DOI: 10.21045/2071-5021-2017-56-4-2

Варакина Ж.Л.
Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования «Северный государственный медицинский университет» (г. Архангельск) Министерства здравоохранения Российской Федерации, г. Архангельск, Россия

POPULATION LOSSES OF THE ARKHANGELSK REGEON FROM EXTERNAL CAUSES OF MORTALITY: STRUCTURE, TRENDS AND CODING FEATURES
Varakina Zh.L.
Northern State Medical University, Arkhangelsk

Контактная информация: Варакина Жанна Леонидовна, e-mail: Этот e-mail защищен от спам-ботов. Для его просмотра в вашем браузере должна быть включена поддержка Java-script
Contacts: Varakina Zhanna Leonidovna, e-mail: Этот e-mail защищен от спам-ботов. Для его просмотра в вашем браузере должна быть включена поддержка Java-script
Information about author:
Varakina Z.L. http://orcid.org/0000-0002-8141-4269
Acknowledgments. The study had no sponsorship.
Conflict of interests. The authors declare no conflict of interest.

Резюме.

Актуальность. Значительные потери общества от сверхсмертности мужчин, особенно от внешних воздействий, являются одной из основных проблем современной России. Изучение затрат на сохранение здоровья имеет важное значение для обоснования объема инвестиций на реализацию программ по укреплению здоровья. Искажение причин смертности, представленных в официальной статистике, скрывает насильственные причины.

Цель исследования: дать оценку потерь жизненного потенциала населения Архангельской области и рассчитать экономический ущерб преждевременной смертности вследствие внешних причин в регионе, проанализировать недоучет смертности вследствие внешних причин.

Методы. Проведен расчет и анализ потерь жизненного потенциала и экономического ущерба в результате смертности от внешних причин. Число умерших от внешних причин (по полу, причинам, территории) было выкопировано из таблиц естественного движения Архангельской области (С 51) Госкомстата РФ по Архангельской области и Государственного архива Архангельской области (1980–2012 гг.). Данные по численности населения (по полу, территории) с пересчетом на основании переписей населения были также предоставлены Госкомстатом РФ. Для экономического анализа был использован валовой региональный продукт на душу населения (1994–2012 гг.) и региональный совокупный общественный продукт на душу населения (1980–1993 гг.). Проведен анализ искажения причин смертности, представленных в официальной статистике.

Результаты. Доля потерь жизненного потенциала вследствие смертности от внешних причин в структуре потерь общей смертности среди мужского населения Архангельской области составляет 24,5%, среди женского – 6,8%. Самым высоким является уровень потерь вследствие самоубийств, случайных отравлений алкоголем и убийств. Максимальные экономические потери в результате смертности от внешних причин Архангельская область понесла в 1980–1983 гг., 1992–1998 гг., 2000–2006 гг. За 33-летний период в структуре внешних причин смертности увеличена доля повреждений с неопределенными намерениями (среди мужского населения сельской местности с 1,9 до 8,0%, городской местности – с 3,0 до 15,0%, среди женского населения сельской местности – с 2,5 до 9,8%, городской местности – с 1,9 до 13,8%). Увеличена доля неизвестных причин смертности.

Заключение. Результаты исследования оценивают вклад смертности от внешних причин в снижение уровня общественного здоровья северного региона, а также определяют целесообразность оптимизации кодирования первоначальной причины смерти.

Область применения результатов. Полученные результаты были использованы при разработке трехуровневой программы по оптимизации мониторинга и снижению травматизма и смертности от внешних причин на Европейском Севере России.

Ключевые слова: потери жизненного потенциала; внешние причины смертности; искажение причин смертности; экономический ущерб.

Abstract.

Significance. Considerable society losses from excess mortality of men, especially from external causes, are one of the basic problems of modern Russia. Expenses examination for health maintenance has great value for justification of investments volume on health promotion programs realisation. Distortion of mortality causes presented in the official statistics blanks the violent causes.

The purpose of the study: to assess the potential years of life lost of the Arkhangelsk region population and to calculate in the region the economic losses of premature mortality from external causes, to analyse the subregistration of mortality from external causes.

Methods.  Calculation and analysis of potential years of life lost and economic losses from external causes of mortality were conducted. Number of died due to external causes (by sex, causes, territory) were obtained from the vital record tables of the Federal State Statistics Service on Arkhangelsk region and the State Archives of Arkhangelsk region (1980–2012). Data on a population (by sex, territory) with recalculation on the basis of population censuses also have been given by Federal State Statistics Service. The gross regional (1994–2012) and overall social products per capita (1980–1993) were used for the economic analysis. The analysis of mortality causes distortion presented in official statistics was conducted.

Results. The proportion of potential years of life lost from mortality of external causes in structure of total mortality losses among Arkhangelsk region male population is 24,5%, among females - 6,8%. Level of losses from suicides, accidental alcohol poisoning and homicides is the highest. The Arkhangelsk region had the maximum economic losses from external mortality in 1980-1983, 1992-1998, 2000-2006. For the 33-year period the proportion of injuries with indeterminate intentions in the structure of external mortality is increased (among male population of a rural area from 1,9 to 8,0%, urban area - from 3,0 to 15,0%, among female population of a rural area - from 2,5 to 9,8%, urban area - from 1,9 to 13,8%). The proportion of unknown mortality causes was increased.

Conclusion. Results of the study estimate the contribution of external mortality in decrease in level of northern region public health, and also define appropriateness of coding optimisation of initial death cause.

Scope of application. Received results had been used by elaboration of the three-level program on monitoring optimisation and injury and external mortality decrease in the European North of Russia.

Keywords: potential years of life lost; external causes of mortality; distortion of mortality causes; economic losses.

Введение.

Проблемы общественного здоровья в любой стране имеют медицинское, политическое и экономическое значение и являются условием безопасности общества. Главными особенностями данных проблем в современной России являются следующие: значительные масштабы сокращения и инвалидизация населе­ния вследствие затяжного социально-экономического кризиса; низкая рождаемость и значительные потери общества от сверхсмертности мужчин, особенно от внешних воздействий, что не обеспечивает процесса воспроизводства [6, 10, 15, 32, 33].

Установлено, что внешние причины относятся к предотвратимым потерям здоровья населения [22, 34, 36, 37], где наибольший удельный вес потерь приходится на лиц мужского пола в трудоспособном возрасте [17, 18, 26]. При этом северные территории РФ несут наибольшие потери вследствие смертности от неестественных причин [7, 14].

В отечественных и зарубежных исследованиях установлено, что значимый вклад в повышение риска смертности вследствие внешних причин вносит злоупотребление алкоголем [2, 5, 24, 25, 28, 39, 42]. Наглядно оценить тяжесть потерь, которые несет общество, позволяют расчеты потерь жизненного потенциала [3, 9, 35, 38, 40, 41] и экономического ущерба в результате потерь, обусловленные преждевременной смертностью населения.

Изучение затрат на сохранение здоровья имеет важное значение для обоснования объема инвестиций на реализацию программ по укреплению здоровья [11, 16, 19, 29, 30]. Анализ экономических аспектов смертности населения в Республике Саха (Якутия) показал, что наибольший вклад в экономический ущерб от смертности населения вносят болезни системы кровообращения, внешние причины и новообразования [30]. С.А. Лозовская, Е.В. Изергина (2012) провели экономический анализ, оценив, что самый большой ущерб наносит смертность от внешних причин среди мужчин трудоспособного возраста. Б.А. Коробицын, А.А. Куклин, Н.Л. Никулина (2014) определили недополученный валовой региональный продукт в связи с потерянными годами жизни вследствие насильственной смертности в трудоспособном возрасте.

В тоже время следует отметить и тот факт, что в литературе поднимается вопрос об искажении причин смертности, представленных в официальной статистике. По данным авторов, проблема заключается в том, что происходит увеличение смертности от диагнозов «повреждение с неопределенными намерениями (Y10-Y34)» и «Симптомы, признаки, отклонения от нормы, выявленные при клинических и лабораторных исследованиях, не классифицированные в других рубриках (R00-R99)», что может скрывать насильственные причины смерти [4, 12, 13, 27].

Цель исследования: дать оценку потерь жизненного потенциала населения Архангельской области и рассчитать экономический ущерб преждевременной смертности вследствие внешних причин в регионе, проанализировать недоучет смертности вследствие внешних причин.

Методы.

Проведен расчет и анализ потерь жизненного потенциала и экономического ущерба в результате преждевременной смертности от внешних причин.

Первым этапом расчета потерь жизненного потенциала является построение кратких таблиц смертности (дожития). Краткие таблицы смертности представляют собой систему взаимосвязанных возрастных показателей, дающих количественное представление об уровне смертности в отдельных возрастных группах. Другими словами, таблицы смертности демонстрируют порядок последовательного вымирания совокупности одновременно родившихся лиц. В связи с этим они позволяют судить о доживаемости родившихся до определенных возрастов, смене поколений и сдвигах возрастного состава населения. В расчетах таблиц смертности одной из главных задач служит получение данных по средней продолжительности предстоящей жизни (СППЖ). «СППЖ – вероятное число лет, которое в среднем предстоит прожить данному поколению родившихся или числу сверстников определенного возраста, если на протяжении этого поколения показатели смертности будут оставаться такими, какими они являлись на момент составления таблиц смертности под влиянием всех факторов окружающей и социальной среды.» Исходными данными для построения кратких таблиц смертности (дожития) являются численность населения и число умерших по половозрастным группам (пятилетний интервал) [1, 9, 20, 21]. В работе были построены таблицы отдельно по полу сельского и городского населения Архангельской области с 1980 по 2012 г.

Число умерших от внешних причин (по полу, причинам, территории) за соответствующий период было выкопировано из таблиц естественного движения Архангельской области (С 51) Госкомстата РФ по Архангельской области и Государственного архива Архангельской области (n = 98 740).

Данные по численности населения (по полу, территории) с пересчетом на основании переписей населения с 1980 по 2012 г. были также предоставлены Госкомстатом РФ по Архангельской области («Распределение постоянного населения Архангельской области по полу и возрасту», «Численность населения Архангельской области за 1989–2001 годы (пересчеты от итогов Всероссийской переписи населения 2002 г.)»).

На следующем этапе осуществлялся непосредственный расчет потерь жизненного потенциала с использованием данных СППЖ по пятилетним возрастным группам, а также числа умерших от внешних причин соответствующей возрастной группы. Потери жизненного потенциала – число человеко-лет предстоящей жизни, которое не дожило население в результате преждевременных смертей [9]. Для анализа доли потерь жизненного потенциала в результате внешних причин рассчитывались потери в результате общей смертности по 5-летним возрастным группам.

Кроме этого, для анализа динамических тенденций потерь жизненного потенциала проводился расчет интенсивного показателя на 100 000 населения соответствующего пола, территории и возрастной группы.

Конечной целью всех расчетов явилось определение экономического ущерба (ЭУ) потерь от внешних причин смертности, в расчете которого используются данные потерь жизненного потенциала и валового регионального продукта на душу населения (ВРП). ВРП был выкопирован за 1994–2012 гг. из сборников Госкомстата РФ по Архангельской области: «Архангельская область в цифрах», «Архангельской области 75 лет». Данные временные критерии были обусловлены переходом РФ в 1993 году в рамках макроэкономического анализа с баланса народного хозяйства на систему национальных счетов. За период 1980–1993 гг. в анализе использовался региональный совокупный общественный продукт (СОП), данные также были предоставлены Госкомстатом РФ по Архангельской области («Архангельская область: региональный разрез», «Народное хозяйство Архангельской области», «Основные показатели экономического и социального развития Архангельской области», «Архангельская область за годы советской власти»). Для оценки сопоставимости результатов ЭУ за 33-летний период нами рассчитывалось соотношение ВРП и СОП к среднемесячной начисленной заработной плате работников области.

В результате расчетов был получен ЭУ потерь жизненного потенциала вследствие внешних причин смертности Архангельской области с 1980 по 2012 год по характеристикам: полу, территории (сельская и городская местность), причинам (самоубийства, убийства, дорожно-транспортные травмы, случайные утопления и погружения в воду, случайные отравления алкоголем, несчастные случаи, вызванные воздействием дыма, огня и пламени).

Статистический анализ данных осуществлялся с помощью сертифицированного пакета статистических программ SPSS 18,0 и электронных таблиц «Microsoft Excel». Для оценки различий интенсивных величин применялся непарный t-критерий Стьюдента. Девяностопятипроцентный доверительный интервал (95% ДИ) рассчитывался для интенсивного показателя, используя метод Wilson [8].

Результаты.

Интенсивные показатели потерь жизненного потенциала вследствие смертности от внешних причин по территории и полу в Архангельской области практически повторяют тренды смертности в целом: повышение в 1994 и 2003–2004 гг. Среди мужского населения Архангельской области доля потерь в результате смертности от внешних причин в структуре общих потерь составляет 24,5%, среди женского – 6,8%. Наибольшая доля потерь приходится на возрастную группу 10–59 лет (мужское население – 58,8%, женское – 43,0%).

Рис. 1. Относительный риск потерь жизненного потенциала в результате смертности от внешних причин мужского населения по сравнению с женским в Архангельской области в 1980–2012 гг. по возрастным группам

В среднем уровень мужских потерь в 3,5 раза выше женских (t=22,756, p<0,001). Если анализировать по территории, то уровень потерь в сельской местности в 1,3 раза выше (t=15,528, p<0,001).

Расчет относительного риска потерь жизненного потенциала в результате смертности от внешних причин мужского населения по сравнению с женским показал значимое превышение риска во всех возрастных группах. Наибольший риск был определен в возрастных группах: 20–24 года (1,62, 95% ДИ: 1,58–1,66), 25–29 лет (1,8, 95% ДИ: 1,66–1,95), 30–34 года (1,54, 95% ДИ: 1,46–1,62) (рис. 1).

Самым высоким является уровень потерь вследствие самоубийств (3409,9 человеко-лет на 100 000 населения), случайных отравлений алкоголем (1984,9) и убийств (1571,7).

На протяжении всех лет, кроме 2003 и 2004 гг., уровень потерь от самоубийств занимает лидирующие позиции. В 2003 и 2004 гг. на первое место вышли потери от случайных отравлений алкоголем (3755,0 и 3978,4 человеко-лет на 100 000 населения). До 1988 г., исключая 1980 г., на втором месте находились потери от случайных утоплений и погружений в воду, до 1993 г. – транспортные несчастные случаи, далее – случайные отравления алкоголем.

Третье место до 1988 г., исключая период 1980–1981 гг., занимали потери от транспортных несчастных случаев, в 1989 и 1991 гг. – от случайных утоплений и погружений в воду, в 1990 г., в 1992–1995 гг. и 1999–2005 гг. – от убийств, в 1996–1997 гг. и 2012 г. – от случайных отравлений алкоголем, в 1998 г., 2006–2011 гг. – от транспортных несчастных случаев (рис. 2).

Рис. 2. Динамика уровня потерь жизненного потенциала вследствие смертности от внешних причин населения Архангельской области по причинам в 1980–2012 гг. (человеко-лет на 100 000 населения)

Самоубийства, отравления алкоголем, убийства и транспортные несчастные случаи являются ведущими причинами экономического ущерба потерь жизненного потенциала в результате внешних причин смертности, далее по степени убывания следуют утопления и несчастные случаи, вызванные воздействием огня (табл. 1).

Таблица 1

Соотношение экономического ущерба потерь жизненного потенциала от внешних причин смертности населения Архангельской области и среднемесячной начисленной заработной платы в 1980–2012 гг.

Помимо анализа потерь жизненного потенциала необходимо отметить особенности кодировки причин смерти населения за 33-летний период. Доля неуточненных травм в структуре внешних причин смертности увеличивается среди мужского населения сельской местности с 1,9 до 8,0%, городской местности – с 3,0 до 15,0%, среди женского населения сельской местности – с 2,5 до 9,8%, городской местности – с 1,9 до 13,8%. При этом наибольший удельный вес травм с неопределенными намерениями в каждой группе отмечается в 2012 г.

По данным смертности Архангельской области доля рубрики «Причина смерти неизвестна» в структуре всех причин также увеличивается. Так, в 1989 г. среди мужского населения в сельской местности доля неизвестных причин составляла 0,6%, то в 2012 г. уже 3,7%, в городской местности – 0,6 и 2,8%, соответственно. Среди женского населения в сельской местности – с 0,3 до 1,0%, в городской местности – с 0,1 до 1,0%, соответственно.

Обсуждение.

Расчеты потерь жизненного потенциала и ЭУ [9] потерь дают наглядную оценку тяжести потерь, обусловленных преждевременной смертностью населения. Проведен расчет потерь жизненного потенциала вследствие внешних причин смертности в Архангельской области в 1980–2012 гг.

В отечественной литературе изучение потерь жизненного потенциала вследствие внешних причин встречается довольно редко, как правило, период изучения составляет не более 10-ти лет. Так, Я.А. Лещенко, О.Г. Батурина, Л.Н. Лебедева (2008) изучили потери жизненного потенциала трудоспособного населения Иркутской области в 2004 г., где отметили превышение потерь от внешних причин среди мужчин и женщин в возрастных группах 20–24 и 25–29 лет, что соответствует результатам, полученным по Архангельской области. Кроме этого, по данным исследования в Архангельской области, стойкое превышение сохраняется до 59 лет. Безусловно, трудоспособный возраст остается группой-мишенью смертности в результате внешних причин, что также подтверждено исследованием в Республике Коми [31]. При этом, в целом в результате всей смертности по РФ С.А. Бойцов, И.В. Самородская (2014) в своем исследовании показали, что среди мужчин потери жизненного потенциала выше в группе 51–60 лет, а среди женщин – в пожилом возрасте. На эти результаты оказали значительное влияние естественные причины смертности.

В работе были рассмотрены особенности кодировки причин смерти за 33-летний период. Определено увеличение доли неуточненных травм как в сельской, так и в городской местности, что подтверждается результатами других исследований («повреждение с неопределенными намерениями (Y10-Y34)») [4, 12, 13, 27]. Увеличение доли неуточненных травм в структуре внешних причин смертности позволяют предположить о недоучете смертности от убийств и самоубийств, что «маскируется» в группе диагнозов «повреждение с неопределенными намерениями». Тем самым следует заключить о менее выраженном снижении уровня смертности вследствие убийств и самоубийств в северном регионе, как это представлено в официальной статистике.

Также важно отметить присутствие в МКБ-10 неточных и расплывчатых рубрик: «Лицо, находившееся в легковом автомобиле и пострадавшее в результате другого и неуточненного транспортного несчастного случая (V49)», «Лицо, находившееся в тяжелом грузовом автомобиле и пострадавшее в результате других и неуточненных дорожных несчастных случаев (V69)», «Несчастный случай, связанный с моторным или немоторным транспортным средством неуточненного вида (V89)», «Другие и неуточненные несчастные случаи на водном транспорте (V94)» и др., что приводит к искажению истинной картины причин смертности [23].

Кроме этого, следует обратить внимание и на факт присутствия рубрики «Причина смерти неизвестна». Этот анализ позволяет сделать вывод о «сокрытии» внешних причин смертности в рубрике неточно обозначенных состояний, что подтверждается результатами других исследований [12, 27]. На основании этого факта можно заключить о недостаточном уровне грамотности медицинских работников (врачи и фельдшеры), которые только констатируют смерть, не используя медицинскую документацию прижизненного обследования умерших.

Таким образом, результаты проведенного исследования оценивают вклад смертности от внешних причин в снижение уровня общественного здоровья северного региона, а также определяют целесообразность оптимизации кодирования первоначальной причины смерти.

Полученные результаты были использованы при разработке трехуровневой программы по оптимизации мониторинга и снижению травматизма и смертности от внешних причин на Европейском Севере России.

В частности, на федеральном уровне одним из приоритетов было определено совершенствование кодирования первоначальной причины смерти.

Важным фактором совершенствования кодирования первоначальной причины смерти является обучение медицинского персонала. Рекомендуется на базе Министерства здравоохранения РФ организовать циклы повышения квалификации для представителей региональных министерств здравоохранения по направлению кодировки причин смерти. В дальнейшем проводить циклы повышения квалификации силами региональных министерств здравоохранения и медицинскими вузами.

На региональном уровне наиболее важным приоритетом программы явилась оптимизация оценки эффективности мероприятий, направленных на снижение смертности от внешних причин. Главный аспект данного приоритета – осуществление мониторинга смертности от внешних причин путем расчета потерь жизненного потенциала и экономического ущерба потерь от данной нозологической группы. Для того, чтобы определить экономический эффект от реализации мероприятий, направленных на снижение уровня смертности от внешних причин, необходимо сравнить экономический ущерб в текущем периоде и периоде начала реализации мероприятий. Комплексный анализ потерь и экономического ущерба представляет собой доказательную базу ранжирования срочности решения конкретных задач системы здравоохранения.

Выводы.

1. Доля потерь жизненного потенциала вследствие смертности от внешних причин в структуре потерь общей смертности среди мужского населения Архангельской области составляет 24,5%, среди женского – 6,8%. Наибольшая доля потерь приходится на возрастную группу 10–59 лет (мужское население – 58,8%, женское – 43,0%).
2. Относительный риск потерь жизненного потенциала вследствие смертности от внешних причин у мужчин значимо выше во всех возрастных группах. Наибольший риск наблюдается в молодом возрасте: 20–24 года – в 1,6, 25–29 лет – в 1,8, 30–34 года – в 1,5 раза.
3. Самым высоким является уровень потерь вследствие самоубийств (3409,9 человеко-лет на 100 000 населения), случайных отравлений алкоголем (1984,9) и убийств (1571,7).
4. Максимальные экономические потери в результате смертности от внешних причин Архангельская область понесла в 1980–1983 гг., 1992–1998 гг., 2000–2006 гг.
5. За 33-летний период в структуре внешних причин смертности увеличена доля повреждений с неопределенными намерениями, что позволяет судить о недоучете смертности от убийств и самоубийств в регионе. Увеличена доля неизвестных причин смертности, среди мужского населения в сельской местности их доля составила 3,7%, в городской местности – 2,8%. Рубрика неточно обозначенных состояний «маскирует» внешние причины смертности, в результате чего истинный уровень насильственной смертности является более высоким.

Финансирование. Исследование не имело спонсорской поддержки.

Конфликт интересов. Автор заявляет об отсутствии конфликта интересов.

Библиография.

1. Банникова Р.В., Каленюк В.Ф. редактор. Таблицы доживаемости населения Архангельской области за период 1926–1970 гг. Методические указания по определению средней продолжительности жизни населения. Архангельск. 1974. 134 с.
2. Боева А.В., Зимина Л.А., Семенов А.В. Характеристика смертности населения г. Иркутска от внешних причин и некоторых заболеваний на фоне приема этилового алкоголя. Бюллетень Восточно-Сибирского научного центра СО РАМН 2013; 91(3–1):140-143.
3. Бойцов С.А., Самородская И.В. Половозрастные показатели смертности и годы жизни, потерянные в результате преждевременной смертности в РФ в 2012 г. Менеджер здравоохранения 2014; (5):26-35.
4. Вайсман Д.А., Дубровина Е.В., Редько А.Н. Информационное обеспечение исследований по проблемам смертности в России. Общественное здоровье и профилактика заболеваний 2006; (6):31-38.
5. Вязьмин А.М., Мордовский Э.А., Соловьев А.Г. Смертность от состояний, связанных с употреблением алкоголя. Проблемы социальной гигиены, здравоохранения и истории медицины 2013; (2):13-16.
6. Вязьмин А.М., Бичкаев Я.И., Санников А.Л., Варакина Ж.Л., Лукашов А.Г. Социально-гигиенические аспекты инвалидности и смертности в Архангельской области. Проблемы социальной гигиены, здравоохранения и истории медицины 2010; (2):6-9.
7. Головина С.М., Роговина А.Г. Особенности состояния здоровья населения Северных территорий РФ. Проблемы социальной гигиены, здравоохранения и истории медицины 2008; (4):3-5.
8. Гржибовский А.М. Доверительные интервалы для частот и долей. Экология человека 2008; (5):57-60.
9. Дмитриев В.И., Ощепкова Е.В., Хальфин Р.А., Какорина Е.П., Соломонов А.Д., Курьянов А.К., и др. редакторы. Методика расчета медико-социальной и экономической эффективности реализации программ, направленных на улучшение здоровья населения (на примере болезней системы кровообращения). Методические рекомендации. Москва. 2005. 32 с.
10. Жилинский Е.В. Медико-социальные приоритеты демографической политики России. ГлавВрач 2008; (11):104-112.
11. Иванова А.Е., Михайлов А.Ю. Методология оценки экономических потерь от нездоровья. Менеджер здравоохранения 2012; (2):33-37.
12. Иванова А.Е., Сабгайда Т.П., Семенова В.Г., Запорожченко В.Г., Землянова Е.В., Никитина С.Ю. Факторы искажения структуры причин смерти трудоспособного населения России. Социальные аспекты здоровья населения [электронный научный журнал]. 2013; 32(4). URL: http://vestnik.mednet.ru/content/view/491/30/lang,ru/ (Дата посещения: 21 мая 2017 г.).
13. Иванова А.Е., Семенова В.Г. Новые явления российской смертности. Народонаселение 2004; (3):85-93.
14. Изергина Е.В., Лозовская С.А., Косолапов А.Б. Преждевременная смертность от внешних причин мужчин трудоспособного возраста в Дальневосточном федеральном округе. Фундаментальные исследования 2012; (3–2):339-345.
15. Кладов С.Ю. Ретроспективное исследование причин смерти населения Западной Сибири. Проблемы социальной гигиены, здравоохранения и истории медицины 2008; (5):21-23.
16. Коробицын Б.А., Куклин А.А., Никулина Н.Л. Ущерб от основных причин смертности для субъектов Российской Федерации и оценка приоритетов по увеличению продолжительности жизни. Народонаселение 2014; (3):42-56.
17. Косых Н.Э., Савин С.З. Популяционный анализ смертности населения от внешних причин. Ученые заметки ТОГУ 2011; 2(1):37-45.
18. Лещенко Я.А., Батура О.Г., Лебедева Л.Н. Смертность населения трудоспособного возраста в Иркутской области. Проблемы социальной гигиены, здравоохранения и истории медицины 2008; (3):21-25.
19. Лозовская С.А., Изергина Е.В. Экономический ущерб от преждевременной смертности от внешних причин мужчин в Дальневосточном федеральном округе. Международный журнал прикладных и фундаментальных исследований 2012; (2):117-120.
20. Марченко Б.И. редактор. Здоровье на популяционном уровне: статистические методы исследования. Руководство для врачей. Таганрог: Сфинкс; 1997. 432 с.
21. Медик В.А., Токмачев М.С. редактор. Статистика здоровья населения и здравоохранения. Учебное пособие. Москва: Финансы и статистика; 2009. 368 с.
22. Михайлова Ю.В., Шестаков М.Г., Соболева Ю.В., Сабгайда Т.П., Назаров В.И. Предотвратимые потери здоровья населения как объект анализа. Экономика здравоохранения 2008; (2):37-41.
23. МКБ-10: электронная версия. [Интернет]. URL: http://10mkb.ru (Дата обращения 07.08.2015).
24. Мордовский Э.А., Соловьев А.Г., Вязьмин А.М., Кузин С.Г., Колядко Э.А. Потребление алкоголя накануне смерти и смертность от травм, отравлений и других воздействий внешних причин. Экология человека 2014; (9):24-29.
25. Немцов А.В. редактор. Связанная с алкоголем смертность в России – количество, диагностические, гендерные и географические особенности. Материалы научно-практического форума. 2007, Москва. Москва: Издательский дом НП; 2017. 416 с.
26. Сабаев А.В., Голева О.П. Динамика смертности населения Омской области в результате внешних причин за 2001–2010 гг. Общественное здоровье и здравоохранение 2012; (3):4-6.
27. Семенова В.Г., Гаврилова Н.С., Евдокушкина Г.Н., Гаврилов Л.А. Качество медико-статистических данных как проблема современного российского здравоохранения. Общественное здоровье и профилактика заболеваний 2004; (2):11-19.
28. Соловьев А.Г., Вязьмин А.М., Мордовский Э.А. Методологические подходы к учету алкогольатрибутивной смертности в России и за рубежом. Обзоры по клинической фармакологии и лекарственной терапии 2012; (4):30-41.
29. Сон И.М., Гажева А.В., Крекнина Е.А. Калькулятор прямых затрат, как инструмент экономического обоснования расходов в сфере здравоохранения на примере лекарственного обеспечения больных кастрационно-рефрактерным раком предстательной железы. Менеджер здравоохранения 2015; (5):17-30.
30. Тимофеев Л.Ф., Иванова А.А., Линденбратен А.Л., Гришина Н.К. Экономические аспекты смертности населения в Республике Саха (Якутия). Проблемы социальной гигиены, здравоохранения и истории медицины 2014; (3):20-23.
31. Фаузер В.В. Оценка демографического и трудового потенциалов Республики Коми. Известия Коми научного центра УрО РАН 2010; (1):105-111.
32. Щепин О.П. Региональные аспекты развития здравоохранения. Проблемы социальной гигиены, здравоохранения и истории медицины 2014; (5):3-7.
33. Щепин О.П., Тищук Е.А. Проблемы демографического развития России. Экономика здравоохранения 2005; (3):5-8.
34. Backhans M., Burström B., Ponce de Leon A., Marklund S. Is gender policy related to the gender gap in external cause and circulatory disease mortality? A mixed effects model of 22 OECD countries 1973–2008. BMC Public Health 2012; (12):969.
35. Chandran A., Kahn G., Sousa T., Pechansky F., Bishai D.M., Hyder A.A. Impact of road traffic deaths on expected years of life lost and reduction in life expectancy in Brazil. Demography 2013; 50(1):229-236.
36. Chen Y., Mo F., Yi Q. L., Jiang Y., Mao Y. Unintentional injury mortality and external causes in Canada from 2001 to 2007. Chronic Diseases and Injuries in Canada 2013; 33(2):95-102.
37. Grigoriev P., Doblhammer-Reiter G., Shkolnikov V. Trends, patterns, and determinants of regional mortality in Belarus, 1990-2007. Population Studies 2013; 67(1):61-81.
38. Jang S.I., Nam J.M., Choi J., Park E.C. Disease management index of potential years of life lost as a tool for setting priorities in national disease control using OECD health data. Health Policy 2014; 115(1):92–99.
39. Norström T. The role of alcohol in the Russian mortality crisis. Addiction 2011; 106(11):1957-1965.
40. Poorolajal J., Esmailnasab N., Ahmadzadeh J., Motlagh T.A. The burden of premature mortality in Hamadan Province in 2006 and 2010 using standard expected years of potential life lost: a population-based study. Epidemiology Health 2012; (34):P. e2012005. doi: 10.4178/epih/e2012005.
41. Stahre M., Roeber J., Kanny D., Brewer R.D., Zhang X. Contribution of excessive alcohol consumption to deaths and years of potential life lost in the United States. Preventig Chronic Disease 2014; (11):E109. doi: 10.5888/pcd11.130293.
42. White A., McKee M., de Sousa B., de Visser R., Hogston R., Madsen S.A., et al.  An examination of the association between premature mortality and life expectancy among men in Europe. European Journal of Public Health 2014; 24(4):673-679.

References

1. Bannikova R.V., Kalenjuk V.F. Tablitsy dozhivaemosti naseleniya Arkhangel`skoy oblasti za period 1926–1970 gg. [Mortality tables of the Arkhangelsk region population during 1926-1970]. Metodicheskie ukazaniya po opredeleniyu sredney prodolzhitel`nosti zhizni naseleniya. Arkhangelsk. 1974. 134 p. (In Russian).
2. Boeva A.V., Zimina L.A., Semenov A.V. Kharakteristika smertnosti naseleniya g. Irkutska ot vneshnikh prichin i nekotorykh zabolevaniy na fone priema etilovogo alkogolya. [Characteristic of population mortality in Irkutsk from external causes and some diseases against the background of ethyl alcohol consumption]. Byulleten` Vostochno-Sibirskogo nauchnogo tsentra SO RAMN 2013; 91(3–1):140-143 (In Russian).
3. Boytsov S.A., Samorodskaya I.V. Polovozrastnye pokazateli smertnosti i gody zhizni, poteryannye v rezul`tate prezhdevremennoy smertnosti v RF v 2012 g. [The age and sex indicators of mortality and years of life lost as a result of premature mortality in the Russian Federation in 2012]. Menedzher zdravookhraneniya 2014; (5):26-35 (In Russian).
4. Vaysman D.A., Dubrovina E.V., Red`ko A.N. Informatsionnoe obespechenie issledovaniy po problemam smertnosti v Rossii. [Press coverage of researches on mortality problems in Russia]. Obshchestvennoe zdorov`e i profilaktika zabolevaniy 2006; (6):31-38 (In Russian).
5. Vyaz`min А.М., Mordovskiy E.A., Solov'ev A.G. Smertnost` ot sostoyaniy, svyazannykh s upotrebleniem alkogolya. [Mortality from the conditions connected with the use alcohol abuse]. Problemy sotsial'noy gigieny, zdravookhraneniya i istorii meditsiny 2013; (2):13-16 (In Russian).
6. Vyaz`min А.М., Bichkaev Y.I., Sannikov А.L., Varakina Z.L., Lukashov А.G. Sotsial`no-gigienicheskie aspekty invalidnosti i smertnosti v Arkhangel`skoy oblasti. [Social hygienic aspects of disability and mortality in the Arkhangelsk region]. Problemy sotsial'noy gigieny, zdravookhraneniya i istorii meditsiny 2010; (2):6-9 (In Russian).
7. Golovina S.M., Rogovina A.G. Osobennosti sostoyaniya zdorov`ya naseleniya Severnykh territoriy. [Features of the population health status in Northern territories of the Russian Federation] Problemy sotsial'noy gigieny, zdravookhraneniya i istorii meditsiny 2008; (4):3-5 (In Russian).
8. Grzhibovskiy А.М. Doveritel`nye intervaly dlya chastot i doley. [Confidence intervals for proportions]. Ekologiya cheloveka 2008; (5):57-60 (In Russian).
9. Dmitriev V.I., Оshchepkova Е.V., Khal`fin R.А., Kakorina E.P., Solomonov A.D., Kur`yanov A.К., et al. Metodika rascheta medico-sotsial`noy i ekonomicheskoy effectivnosti realizatsii programm, napravlennykh na uluchshenie zdorov`ya naseleniya (na primere bolezney sistemy krovoobrashcheniya). [Methodology of medical social and economic efficiency calculation of programs realisation directed on improvement of population health (on example of cardio vascular diseases)]. Metodicheskie rekomendatsii. Moscow. 2005. 32 p. (In Russian).
10. Zhilinskiy Е.V. Mediko-sotsial`nye prioritety demograficheskoy politiki Rossii. [Medical social priorities of demographic policy in Russia]. GlavVrach 2008; (11):104-112 (In Russian).
11. Ivanova А.Е., Mikhaylov А.Y. Metodologiya otsenki ekonomicheskikh poter` ot nezdorov`ya. [Methodology of evaluating economical losses from ill-health]. Menedzher zdravookhraneniya 2012; (2):33-37 (In Russian).
12. Ivanova А.Е., Sabgayda Т.P., Semenova V.G., Zaporozhchenko V.G., Zemlyanova Е.V., Nikitina S.Y. Faktory iskazheniya struktury prichin smerti trudosposobnogo naseleniya Rossii. [Factors distorting structure of death causes in working population in Russia]. Sotsial`nye aspekty zdorov`ya naseleniya 2013; 32(4):1 (In Russian).
13. Ivanova А.Е., Semenova V.G. Novye yavleniya rossiyskoy smertnosti. [New features of the Russian mortality]. Narodonaselenie 2004; (3):85-93 (In Russian).
14. Izergina Е.V., Lozovskaya S.А., Kosolapov А.B. Prezhdevremennaya smertnost` ot vneshnikh prichin muzhchin trudosposobnogo vozrasta v Dal`nevostochnom federal`nom okruge. [Premature mortality from external causes among men of working age in Far Eastern Federal district]. Fundamental`nye issledovaniya 2012; (3–2):339-345 (In Russian).
15. Kladov S.Y. Retrospektivnoe issledovanie prichin smerti naseleniya Zapadnoy Sibiri. [Retrospective research of death causes of the Western Siberia population]. Problemy sotsial'noy gigieny, zdravookhraneniya i istorii meditsiny 2008; (5):21-23 (In Russian).
16. Korobitsin B.А., Kuklin А.А., Nikulina N.L. Ushcherb ot osnovnykh prichin smertnosti dlya sub`ektov Rossiyskoy Federatsii i otsenka prioritetov po uvelicheniyu prodolzhitel`nosti zhizni. [Losses of the Russian Federation subjects from main death causes and assessment of the priorities for raising life expectancy]. Narodonaselenie 2014; (3):42-56 (In Russian).
17. Kosykh N.E., Savin S.Z. Populyatsionnyy analiz smertnosti naseleniya ot vneshnikh prichin. [Population analysis of mortality from external causes]. Uchenye zametki TOGU 2011; 2(1):37-45 (In Russian).
18. Leshchenko Y.А., Batura О.G., Lebedeva L.N. Smertnost` naseleniya trudosposobnogo vozrasta v Irkutskoy oblasti. [Population mortality of working age in Irkutsk region]. Problemy sotsial'noy gigieny, zdravookhraneniya i istorii meditsiny 2008; (3):21-25 (In Russian).
19. Lozovskaya S.А., Izergina Е.V. Ekonomicheskiy ushcherb ot prezhdevremennoy smertnosti ot vneshnikh prichin muzhchin v Dal`nevostochnom federal`nom okruge. [Economic loss from premature mortality from external causes among men in Far Eastern Federal district]. Mezhdunarodnyy zhurnal prikladnykh i fundamental`nykh issledovaniy 2012; (2):117-120 (In Russian).
20. Marchenko B.I. Zdorov`e na populyatsionnom urovne: statisticheskie metody issledovaniya. [Health on population level: statistical methods of research]. Rukovodstvo dlya vrachey. Taganrog: Sfinks. 1997. 432 p. (In Russian).
21. Medik V.А., Tokmachev М.S. Statistika zdorov`ya naseleniya i zdravookhraneniya. [Statistics of population health and public health]. Uchebnoe posobie. Moscow: Finansy i statistika. 2009. 368 p. (In Russian).
22. Mikhaylova Y.V., Shestakov М.G., Soboleva Y.V., Sabgayda Т.P., Nazarov V.I. Predotvratimye poteri zdorov`ya naseleniya kak ob`ekt analiza. [Preventable health loss of population as object of the analysis]. Ekonomika zdravookhraneniya 2008; (2):37-41 (In Russian).
23. MKB-10: elektronnaya versiya [ICD-10: electronic version]. [Online]. [cited 2015 Aug 07]. URL: http://10mkb.ru (In Russian).
24. Mordovskiy E.A., Solov'ev A.G., Vyaz`min А.М., Kuzin S.G., Kolyadko E.А. Potreblenie alkogolya nakanune smerti i smertnost` ot travm, otravleniy i drugikh vozdeystviy vneshnikh prichin. [Alcohol consumption the day before death and mortality from traumas, intoxications and other effects of external causes]. Ekologiya cheloveka 2014; (9):24-29 (In Russian).
25. Nemtsov А.V. Svyazannaya s alcogolem smertnost` v Rossii – kolichestvo, diagnosticheskie, gendernye i geograficheskie osobennosti. [Alcohol associated mortality in Russia - quantity, diagnostic, gender and geographical features]. Materialy nauchno-prakticheskogo foruma. 2007. Moscow: Izdatel`skiy dom NP; 2017. 416 p. (In Russian).
26. Sabaev А.V., Goleva О.P. Dinamika smertnosti naseleniya Omskoy oblasti v rezul`tate vneshnikh prichin za 2001–2010 gg. [Omsk region external causes of population mortality dynamics for 2001-2010]. Obshchestvennoe zdorov`e i zdravookhranenie 2012; (3):4-6 (In Russian).
27. Semenova V.G., Gavrilova N.S., Evdokushkina G.N., Gavrilov L.A. Kachestvo medico-statisticheskikh dannykh kak problema sovremennogo rossiyskogo zdravookhraneniya. [Quality of medical statistical data as a current problem of Russian public health]. Obshchestvennoe zdorov`e i profilaktika zabolevaniy 2004; (2):11-19 (In Russian).
28. Solov'ev A.G., Vyaz`min А.М., Mordovskiy E.A. Metodologicheskie podhody k uchetu alkogol`atributivnoy smertnosti v Rossii i za rubezhom. [Methodological approaches to determination of alcohol-related mortality in Russia and abroad]. Obzory po klinicheskoy farmakologii i lekarstvennoy terapii 2012; (4):30-41 (In Russian).
29. Son I.М., Gazheva А.V., Kreknina Е.А. Kal`kulyator pryamykh zatrat, kak instrument ekonomicheskogo obosnovaniya raskhodov v sfere zdravookhraneniya na primere lekarstvennogo obespecheniya bol`nykh kastratsionno-refrakternym rakom predstatel`noy zhelezy. [Direct costs calculator as a tool for economic justification of health care expenditures for patients with castration-refractory prostate cancer]. Menedzher zdravookhraneniya 2015; (5):17-30 (In Russian).
30. Timofeev L.F., Ivanova А.А., Lindenbraten А.L., Grishina N.К. Ekonomicheskie aspekty smertnosti naseleniya v Respublike Sakha (Yakutiya). [The economic aspects of population mortality in the Republic of Sakha (Yakutiya)]. Problemy sotsial'noy gigieny, zdravookhraneniya i istorii meditsiny 2014; (3):20-23 (In Russian).
31. Fauzer V.V. Otsenka demograficheskogo i trudovogo potentsialov Respubliki Komi. [Estimation of demographic and labour potential of the Komi Republic]. Izvestiya Komi nauchnogo tsentra UrO RAN 2010; (1):105-111 (In Russian).
32. Shchеpin О.P. Regional`nye aspecty razvitiya zdravookhraneniya. [The regional aspects of health care development]. Problemy sotsial'noy gigieny, zdravookhraneniya i istorii meditsiny 2014; (5):3-7 (In Russian).
33. Shchеpin О.P., Tishchuk Е.А. Problemy demograficheskogo razvitiya Rossii. [Problems of demographic development in Russia]. Ekonomika zdravookhraneniya 2005; (3):5-8 (In Russian).
34. Backhans M., Burström B., Ponce de Leon A., Marklund S. Is gender policy related to the gender gap in external cause and circulatory disease mortality? A mixed effects model of 22 OECD countries 1973–2008. BMC Public Health 2012; (12):969.
35. Chandran A., Kahn G., Sousa T., Pechansky F., Bishai D.M., Hyder A.A. Impact of road traffic deaths on expected years of life lost and reduction in life expectancy in Brazil. Demography 2013; 50(1):229-236.
36. Chen Y., Mo F., Yi Q. L., Jiang Y., Mao Y. Unintentional injury mortality and external causes in Canada from 2001 to 2007. Chronic Diseases and Injuries in Canada 2013; 33(2):95-102.
37. Grigoriev P., Doblhammer-Reiter G., Shkolnikov V. Trends, patterns, and determinants of regional mortality in Belarus, 1990-2007. Population Studies 2013; 67(1):61-81.
38. Jang S.I., Nam J.M., Choi J., Park E.C. Disease management index of potential years of life lost as a tool for setting priorities in national disease control using OECD health data. Health Policy 2014; 115(1):92–99.
39. Norström T. The role of alcohol in the Russian mortality crisis. Addiction 2011; 106(11):1957-1965.
40. Poorolajal J., Esmailnasab N., Ahmadzadeh J., Motlagh T.A. The burden of premature mortality in Hamadan Province in 2006 and 2010 using standard expected years of potential life lost: a population-based study. Epidemiology Health 2012; (34):P. e2012005. doi: 10.4178/epih/e2012005.
41. Stahre M., Roeber J., Kanny D., Brewer R.D., Zhang X. Contribution of excessive alcohol consumption to deaths and years of potential life lost in the United States. Preventig Chronic Disease 2014; (11):E109. doi: 10.5888/pcd11.130293.
42. White A., McKee M., de Sousa B., de Visser R., Hogston R., Madsen S.A., et al.  An examination of the association between premature mortality and life expectancy among men in Europe. European Journal of Public Health 2014; 24(4):673-679.

Дата поступления: 26.06.2017

Добавить комментарий

Пожалуйста оставляйте комментарии только по теме. Вы можете оставить свой комментарий любым браузером кроме Internet Explorer старше 6.0
Имя:
E-mail
Комментарий:
Код:*