DOI: 10.21045/2071-5021-2020-66-5-12

Статья: Chernyavskiy V, Wenzel H, Mikhailova J, Ivanova A, Zemlyanova E, Vesna Bjegovic-Mikanovic V, et al. Can Russia’s high mortality return until 2030 to trajectory of the 1980-ies and reach the SDGs evenly across the country? [Original research]. SEEJPH 2020, posted: 21 September 2020. DOI:10.4119/seejph-3813, публикуется с разрешения коллектива авторов и редакции журнала South Eastern European Journal of Public Health.

Перевод статьи на русский язык: Е.В. Землянова, В.Е. Чернявский.

Заглавие статьи, фамилии авторов, аффилиации, реферат на английском языке полностью соответствуют оригиналу.

¹Чернявский В.Е., ²Венцель Х., ¹Михайлова Ю.В., ³Иванова А.Е., ³Землянова Е.В., ⁴Бжегович-Миканович В., ¹Михайлов А.Ю., ⁵Лаазер У.
¹Центральный научно-исследовательский институт организации и информатизации здравоохранения Минздрава России, Москва, Российская Федерация
²Независимый консультант, Констанц, Германия
³Институт демографических исследований – обособленное подразделение Федерального государственного бюджетного учреждения науки Федерального научно-исследовательского социологического центра Российской академии наук, Москва, Российская Федерация
⁴Белградский университет, Медицинский факультет, Институт социальной медицины, Белград, Сербия
⁵Университет Билефельда, Билефельдская школа Общественного здоровья, Билефельд, Германия

Резюме

В статье обсуждаются возможности Российской Федерации по снижению смертности к 2030 г. по всей стране в соответствии с Целями устойчивого развития.

Методы. Был использован метод Haenszel для расчета предотвратимых потерь лет потенциальной жизни для возрастов моложе 70 лет и применили прогнозируемое сокращение на 33% к 2030 году, как это было предложено для Цели устойчивого развития 3.4. Для расчета вероятного временного разрыва была применена модель ПРООН и метод прямой стандартизации показателей по стандарту ОЭСР 1980 г.

Положительное значение временного разрыва указывает на то, что соответствующая страна находится «на пути» к достижению цели вовремя или даже ранее; отрицательное значение указывает, что страна еще «может» или уже «не может» достичь цели в заданных временных рамках, т.е. к 2030 г. Считается, что страна может достичь цели, если отрицательное значение временного разрыва составляет не более 25% оставшегося времени.

Для определения разрыва в 2024 и 2030 гг. и анализа траекторий данных ОПЖ была использована база данных Всемирного банка и выявлены пиковые значения до и после кризиса 1990х годов.

Результаты. Были проанализированы восемь федеральных округов Российской Федерации с учетом уровней преждевременной смертности: Северо-Кавказский, Южный, Приволжский, Дальневосточный, Уральский, Сибирский, Центральный и Северо-Западный. Мы исследовали, находится ли каждый из федеральных округов на пути к достижению целевого значения ЦУР к 2030 г.

Все федеральные округа достигнут целевых показателей раньше 2030 года, Северо-Кавказский ФО – на 10,6 года раньше, а Северо-Западный ФО на 5 лет раньше 2030 года. Для сравнения, расчет прогресса 27 стран Евросоюза показал существенно более низкие темпы снижения и, следовательно, отставание на 2,2 года к 2030 г.

Если Россия сохранит масштабы деятельности по снижению смертности, то снижение уровня преждевременной смертности на треть в сравнении с 2013 г., будет достигнуто уже к 2024 г., т.е. на 5,9 года раньше, чем запланировано ЦУР3 к 2030 г.

Заключение. После резкого снижения продолжительности жизни в 1990-е годы Россия вернулась к нормальной траектории развития.

Ключевые слова: Российская Федерация; общественное здоровье; преждевременная смертность; ЦУР3; анализ разрыва.

Контактная информация: Профессор, доктор медицины Ulrich Laaser, Bielefeld School of Public Health, University of Bielefeld, Germany; e-mail: Этот e-mail защищен от спам-ботов. Для его просмотра в вашем браузере должна быть включена поддержка Java-script
Финансирование. Исследование не имело спонсорской поддержки.
Конфликт интересов. Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.
Для цитирования: Чернявский В.Е., Венцель Х., Михайлова Ю.В., Иванова А.Е., Землянова Е.В., Бжегович-Миканович В., Михайлов А.Ю., Лаазер У. Сможет ли высокая смертность в России вернуться к 2030 году к траектории 1980-х годов и равномерно достичь целей устойчивого развития по всем регионам страны? Социальные аспекты здоровья населения [сетевое издание] 2020; 66(5):12. URL: http://vestnik.mednet.ru/content/view/1205/30/lang,ru/ DOI: 10.21045/2071-5021-2020-66-5-12

CAN RUSSIA’S HIGH MORTALITY RETURN UNTIL 2030 TO TRAJECTORY OF THE 1980IES AND REACH THE SDGS EVENLY ACROSS THE COUNTRY?
¹Valery Chernyavskiy, ²Helmut Wenzel, ¹Julia Mikhailova, ³Alla Ivanova, ³Elena Zemlianova, ⁴Vesna Bjegovic-Mikanovic_, ¹Alexander Mikhailov, ⁵Ulrich Laaser
¹Federal Research Institute for Health Organisation and Informatics of the Russian Ministry of Health, Moscow, Russian Federation
²Independent consultant, Konstanz, Germany
³Institute for Demographic Research - Branch of the Federal Center of Theoretical and Applied Sociology of the Russian Academy of Sciences, Moscow, Russian Federation
⁴University of Belgrade, Faculty of Medicine, Institute of Social Medicine, Belgrade, Serbia
⁵University of Bielefeld, Bielefeld School of Public Health, Bielefeld, Germany

Abstract

Background: This study reviews the ability of the Russian Federation to reduce the high mortality until 2030 evenly across the country and in accordance with the Sustainable Development Goals (SDG).

Methods: We adopted the method suggested by Haenzel for estimating Premature Years of Life Lost for the age group <70 years and applied a projected reduction of 33% by 2030 as proposed for SDG 3.4. To calculate the potential time gap we used the model of the United Nations Development Programme and standardized the rates by the OECD 1980 Standard Population employing the direct method.

A positive time-gap indicates that the respective country is “On Track” to achieve the target on time or even earlier; a negative value indicates that it may still be “Likely” or even “Unlikely” to achieve the target within the target timeframe i.e. in 2030. A country is still considered likely to achieve the target as long as a negative value for time-gap does not make up for less than -25% of the remaining time.

For the determination of the gap in 2024 and 2030 and the analysis of the trajectory of life expectancy data, we made use of the database of the World Bank and identified the peak data before and after the crisis during the 1990ies.

Results: We analysed the eight Federal Districts of the Russian Federation with regard to their premature mortality as there are: North Caucasus, South, Privolzhskiy (Volga), Far East, Uralskiy, Siberian, Central, and North West Federal Districts. In addition, we determine whether each of the eight districts is on track to reach the SDG target by 2030.

All districts reach the target in advance of 2030, the District of North Caucasus 10.6 years earlier and the North West District still 5 years in advance of 2030. For comparison, the progress of the EU-27 has been calculated which - at a considerably lower level - shows smaller rates of reduction and therefore a delay of -2.2 years in 2030.

If Russia keeps the present level of effort the reduction by one third of the level of premature mortality as in 2013 will be in reach already in 2024 i.e. 5.9 years in advance of the SDG3 target for 2030. This target is achieved quite evenly also throughout the 8 districts of the Russian Federation between 10.6 and 5.0 years in advance and in selected districts/republics with the highest and lowest mortality rates.

Conclusion: After the steep decrease of life expectancy during the 1990ies the Russian Federation returned to the original trajectory.

Keywords: Russian Federation, Public Health, Premature Mortality, SDG 3, Gap Analysis

Corresponding author: Prof. Dr. med. Ulrich Laaser, Bielefeld School of Public Health, University of Bielefeld, Germany; e-mail: Этот e-mail защищен от спам-ботов. Для его просмотра в вашем браузере должна быть включена поддержка Java-script
Acknowledgements. The study had no sponsorship.
Conflict of interests. The authors declare no conflict of interest.
For citation: Valery Chernyavskiy, Helmut Wenzel, Julia Mikhailova, Alla Ivanova, Elena Zemlianova, Vesna Bjegovic-Mikanovic_, Alexander Mikhailov, Ulrich Laaser. Can Russia's high mortality return until 2030 to trajectory of the 1980ies and reach the SDGS evenly across the country? Social'nye aspekty zdorov'a naselenia / Social aspects of population health [serial online] 2020; 66(5):12. Available from: http://vestnik.mednet.ru/content/view/1205/30/lang,ru/ DOI: 10.21045/2071-5021-2020-66-5-12. (In Rus).

Введение

Российская Федерация, занимая территорию 17,1 млн. км², является крупнейшей страной в мире, однако её население, составляющее 146 млн. человек, распределено весьма неравномерно. Ожидаемая продолжительность жизни (ОПЖ) населения растет в большинстве регионов мира после резкого снижения 1990-х годов [1]. В России значительное снижение ОПЖ с 69,5 до 64,5 года произошло в 1988-1994 гг., к 2000 г. наметился некоторый рост до 65,6 лет, и в 2017 г. показатель достиг 72,4 года, при сохранении самого большого в мире различии между мужчинами и женщинами [2]. Так, в 2017 г. ОПЖ мужчин составляла 67,1 года против 77,4 года у женщин, т.е. разница составляла 10,3 года. Для сравнения в Европейском Союзе [3] ОПЖ для обоих полов составляла 80,9 года с существенно меньшим различием по полу (78,3 года у мужчин против 83,5 года у женщин в 2017 г.). Владимир Путин, когда был переизбран на пост Президента, заявил, что ОПЖ населения достигнет 78 лет к 2024 г. и 80 лет к 2030 г., что было зафиксировано в Национальных проектах.

Для расчета преждевременной смертности, которая в России преимущественно определяется неинфекционными заболеваниями (НИЗ), за верхнюю границу принимается возраст моложе 70 лет. Цели устойчивого развития (ЦУР) [5] предполагают снижение смертности от НИЗ на треть к 2030 г. Для России в целом это представляется достижимым, как было показано в более ранней публикации [6].

В данной статье мы анализируем восемь федеральных округов Российской Федерации с учетом уровней преждевременной смертности: Северо-Кавказский, Южный, Приволжский, Дальневосточный, Уральский, Сибирский, Центральный и Северо-Западный. Мы исследовали, находится ли каждый из федеральных округов на пути к достижению целевого значения ЦУР к 2030 г. Более того, мы попытались проанализировать ситуацию на региональном уровне, т.е. уровне субъектов федерации. В данной статье мы, однако, не рассматриваем потенциальное воздействие пандемии COVID-19 в 2020, но планируем сделать это позднее, когда будут в наличии достоверные данные.

Методы

Мы использовали метод Haenszel [7] для расчета предотвратимых потерь лет жизни (ПГПЖ) для возрастов моложе 70 лет и применили прогнозируемое сокращение на 33% к 2030 году, как это было предложено для Цели устойчивого развития 3.4., направленной на снижение НИЗ [5], которые определяют 87% общей смертности в России [8]. Мы отдали предпочтение ПГПЖ, а не ОПЖ, чтобы избежать нестабильности показателей в старших возрастных группах.

Что касается других компонентов общей смертности (уровни материнской смертности (МС, ЦУР 3.1) и неонатальной смертности (НС, ЦУР 3.2), то показатели в России уже ниже целевых ООН (70 для МС и 12 для НС), МС составляет 17 на 100 тыс. живорождений, а НС 5,4 на 1000 живорождений. ЦУР 3.3 относится к инфекционных болезням (5% общей смертности, включая МС и НС), а ЦУР 3.6 – к дорожному травматизму (8% общей смертности), для которых было обозначено снижение от 30% до 90%. В заключение мы считаем обоснованным применить суммарное снижение общей смертности на 1/3 к 2030 г., приняв за референсные годы 2013, 2015 (расчетный) и 2018.

Для расчета временного разрыва (G), т.е. времени, необходимого для достижения цели в запланированный срок, зависящего от периода, оставшегося между годом наблюдения и целевым годом, была применена модель ПРООН [9]. Вероятность достижения задачи ЦУР 2030 будет определяться временным разрывом индикаторов, т.е. временем, оставшимся до достижения согласованной цели, в соответствии с нижеследующими уравнениями:

Tn – время, необходимое для достижения цели (в линейной прогрессии)
T_r – оставшееся время
xb – базовое значение индикатора
xt – целевое значение индикатора
xc – фактическое значение индикатора
G – временной разрыв (опережение или отставание)
tt – целевой год
tc – год наблюдения
td – базовый год

Положительное значение временного разрыва G указывает на то, что соответствующая страна находится «на пути» к достижению цели вовремя или даже ранее; отрицательное значение указывает, что страна еще «может» или уже «не может» достичь цели в заданных временных рамках, т.е. к 2030 г. Считается, что страна может достичь цели, если отрицательное значение G составляет не более 25% оставшегося времени Tr, т.е. относительный разрыв Gap Gr равняется: Gr = G / Tr >= -0.25.

Мы провели стандартизацию показателей ПГПЖ по стандарту ОЭСР 1980 [10] (Приложение 1) прямым методом (Armitage) [11]. Более подробно расчеты представлены в статье Chernyavskiy et al. [6].

Центральный научно-исследовательский институт организации и информатизации здравоохранения Минздрава России предоставил демографические данные (приложения 1 и 2), которые были использованы для расчета временного разрыва ЦУР 3 для Российской Федерации в целом и отдельно для всех восьми федеральных округов. На основе этих данных мы проанализировали возрастные группы 0-69, 0-29 и 30-69, а также оба пола и отдельно мужчин и женщин. Имеются небольшие расхождения (сумма регионов минус данные по РФ), составляющие в 2013 г. 22 человека и 178 в 2018 г. (приложение 3), что вероятно связано с округлением значений при расчете среднегодового населения.

Для определения разрыва в 2024 и 2030 гг. и анализа траекторий данных ОПЖ была использована база данных Всемирного банка [1] и выявлены пиковые значения до и после кризиса 1990х годов.

Результаты

Если Россия сохранит на прежнем уровне свои усилия по снижению смертности, влияя на все детерминанты, в том числе, улучшение условий жизни населения, то цель снижения преждевременной смертности на одну треть по сравнению с 2013 г. будет достигнута уже к 2024 г. (табл. 1), т.е. на 6,1 года ранее ЦУР_3 – к 2030, что относится не только к смертности от НИЗ в целом, но и к общей смертности в возрастах до 70 лет.

Таблица 1

Прогнозируемое снижение ПГПЖ (PYLL) на 2013-2030 гг.

Все федеральные округа достигнут целевых показателей раньше 2030 года, Северо-Кавказский ФО – на 10,6 года раньше, а Северо-Западный ФО на 5 лет раньше 2030 года. Для сравнения, расчет прогресса 27 стран Евросоюза показал существенно более низкие темпы снижения и, следовательно, отставание на 2,2 года к 2030 г.

Уже в 2016 г. Россия достигла соответствующих целевых показателей для молодой возрастной группы 0-29, и потребуется всего 9,6 года, чтобы достичь их в старшей возрастной группе 30-69 лет. Для мужчин целевые значения показателей будут достигнуты на 7,3 года раньше, т.е. в 2022,7 году, а для женщин на 4,8 года раньше. Пример по мужчинам и женщинам 0-69 лет приведен в таблице 2.

Таблица 2

Прогнозируемое снижение ПГПЖ (PYLL) за 2013-2030 по полу с указанием уровня неопределенности

Поскольку ЦУР были приняты в 2015-2016 гг., мы применили снижение на одну треть в дополнение к базовому значению 2013 г., а также к данным, рассчитанным для 2015 г. как среднее 2013 и 2018 гг., а также к данным за 2018 г., которые представляются более важными, т.е. определяющими более низкий целевой показатель к 2030 г. (Приложения 4а и 4b). Тем не менее, общее представление остается прежним – что все федеральные округа смогут достичь целевых уровней до 2030 г. независимо от того, будет ли снижение на одну треть базироваться на 2015 или 2018 годе. Более того, мы применили разные базовые уровни для Российской Федерации в целом, а именно также 2003 и 2009 года (Приложение 4с), которые аналогично предсказывают достижение целей до 2030 г. Анализ целей, обозначенных Президентом РФ, сформулированных как увеличение продолжительности жизни, демонстрирует то, что запланированные достижения в 2024 и 2030 гг. возможны лишь с небольшим запаздыванием в 0,9 и 1,3 года (приложение 4d).

И, наконец, рассчитаны данные для некоторых регионов, т.е. по 4 областям с наиболее высоким уровнем смертности и 4 республикам/автономным округам с наиболее низкими показателями смертности (приложение 5). В Уральском ФО находятся территории как с самыми высокими, так и самыми низкими рейтингами. Хотя уровни в благополучных территориях там существенно ниже, чем в Кавказских республиках, они демонстрируют сходные темпы снижения смертности, как видно по данным по Северному Кавказу в таблице 1. Другими словами, позитивная динамика наблюдается по всей территории Российской Федерации.

Обсуждение

Анализ разрывов ясно показывает, что все регионы Российской Федерации находятся на правильном пути и достигнут запланированного снижение преждевременной смертности за несколько лет до наступления 2030 г. Впечатляет то, как Российская Федерация смогла продолжить восходящий тренд конца 1980-х годов после катастрофического спада середины 1990-х годов [1], что было видно уже в самом начале 2003 [12]. Это возможно объяснить кратковременным «эффектом Глазго» [13], который заключается в том, что данные о продолжительности жизни постоянно ниже в одном из районов Глазго, чем на всей территории Великобритании, что, скорее всего, является следствием сохраняющейся социальной депривации. Депривация середины 1990-х годов была преодолена в начале 2000-х в отличие от Великобритании. Тем не менее, в России были и есть более высокие уровни смертности по сравнению со средними для Евросоюза, и эта ситуация сохраняется до сих пор [3]. Снижение ПГПЖ начало замедляться во второй половине последнего десятилетия. Если траектория 2003-2018-2030 приводит к коэффициенту разрыва 0,71, позволяющему достичь цели уже в 2021,5, то для траектории 2013-2018-2030 (используемой в основном тексте настоящей статьи) мы получаем коэффициент разрыва 0,51, соответствующий 2023,9 или 6,1 года до наступления 2030 года. Соответственно, коэффициент разрыва снижается далее, если мы основываем расчеты на годе наблюдения 2018, однако цель 2030 г. будет достигнута по крайней мере на 2,8 года раньше.

В формуле [9], как было описано выше, фактор (x_c − x_b) / (x_t – x_b) определяет долю оставшегося времени до достижения цели (рис. 1). Чем выше базовое значение (по сравнению с наблюдаемым), тем быстрее будет достигнуто запланированное снижение, а чем ниже базовое значение, тем более пологой будет прогнозируемая динамика снижения. Это явление соответствует правилу «Снижающегося добавочного дохода» Varian [14], гласящего: «…предельная отдача от фактора будет уменьшаться по мере того, как мы получаем все больше и больше от этого фактора». В зависимости от того, где комбинация вклад/результат располагается на кривой отдачи, т.е. на более крутой или более пологой ее части, эффективность вклада будет выше или ниже. И для сохранения той же отдачи, несмотря ни на что, будет требоваться все больше и больше ресурсов и времени. Последнее относится к ситуации, которую мы видим в 27 странах Евросоюза: прогноз его траектории от 2013-2018 до 2030 гг. является более пологим, чем это необходимо, и приводит к отставанию по крайней мере на -2,2 года или более, тогда как соответствующая траектория РФ более крутая и указывает на более раннее достижение цели примерно на +6,1 года.

Рис. 1. Прогноз для Российской Федерации и ЕС27 на 2013-2030 в сравнении.

Есть некоторые поводы для скептицизма в отношении недавнего резкого повышения ОПЖ в России. Во взрослых возрастах, т.е. от 30 до 70 лет – коэффициент ПГПЖ не снизился до уровня, сравнимого с аналогичным для молодой возрастной группы до 30 лет, согласно данным таблицы 2. Это означает, что, хотя Россия уже прошла эпидемиологический переход в середине 20 века, прогресс в профилактике или лечении хронических болезней остается довольно слабым.

Цель повышения продолжительности жизни россиян была важнейшим элементом государственной политики на протяжении последних 18 лет. Реализуемые в настоящее время национальные проекты «Здравоохранение» и «Демография» направлены на улучшение качества медицинских услуг и повышение уровня жизни российских граждан таким образом, чтобы они не только жили дольше, но и вели активную жизнь в достойных условиях. Россия планирует потратить 1,7 трлн. рублей (26,68 млрд. долларов) на кардинальное совершенствование здравоохранения для достижения цели повышения продолжительности жизни. Эти планы могут быть даже ускорены, учитывая разрушительные последствия пандемии COVID-19 [15].

Заключение

Российская Федерация находится на верном пути к достижению ЦУР-3 и с большой вероятностью снизит смертность, рассчитанную в показателях ПГПЖ, на одну треть по отношению к 2013 году. В первую очередь, это произойдет благодаря улучшению ситуации в возрастах до 30 лет, и это успех, достигнутый после очень существенного снижения продолжительности жизни в середине 1990-х годов. Впечатляющее улучшение произошло довольно равномерно во всех 8 федеральных округах Российской Федерации, от самых высоких показателей в Северо-Кавказском ФО до Северо-Западного ФО, где все еще впереди. Более мелкие административно-территориальные образования (области и республики) также очевидно следуют тем же траекториям развития, независимо о того, высокие у них показатели смертности или низкие.

Ключевые положения:

• В 1990-е годы Россия пережила резкое снижение продолжительности жизни с 69,5 лет в 1988 г. до 64,5 лет в 1994 г.
• С 2000-х годов показатели Потерянных лет потенциальной жизни и ожидаемой продолжительности жизни улучшились так, что Россия с большой вероятностью достигнет цели ЦУР по снижению смертности на одну треть к 2030 г.
• Снижение преждевременной смертности с некоторой степенью вариации происходит равномерно по всем восьми федеральным округам Российской Федерации и отдельным административно-территориальным образованиям, как с высокими, так и с низкими уровнями смертности.

References

1. Worldbank (2017): https://data.worldbank.org/indicator/SP.DYN.LE00.IN?end=2017&locations=RU&name_desc=true&start=1960&view=chart.
2. GBD 2016 Russia Collaborators. The burden of disease in Russia from 1980 to 2016: a systematic analysis for the Global Burden of Disease Study 2016. Lancet 2018;392/10153:1138-46; doi.org/10.1016/S0140-6736(18)31485-5.
3. EUROSTAT: https://ec.europa.eu/eurostat/.
4. Vlassov V. Russia needs to look beyond longevity. Lancet: Comment 4/4; e169-e170, 2019. doi.org/10.1016/S2468-2667(19)30043-X.
5. United Nations: The Sustainable Development Goals Report 2016: https://unstats.un.org/sdgs/report/2016/.
6. Chernyavskiy V, Wenzel H, Mikhailova J, Ivanova A, Zemlyanova E, Bjegovic-Mikanovic V, Mikhailov A, Laaser U. Successful reduction of premature mortality in the Russian Federation and the countries around the Baltic Sea working together on Health and Social Well-being. South Eastern European Journal of Public Health (SEEJPH) 1919: doi: 10.4119/seejph-3129.
7. Haenszel W. A Standardized Rate for Mortality Defined in Units of Lost Years of Life. American Journal of Public Health 1950;40:17–26.
8. World Health Organisation, 2020. NCD, Russian Federation: https://www.google.co.uk/search?sxsrf=ACYBGNSLZhLXfC-7LT8QiDJ4fZ7KAg3EBQ%3A1581343038564&source=hp&ei=PmFBXurGIJCvUreZkOAO&q=Percentage+of+death+due+to+NCDs+in+Russia&oq=Percentage+of+death+due+to+NCDs+in+Russia&gs_l=psy-ab.3...2190.21558..22599...1.0..0.506.7410.0j21j8j2j2j1......0....1..gws-wiz.......0j35i39j0i10j0i22i10i30j33i160j33i22i29i30.jduP2a7jtH4&ved=0ahUKEwjq3dHwkcfnAhWQlxQKHbcMBOwQ4dUDCAU&uact=5
9. United Nations Development Programme (UNDP), Regional Bureau for Europe and the Commonwealth of Independent States. National Millennium Development Goals: A framework for action. Appendix 2 and Appendix 3. New York: UNDP office 2006;107-11.
10. Organisation for Economic Co-operation and Development (OECD). Total Population. Last updated 26-Jan-2016 3:42:32 PM (2016): https://stats.oecd.org/Index.aspx?DataSetCode=POP_FIVE_HIST
11. Armitage P. Statistical methods in medical research. Oxford et al.: Blackwell 1971;XV,504p. 12) Men T, Brennan P, Boffetta P, Zaridze D. Russian Mortality Trends for 1991-2001: Analysis by Cause and Region. British Medical Journal 2003;327;7421.
12. Cowley J, Kiely J, Collins D. Unravelling the Glasgow effect: The relationship between accumulative bio- psychosocial stress, stress reactivity and Scotland's health problems. Prev Med Rep. 2016;4:370–5. doi: 10.1016/j.pmedr.2016.08.004.
13. Varian, Hal R. Intermediate microeconomics - A modern approach. 8th. New York, London: W. W. Norton & Company, 2010:339.
14. McKee M, Stuckler D. If the world fails to protect the economy, COVID-19 will damage health not just now but also in the future. Nat Med: 2020. doi.org/10.1038/s41591-020-0863-y.

Поступила 15.09.2020

Приложения

1а) Референсное население и демографические данные по Российской Федерации 2013-2018 гг.

1b) Демографические данные по 27 странам Евросоюза (2013-2018 гг.)

2) Демографические данные по Крыму и Севастополю (2015-2018 гг.)

3) Демографические данные по 8 федеральным округам

4a) Прогнозируемое снижение Потерянных лет потенциальной жизни (ПГПЖ) для 8 федеральных округов, намеченное на 2015 год (оценка) -2030 гг.

4b) Прогнозируемое снижение Потерянных лет потенциальной жизни (ПГПЖ) для 8 федеральных округов, намеченное на 2018 – 2030 гг.

4c) Расчет достижения целевых показателей Российской Федерации по различным базовым годам

4d) Достижимость Президентских целей к 2024 и 2030 годам

5) Отдельные области, республики и автономные области с самым высоким и самым низким уровнем смертности на 100 тыс. населения

Приложение 1a:

Референсное население и демографические данные по Российской Федерации 2013-2018 гг.

Приложение 1b:

Демографические данные для EU-27 (2013 – 2018)

Прямая стандартизация

Приложение 2:

Демографические данные по Крыму и Севастополю 2015 – 2018

Приложение 3:

Демографические данные 8 федеральных округов

* Без Крыма и Севастополя

Приложение 4a:

Прогнозируемое снижение ПГПЖ (PYLL) по 8 федеральным округам, запланированное к 2015

(расчет) -2030

Приложение 4b:

Прогнозируемое снижение ПГПЖ (PYLL) по 8 федеральным округам, запланированное на 2018 - 2030

Приложение 4c:

Расчет достижения цели Российской Федерацией с использованием разных базовых годов.

Приложение 4d:

Достижимость Президентских целей к 2024 и 2030.

Приложение 5: Отдельные области / республики / автономные округа с самыми высокими и самыми низкими показателями смертности на 100000 населения¹.

Добавить комментарий

Пожалуйста оставляйте комментарии только по теме. Вы можете оставить свой комментарий любым браузером кроме Internet Explorer старше 6.0
Имя:
E-mail
Комментарий:
Код:*