, приводящих к ограничению самообслуживания и передвижения, стойким эндокринным сдвигам и изменениям со стороны внутренних органов и систем, утрате контроля тазовых функций, высоким показателям летальности, значительному повышению социальной и  психологической дезадаптации пациентов [1-4].

Последствием травмы спинного мозга является перманентная стрессовая ситуация, требующая адаптации, что повышает риск развития психологических нарушений у пациентов с ТБСМ [5,6]. Клинические исследования, проведённые зарубежом, показали, что у 40 - 60% пациентов с ТБСМ наблюдаются психоэмоциональные нарушения [7]. Повышенный риск депрессии и тревожности выявляли у 14,1 - 26,0% данного контингента [8,9].

Показано, что симптомы депрессии у инвалидов с ТБСМ ассоциированы с многочисленными негативными последствиями, включающими более низкую функциональную независимость, рост числа вторичных осложнений, более слабую социальную интеграцию и низкую самооценку здоровья [10,11]. В ряде исследований выявлено негативное влияние психоэмоциональных нарушений на результаты реабилитации лиц с ТБСМ [11,12]. Вместе с тем, психоэмоциональные расстройства часто не диагностируются и не корригируются [13].

Исследования, посвящённые вопросам распространённости психоэмоциональных нарушений у инвалидов с последствиями позвоночно-спинномозговой травмы и их влияния на результаты реабилитации в условиях российской практики медико-социальной реабилитации, единичны; недостаточно изучена значимость психологических факторов в отношении прогноза результатов реабилитации.

Цель. Оценить частоту встречаемости психоэмоциональных нарушений и их взаимосвязь с уровнем независимости в повседневной жизни инвалидов с травматической болезнью спинного мозга.

Материалы и методы

В исследование включены пациенты с травматической болезнью спинного мозга, госпитализированные в клинику ФГБУ ННПЦ МСЭ и РИ Минтруда России для проведения мероприятий медико-социальной реабилитации в период с сентября 2024 года по июль 2025 года.

Критерии включения в исследование: наличие информированного согласия. Критерии исключения: выраженные когнитивные нарушения; трудности в общении, обусловленные тяжестью общего состояния, языковыми различиями; нежелание участвовать в исследовании.

Все виды обследования выполнялись в начале госпитализации пациентов в стационар. Клиническое обследование проводил врач-невролог нейрохирургического отделения ФГБУ ННПЦ МСЭ и РИ Минтруда России.

Всего обследовано 102 пациента с ТБСМ: мужчин – 74 (72,5%), женщин – 28 (27,5%). Средний возраст – 44,0±11,26 лет. Средняя длительность посттравматического периода – 9,8±9,59 лет. Основной симптомокомплекс у 72 (70,6%) пациентов – параплегия, у 30 (29,4%) – тетраплегия. Степень неврологического дефицита по шкале AIS (ASIA Impairment Scale – Шкала тяжести повреждений ASIA (American Spinal Injury Association – Американской ассоциации травм спинного мозга)): тип «А» отмечался у 30,5% пациентов, «B» – у 14,7%, «C» – у 40,1%, «D» – у 14,7%. Статус инвалида 1 группы имели 96 (94,1 %) человек; 6 (5,9%) пациентов не были освидетельствованы в государственном учреждении медико-социальной экспертизы на дату госпитализации.

Наиболее частые причины позвоночно-спинномозговой травмы: дорожно-транспортное происшествие – 39,3% случаев; падение с высоты – 35,3%; в 12,7% травма получена вследствие ныряния на мелководье; в 3,9% – вследствие участия в специальной военной операции; в 6,9% случаев отмечалась производственная травма, в остальных случаях (1,9%) – прочие причины (падение с высоты собственного роста, падение с лестницы, спортивная травма, ножевое ранение, авиакатастрофа).

Оценка психологического статуса инвалидов с ТБСМ проводилась с использованием шкал и опросников медицинским психологом отделения медико-социальной реабилитации, физиотерапии и лечебной физкультуры ФГБУ ННПЦ МСЭ и РИ Минтруда России. При необходимости (наличие выраженных симптомов депрессии / тревоги / стресса) пациенты были проконсультированы врачом-психотерапевтом; в 100% случаев была исключена необходимость медикаментозной терапии.

Для определения выраженности симптомов депрессии, тревоги и стресса использовали шкалу DASS-21 (Depression Anxiety Stress Scales – Шкала депрессии, тревоги, стресса), состоящую из 21 пункта (по 7 пунктов на каждую субшкалу). Результаты каждой субшкалы оценивались в баллах. Значение результатов оценки более 4 баллов по субшкале «депрессия» рассматривалось как переживание пациентом симптомов депрессивного спектра; более 3 баллов по субшкале «тревога» отражало наличие тревожных переживаний; более 7 баллов по субшкале «стресс» свидетельствовало о переживании психологического напряжения [14].

Для оценки частоты проявления симптомов депрессии, тревоги и стресса среди людей без травмы позвоночника и спинного мозга в анамнезе были обследованы практически здоровые лица (группа сравнения) – 58 человек, из числа занятых трудовой деятельностью или обучением. Демографическая структура группы сравнения была сходна с таковой в группе обследованных инвалидов: женщины составили 17 (29,4%) человек, мужчины – 41 (70,6%). Средний возраст – 44,4±12,06 (р>0,05).

Для оценки уровня функциональной независимости инвалидов с ТБСМ использовали адаптированную русскоязычную версию шкалы SCIM III (Spinal Cord Independence Measure, version III – Измеритель независимости при повреждениях спинного мозга) [15]. SCIM III – это шкала, специально разработанная для оценки способности пациентов с повреждением спинного мозга самостоятельно выполнять основные повседневные действия. Опросник включает три раздела: самообслуживание (приём пищи, уход за собой, купание, одевание); дыхание и контроль сфинктеров; мобильность (движения в кровати и перемещения внутри и вне помещения). Итоговый результат определяется суммированием баллов по всем пунктам, что даёт общий балл в диапазоне от 0 до 100, в том числе по субшкалам: самообслуживание – 0 – 20 баллов; дыхание и контроль сфинктеров – 0 – 40 баллов; мобильность – 0 – 40 баллов.  SCIM III является высоковалидным и надёжным инструментом для определения уровня независимости у лиц с травмой спинного мозга. Обследование пациентов с помощью опросника SCIM III проводилось специалистом по работе с инвалидами отделения медико-социальной реабилитации, физиотерапии и лечебной физкультуры ФГБУ ННПЦ МСЭ и РИ Минтруда России.

Исследование одобрено Этическим комитетом ФГБУ ННПЦ МСЭ и РИ Минтруда России (протокол № 4 от 20.08.2024 года) и соответствует международным этическим нормам.

Статистическую обработку полученных результатов осуществляли с помощью пакета программ IBM SPSS Statistics, версия 26. Вычисляли показатели описательной статистики: среднее арифметическое (М), ошибку средней арифметической (м_х), медиану (Ме), 25% и 75% квартили. Соответствие распределения количественных показателей нормальному проверяли с помощью критерия Колмогорова-Смирнова. Поскольку в большинстве случаев гипотеза о нормальности распределения показателей была отвергнута, данные в разделе «Результаты» представлены в виде медианы (Ме) (25% - 75% квартиль). Номинальные данные представлены в виде абсолютных значений и долей в процентах (%); для сравнения групп использовали критерий Хи-квадрат (χ²).

Корреляционные взаимосвязи между различными показателями оценивали с помощью коэффициента ранговой корреляции Спирмена (ρ).

Для выявления значимых факторов, негативно ассоциированных с достигнутым уровнем независимости в повседневной жизни инвалидов с ТБСМ, использовали бинарную логистическую регрессию. Выбор факторов, включённых в исследование, и пороговых значений основан на сведениях научных публикаций и результатах собственных исследований [16,17].

Зависимая переменная (уровень функциональной независимости инвалида) принимала значение «0» при результатах оценки по SCIM III > 70 баллов (отсутствие негативного признака) или «1» при результатах оценки по SCIM III < 70 баллов (наличие негативного признака). Влияющие факторы (предикторы) были закодированы следующим образом:

- уровень повреждения спинного мозга: наличие тетраплегии – 1, наличие параплегии – 0;

- степень неврологического дефицита: полное нарушение проводимости по спинному мозгу (тип «А» или «В» по шкале AIS) – 1, неполное нарушение (тип «C» или «D») – 0;

- период после травмы: менее 3 лет – 1, более трех лет – 0;

- пол: мужской – 1, женский – 0;

- уровень депрессии по шкале DASS-21: 4 балла и менее – 0, более 4 баллов – 1;

- уровень тревоги по шкале DASS-21: 3 балла и менее – 0, более 3 баллов – 1;

- уровень стресса по шкале DASS-21: 7 баллов и менее – 0, более 7 баллов – 1.

Значимые при однофакторном логистическом регрессионном анализе, не коррелирующие между собой, факторы включали в множественный логистический регрессионный анализ для установления независимых факторов риска низкого уровня независимости в повседневной деятельности инвалидов с ТБСМ.

Интерпретация параметров логистической регрессии производилась на основе величины «exp(b)» (отношения шансов): в случае его значения, превышающего 1 (коэффициент «b»>0), риск развития прогнозируемого события (низкий уровень повседневной активности) возрастает; значения меньше 1 (коэффициент «b» < 0) указывают на снижение шансов.

При всех видах анализа критический уровень статистической значимости был принят равным 0,05.

Результаты

Наличие признаков депрессии разной степени выраженности зафиксировано у 58,8% обследованных инвалидов с ТБСМ, что превышало в 2,3 раза данный показатель в группе здоровых лиц (25,8%, р<0,001) (Рис. 1). Симптомы депрессии умеренной степени и выше в 5,3 раза чаще выявляли у инвалидов с последствиями повреждений позвоночника и спинного мозга (45,1%), чем в группе сравнения (8,5%), р<0,001.

Рис. 1. Распределение инвалидов с травматической болезнью спинного мозга и здоровых лиц по степени выраженности симптомов депрессии

Признаки тревоги выявляли у 70,4% в группе с ТБСМ – в 1,9 раза чаще, чем в группе сравнения (р<0,001). Тревожные расстройства умеренной степени выраженности и выше в группе пациентов с ТБСМ встречались в 4,6 раза чаще по сравнению с группой здоровых лиц (соответственно у 54,8% и 11,9% человек, р<0,001) (Рис. 2).

Рис. 2. Распределение инвалидов с травматической болезнью спинного мозга и здоровых лиц по степени выраженности симптомов тревоги

По частоте встречаемости симптомов стресса группа с травматической болезнью спинного мозга значимо не отличалась от группы сравнения (Рис. 3).

При проведении рангового корреляционного анализа Спирмена установлены значимые корреляционные взаимосвязи между уровнем депрессии и степенью тревоги (ρ=0,531, р<0,001), стресса (ρ=0,579, р<0,001).

Рис. 3. Распределение инвалидов с травматической болезнью спинного мозга и здоровых лиц по степени выраженности симптомов стресса

Уровень независимости (суммарный балл опросника SCIM III) инвалидов с ТБСМ, включённых в исследование, варьировал от 0 до 99 баллов и характеризовался значением медианы, в 1,7 раза ниже максимально возможного значения, достигаемого по данной шкале – 100 баллов (Табл. 1). У половины обследованных пациентов уровень независимости по субшкале «самообслуживание» не превышал 16,5 баллов (что на 21,0% меньше максимального уровня по данной субшкале); по субшкале «дыхание и контроль сфинктеров» – 27,5 баллов (68,8% от максимального уровня), по субшкале «мобильность» – 7,0 баллов (17,5% от максимально уровня). Статистически значимых гендерных различий по показателям независимости в повседневной жизни инвалидов с ТБСМ не обнаружено (Табл. 1).

Таблица 1

Показатели независимости в повседневной жизни по шкале «Измеритель независимости при повреждениях спинного мозга» (SCIM III) инвалидов с травматической болезнью спинного мозга

С целью выявления факторов (и их значимости), связанных с уровнем повседневной активности инвалидов с ТБСМ, был проведён однофакторный логистический регрессионный анализ, где в качестве результирующей переменной рассматривался уровень независимости пациента, а в качестве влияющей переменной (ковариаты) – различные медико-демографические параметры, а также показатели депрессии, тревоги, стресса. Наличие статистически значимой связи между уровнем независимости и анализируемым показателем позволяет рассматривать последний как предиктор уровня функционирования в повседневной жизни инвалида с ТБСМ.

В результате однофакторного логистического регрессионного анализа установлено, что риск низкого уровня независимости (< 70 баллов) у лиц с тетраплегией выше, чем у лиц с параплегией в 4,0 раза; у лиц мужского пола – в 3,6 раза; у инвалидов с длительностью посттравматического периода менее 3 лет – в 2,3 раза; у инвалидов с тяжёлым неврологическим дефицитом (тип «А» или «В» по шкале AIS) – в 2,1 раза (Табл. 2).

Также уровень независимости в повседневной жизни инвалидов с ТБСМ был связан с показателями, характеризующими психоэмоциональное состояние инвалида. Установлено, что риск низкого уровня независимости (< 70 баллов) повышается: при наличии признаков депрессии (> 4 баллов) – в 5,0 раз; тревоги (> 3 баллов) – в 4,5 раза; стресса (> 7 баллов) – в 4,3 раза (Табл. 2).

Таблица 2

Факторы, негативно влияющие на уровень независимости в повседневной жизни инвалидов с травматической болезнью спинного мозга, по данным однофакторного логистического регрессионного анализа

Для выявления независимых предикторов уровня функционирования в повседневной жизни инвалидов с ТБСМ в множественный логистический регрессионный анализ включили факторы, статистически значимые корреляционные связи между которыми не установлены: тетраплегия, длительность посттравматического периода – менее трёх лет, мужской пол, уровень депрессии по шкале DASS-21 > 4 баллов (Табл. 3). Анализ показал, что независимым фактором, ассоциированным с уровнем функционирования инвалидов при повреждениях спинного мозга, является наличие симптомов депрессии: при их оценке выше 4 баллов по шкале DASS-21 риск низкого уровня функционирования в повседневной жизни у инвалидов с ТБСМ выше в 3,2 раза, чем у лиц без симптомов депрессии (р=0,006). Также независимым предиктором низкого уровня повседневной активности данного контингента инвалидов является мужской пол, который увеличивает вероятность негативного результата в 2,3 раза. Статистическая значимость факторов, отражающих тяжесть травмы (тетраплегия) и показателя длительности посттравматического периода при многофакторном анализе утрачивается (р>0,05).

Таблица 3

Значимость предикторов низкого уровня независимости в повседневной жизни инвалидов с травматической болезнью спинного мозга (SCIM III < 70 баллов) по данным множественного логистического регрессионного анализа

Обсуждение полученных результатов

Симптомы депрессии, тревоги в большей степени распространены у лиц с ПСМТ по сравнению с общей популяцией, о чем свидетельствуют полученные в ходе настоящего исследования данные: у инвалидов с ТБСМ, госпитализированных для проведения мероприятий медико-социальной реабилитации, признаки депрессии (умеренной степени и выше) выявляли в 5,3 раза чаще, а тревожные расстройства (умеренной степени выраженности и выше) – в 4,6 раза чаще, чем в выборке здоровых лиц (соответственно 45,1% против 8,5% и 54,8% против 11,9%). Однако по уровню стресса значимых различий между обследованными группами не выявлено.

Полученные результаты существенно не отличаются от данных, приведённых другими авторами. Так, согласно сведениям аналогичных исследований, проведённых за рубежом, во время стационарной реабилитации депрессия и депрессивные симптомы у пациентов с ТБСМ оценивались в диапазоне от 20% до 43% и от 15% до 50% - 60% соответственно [11,18]. Уровень тревожности среди лиц с повреждением спинного мозга колебался от 10% до 60%; при этом максимальные показатели отмечались непосредственно перед выпиской из ургентного стационара [19]. В клиническом исследовании, проведенном на базе нейрохирургического отделения ФГБУ РНЦ «ВТО» им. акад. Г.А. Илизарова, у больных в промежуточном и позднем периодах ТБСМ субдепрессия выявлена у 27,5% больных, умеренная депрессия – у 10,0%, выраженная – у 5,0% [20]. Также авторы сообщили о наличии высокой личностной тревожности у 47,5% пациентов, ситуативной тревожности – у 5,0% больных.

По сведениям, приведённым H. Krueger et al., симптомы депрессии у лица с ограниченными возможностями вследствие с ТБСМ ассоциированы с многочисленными негативными последствиями, включающими более низкую функциональную независимость, рост числа вторичных осложнений, более слабую социальную интеграцию и низкую самооценку здоровья [10]. Напротив, по данным других авторов, физически активные люди с последствиями позвоночно-спинномозговой травмы имели более низкие уровни депрессии, тревоги и более высокий уровень социальной поддержки [21]. 

В настоящем исследовании выявлено резкое снижение уровня независимости в повседневной жизни у инвалидов с ТБСМ – 59,5 (25,0 - 68,0) баллов по шкале SCIM III (у мужчин – 57,0 (23,0 - 67,0) баллов, у женщин – 62,0 (46,5 - 70,5) балла), очевидно, обусловленное повреждением структур позвоночника и спинного мозга. Длительность посттравматического периода в группе обследованных пациентов с ПСМТ составила в среднем 9,8±9,59 лет. Этот период времени был достаточным для проведения необходимого комплекса реабилитационных мероприятий и адаптации лиц с ограниченными возможностями к имеющимся ограничениям функций. Поэтому, на наш взгляд, полученный показатель уровня независимости интегрально отражает результаты медико-социальной реабилитации пациентов с ТБСМ, включённых в исследование.

Сходные количественные данные получены и другими авторами. Так, в работе М. Qasheesh et al., выполненной на базе клиники Университета короля Сауда (Саудовская Аравия), сообщается, что у пациентов с параплегией средний балл по шкале SCIM III составил: у мужчин – 65,51±6,33, у женщин – 58,0±7,43, соответственно [17]. В этом же исследовании установлено, что выраженные негативные психологические реакции, такие как страх, тревога и депрессия, отрицательно связаны с физическим функционированием: согласно двумерной корреляционной модели, более высокий уровень страха, тревоги и депрессии приводит к более низкому уровню показателей функций и физической работоспособности среди людей с травмой спинного мозга [17]. По мнению авторов, депрессия является самым сильным фактором, который больше всего влияет на результаты функционирования лиц с травмой спинного мозга.

Результаты исследования, проведённого в Южной Корее, продемонстрировали, что общий балл показателя SCIM III, в том числе – уровень самообслуживания, уровень мобильности, отрицательно коррелировали с психологическими переменными: уровнем депрессии, качеством сна и риском самоубийства [12]. Наиболее значимая корреляционная связь выявлена между всеми психологическими переменными, включёнными в исследование, и уровнем таких активностей, как: «приём пищи», «мобильность в кровати»» и «смена положения тела для предотвращения пролежней».

В настоящей работе на основе результатов однофакторного логистического регрессионного анализа выявлены медико-демографические (мужской пол, тетраплегия, тип неврологического дефицита «А» или «В», длительность посттравматического периода менее трёх лет) и психоэмоциональные показатели (наличие симптомов депрессии, тревоги, стресса), ассоциированные с повышенным риском низкого уровня независимости инвалидов с ТБСМ в повседневной жизни.

Представляется логичным, что тяжёлое повреждение позвоночника и спинного мозга на шейном уровне (тетраплегия и полное нарушение проводимости) более существенно влияет на физическое и социальное функционирование пострадавших по сравнению с менее разрушительной травмой (параплегия, неполное нарушение проводимости): у пациентов с тетраплегией риск низкого уровня независимости в повседневной жизни увеличивается 4,0 раза.

Связь более низкого уровня функциональной независимости с мужским полом при ТБСМ может быть обусловлена склонностью женщин (супруги или матери) к гиперопеке, что обусловливает отсутствие у инвалида необходимости регулярной активности дома и негативно влияет на исходы реабилитации [22, 23].

Результаты, также свидетельствующие о взаимосвязи длительности посттравматического периода с результатами социально-бытовой адаптации, получены ранее в рамках исследования, проведенного на базе Федерального Новокузнецкого центра реабилитации инвалидов: выявлено отчётливое снижение доли пациентов с ТБСМ, нуждающихся в коррекции деятельности, связанной с мобильностью и самообслуживанием, через три года после полученной травмы, несмотря на отсутствие клинически значимой положительной динамики в отношении способности к ходьбе [24].

Значимость негативного влияния психоэмоциональных факторов на результаты медико-социальной реабилитации была сопоставима с влиянием фактора тяжести травмы (тетраплегии). Так, наличие симптомов депрессии, тревоги, стресса у обследованных инвалидов увеличивало риск низкого уровня повседневной активности в 5,0; 4,5; 4,3 раза, соответственно.

Южнокорейские исследователи (W. Lee et al., 2023) обосновали тезис о том, что функциональные результаты реабилитации тесно связаны с психологическими факторами; при этом, по их мнению, для прогноза исхода реабилитации психологические показатели пациентов более значимы, чем их демографические и клинические параметры [12]. Настоящее исследование показало, что достигнутый уровень повседневной активности инвалида с ТБСМ тесно связан, в первую очередь, с психоэмоциональными нарушениями. Фактор депрессии является независимым предиктором уровня функционирования инвалидов в повседневной жизни, что было установлено в рамках проведения множественного логистического регрессионного анализа. Также установлено, что у мужчин с ТБСМ прогнозируются более худшие результаты реабилитации по сравнению с инвалидами женского пола.

Вполне очевидно, что психоэмоциональный статус является модифицируемым фактором, в отличие от гендерной принадлежности. В ряде исследований выявлены положительные эффекты психологических вмешательств (когнитивно-поведенческой терапии, вмешательств осознанности) в отношении выраженности симптомов депрессии, интенсивности боли, и связанных с болью ограничений жизнедеятельности у инвалидов с травмой спинного мозга [8,25,26].

В связи с вышесказанным, стратегии реабилитации инвалидов с ТБСМ должны разрабатываться на основе физических возможностей пациента, а независимость в повседневной жизни инвалида должна достигаться при обеспечении оптимальной психологической поддержки [27].

Ограничения исследования. Это исследование имеет несколько потенциальных ограничений, которые следует учитывать при интерпретации результатов. Во-первых, данные были собраны в группе пациентов с ТБСМ в позднем периоде реабилитации, госпитализированных для проведения мероприятий медико-социальной реабилитации в одно учреждение, что может ограничить обобщаемость результатов на более широкую популяцию. Во-вторых, не анализировали данные о других потенциальных факторах риска сниженного уровня независимости в повседневной жизни, ассоциированных с психоэмоциональными статусом (уровень когнитивного функционирования, уровень боли, качество сна).

Таким образом, полученные данные свидетельствуют о масштабе проблемы нарушений психоэмоционального статуса у пациентов с ТБСМ; необходимости оценки выраженности симптомов депрессии, тревоги и их адекватной коррекции при проведении реабилитационных мероприятий с целью достижения более высокого уровня независимости в повседневной жизни у данного контингента лиц с ограничениями жизнедеятельности. Врачам-реабилитологам в ходе медико-социальной реабилитации лиц, имеющих ограничения жизнедеятельности вследствие ТБСМ, следует: уделять особое внимание психоэмоциональной сфере данного контингента; совместно с психологами назначать специализированные тренинги и разрабатывать долгосрочные программы психологической коррекции (в том числе в дистанционном формате) [28] для максимального повышения потенциала физических возможностей и работоспособности у данного контингента пациентов [29-31].  

Выводы

1. Симптомы депрессии различной степени выраженности встречаются у 58,8% обследованных инвалидов с травматической болезнью спинного мозга, умеренной степени и выше – у 45,1% (в 5,3 раза чаще, чем в группе здоровых лиц); признаки тревоги выявляли у 70,4% инвалидов, тревожные расстройства умеренной степени выраженности и выше – у 54,8% (в 4,6 раза чаще по сравнению с группой здоровых лиц).
2. Уровень независимости у половины инвалидов с травматической болезнью спинного мозга не превышал 59,5 баллов (в 1,7 раза ниже максимально возможного значения) с преобладанием проблем в сфере мобильности.
3. В ходе однофакторного логистического регрессионного анализа установлено, что риск низкого уровня независимости инвалида с травматической болезнью спинного мозга (менее 70 баллов) выше: при тетраплегии – в 4,0 раза; при принадлежности к мужскому полу – в 3,6 раза; при длительности посттравматического периода менее 3 лет – в 2,3 раза; при полном повреждении спинного мозга – в 2,1 раза; при наличии симптомов депрессии – в 5,0 раз, тревоги – в 4,5 раза, стресса – в 4,3 раза.
4. Независимыми факторами риска низкого уровня повседневной активности инвалидов с травматической болезнью спинного мозга являются (по данным множественного логистического регрессионного анализа): наличие симптомов депрессии и мужской пол.

Библиография

1. Zhou H, Lou Y, Chen L, Kang Yi, Liu Lu, Cai Z, et al. Epidemiological and clinical features, treatment status, and economic burden of traumatic spinal cord injury in China: a hospital-based retrospective study. Neural Regen Res 2024; 19(5): 1126-1133. DOI: 10.4103/1673-5374.382257
2. Han JM, Choi WS, Choi H, Jang B-H, Kim H-J, Son CH, et al. Treatment of major depressive disorder (MDD) or dysthymic disorder (DD) in spinal cord injury (SCI) patients: a protocol for a systematic review and network meta-analysis. BMJ Open. 2022; 12(12): e055800. DOI: 10.1136/bmjopen-2021-055800
3. Vasilchenko Е, Escorpizo R, Filatov E, Kislova A, Surodeyeva Y, Lyachovetskaya V, et al. A descriptive study on the functioning profile of patients with spinal cord injury in a rehabilitation center in Russia. Spinal cord. 2017; 55(5): 489-496. DOI: 10.1038/sc.2016.120
4. Ehrmann C, Reinhardt JD, Joseph C, Hasnan N, Perrouin-Verbe B, Tederko P, et al. Describing Functioning in People Living With Spinal Cord Injury Across 22 Countries: A Graphical Modeling Approach. Arch Phys Med Rehabil. 2020; 101(12): 2112-2143. DOI: 10.1016/j.apmr.2020.09.374
5. Molina-Gallego B, Ugarte-Gurrutxaga MI, Molina-Gallego L, Plaza Del Pino FJ, Carmona-Torres JM, Santacruz-Salas E. Anxiety and Depression after Spinal Cord Injury: A Cross-Sectional Study. Healthcare (Basel). 2024; 12(17): 1759. DOI: 10.3390/healthcare12171759
6. Schultz KR, Mona LR, Cameron RP. Mental Health and Spinal Cord Injury: Clinical Considerations for Rehabilitation Providers. Curr Phys Med Rehabil Rep. 2022; 10(3): 131-139. DOI: 10.1007/s40141-022-00349-4
7. Sachdeva R, Gao F, Chan CCH, Krassioukov AV. Cognitive function after spinal cord injury: A systematic review. Neurology. 2018: 91(13): 611-621. DOI: 10.1212/WNL.0000000000006244
8. Hearn JH, Cross A. Mindfulness for pain, depression, anxiety, and quality of life in people with spinal cord injury: a systematic review. BMC Neurol. 2020; 20(1): 32. DOI: 10.1186/s12883-020-1619-5
9. Distel DF, Amodeo M, Joshi S, Abramoff BA. Cognitive Dysfunction in Persons with Chronic Spinal Cord Injuries. Phys Med Rehabil Clin N Am. 2020; 31(3): 345-368. DOI: 10.1016/j.pmr.2020.04.001
10. Krueger H, Noonan VK, Williams D, Trenaman LM, Rivers CS. The influence of depression on physical complications in spinal cord injury: Behavioral mechanisms and health-care implications. Spinal Cord. 2013; 51(4): 260-266. DOI: 10.1038/sc.2013.3. 10
11. Budd MA, Gater JrDR, Channell I. Psychosocial Consequences of Spinal Cord Injury: A Narrative Review. J Pers Med. 2022; 12(7): 1178. DOI: 10.3390/jpm12071178
12. Lee W, Jeong S, Lee BS, Lim J-C, Kim O. Association between functional outcomes and psychological variables in persons with spinal cord injury. Sci Rep. 2023; 13(1): 23092. DOI: 10.1038/s41598-023-50252-8
13. Bombardier CH, Azuero CB, Fann JR, Kautz D.D, Richards JS, Sabharwal S. Management of Mental Health Disorders, Substance Use Disorders, and Suicide in Adults with Spinal Cord Injury. Top Spinal Cord Inj Rehabil. 2021; 27(2): 152-224. DOI: 10.46292/sci2702-152
14. Золотарева А.А. Систематический обзор психометрических свойств Шкалы депрессии, тревоги и стресса (DASS-21). Обозрение психиатрии и медицинской психологии им. В.М. Бехтерева 2020; 2: 26-37. DOI: 10.31363/2313-7053-2020-2-26-37
15. Васильченко Е.М., Золоев Г.К., Кислова А.С., Костров В.В., Ляховецкая В.В., Карапетян К.К., и др. Измеритель независимости при повреждениях спинного мозга (SCIM III). Подготовка русскоязычной версии. Медико-социальная экспертиза и реабилитация 2016; 19(2): 96-102. DOI: 10.18821/1560-9537-2016-19-2-96-102
16. Tang Z, Yu X. Analysis of Influencing Factors of Major Depression After Spinal Cord Injury. Alpha Psychiatry 2024; 25(3): 395-400. DOI: 10.5152/alphapsychiatry.2024.241526
17. Qasheesh M, Shaphe MA, Iqbal A, Alghadir AH. Association of psychological variants with functional outcomes among people with spinal cord injury. Sci Rep. 2021; 11(1): 20325. DOI: 10.1038/s41598-021-98808-w
18. Rupp R, Biering-Sørensen F, Burns SP, Graves DE, Guest J., Jones L, et al. International standards for neurological classification of spinal cord injury: revised 2019. Top Spinal Cord Injury Rehab 2021; 27(2): 1-22. DOI: 10.46292/sci2702-1
19. Le J, Dorstyn D. Anxiety prevalence following spinal cord injury: a meta-analysis. Spinal Cord. 2016; 54(8): 570-578. DOI: 10.1038/sc.2016.15
20. Нестерова И.Н., Прудникова О.Г. Оценка психоэмоционального состояния больных с последствиями повреждения спинного мозга. Гений ортопедии 2017; 23(4): 439-443. DOI: 10.18019/1028-4427-2017-23-4-439-443
21. Kim D-II, Lee J, Park H, Jeon JY. The relationship between physical activity levels and mental health in individuals with spinal cord injury in South Korea. Int. J. Environ. Res. Public Health 2020; 17(12): 4423. DOI: 10.3390/ijerph17124423
22. Rodriguez LJ, Rios MP, Costa CL, Hermoso MC, Alonso NP, Diaz Agea JL, et al. Relatives of people with spinal cord injury: a qualitative study of caregivers' metamorphosis. Spinal Cord 2018; 56(6): 548-559. DOI: 10.1038/s41393-018-0092-0
23. Jeyathevan G, Cameron JI, Craven BC, EP Munce S., B Jaglal S. Re-building relationships after a spinal cord injury: experiences of family caregivers and care recipients. BMC Neurol 2019; 19(1): 117. DOI: 10.1186/s12883-019-1347-x
24. Васильченко Е.М., Жатько О.В., Орехова Е.Н., Денисова Я.А. Динамика выраженности нарушений активности и участия у инвалидов с тетраплегией вследствие позвоночно-спинномозговой травмы. Вестник Всероссийского общества специалистов по медико-социальной экспертизе, реабилитации и реабилитационной индустрии 2020; 1: 67-77. DOI: 10.17238/issn1999-2351.2020.1.67-77
25. Li Y, Bressington D, Chien WT. Pilot evaluation of a coping-oriented supportive program for people with spinal cord injury during inpatient rehabilitation. Disability and Rehabilitation. Disability and Rehabilitation 2019; 41(2): 182-190. DOI: 10.1080/09638288.2017.1386238
26. Li Y, Chien WT, Bressington D. Effects of a coping-oriented supportive programme for people with spinal cord injury during inpatient rehabilitation: a quasi-experimental study. Spinal Cord 2020; 58(1): 58-69. DOI: 10.1038/s41393-019-0320-2
27. Purcell D, Strøm V, Leiulfsrud AS. Exploring the mediating effects of coping strategies on adjustment after sustaining a spinal cord injury. Spinal Cord 2025; 63(4): 208-213. DOI: 10.1038/s41393-025-01062-4
28. Васильченко Е.М., Болотов Д.Д., Хохлова О.И., Верш В.А. Дистанционные технологии в медико-социальной реабилитации инвалидов с травмой позвоночника и спинного мозга. Казанский медицинский журнал 2025; 106(4): 635-646. DOI: 10.17816/KMJ678786
29. Paricio MG, Kunz S, Morselli D, W M Post M, Peter C, Carrard V. Adaptation during spinal cord injury rehabilitation: the role of appraisal and coping. Rehabil Psychol 2021; 66(4): 507-519. DOI: 10.1037/rep0000410
30. Craig A, Tran Y, Arora M, Pozzato I, W Middleton J. Investigating dynamics of the spinal cord injury adjustment model: mediation model analysis. J Clin Med 2022; 11(15): 4557. DOI: 10.3390/jcm11154557
31. Carrard V, Kunz S, Peter C. Mental health, quality of life, self-efficacy, and social support of individuals living with spinal cord injury in Switzerland compared to that of the general population. Spinal Cord 2021; 59(4): 398-409. DOI: 10.1038/s41393-020-00582-5

References

1. Zhou H, Lou Y, Chen L, Kang Yi, Liu Lu, Cai Z, et al. Epidemiological and clinical features, treatment status, and economic burden of traumatic spinal cord injury in China: a hospital-based retrospective study. Neural Regen Res. 2024; 19(5): 1126-1133. https://doi: 10.4103/1673-5374.382257
2. Han JM, Choi WS, Choi H, Jang B-H, Kim H-J, Son CH, et al. Treatment of major depressive disorder (MDD) or dysthymic disorder (DD) in spinal cord injury (SCI) patients: a protocol for a systematic review and network meta-analysis. BMJ Open. 2022; 12(12): e055800. https://doi: 10.1136/bmjopen-2021-055800
3. Vasilchenko Е, Escorpizo R, Filatov E, Kislova A, Surodeyeva Y, Lyachovetskaya V, et al. A descriptive study on the functioning profile of patients with spinal cord injury in a rehabilitation center in Russia. Spinal cord. 2017; 55(5): 489-496. https://doi: 10.1038/sc.2016.120
4. Ehrmann C, Reinhardt JD, Joseph C, Hasnan N, Perrouin-Verbe B, Tederko P, et al. Describing Functioning in People Living With Spinal Cord Injury Across 22 Countries: A Graphical Modeling Approach. Arch Phys Med Rehabil. 2020; 101(12): 2112-2143. https://doi:10.1016/j.apmr.2020.09.374
5. Molina-Gallego B, Ugarte-Gurrutxaga MI, Molina-Gallego L, Plaza Del Pino FJ, Carmona-Torres JM, Santacruz-Salas E. Anxiety and Depression after Spinal Cord Injury: A Cross-Sectional Study. Healthcare (Basel). 2024; 12(17): 1759. https://doi:10.3390/healthcare12171759
6. Schultz KR, Mona LR, Cameron RP. Mental Health and Spinal Cord Injury: Clinical Considerations for Rehabilitation Providers. Curr Phys Med Rehabil Rep. 2022; 10(3): 131-139. https://doi: 10.1007/s40141-022-00349-4
7. Sachdeva R, Gao F, Chan CCH, Krassioukov AV. Cognitive function after spinal cord injury: A systematic review. Neurology. 2018: 91(13): 611-621. https:// doi: 10.1212/WNL.0000000000006244
8. Hearn JH, Cross A. Mindfulness for pain, depression, anxiety, and quality of life in people with spinal cord injury: a systematic review. BMC Neurol. 2020; 20(1): 32. https://doi: 10.1186/s12883-020-1619-5
9. Distel DF, Amodeo M, Joshi S, Abramoff BA. Cognitive Dysfunction in Persons with Chronic Spinal Cord Injuries. Phys Med Rehabil Clin N Am. 2020; 31(3): 345-368. https://doi: 10.1016/j.pmr.2020.04.001
10. Krueger H, Noonan VK, Williams D, Trenaman LM, Rivers CS. The influence of depression on physical complications in spinal cord injury: Behavioral mechanisms and health-care implications. Spinal Cord. 2013; 51(4): 260-266. https://doi: 10.1038/sc.2013.3. 10
11. Budd MA, Gater JrDR, Channell I. Psychosocial Consequences of Spinal Cord Injury: A Narrative Review. J Pers Med. 2022; 12(7): 1178. https://doi:10.3390/jpm12071178
12. Lee W, Jeong S, Lee BS, Lim J-C, Kim O. Association between functional outcomes and psychological variables in persons with spinal cord injury. Sci Rep. 2023; 13(1): 23092. https://doi: 10.1038/s41598-023-50252-8
13. Bombardier CH, Azuero CB, Fann JR, Kautz D.D, Richards JS, Sabharwal S. Management of Mental Health Disorders, Substance Use Disorders, and Suicide in Adults with Spinal Cord Injury. Top Spinal Cord Inj Rehabil. 2021; 27(2): 152-224. https://doi.org/10.46292/sci2702-152
14. Zolotareva AA. Systematic review of the psychometric properties of the Depression Anxiety and Stress Scale-21 (DASS-21). Obozrenie psihiatrii i medicinskoj psihologii im. V.M. Behtereva. 2020; (2): 26-37. https://doi.org/10.31363/2313-7053-2020-2-26-37 (In Russ.).
15. Vasil'chenko EM, Zoloev GK, Kislova AS, Kostrov VV, Ljahoveckaja VV, Karapetjan KK, et al. Spinal Cord Independence Measure (SCIM-III). Preparation of the Russian version. Mediko-sotsyal’naya ekspertiza i reabilitatsiya 2016; 19(2): 96-102. https://doi:10.18821/1560-9537-2016-19-2-96-102 (In Russ.).
16. Tang Z, Yu X. Analysis of Influencing Factors of Major Depression After Spinal Cord Injury. Alpha Psychiatry. 2024; 25(3): 395-400. https://doi: 10.5152/alphapsychiatry.2024.241526
17. Qasheesh M, Shaphe MA, Iqbal A, Alghadir AH. Association of psychological variants with functional outcomes among people with spinal cord injury. Sci Rep. 2021; 11(1): 20325. https://doi:10.1038/s41598-021-98808-w
18. Rupp R, Biering-Sørensen F, Burns SP, Graves DE, Guest J., Jones L, et al. International standards for neurological classification of spinal cord injury: revised 2019. Top Spinal Cord Injury Rehab. 2021; 27(2): 1-22. https://doi.org/10.46292/sci2702-1
19. Le J, Dorstyn D. Anxiety prevalence following spinal cord injury: a meta-analysis. Spinal Cord. 2016; 54(8): 570-578. https://doi: 10.1038/sc.2016.15
20. Nesterova IN, Prudnikova OG. Assessment of psychoemotional conditions in patients with consequences of spinal cord injury. Genij Ortopedii. 2017; 23(4): 439-443. https://doi.org/10.18019/1028-4427-2017-23-4-439-443 (In Russ.).
21. Kim D-II, Lee J, Park H, Jeon JY. The relationship between physical activity levels and mental health in individuals with spinal cord injury in South Korea. Int. J. Environ. Res. Public Health. 2020; 17(12): 4423. https://doi.org/10.3390/ijerph17124423
22. Rodriguez LJ, Rios MP, Costa CL, Hermoso MC, Alonso NP, Diaz Agea JL, et al. Relatives of people with spinal cord injury: a qualitative study of caregivers' metamorphosis. Spinal Cord. 2018; 56(6): 548-559. https://doi: 10.1038/s41393-018-0092-0
23. Jeyathevan G, Cameron JI, Craven BC, EP Munce S., B Jaglal S. Re-building relationships after a spinal cord injury: experiences of family caregivers and care recipients. BMC Neurol. 2019; 19(1): 117. https://doi: 10.1186/s12883-019-1347-x
24. Vasil'chenko EM, Zhat'ko OV, Orehova EN, Denisova JaA. Dynamics of the level of activity limitations and participation restrictions in disabled persons with tetraplegia due to vertebral cerebrospinal injury. Bulletin of the russian society of specialists in medical and social expertise, rehabilitation and rehabilitation industry. 2020; (1): 67-77. https://doi:10.17238/issn1999-2351.2020.1.67-77 (In Russ.).
25. Li Y, Bressington D, Chien WT. Pilot evaluation of a coping-oriented supportive program for people with spinal cord injury during inpatient rehabilitation. Disability and Rehabilitation. Disability and Rehabilitation. 2019; 41(2): 182-190. https://doi.org/10.1080/09638288.2017.1386238
26. Li Y, Chien WT, Bressington D. Effects of a coping-oriented supportive programme for people with spinal cord injury during inpatient rehabilitation: a quasi-experimental study. Spinal Cord. 2020; 58(1): 58-69. https://doi:10.1038/s41393-019-0320-2
27. Purcell D, Strøm V, Leiulfsrud AS. Exploring the mediating effects of coping strategies on adjustment after sustaining a spinal cord injury. Spinal Cord. 2025; 63(4): 208-213. https://doi.org/10.1038/s41393-025-01062-4
28. Vasil'chenko EM, Bolotov DD, Hohlova OI, Versh VA. Telerehabilitation technologies in the medico-social rehabilitation of individuals with spinal column and spinal cord injuries. Kazanskij medicinskij zhurnal. 2025; 106(4): 635-646. doi: 10.17816/KMJ678786 (In Russ.).
29. Paricio MG, Kunz S, Morselli D, W M Post M, Peter C, Carrard V. Adaptation during spinal cord injury rehabilitation: the role of appraisal and coping. Rehabil Psychol 2021; 66(4): 507-519. https://doi.org/10.1037/rep0000410
30. Craig A, Tran Y, Arora M, Pozzato I, W Middleton J. Investigating dynamics of the spinal cord injury adjustment model: mediation model analysis. J Clin Med. 2022; 11(15): 4557. DOI: 10.3390/jcm11154557
31. Carrard V, Kunz S, Peter C. Mental health, quality of life, self-efficacy, and social support of individuals living with spinal cord injury in Switzerland compared to that of the general population. Spinal Cord. 2021; 59(4): 398-409. DOI: 10.1038/s41393-020-00582-5

Дата поступления: 20.10.2025

Добавить комментарий

Пожалуйста оставляйте комментарии только по теме. Вы можете оставить свой комментарий любым браузером кроме Internet Explorer старше 6.0
Имя:
E-mail
Комментарий:
Код:*