DOI: 10.21045/2071-5021-2016-50-4-1
Иванова А.Е., Семенова В.Г., Лопаков К.В., Михайлов А.Ю., Сабгайда Т.П., Землянова Е.В., Запорожченко В.Г., Евдокушкина Г.Н.
ФГБУ Центральный научно-исследовательский институт организации и информатизации здравоохранения Минздрава России, Москва

PROSPECTS FOR REDUCING MORTALITY IN MOSCOW IN VIEW OF DEMOGRAPHIC POLICIES’ IMPLEMENTATION
Ivanova A.E., Semenova V.G., Lopakov K.V., Mikhailov A.Yu.,Sabgayda T.P., Zemlyanova E.V., Zaporozhchenko V.G., Evdokushkina G.N.
Federal Research Institute for Health Organization and Informatics of Ministry of Health of the Russian Federation, Moscow

Контактная информация: Иванова Алла Ефимовна, Этот e-mail защищен от спам-ботов. Для его просмотра в вашем браузере должна быть включена поддержка Java-script

Contacts: Alla E. Ivanova, Этот e-mail защищен от спам-ботов. Для его просмотра в вашем браузере должна быть включена поддержка Java-script

Резюме

В 2015 г. завершила свое действие Концепция демографического развития г. Москвы, в настоящее время перед столицей стоит задача разработки новой Концепции и плана мер по ее реализации до 2025 г., скоординированных с соответствующими федеральными документами. Цель: оценить сложившиеся тенденции смертности в столице с учетом влияния мер демографической политики и обосновать предложения к проекту Концепции демографической политики в Москве на период 2016-2025 г. Материалы и методы: анализ проведен на всей возрастной шкале (0-14,15-29, 30-44, 45-59, 60-74,75 и старше) в разрезе основных причин смерти (болезни системы кровообращения, новообразования, травмы и отравления, болезни органов дыхания, пищеварения, инфекции, неточно обозначенные состояния) в сравнении с показателями стран Центральной и Восточной Европы («новая Европа») и Западной Европы («старая Европа»).

Москва достигла уровней продолжительности жизни, характерных для стран Центральной и Восточной Европы (средние показатели для группы), обладающих сопоставимым социально-экономическим потенциалом. Сближение продолжительности жизни в столице и новом ЕС обусловлено населением старше 45 лет: в более молодых трудоспособных возрастах Москва отстает от «нового ЕС». Этот проигрыш определялся всеми ведущими причинами смерти (в наименьшей степени – новообразованиями).

Исходя из достигнутых результатов по снижению смертности в столице и выявленных проблем, которые определяют резервы дальнейшего сокращения потерь, целью демографической политики по снижению смертности в Москве является: сокращение демографических, социально-экономических и гуманитарных издержек общественного развития. Критерии формулирования задач определяются: возможностью достижения к 2025 г. современных уровней продолжительности жизни населения стран Западной Европы (79,1 года для мужчин и 84,2 года – для женщин); концентрацией усилий на сокращении преждевременной и предотвратимой смертности в возрастах 15-44 года; диверсификацией мер политики с учетом социальной дифференциации населения и проблем его здоровья.

Полученные результаты могут быть использованы при разработке Концепции демографической политики Москвы до 2025 г.

Ключевые слова: смертность; предотвратимая смертность; преждевременная смертность; демографическая политика; здоровье населения; продолжительность жизни.

Abstract

Implementation of the Concept of demographic development in Moscow was completed in 2015. The capital is currently facing the objective to develop a new Concept and Implementation plan until 2025, coordinated with the appropriate Federal documents.

The purpose of the study was to assess current mortality trends in the capital taking into account effect of the demographic policies and provide rational for proposals to the draft Concept of demographic policy in Moscow for 2016-2025.

Materials and methods: the analysis covers the entire age scale (0-14, 15-29, 30-44, 45-59, 60-74,75 and over) by major causes of death (diseases of the circulatory system, neoplasms, injury and poisoning, diseases of the respiratory system, diseases of the digestive system, infections, and symptoms, signs and ill-defined conditions) in comparison with the countries of Central and Eastern Europe (“new Europe”) and Western Europe (“old Europe”).

Moscow reached levels of life expectancy, characteristic of countries of the Central and Eastern Europe (the average for the group), with comparable social and economic potential. Convergence of life expectancy in the capital and the “new EU” is due to population over 45 years: in younger working-age groups Moscow is behind the “new EU”. This loss was determined by all leading causes of death (by neoplasms least of all).

Based on the capital’s results in achieving decrease in mortality and problems identified that determine reserves for further loss reduction the purpose of the Demographic policy aimed at reducing mortality rates in Moscow is to reduce demographic, social and economic and human costs of social development.

Criteria for problem statement are determined by the following: achievability of current levels of life expectancy in the Western Europe (79.1 years for males and 84.2 years for females) by 2025; focus on reducing premature and avoidable deaths at ages 15-44 years; diversification of policies with due regard to social differentiation of the population and health-related problems.

The obtained results can be used to develop the Concept of demographic policy in Moscow until 2025.

Keywords: mortality; avoidable deaths; premature mortality; demographic policy; population health; life expectancy.

Введение

Москва – столица Российской Федерации, наиболее крупный мегаполис, ставящий перед собой амбициозные задачи по охране здоровья населения и обладающий значительными ресурсами для их достижения. Специфика Москвы заключается не только в том, что она имеет наибольшую среди регионов России численность и плотность населения, но и в качественных параметрах населения, характеризующегося крайней разнородностью. Вместе с тем, несмотря на отчетливую специфику, Москва несет в себе ключевые черты, характерные для мегаполисов и крупных городов России, влияющие на формирование здоровья населения. При этом система охраны здоровья населения в столице развивается в едином законодательном пространстве, что позволяет разрабатывать и апробировать на ее территории концептуальные решения, актуальные для других крупных городов России, а также ее наиболее урбанизированных и развитых в социально-экономическом отношении регионов.

В 2015 г. завершила свое действие Концепция демографического развития г. Москвы [5], определившая цель, задачи и направления действий в области рождаемости, смертности и миграции на десятилетний период. Этот базовый документ задал основные целевые ориентиры, которые затем трансформировались в системы мер по их достижению, в том числе и в серии целевых программ. В настоящее время перед столицей стоит задача разработки новой Концепции и плана мер по ее реализации до 2025 г., скоординированных с соответствующими федеральными документами.

Цель: оценить сложившиеся тенденции смертности в столице с учетом влияния мер демографической политики и обосновать предложения к проекту Концепции демографической политики в Москве на период 2016-2025 г.

Материалы и методы

Опираясь на принятую европейскую группировку возрастов, сравнительный анализ смертности проведен для детского населения (0-14 лет), молодежи (15-29 лет), лиц средних возрастов (30-44 года), старших трудоспособных возрастов (45-59 лет) пожилых (60-74 года) и лиц старческого возраста (75 лет и старше). Анализ ведется в разрезе основных причин смерти (болезни системы кровообращения, новообразования, травмы и отравления, болезни органов дыхания, пищеварения, инфекции, неточно обозначенные состояния).

Современная ситуация с продолжительностью жизни населения столицы демонстрирует восточноевропейские уровни, поэтому для оценки тенденций Москву имеет смысл сравнивать не только со средними показателями в «новом ЕС», т.е. группой стран Центральной и Восточной Европы (ЦВЕ), вошедшей в ЕС после 2004 г., но и уровнями западноевропейских стран, которые условно назовем «старым ЕС». Период сравнения с 2000 по 2012-2013 г. ограничен последними имеющимися данными по странам ЦВЕ только за 2012 г., по странам «старой Европы» - за 2013 г.

Тенденции смертности в Москве на европейском фоне

В новое столетие Москва вступила с уровнями продолжительности жизни мужчин, существенно более низкими в сравнении с Европейскими странами: на 4,3 года в сравнении со странами ЦВЕ, и на 10,9 лет – в сравнении с западноевропейскими странами. Для женщин аналогичный разрыв был меньше и составил соответственно 2,0 и 6,8 года (рис. 1).

За счет существенно более высоких темпов роста продолжительности жизни в рассматриваемый период, к 2012 г. Москва полностью сравнялась с показателями новой Европы, а в сравнении с западноевропейскими странами разрыв к 2013 г. снизился до 6,3 лет для мужчин и 3,6 лет для женщин.

Если темпы роста продолжительности жизни в Москве и в среднем по странам старой Европы сохранятся, то Москва может достичь средних западноевропейских показателей продолжительности жизни населения за ближайшие 15-20 лет, а к 2025 г. выйти на современные уровни стран Западной Европы.

Рис. 1. Динамика средней продолжительности жизни населения Москвы, России и «нового» ЕС в 2000-е годы

Динамика детской смертности в возрастах до 15 лет свидетельствует, что прогресс в этой группе явно недостаточен для достижения цели. Опережающие темпы снижения детской смертности вплоть до 2007 г. позволили существенно сократить отрыв от западноевропейских показателей (до менее чем 2 раз для мальчиков и девочек) и практически приблизиться к показателям стран ЦВЕ (отличие составило 3-7% для мальчиков и 6-8% для девочек). Однако последующие годы отмечены стагнацией показателя в Москве на фоне продолжающегося снижения детской смертности в Европе, в результате чего превышение в столице показателей стран ЦВЕ выросло к 2012 г. до 1,4 раз, а средней по Западной Европе – до 2,4 раз (рис. 2). Переход России в 2012 г. на критерии живорождения ВОЗ, привел к незначительному увеличению показателя, который уже в 2013 г. вернулся к стагнирующему уровню.

Рис. 2. Динамика детской смертности (0-14 лет) населения Москвы, России и «нового» ЕС в 2000-е годы (стандартизованный коэффициент на 100000)

В трудоспособных возрастах отставание по уровню смертности в России на европейском фоне является максимальным. И эта же проблема характерна для столицы. Так, в начало нового века Москва вступила с превышением восточноевропейских уровней смертности молодежи в 2,6 и западноевропейских – в 3,3 раза для мужчин и в 2,3 и 2,8 раза для женщин соответственно. Вместе с тем, прогресс в снижении смертности молодежи в Москве был более впечатляющим, чем в европейском регионе, и к 2012 г. отрыв снизился до 1,9 и 3,1 раз для мужчин в сравнении с ЦВЕ и старой Европой соответственно, и до 1,9 и 2,5 раз для женщин (рис. 3).

Превышение смертности московской молодежи в сравнении с европейскими уровнями и в настоящее время остается крайне высоким, однако следует учитывать, что у мужчин устойчивый тренд на снижение смертности сформировался лишь после 2005 г., и, кроме того, после 2010 г. также у мужчин отмечена стагнация показателей. Все это тормозит перспективу достижения западноевропейских уровней продолжительности жизни в обозначенной перспективе.

Рис. 3. Динамика смертности 15-29-летнего населения Москвы, России и «нового» ЕС в 2000-е годы (стандартизованный коэффициент на 100000)

Ситуация для средних возрастов в Москве выглядит противоречиво. С одной стороны, превышение европейских уровней смертности в группе 30-44-летних в начале рассматриваемого периода было меньше, чем для 15-29-летних. Но, за рассматриваемый период разрыв с европейскими уровнями увеличился. В 2000 г. показатели смертности в Москве превышали уровни ЦВЕ для мужчин в 1,8 раза, для женщин – в 1,4 раза, а в сравнении со старой Европой были выше в 3,2 и в 2,2 раза соответственно. К 2012 г. превышение смертности со странами ЦВЕ возросло до 2,0 раз для мужчин и 1,8 раз для женщин. Разрыв со странами старой Европы увеличился до 4,2 и 2,6 раз соответственно (рис. 4).

Таким образом, несмотря на позитивную динамику снижения смертности лиц средних возрастов в столице, она не была достаточно энергичной, чтобы хотя бы сократить имеющийся отрыв. Наращивание отставания является тормозящим фактором для достижения цели по сближению показателей продолжительности жизни населения в Москве с уровнями западноевропейских стран.

Рис. 4. Динамика смертности 30-44-летнего населения Москвы, России и «нового» ЕС в 2000-е годы (стандартизованный коэффициент на 100000)

Начиная с возрастной группы старше 45 лет ситуация со смертностью населения в столице развивается более успешно, чем в европейских странах. Если в 2000 г. смертность населения 45-59 лет в Москве превышала уровни стран ЦВЕ на 38,2% для мужчин и 21,9% для женщин, то в 2012 г. для мужчин и в 2011 г. – для женщин столичные уровни смертности в этой возрастной группе уже были ниже, чем в среднем для стран новой Европы. В сравнении с западноевропейскими странами разрыв сократился за тот же период с 2,9 до 2,1 раз для мужчин и с 2,0 до 1,5 раз для женщин (рис.5).

Фактически позитивный тренд снижения смертности сложился в Москве после 2002 г., таким образом, среднегодовой темп сокращения смертности за десятилетие составил в столице более 7%, тогда как в странах ЦВЕ – 2,2%, в западноевропейских странах – 1,7%. Таким образом, динамика смертности в этой возрастной группе, при сохранении сложившегося тренда, будет способствовать сближению продолжительности жизни в Москве с западноевропейскими показателями.

Рис. 5. Динамика смертности 45-59-летнего населения Москвы, России и «нового» ЕС в 2000-е годы (стандартизованный коэффициент на 100000)

Отмеченный для населения старше 45 лет опережающий тренд снижения смертности в столице, набирает темп в более старших возрастах. В пожилых группах населения (60-74 года) современные уровни смертности в столице заметно ниже, чем в странах ЦВЕ (на 13,0% для мужчин и 7,6% для женщин), причем преимущество сформировалось не в 2012 г. а в 2007 г. для мужчин и в 2008 г. для женщин, когда показатели Москвы для этой возрастной группы впервые оказались ниже, чем в странах новой Европы. И, это при условии, что в 2000 г. уровни смертности пожилого населения Москвы опережали восточноевропейские показатели на 19,2% для мужчин и 14,3% для женщин (рис. 6).

В сравнении с западноевропейскими странами в Москве сохраняется превышение смертности пожилых, однако за рассматриваемый период оно сократилось почти вдвое: с 2 до 1,6 раз для мужчин и с 1,9 до 1,5 раз для женщин. Достижение тем более значимое, что речь идет о массивной смертности пожилых людей со сформировавшейся хронической патологией, которую нельзя вылечить, но можно продлить жизнь пациентам, используя меры социальной поддержки и обеспечивая доступную и качественную медицинскую помощь (рис. 35).

Рис. 6. Динамика смертности 60-74-летнего населения Москвы, России и «нового» ЕС в 2000-е годы (стандартизованный коэффициент на 100000)

В еще большей степени, отмеченные для пожилых тенденции, проявляются в возрастах старше 75 лет, т.е. для лиц старческого возраста. С 2000 по 2012 г. смертность лиц старше 75 лет снизилась в Москве на 40,4% у мужчин и на 33,2% у женщин, т.е. в 1,7 и 1,5 раза. В результате, уже в 2010 г. показатели для мужчин в Москве были ниже, чем в западноевропейских странах, а для женщин они лишь незначительно (на 18,2% в 2012 г.) превышают уровень стран старой Европы. По сравнению со странами ЦВЕ ситуация в Москве для лиц старческого возраста уже в 2000 г. была сопоставима, а к 2012 г. - значительно лучше: для мужчин показатели столицы в этой возрастной группе были ниже, чем в странах новой Европы на 32,0%, для женщин – на 14,6% (рис. 7).

Рис. 7. Динамика смертности населения Москвы, России и «нового» ЕС 75 лет и старше в 2000-е годы (стандартизованный коэффициент на 100000)

При анализе пожилого населения и лиц старческого возраста отмечен неожиданный феномен. Во всех возрастах до 60 лет и в целом по продолжительности жизни населения меньшие различия показателей Москвы и европейских стран отмечены для женщин. Для пожилого населения картина обратная. В возрастах 60-74 года у мужчин раньше, чем у женщин, сложилось преимущество в смертности в сравнении со странами ЦВЕ, а на фоне западноевропейских стран отличие для мужчин и женщин Москвы оказалось практически одинаковым. В группе лиц старше 75 лет этот эффект еще более заметен: у мужчин больше преимущество и в сравнении с ЦВЕ, и в сравнении с западноевропейскими странами.

Столь выдающиеся успехи не могут не вызвать сомнения в достоверности данных. Нисколько не умаляя успехи московского здравоохранения и социальной защиты, все же трудно себе представить, что в течение нескольких лет удалось не только достичь, но и превысить западноевропейские достижения при наличии не очень благополучных стартовых позиций. Кроме того, внушает сомнения, что устойчивые гендерные соотношения, которые проявляются на всей возрастной шкале, включая новорожденных, детей, молодежь и лиц трудоспособных возрастов, неожиданно меняются в пожилых группах населения. Таким образом, целесообразно провести дополнительное исследование смертности пожилого населения в столице и Московской области, где, возможно, регистрируются смерти пожилых москвичей, длительное время проживающих за городом.

Таким образом, подводя итоги, следует отметить, что Москва демонстрирует восточноевропейские уровни продолжительности жизни и значительное сокращение отставания от стран Западной Европы, достигнутое за первое десятилетие нового века. Если темпы роста продолжительности жизни в Москве и в среднем по странам старой Европы сохранятся, то Москва может достичь средних западноевропейских показателей продолжительности жизни населения за ближайшие 15-20 лет, сократив имеющееся отставание в 6,3 года для мужчин и в 3,6 года для женщин.

Резервы дальнейшего роста продолжительности жизни москвичей определяются детскими и молодыми (до 45 лет) возрастами. Еще более конкретизируя группу риска, укажем, что только у населения 15-44 лет отставание в смертности не только от западноевропейских уровней, но и от стран нового ЕС является кратным.

Рассмотрим далее нозологический профиль смертности, более подробно останавливаясь на группах риска.

В контексте данного исследования оценивалась детская смертность (в возрасте до 15 лет) без выделения младенческой (детей первого года жизни). Поскольку первый год жизни является периодом самой высокой смертности в детском возрасте, не вызывает удивления тот факт, что в структуре детской смертности самые высокие показатели отмечены для причин, смерть от которых наступает только в младенчестве или преимущественно в младенчестве – болезней перинатального периода и врожденных аномалий. Из табл. 1 видно, что доля болезней перинатального периода в Москве оказалась несколько выше, чем в новом ЕС, составив у мальчиков 37,9% против 29,9%, у девочек 39,8% против 31,9% соответственно. На 2-м месте оказались врожденные аномалии, вклад которых в Москве составил 32,2% против 23,8% у мальчиков и 32,8% против 23,8% у девочек. На 3-м месте, с очень большим отрывом, оказались новообразования, вклад которых составил 8,7% против 5,7% у мальчиков и 7,6% против 5,4% у девочек.

Травмы и отравления занимали 4-е место в структуре детской смертности столицы, причем их вклад оказался значительно ниже, чем в новом ЕС (8% и 4,9% у мальчиков и девочек соответственно, против 12,9% и 11,3% соответственно). При этом доля неточно обозначенных состояний (в младенчестве, как правило, это «внезапная смерть грудного ребенка» (R95), у детей более старших возрастов – «смерть от неизвестной причины (R99)) в Москве несколько превышала показатели нового ЕС (4,2% и 4,6% у мальчиков и девочек против 3,7% и 2,7% соответственно).

Доля инфекционных заболеваний в Москве (2,8% и 3,1%) незначительно отличалась от европейской (2,4% и 2,8%). Единственная причина смерти, по которой Москва резко отличалась от нового ЕС – это болезни органов дыхания, составившие в столице 1,8% и 2,6% против 11,7% и 13,7% в новом ЕС, вследствие чего они занимали 4-е место в мужской и 3-е место в женской популяции против 7-го места в Москве (табл. 1).

Таким образом, можно констатировать, что в целом структура основных причин детской смертности в столице в настоящее время не имеет принципиальных отличий от таковой в новом ЕС.

Таблица 1

Вклад основных причин в детскую смертность (до 15 лет) населения Москвы (2013 г.) и нового ЕС (2012 г.).

Этого нельзя сказать о структуре смертности молодежи. Сопоставление структуры смертности молодежи Москвы со странами «новой Европы» выявляет ее качественную, принципиальную деформацию, в первую очередь за счет аномально высокой значимости неточно обозначенных состояний на фоне аномально низкой доли внешних причин. Подобные соотношения, как свидетельствуют проведенные ранее исследования [2, 3, 7-9], с высокой степенью вероятности позволяют предположить, что среди московской молодежи наблюдается систематический, устойчивый недоучет внешних причин за счет перевода их в социально нейтральный класс «Симптомы, признаки и неточно обозначенные состояния».

Так, в 2013 г. от неизвестных причин умирала почти треть молодых москвичей и более четверти москвичек (30,4% против 4,8% в новом ЕС у мужчин и 25,9% против 5,4% у женщин соответственно). Неточно обозначенные состояния занимают 2-е место в структуре смертности московской молодежи, уступая только внешним причинам. Показательно, что значимость внешних причин у московской молодежи крайне низка и составляет у мужчин 44,7% против 65,8% в новом ЕС, у женщин 29,2% против 39,7% соответственно. На 3-м месте у молодых мужчин Москвы находились болезни системы кровообращения, доля которых составляла 8,1% против 7,6% соответственно. Новообразованиями в этой возрастной группе мужчин Москвы было обусловлено 5,1% общей смертности против 7,7% соответственно (4-е место). Далее следовали болезни органов пищеварения (2,9% против 2,8% соответственно) и инфекционные заболевания (2,3% против 1,8% соответственно). Болезни органов дыхания среди 15-29-летних московских мужчин занимали 7-е место, ими было обусловлено 1,6% потерь против 3,4% соответственно (табл. 2).

У молодых москвичек на 3-м месте находились новообразования, доля которых в структуре смертности составила 10,8%. Следует обратить внимание, что вклад онкологической смертности был существенно меньшим, чем в новом ЕС (16,8%). Болезни системы кровообращения занимали 4-е место, их доля в Москве составила 10,4% против 10,8% в новом ЕС. Значимость инфекционных болезней в Москве составила 6,5%, т.е. была значительно выше, чем в новом ЕС (3,2%). 6-е место занимали болезни органов пищеварения (3,9% против 3,5% соответственно), вклад болезней органов дыхания составил 2,9% против 6,7% соответственно, и они занимали 7-е место в структуре смертности молодых москвичек (табл. 2).

Таблица 2

Вклад основных причин в смертность 15-29-летнего населения Москвы (2013 г.) и нового ЕС (2012 г.).

Рассмотрим нозологический профиль смертности московского населения 30-44 лет.

У мужчин неточно обозначенные состояния (т.е. смерти от неизвестных причин) в настоящее время являются не просто ведущими, но лидирующими причинами смерти, которыми обусловлено 32,7% всех потерь в этой возрастной группе против 21,2%, приходящихся на сердечно-сосудистые болезни, занимающие 2-е место. Вклад болезней системы кровообращения в Москве и новом ЕС сходен (21,2% и 20,3%), зато внешними причинами обусловлено соответственно 37% против 19,4% в Москве. На 4-м месте в столице находились инфекционные болезни, вклад которых составил 7,8% против 2,8% в новом ЕС, далее следовали болезни органов пищеварения (7,1% против 10,9%). Новообразования занимали только 6-е место, и их значимость значительно уступала таковой в новом ЕС (4,5% против 12,6%). Болезнями органов дыхания определялось 3,1% потерь против 3,9% соответственно.

У женщин картина выглядела не столь наглядно, тем не менее, также имела, если очень мягко выразиться, малоцивилизованный характер: на 1-м месте находились новообразования (20,9%), на 2-м, с минимальным отставанием (18,9%) – неточно обозначенные состояния. Отметим, что внешними причинами в Москве было обусловлено 13,5% потерь против 17% в новом ЕС. Значимость болезней системы кровообращения в столице оказалась близка к европейской (16,9% против 17,8%). Инфекционными заболеваниями в Москве определялось 10,3% против 2,4% в новом ЕС. Последние места занимали болезни органов пищеварения и дыхания, вклад которых был сопоставим с европейским (табл. 3).

Завершая анализ картины смертности 30-44-летнего населения Москвы, укажем, во-первых, на аномально высокую смертность от неизвестных причин: масштабы этих потерь (около трети у мужчин и 20% у женщин) ставят под вопрос официальные уровни смертности от основных причин, делая их сугубо оценочными.

Таблица 3

Вклад основных причин в смертность 30-44-летнего населения Москвы (2013 г.) и нового ЕС (2012 г.).

Переходя к старшим возрастам, укажем, что ведущей причиной смерти 45-59-летних москвичей, как и в новом ЕС, являются болезни системы кровообращения, причем их доля в столице существенно выше, чем в новом ЕС (43,6% против 32,8%). На 2-м месте находились новообразования, доля которых была значительно ниже, чем в новом ЕС (18,9% против 28%). Неточно обозначенные состояния в этой возрастной группе занимали 3-е место (против 5-го в новом ЕС), и их значимость вдвое превышает таковую в новом ЕС (11,1% против 5%). Внешние причины у московских мужчин оказались на 4-м месте, с существенно меньшим вкладом, чем в новом ЕС (9,3% против 14,2%). Далее следуют болезни органов пищеварения (7% против 10,4%) и дыхания (3,6% против 4%). Завершают перечень ведущих причин смерти инфекционные заболевания (1,8% против 1,6%).

У женщин отмечаются те же диспропорции: во-первых, аномально высокая доля неточно обозначенных состояний (7,3% против 2,9% в новом ЕС соответственно) на фоне низкого вклада внешних причин (5,4% против 7,1% соответственно), во-вторых, высокий вклад болезней системы кровообращения по сравнению с новым ЕС) (30,2% против 24,9%) на фоне достаточно низкой значимости онкологии по сравнению с «новыми» европейцами (38,9% против 45,7%). Вклады остальных причин были сопоставимы с европейскими показателями (табл. 4).

Таблица 4

Вклад основных причин в смертность 45-59-летнего населения Москвы (2013 г.) и нового ЕС (2012 г.).

С возрастом это особенности московской смертности, особенно у мужчин, сглаживаются, но не исчезают. Так, вклад сердечно-сосудистых заболеваний составил среди 60-74-летних москвичей 52,2% против 43,8% в новом ЕС, новообразований – 28,6% против 23,7%. Доля неточно обозначенных состояний в этих возрастах составила 4% против 2,1% соответственно на фоне 3,8%-ной доли внешних причин против 6,1% соответственно (табл. 5).

Интересно, что у москвичек 60-74 лет структура смерти выглядит более сходной с европейской: так, доля болезней системы кровообращения составляет 47,1% против 43,6% в новом ЕС, вклад новообразований – 36,2% против 35,3% соответственно, внешних причин – 2,8% против 2,7%. При этом доля неточно обозначенных состояний, хотя и повышенная по сравнению с новым ЕС (2,9% против 1,5%), не выглядит чем-то аномальным.

Еще одно отличие, на которое следует указать – более низкая доля болезней органов дыхания в Москве, отмеченная и у мужчин, и у женщин пожилых возрастов: 3,4% и 1,9% против 5,3% и 4,1% в новом ЕС. Аналогичные различия отмечались также в детских и молодых возрастах, но природа этих различий в разных возрастных группах не идентична [10].

Таблица 5

Вклад основных причин в смертность 60-74-летнего населения Москвы (2013 г.) и нового ЕС (2012 г.).

Интересно, что структура смертности в самой старшей возрастной группе, у лиц 75 лет и старше, в Москве отличается от таковой в новом ЕС только по 3 позициям: более высокой долей сердечно-сосудистых заболеваний, прежде всего, у женщин (64,6% против 62,2% у мужчин и 74,5% против 69,8% у женщин), а также новообразований и у мужчин, и у женщин (22,2% против 18,3% и 15,5% против 12,5%) на фоне более низкого вклада болезней органов дыхания (3,2% против 6,8% и 1,6% против 4,1% соответственно). При этом вклад неточно обозначенных состояний, определяющихся в этом возрасте диагнозом «Старость» (R54) и свидетельствующий о недоучете конкретных диагнозов, в Москве оказался несколько ниже, чем у «новых европейцев» (1,8% против 2,5% и 1,4% против 3,1%) (табл. 6).

Отметим, что высокая значимость онкологической смертности – характерная черта западноевропейских стран, например, Франции и Великобритании [10]. Что же касается низкого вклада болезней органов дыхания, то этот показатель в старческих возрастах определяется особенностях диагностики: при формировании легочно-сердечного комплекса выделение основной причины смерти зачастую зависят от клинических подходов в стране.

Таким образом, можно констатировать, что, во-первых, уровень смертности и ее структура взаимосвязаны, во-вторых, с возрастом в Москве избыточные потери (во всяком случае, по сравнению с новым ЕС) снижаются, и в старших возрастах можно говорить скорее о сверхсмертности «новых европейцев» на фоне структуры смертности, приобретающей все более цивилизованный характер.

Таблица 6

Вклад основных причин в смертность населения старших возрастов (75 лет и старше) Москвы (2013 г.) и нового ЕС (2012 г.).

Завершая проведенный анализ, следует констатировать, что задачи в области снижения смертности, поставленные в Концепции демографического развития г. Москвы 2005 г., в столице выполнены. Москва достигла уровней продолжительности жизни, характерных для стран Центральной и Восточной Европы (средние показатели для группы), обладающих сопоставимым социально-экономическим потенциалом. При этом темпы роста продолжительности жизни в столице опережали таковые не только в новом, но и в старом ЕС.

Сближение продолжительности жизни в столице и новом ЕС обусловлено населением старше 45 лет: в более молодых возрастах Москва отстает от «нового ЕС», причем основным источником избыточных потерь является население 15-29 лет, смертность которого кратно превышает показатели нового ЕС. Этот проигрыш определялся всеми ведущими причинами смерти (в наименьшей степени – новообразованиями). С возрастом в Москве избыточные потери по сравнению с «новым ЕС» снижаются, и в старших возрастах можно говорить скорее о сверхсмертности «новых европейцев».

При сопоставлении структуры причин смерти в молодых и средних (15-44 лет) и пожилых (60 лет и старше) возрастах, возникает впечатление, что речь идет о совершенно разном в социальном плане населении: возрастной вектор становится социальным. Картина смертности 15-44-летних носит маргинальный характер. Отставание смертности 15-44-летнего населения Москвы от показателей нового ЕС происходит на фоне деградации структуры смертности, вследствие чего ведущим (а среди 30-44-летних мужчин – лидирующим) классом причин смерти стали «Симптомы, признаки и неточно обозначенные состояния», сводящиеся в этих возрастах к диагнозу «Причина смерти неизвестна». Что касается пожилого населения столицы, то структура причин смерти лиц 60 лет и старше выглядит совершенно цивилизованно без существенных отличий от европейских показателей.

Предложения к проекту Концепции демографической политики в Москве

Исходя из достигнутых результатов по снижению смертности в столице и выявленных проблем, которые определяют резервы дальнейшего сокращения потерь, целью демографической политики по снижению смертности на ближайшее десятилетие может являться: сокращение демографических, социально-экономических и гуманитарных издержек общественного развития.

Демографический контекст заключается в том, что смертность является одной из двух компонент естественного движения населения, и сокращение числа умерших наряду с ростом числа родившихся обеспечивает преодоление естественной убыли населения и формирование собственных источников развития населения, ограничивающих роль миграции для пополнения трудовых ресурсов.

Социально-экономический контекст определяется не только числом умерших, но и возрастом смерти. Смерть, наступившая преждевременно, это потеря не только человеческой жизни, но и недопроизводство валового продукта, потеря инвестиций в образование и профессиональную подготовку.

Гуманитарный контекст охватывает разрыв семейных и микросоциальных связей, одиночество пожилых людей, неполные семьи, дети, оставшиеся без родителей и т.п.

Таким образом, задачи демографической политики определяются следующими критериями. Во-первых, исходя из достигнутых уровней продолжительности жизни, целевым ориентиром дальнейшего сокращения смертности в Москве являются развитые страны Европы, т.е. средняя стран «старой Европы», составляющая в настоящее время (2013 г.) 79,1 года для мужчин и 84,2 года для женщин. Разница с современными показателями столицы составляет 6,3 лет для мужчин и 3,6 года для женщин. Это абсолютно реальные ориентиры, даже при условии, что смертность в странах «старой Европы» продолжит снижение. Но, с учетом более высоких темпов сокращения смертности в столице, разрыв преодолим в горизонте до 10 лет, т.е. к 2025 г. Таким образом, 1 задача по сокращению смертности может быть сформулирована следующим образом: «достижение столицей современных уровней продолжительности жизни мужчин и женщин развитых стран Европы (в среднем для ЕС-15)».

Во-вторых, несмотря на общегуманитарный характер задач по сокращению людских потерь, обусловленных смертностью, постановка их, как, впрочем, и выбор приоритетов, могут и должны быть руководимы критериями экономической эффективности. Формулируя задачи по ее сокращению, важно учитывать, что отставание по продолжительности жизни от территорий, выбранных в качестве ориентиров, не в одинаковой степени формируется на возрастной шкале за счет различных причин, и пытаться сокращать его можно различными способами, однако не все они в одинаковой мере эффективны. С учетом выявленных групп риска, 2 задача по сокращению смертности может быть сформулирована следующим образом: «для достижения такого целевого ориентира, как средняя продолжительность жизни для стран «старой Европы», акцент должен быть сделан на возрастные группы 15-44 года с тем, чтобы сократить смертность от всех основных причин, которая в этих возрастах является преимущественно предотвратимой»

В-третьих, в сложившихся социально-экономических условиях, население все менее является однородной массой лиц, которые одинаковым образом реагируют на осуществляемую деятельность по укреплению здоровья и снижению потерь за счет преждевременной смертности [4]. Таким образом, 3 задача по сокращению смертности может быть сформулирована следующим образом: «разработка и реализация целенаправленных мер для категорий населения, которые вносят существенный вклад в смертность от инфекций, болезней органов дыхания и пищеварения, травм и отравлений и неточно обозначенных состояний в молодых возрастах, что делает структуру причин смерти малоцивилизованной».

Обоснование направлений и конкретных мер по сокращению смертности исходит из имеющегося опыта и оценки проблемных зон в реализации политики.

Во-первых, далеко не все аспекты здоровья и смертности населения зависят от здравоохранения, поэтому, меры, направленные на сокращение смертности от социально обусловленных причин должны носить комплексный межведомственный характер. Между тем, деятельность по охране здоровья населения находится в компетенции Департамента здравоохранения г. Москвы, а на вкладке «Здоровье населения» интернет-сайта Департамента помещена информация о Территориальной программе государственных гарантий, о Государственной программе г. Москвы «Столичное здравоохранение» и об адресной инвестиционной программе, содержащей сведения о планах развития материально-технической базы учреждений здравоохранения столицы. Для формирования межведомственной политики по снижению смертности должен быть создан специальный орган при Правительстве Москвы, по поручению которого следует разработать Комплексный план действий с участием всех ведомств и секторов, имеющих отношение к формированию здоровья и снижению смертности населения.

Во-вторых, говоря о том, что Москва давно и совершенно справедливо развивает профилактическое направление, следует отметить, что речь идет, преимущественно о медицинской профилактике, тогда как социальная профилактика задействована явно недостаточно. Действительно, в программе «Столичное здравоохранение» речь идет о создании трехуровневой модели профилактики [6]. Объявлено, что на первом уровне «в рамках межведомственного взаимодействия осуществляется выработка мер, направленных на формирование у населения приверженности к здоровому образу жизни». Вместе с тем, далее констатируется, что «структурно систему первичной и вторичной медицинской профилактики … образуют центры здоровья, отделения медицинской профилактики и центр медицинской профилактики, координирующий деятельность всех структурных подразделений, осуществляющих медицинскую профилактику, и определяющий единые методологические подходы к дальнейшему развитию медицинской профилактики». Следовательно, фактически речь идет именно о медицинской профилактике. Вместе с тем, помимо вопросов оздоровления образа жизни, должны комплексно решаться вопросы качества и безопасности среды. Это касается экологической обстановки, градостроительных вопросов, обеспечения безопасности и т.д.

Что касается образа жизни, то механизмом формирования самосохранительного поведения в России стали Центры здоровья, но, к сожалению, их структура сформирована по формальному признаку с разделением на детское и взрослое население, тогда как поведение формируется в семье. В связи с чем, было бы целесообразно преобразовать имеющиеся центры в семейные Центры здоровья с разработкой соответствующих профилактических и мотивационных программ. В свою очередь семейные Центры здоровья целесообразно вывести из состава лечебных учреждений и переподчинить Центрам профилактики, которые отвечают за выработку межсекторальной политики и получают возможность реализации ее через Центры здоровья.

В-третьих, несмотря на то, что во всех практически программах в сфере охраны здоровья содержатся специальные меры в отношении социально уязвимых слоев населения, проблема существенно шире и также требует всестороннего комплексного решения в рамках самостоятельной программы. Особый акцент должен быть сделан на продвижение идеологии здорового образа жизни в социально уязвимые группы. Вместе с тем, для того, чтобы услуги Центров здоровья были более востребованы населением, необходимо решать вопросы бедности, в том числе застойной, поскольку население с низкими доходами, которое более всего нуждается в оздоровлении поведения, менее всего склонно обращаться за подобной информацией и услугами. Инфраструктура здорового образа жизни также должна быть доступна населению, как в экономическом, так и в территориальном отношении, причем не только для индивидуального, но, прежде всего, семейного использования. Этому может способствовать гибкая ценовая политика, предоставляющая соответствующие преференции.

В-четвертых, разработка системы мер и мониторинг их результативности должны опираться на достоверную информацию. В настоящее время столица является одной из худших территорий России по этому критерию, о чем свидетельствуют аномально высокие уровни смертности детей и подростков, а также населения трудоспособных возрастов от симптомов, признаков и неточно обозначенных состояний. Массовое использование диагнозов этого класса (в основном R99 – причины смерти не установлена) привело к тому, что в настоящее время говорить о приоритетах здоровья, особенно у трудоспособного населения, можно сугубо оценочно: в этих возрастах от неизвестных причин умирает каждый четвертый москвич и каждая седьмая москвичка. Таким образом, в настоящее время, чтобы оценить реальные приоритеты здоровья москвичей, необходимо в первую очередь улучшить работу судебно-медицинской экспертизы в столице и обеспечить формирование статистики на основании заключительных свидетельств о смерти.

Выводы

Задачи в области снижения смертности, поставленные в «Концепции демографического развития г. Москвы 2005 г.», в столице выполнены. Москва достигла уровней продолжительности жизни, характерных для стран Центральной и Восточной Европы (средние показатели для группы), обладающих сопоставимым социально-экономическим потенциалом.

Сближение продолжительности жизни в столице и новом ЕС обусловлено населением старше 45 лет: в более молодых трудоспособных возрастах Москва отстает от «нового ЕС», причем основным источником избыточных потерь является население 15-29 лет, смертность которого кратно превышает показатели нового ЕС. Этот проигрыш определялся всеми ведущими причинами смерти (в наименьшей степени – новообразованиями). С возрастом в Москве избыточные потери по сравнению с «новым ЕС» снижаются, и в старших возрастах можно говорить скорее о сверхсмертности «новых европейцев».

При сопоставлении структуры причин смерти в молодых и средних (15-44 лет) и пожилых (60 лет и старше) возрастах, возникает впечатление, что речь идет о совершенно разном в социальном плане населении: возрастной вектор становится социальным. Отставание смертности 15-44-летнего населения Москвы от показателей нового ЕС происходит на фоне деградации структуры смертности, вследствие чего ведущим (а среди 30-44-летних мужчин – лидирующим) классом причин смерти стали «Симптомы, признаки и неточно обозначенные состояния», сводящиеся в этих возрастах к диагнозу «Причина смерти неизвестна». Что касается пожилого населения столицы, то структура причин смерти лиц 60 лет и старше выглядит совершенно цивилизованно без существенных отличий от европейских показателей.

Исходя из достигнутых результатов по снижению смертности в столице и выявленных проблем, которые определяют резервы дальнейшего сокращения потерь, целью демографической политики по снижению смертности является: сокращение демографических, социально-экономических и гуманитарных издержек общественного развития.

Задачи демографической политики определяются следующими критериями. Во-первых, исходя из достигнутых уровней продолжительности жизни, целевым ориентиром дальнейшего сокращения смертности в Москве являются развитые страны Европы, т.е. средняя стран «старой Европы», составляющая в настоящее время 79,1 года для мужчин и 84,2 года для женщин. Во-вторых, несмотря на общегуманитарный характер задач по сокращению людских потерь, обусловленных смертностью, постановка их, как, впрочем, и выбор приоритетов, могут и должны быть руководимы критериями экономической эффективности. С учетом выявленных групп риска, для достижения такого целевого ориентира, как средняя продолжительность жизни для стран «старой Европы», акцент должен быть сделан на возрастные группы 15-44 года с тем, чтобы сократить смертность от всех основных причин, которая в этих возрастах является преимущественно предотвратимой. В-третьих, в сложившихся социально-экономических условиях, население все менее является однородной массой лиц, которые одинаковым образом реагируют на осуществляемую деятельность по укреплению здоровья и снижению потерь за счет преждевременной смертности. Таким образом, необходима разработка и реализация целенаправленных мер для категорий населения, которые вносят существенный вклад в смертность от инфекций, болезней органов дыхания и пищеварения, травм и отравлений и неточно обозначенных состояний в молодых возрастах, что делает структуру причин смерти малоцивилизованной».

Библиография

1. Архангельский В.Н., Донец Е.В., Елизаров В.В., Иванова А.Е., Кочкина Е.В., Савостина Е.А., Семенова В.Г. Демографическое развитие Москвы: тенденции, проблемы, перспективы. В.В.Елизаров, Е.А.Савостина, редакторы. Москва: ООО «Вариант»; 2015. 156 с.
2. Иванова А.Е., Сабгайда Т.П., Семенова В.Г., Запорожченко В.Г., Землянова Е.В., Никитина С.Ю. Факторы искажения структуры причин смерти трудоспособного населения России. Социальные аспекты здоровья населения [электронный научный журнал] 2013; 32 (4). URL: http://vestnik.mednet.ru/content/view/491/30/lang,ru/ (Дата посещения 10 апреля 2016).
3. Иванова А.Е., Семенова В.Г., Землянова Е.В. Тенденции и особенности смертности населения Москвы. В кн.: Демографическая ситуация в Москве и тенденции ее развития. Л.Л. Рыбаковский, редактор. Москва. 2006 г. с. 78-172.
4. Иванова А.Е., Землянова Е.В., Михайлов А.Ю., Головенкин С.Е. Различия смертности взрослого населения России по уровню образования. Здравоохранение Российской Федерации 2014; 55 (2): 4-8.
5. О Концепции демографического развития города Москвы: постановление Правительства Москвы от 28 июня 2005 г. N 482-ПП [Интернет]. URL: http://ivo.garant.ru/#/document/383472:0 (Дата обращения 05.06.2016).
6. Развитие здравоохранения города Москвы (Столичное здравоохранение): государственная программа города Москвы на среднесрочный период (2012-2020гг.). [Интернет]. URL: http://old.mosgorzdrav.ru/mgz/komzdravsite.nsf/va_WebPages/page_00003190_SZ (Дата обращения 05.06.2016).
7. Сабгайда Т.П., Секриеру Э.М., Никитина С.Ю. Неуточненные причины смерти российского населения от инфекционных и неинфекционных заболеваний по данным официальной статистики. Социальные аспекты здоровья населения (электронный научный журнал) 2012; 26 (4). URL: http://vestnik.mednet.ru/content/view/416/27/lang,ru/ (Дата обращения 05.06.2016).
8. Семенова В.Г. Травмы и отравления, как основная проблема российской смертности. В кн.: Развитие человеческого потенциала сквозь призму здоровья населения. В.И. Стародубов, А.Е. Иванова, редакторы. Москва: Литерра; 2012. С. 45-94.
9. Семенова В.Г., Иванова А.Е., Дубровина Е.В. Смертность российской молодежи: долгосрочные тренды и современные особенности. В кн.: Российская молодёжь: проблемы и решения. Москва: ЦСП; 2005. С. 318-361.
10. Семенова В.Г., Окунев О.Б., Антонюк В.В., Евдокушкина Г.Н. Возрастные и нозологические особенности смертности населения России на фоне западноевропейских государств в 1990-2009 гг. Социальные аспекты здоровья населения [электронный научный журнал] 2012; 26 (4). URL: http://vestnik.mednet.ru/content/view/415/30/lang,ru/ (Дата обращения 05.06.2016).

References

1. 1. Arkhangel'skiy V.N., Donets E.V., Elizarov V.V., Ivanova A.E., Kochkina E.V., Savostina E.A., et al. Demograficheskoe razvitie Moskvy: tendentsii, problemy, perspektivy [Demographic development of Moscow: trends, challenges, and prospects]. V.V.Elizarov, E.A.Savostina, editors. Moscow: OOO «Variant»; 2015. 156 p. (In Russian)
2. Ivanova A.E., Sabgayda T.P., Semenova V.G., Zaporozhchenko V.G., Zemlyanova E.V., Nikitina S.Yu. Faktory iskazheniya struktury prichin smerti trudosposobnogo naseleniya Rossii [Factors that distort the structure of causes of death in working population of Russia]. Sotsial'nye aspekty zdorov'ya naseleniya [serial online] 2013 [cited 20116 Apr 10]; 32 (4). Available from: http://vestnik.mednet.ru/content/view/491/30/lang,ru/ . (In Russian)
3. Ivanova A.E., Semenova V.G., Zemlyanova E.V. Tendentsii i osobennosti smertnosti naseleniya Moskvy [Tendencies and features of mortality of Moscow population]. In: Demograficheskaya situatsiya v Moskve i tendentsii ee razvitiya [Demographic situation in Moscow and its development tendencies]. L.L. Rybakovskiy, editor . Moscow. 2006 . p. 78-172. (In Russian)
4. Ivanova A.E., Zemlyanova E.V., Mikhaylov A.Yu., Golovenkin S.E. Razlichiya smertnosti vzroslogo naseleniya Rossii po urovnyu obrazovaniya [Differences in adult population mortality by the education level in Russia]. Zdravookhranenie Rossiyskoy Federatsii 2014; 55 (2): 4-8. (In Russian)
5. O Kontseptsii demograficheskogo razvitiya goroda Moskvy [On the Concept of demographic development of Moscow-city]. Postanovlenie Pravitel'stva Moskvy ot 28 iyunya 2005 g. N 482-PP. [Online] [cited 2016 Jun 05]. Available from: http://ivo.garant.ru/#/document/383472:0 . (In Russian)
6. Razvitie zdravookhraneniya goroda Moskvy (Stolichnoe zdravookhranenie) [Development of healthcare in Moscow. Health care of the capital]. Gosudarstvennaya programma goroda Moskvy na srednesrochnyy period (2012-2020gg.). [Online] [cited 2016 Jun 05]. Available from: http://old.mosgorzdrav.ru/mgz/komzdravsite.nsf/va_WebPages/page_00003190_SZ . (In Russian)
7. Sabgayda T.P., Sekrieru E.M., Nikitina S.Yu. Neutochnennye prichiny smerti rossiyskogo naseleniya ot infektsionnykh i neinfektsionnykh zabolevaniy po dannym ofitsial'noy statistiki [Unspecified cases of deaths caused by communicable and non-communicable diseases in Russian population according to official statistics ]. Sotsial'nye aspekty zdorov'ya naseleniya [serial online] 2012 [cited 2016 Jun 05]; 26 (4). Available from: http://vestnik.mednet.ru/content/view/416/27/lang,ru/ . (In Russian)
8. Semenova V.G. Travmy i otravleniya, kak osnovnaya problema rossiyskoy smertnosti [Injures and poisoning as a main problem of mortality in Russia]. In: Razvitie chelovecheskogo potentsiala skvoz' prizmu zdorov'ya naseleniya [Development of human potential from the point of view of population health]. V.I. Starodubov, A.E. Ivanova, editors . Moscow: Literra; 2012. P. 45-94. (In Russian)
9. Semenova V.G., Ivanova A.E., Dubrovina E.V. Smertnost' rossiyskoy molodezhi: dolgosrochnye trendy i sovremennye osobennosti [Mortality of the Russian youth: long-term trends and current features]. In: Rossiyskaya molodezh': problemy i resheniя [Russian youth: challenges and solutions]. Moscow: TsSP; 2005. P. 318-361. (In Russian)
10. Semenova V.G., Okunev O.B., Antonyuk V.V., Evdokushkina G.N. Vozrastnye i nozologicheskie osobennosti smertnosti naseleniya Rossii na fone zapadnoevropeyskikh gosudarstv v 1990-2009 gg [Age and nosological features of Russian population mortality compared to Western European countries in 1990-2009]. Sotsial'nye aspekty zdorov'ya naseleniya [serial online] 2012 [cited 2016 Jun 05]; 26 (4). Available from: http://vestnik.mednet.ru/content/view/415/30/lang,ru/ . (In Russian)

Дата поступления 5 июня 2016

Добавить комментарий

Пожалуйста оставляйте комментарии только по теме. Вы можете оставить свой комментарий любым браузером кроме Internet Explorer старше 6.0
Имя:
E-mail
Комментарий:
Код:*