Иванова А.Е.¹, Павлов Н.Б.², Михайлов А.Ю.^3
1 - ФГБУ "ЦНИИОИЗ" Минздравсоцразвития России, Москва
² - Городская стоматологическая поликлиника, г. Нижневартовск
³ - Российский университет Дружбы Народов, Москва

Trends and regional peculiarities of adult health in Russia
Ivanova A.E.¹, Pavlov N.B.², Mikhaylov A.Yu.^3 
1 - Federal Research Institute for Health Organization and Informatics of Ministry of Health and Social Development of the Russian Federation, Moscow
² - Nizhnevartovsk city dental care policlinic
³ - Peoples’ Friendship University of Russia, Moscow

Резюме. Цель работы – установить особенности изменения здоровья населения в стране в период перехода от социально-экономического кризиса к этапу экономического оздоровления и роста. Исследование построено на материалах ведомственной и государственной статистики о заболеваемости, первичной инвалидности и смертности населения России и регионов в период 2000-2009 г.

Исследование показало, что сокращение потерь здоровья населения сложилось к середине текущего десятилетия как устойчивая тенденция на фоне предшествующей стабилизации, и первичной инвалидности, и смертности, что свидетельствует о фундаментальном, а не конъюнктурном тренде, сложившимся под воздействием всего комплекса медико-социальных и экономических факторов.

Устойчивый регион неблагополучия инвалидизации и смертности – это Северо-Запад и Центр Европейской России, где высокие уровни потерь здоровья во всех возрастах усугубляются демографически старой возрастной структурой населения. Регион благополучия объединил регионы с низкими потерями здоровья и/или молодой возрастной структурой населения (столичные города, территории Дальнего Востока). Региональное распределение заболеваемости имеет выраженную специфику, поскольку структура основных причин заболеваемости, с одной стороны, инвалидности и смертности, - с другой, - принципиально различна.

Нозологическая структура заболеваемости, инвалидизации и смертности характеризуется существенными региональными особенностями. Наибольший разброс характерен для социально обусловленных причин, рейтинг которых может варьировать с 1 по 6 место среди 6 основных причин соответственно, что отражает значительное разнообразие патологии населения и условий ее формирования в регионах страны.

Темпы изменения заболеваемости, инвалидизации и смертности за период 2000-2009 г. практически не связаны с исходными уровнями, что не позволяет рассчитывать на опережающее улучшение ситуации в неблагополучных территориях и сокращение регионального разброса потерь здоровья в России.

Summary. The aim of the study is to determine peculiarities of health changes in population during the period of transition from socio-economic crisis to the stage of economic recovery and growth. The study is based on branch and state statistics about morbidity, disability incidence and mortality of population in Russia and its regions during 2000-2009.

The study showed that reduction of health losses became a stable trend in the middle of current decade on the base of previous stabilization of disability incidence and mortality. This evidences about fundamental and not opportunistic trend formed by the influence of the whole complex of medical, social and economic factors.

North-West and Central European regions of Russia remain unfavourable on account of disability and mortality. High levels of health losses in all age groups there are worsened by demographically old age structure of population. On the other hand, favourable region brings together regions with low health losses and/or young age structure of population (capital cities and Far East territories). Regional distribution of morbidity has its own specifics because structure of main causes of morbidity essentially differs from the one for disability and mortality.

Cause structure of morbidity, disability and mortality is characterized by substantial regional peculiarities. Maximum variance is characteristic to socially determined causes whose rating could vary from 1^st to 6^th place among 6 main causes correspondingly. This reflects essential variety of population pathology and conditions of its formation in different regions of Russia.

Rates of changes in morbidity, disability and mortality during years 2000-2009 are virtually not connected with their initial levels. Thus we can’t expect any anticipating improvement of situation in unfavourable territories and reduction of regional variance of health losses in Russia.

Key words. Population health. Morbidity. Disability incidence. Regional peculiarities. Territorial typology.

Последнее десятилетие с точки зрения анализа здоровья населения в России представляет особый интерес, поскольку этот период вместил в себя переход от социально-экономического кризиса с очевидными последствиями для здоровья населения страны, к этапу экономического оздоровления и роста, который сопровождается формированием позитивных тенденций. Группой риска в период кризиса, как известно, стало взрослое население страны, не только трудоспособное, но и пожилое, а потому траектория его выхода на позитивный тренд особенно актуальна. Общероссийский тренд сложился за счет различных траекторий изменения эпидемиологической ситуации в российских регионах, часть из которых уже в начале десятилетия продемонстрировали позитивную динамику показателей здоровья населения, тогда как другие не вышли из депрессивного состояния и к концу десятилетия. Довольно большая литература посвящена отдельным аспектам изменения здоровья различных групп населения за последнее десятилетие, как в целом по стране, так и в отдельных регионах [1-10, 12-19, 21-23], но есть потребность в работах, обобщающих тенденции и региональные особенности здоровья взрослого населения России.

Тенденции здоровья и смертности населения в России

Первичная заболеваемость по обращаемости взрослого населения России (18 лет и старше) за рассматриваемый период увеличилась незначительно: прирост составил за 10 лет около 3%. Вместе с тем, общая заболеваемость, характеризующая обращения за медицинской помощью, в том числе и по поводу ранее выявленной патологии, выросла более заметно – почти на 20%, что характеризует увеличение внимания населения к своему здоровью, и востребованность медицинской помощи. Расхождение тенденций первичной и общей заболеваемости сложились после 2003 г., когда частота новых случаев даже несколько сократилась, а общая заболеваемость продолжала расти (рис. 1).

Незначительный прирост первичной заболеваемости маскирует существенные изменения ее нозологической картины. Так, частота новых случаев эндокринных заболеваний выросла за 10 лет в 1,6 раза, болезней системы кровообращения – в 1,5 раза, болезней крови – в 1,4 раза. При этом первичная заболеваемость болезнями органов дыхания и инфекционными заболеваниями сократилась на 18-15%. В свою очередь, это привело к изменению структуры первичной заболеваемости взрослого населения (табл. 1).

Рис. 1. Динамика первичной и общей заболеваемости населения России в возрасте 18 лет и старше в 2000-2009 г., на 100 тыс. населения соответствующего возраста

Болезни органов дыхания занимают ведущие позиции в структуре заболеваемости, но их вклад снизился с 32,5% в 2000 г. до 27,0% в 2009 г. Второе место занимают отравления и травмы, и их роль в течение рассматриваемого периода практически не изменилась: 15,3% и 15,5% соответственно. Болезни мочеполовой системы являлись третьей по значимости причиной заболеваемости взрослого населения в 2000 г., к 2009 г. они остались на третьем месте, но их вклад вырос с 7,6 до 9,2%. Болезни кожи и в 2000 и в 2009 г. занимают четвертое место по частоте новых случаев, но их вклад в заболеваемость также увеличился: с 6,7 до 7,2%. Инфекционные болезни уступили пятое место болезням костно-мышечной системы, переместившись на восьмую позицию, и их вклад снизился с 5,6 до 4,7%. Соответственно болезни костно-мышечной системы, чья роль в формировании частоты новых случаев выросла с 5,6 до 6,0%, в 2009 г. заняли пятое место в структуре первичной заболеваемости. На шестую позицию с девятой в 2000 г. перешли болезни системы кровообращения, чей вклад вырос с 3,6 до 5,4%. На седьмом месте и в 2000 г. и в 2009 г. остались болезни глаза, определяющие 5,1-5,2% в структуре первичной заболеваемости взрослого населения. Болезни органов пищеварения ушли с восьмого на девятое место, хотя их вклад в первичную заболеваемость практически не изменился: 4,3-4,2%. И, наконец, десятую позицию и в 2000 г. и в 2009 г. занимают болезни уха, хотя их значимость в структуре первичной заболеваемости населения несколько возросла с 3,2% до 3,6%. Перечисленными десятью причинами определяется около 90% первичной заболеваемости взрослого населения и в 2000 и в 2009 г.

Таким образом, состав пятерки ведущих причин первичной заболеваемости поменялся за счет ухода инфекционной патологии и повышения рейтинга болезней костно-мышечной системы. Произошло перераспределение значимости ведущих причин заболеваемости, при этом их суммарный вклад в формирование заболеваемости несколько сократился с 67,7% в 2000 г. до 64,9% в 2009 г.

Таблица 1

Структура причин первичной заболеваемости взрослого населения России в возрасте 18 лет и старше

На фоне незначительного роста первичной заболеваемости взрослого населения, частота первичного выхода на инвалидность этой категории населения сократилась за тот же период на 22,2%. Существенно, что траектория изменения заболеваемости не обнаруживала заметных колебаний в течение десятилетия, тогда как в динамике первичного выхода на инвалидность происходили резкие колебания, обусловленные пересмотром социальных льгот для инвалидов. В 2004 г. в сравнении с 2003 г. первичная инвалидность выросла на треть (на 33,7%), а за следующий – 2005 г. – еще на четверть (на 22,4%). Но уже в 2006 г. показатели вернулись к уровню 2004 г., а в 2007 г. – к уровню 2003 г., после чего показатель начал медленно снижаться.

Как видно из рис. 2, практически весь стимулированный прирост инвалидности в 2004-2005 г. дали пожилые группы населения: если в возрастах до 45 лет у женщин и 50 лет у мужчин вообще никакой реакции на дополнительные льготы для инвалидов не последовало, а в группах 45-54 года у женщин и 50-59 лет у мужчин показатель в 2005 г. вырос в сравнении с 2004 г. на 10%, то в пожилых группах прирост первичной инвалидности в 2004-2005 г. составил 2,2 раза, в том числе в 2004 г. – 1,7 раза. Тем не менее, во всех возрастных группах по окончании стимулированного притока новых инвалидов, показатель вернулся на прежнюю траекторию – сокращения первичного выхода на инвалидность. Интенсивность сокращения в целом за период в значительной мере определялась масштабами отклика на расширение социальных льгот в середине десятилетия. Так, в молодых группах, где такой отклик практически отсутствовал, первичная инвалидность за 10 лет снизилась в два раза, а в пожилых группах, где этот отклик был максимальным, - на 13%.

Сокращение первичной инвалидности взрослого населения формировалось в разной степени за счет отдельных причин (табл. 2). Опережающими темпами сокращалась первичная инвалидность за счет болезней органов дыхания (на 75,1%), туберкулеза (на 47,0%), травм и отравлений (на 44,4%), болезней глаз (на 46,7%), психических расстройств (на 38,9%), болезней системы кровообращения (на 36,2%), эндокринных заболеваний (на 33,5%). Вместе с тем, от ряда причин первичная инвалидность выросла, в том числе от злокачественных новообразований на 24,5%, болезней костно-мышечной системы – на 7,1%.

Рис. 2. Динамика первичной инвалидности взрослого населения России в возрасте 18 лет и старше, на 10 тыс. соответствующего населения в 2000-2009 г.

В результате отмеченных тенденций в структуре причин первичной инвалидности взрослого населения произошли заметные сдвиги. Болезни системы кровообращения остались доминирующей причиной инвалидности, но их вклад снизился с 46,1% в 2000 г. до 41,4% в 2009 г. Злокачественные новообразования также остались на своей позиции, но их роль существенно возросла (с 12,8% до 19,5%). Аналогичные сдвиги коснулись болезней костно-мышечной системы, которые остались третьей ведущей причиной первичного выхода на инвалидность взрослого населения, но их вклад вырос с 6,7% до 8,8%. Роль травм и отравлений, а также психических расстройств, как 4-5 по значимости причин инвалидности осталась, но их значимость в структуре снизилась (с 6,4 до 5,4% и с 4,4 до 3,9% соответственно). Туберкулез, который в 2000 г. с 3,7% занимал 6 место, в 2009 г. переместился на 7 позицию и его вклад снизился до 3,1%. Место туберкулеза заняли болезни нервной системы. На одно место снизился также рейтинг болезней глаз (с 3,6% в 2000 г. до 3,0% в 2009 г., с 7 на 8 место), и на два места - болезней органов дыхания (с 3,6 до 2,5%, с 8 на 10 место).

Таким образом, пятерка ведущих причин первичного выхода на инвалидность сохранила свои рейтинговые места, однако внутри этой пятерки существенно перераспределилась значимость отдельных причин. При этом суммарный их вклад в первичную инвалидность вырос с 76,4% до 79%.

Таблица 2

Структура причин первичной инвалидности взрослого населения России в возрасте 18 лет и старше

На фоне стабилизации заболеваемости взрослого населения и сокращения первичного выхода на инвалидность, смертность в возрастах старше 20 лет также снизилась: на 14,7% у мужчин и 12,6% у женщин. На протяжении рассматриваемого периода в динамике смертности можно выделить два периода: до и после 2005 г. (рис. 3). До середины десятилетия сохранялся негативный долгосрочный тренд роста смертности взрослого населения России, у женщин, перешедший в постепенную стабилизацию. Со второй половины 2000-х годов сложился позитивный тренд, в значительной мере обусловленный широкомасштабными мерами в сфере улучшения здоровья населения, начало которым положил Национальный проект.

Рис. 3. Динамика смертности взрослого населения России в возрасте 20 лет и старше, на 100 тыс. соответствующего населения в 2000-2009 г.

Отмеченные тенденции определялись и трудоспособными группами и пожилым населением, хотя и в разной степени. У мужчин более позитивно складывалась динамика смертности населения 20-59 лет: в целом за 10 лет показатели снизились на 17,2%, тогда как в пожилых возрастах уровни 2009 г. лишь вернулись к показателям 10-летней давности. Подобные различия обусловлены тем, что смертность в пожилых возрастах более инерционна и медленнее поддается воздействиям (как позитивным, так и негативным). Этим отчасти обусловлен тот факт, что в период социально-экономического кризиса смертность пожилых людей росла более медленными темпами, чем в трудоспособных возрастах. У женщин темпы сокращения смертности были ниже, чем у мужчин, и в целом в трудоспособных и пожилых возрастах были близки.

Позитивные тенденции смертности в разной степени формировались за счет отдельных причин (табл. 3). У мужчин опережающими темпами сокращалась смертность за счет травм и отравлений (на 45,7%), а также болезней органов дыхания (на 32,5%), среди мало значимых причин смерти наибольшие темпы снижения продемонстрировали болезни мочеполовой системы (на 44,6%) и психические расстройства (на 43,8%). Вместе с тем, смертность мужчин от болезней системы кровообращения, а также новообразований снизилась незначительно (на 9,3% и 7,5% соответственно), а от болезней органов пищеварения – заметно выросла – на 30,3%.

Рис. 4. Динамика смертности населения России в трудоспособных и пожилых возрастах, на 100 тыс. соответствующего населения в 2000-2009 г.

Это привело к изменению структуры основных причин мужской смертности. Болезни системы кровообращения, которые определяют около половины случаев смерти взрослого мужского населения страны, очевидно остались на первой позиции и их вклад еще несколько возрос (с 47,5% до 49,8%). Существенно снизилась значимость травм и отравлений (с 20,4 до 16,1%), но они остались на втором месте в структуре смертности взрослых мужчин. Новообразования несколько повысили свой вклад (с 14,2% до 15,2%) и вплотную приблизились к травмам, хотя и не вернули себе второй позиции в структуре причин мужской смертности, как это было до социально-экономического кризиса, вызвавшего существенный рост смертности от внешних причин. Четвертой по значимости причиной смерти взрослого населения традиционно являются болезни органов дыхания, а пятой – болезни органов пищеварения. К 2009 г. эти причины сохранили свои ранговые места, но в результате снижения смертности от болезней органов дыхания и роста – от болезней органов пищеварения, вклад этих причин в смертность мужчин сблизился и составил 5,3% и 4,9% соответственно, что в ближайшей перспективе может привести к смене позиций.

В целом пятерка ведущих причин мужской смертности осталась прежней, как и суммарный вклад их в смертность (91,5-91,3%), но соотношение значимости отдельных причин изменилось.

Таблица 3

Структура причин смерти взрослого населения России в возрасте 20 лет и старше

У женщин, как и у мужчин, опережающими темпами снижалась смертность от травм и отравлений (на 35,8%), а также болезней органов дыхания (на 27,3%); из мало значимых причин – от болезней мочеполовой системы (на 24,7%), психических расстройств (на 29,4%) и эндокринных заболеваний (на 25,2%). Вместе с тем, смертность от новообразований практически не изменилась (снизилась на 1,7%), а от болезней органов пищеварения и инфекций выросла (на 38,1% и 35,9% соответственно). Таким образом, в структуре причин женской смертности произошли изменения, в значительной мере сходные с теми, что отмечены у мужчин.

Существенным отличием женской смертности является более высокая значимость новообразований, которые даже в период кризиса занимали второе место, вслед за болезнями системы кровообращения. За прошедшее десятилетие значимость их, как и у мужчин, в структуре смертности возросла с 12,9% до 14,3%. Вторым заметным отличием женской смертности является более высокий удельный вес такой причины, как «симптомы, признаки и неточно обозначенные состояния», которые в значительной мере определяются таким диагнозом как «старость». Поскольку в женском населении более высокий процент доживает до пожилых и старческих возрастов, «симптомы, признаки и неточно обозначенные состояния» к 2009 г. вошли в тройку ведущих причин женской смертности, хотя еще в 2000 г. они находились на четвертом месте, уступая травмам и отравлениям.

В целом у женщин концентрация смертности, определяемая пятью основными причинами, еще выше, чем у мужчин, и составляет около 94%, а на болезни системы кровообращения приходится 2/3 случаев смерти женщин в возрастах старше 20 лет. За прошедшее десятилетие пятерка основных причин смертности женщин осталась прежней, но соотношение их ранговых мест и вклада в смертность изменилось.

Подводя итоги проведенного анализа можно отметить следующее.

За прошедшее десятилетие на фоне стабилизации первичной заболеваемости взрослого населения, частота его первичного выхода на инвалидность и смертность снизились, что свидетельствует о формировании позитивного тренда в состоянии здоровья взрослого населения страны. Сокращение потерь здоровья населения сложилось к середине текущего десятилетия как устойчивая тенденция на фоне предшествующей стабилизации, как первичной инвалидности, так и смертности, что свидетельствует о фундаментальном, а не конъюнктурном тренде, сложившимся под воздействием всего комплекса медико-социальных и экономических факторов.

Положительные тенденции всех характеристик здоровья населения определялись снижением потерь опережающими темпами в трудоспособных возрастах, а также от причин, которые определяли их рост в период социально-экономического кризиса: инфекционных болезней, болезней органов дыхания, травм и отравлений. Это еще одно свидетельство устойчивых изменений в здоровье населения, как маркера позитивных социально-экономических перемен.

Территориальная типология по характеристикам здоровья

Отмеченные тенденции по-разному проявились на территории страны.

При изучении динамики в выборку войдут только те территории, по которым статистика разрабатывалась и в 2009 г. и в 2000 г. Группировка территорий по сдвигам показателей здоровья будет произведена по уровню показателя в 2009 г. и темпам его изменения за предыдущее десятилетие. Для стандартизации процесса группировки в основу его будет положена средняя величина и стандартное отклонение. Средняя величина отличается от показателя по РФ, который часто рассматривают как среднюю. Дело в том, что средняя по России учитывает не только величины показателей, но и численность населения территорий, по которым они рассчитываются. Средняя для расчета группировки учитывает только размерности показателей. Для аналитических целей будет выделено пять групп: со средними показателями, которая определяется в пределах половины стандартного отклонения как в большую, так и в меньшую сторону от средней по стране, группа с высокими (выше половины стандартного отклонения) и очень высокими (за границами стандартного отклонения) уровнями, а также группы с низкими и очень низкими уровнями показателей здоровья населения. Нозологическая структура заболеваемости, инвалидности и смертности населения в регионах страны будет проанализирована по шести основным причинам, что позволит оценить спектр патологии, определяющий от 70 до 95% новых случаев заболеваний и их последствий.

Анализ региональных особенностей сдвигов в здоровье населения начнем с заболеваемости.

В начале десятилетия показатели первичной заболеваемости различались по территориям страны в 3,1 раза: от 26117 на 100 тыс. взрослого населения в Кабардино-Балкарии до 81407 на 100 тыс. в Алтайском крае. Группа с низкими уровнями первичной заболеваемости отличалась крайним полиморфизмом. В нее входили помимо Кабардино-Балкарии также Адыгея, Карачаево-Черкессия, Ставропольский край и Воронежская область на Юге России; Амурская, Читинская области, Еврейская АО, Бурятия - на Дальнем Востоке и Восточной Сибири. Столь же разнообразным был состав регионов в группе с высокими уровнями первичной заболеваемости. В нее входили: Карелия на Северо-Западе, Владимирская и Ярославская области в Центе России, Коми, Башкортостан, Чувашия – в Приволжье, Оренбургская, Тюменская области, Алтайский край – на Урале и в Западной Сибири, Сахалинская, Магаданская области и Чукотский АО – на Дальнем Востоке.

Темпы изменения заболеваемости в период 2000-2009 г. оказались практически не связаны с исходными уровнями (коэффициент корреляции -0,2). Этот эффект проявлялся и в полюсных группах. Так, в группе с минимальными значениями показателя в начале десятилетия, темпы варьировали от 28,3% прироста показателя в Бурятии до 11,6% его сокращения в Ставропольском крае. Аналогичным образом в группе с высокими уровнями заболеваемости темпы варьировали от 24,6% сокращения показателя в Сахалинской области до 18,7% его прироста в Чувашии. В целом по стране максимальные темпы роста заболеваемости были отмечены в Дагестане – на 40,3%, тогда как наибольшие темпы снижения показателя отмечены в Томской области – на 46,2%.

Поскольку темпы изменения заболеваемости оказались не связаны с исходными уровнями, региональная вариация заболеваемости к 2009 г. изменилась незначительно и составила 3,3 раза: от 27046 на 100 тыс. взрослого населения в Кабардино-Балкарии до 89362 на 100 тыс. в Алтайском крае. Соответственно сохранился в целом региональный профиль заболеваемости (коэффициент корреляции 0,82) со сформировавшимися полюсами максимальных и минимальных значений (табл. 4). Так, из 10 территорий с минимальными показателями в 2000 г., к 2009 г. сохранили свои позиции 7 регионов (Кабардино-Балкария, Карачаево-Черкессия, Ставропольский край, Воронежская область, а также Еврейская АО, Читинская и Амурская области); из 12 регионов с максимальными показателями остались в данной группе также 7 территорий (Карелия, Владимирская, Ярославская области, Чувашия, Башкортостан, Алтайский край, Чукотский АО).

К 2009 г. состав группы с максимальными значениями пополнился за счет Самарской, Пермской областей и Дагестана, в результате чего полюс максимальных уровней заболеваемости стал более однородным и локализовался в Приволжье, захватывая отдельные территории Центральной России, Юга и Сибири. Что касается полюса минимальных значений, то помимо анклавов на Юге, Восточной Сибири и Дальнем Востоке, которые сформировались в 2000 г., добавился анклав на Северо-Западе (Ленинградская и Псковская области). И если на Юге низкая заболеваемость может быть отчасти связана с молодой возрастной структурой населения, аналогично с территориями Восточной Сибири и Дальнего Востока, то низкая заболеваемость на Северо-Западе при «старом» возрастном составе населения является явным свидетельством недоучета новых случаев болезней.

На территориях страны различается не только уровень заболеваемости, но и ее структура: вклад различных видов патологии и соотношение их значимости.

Таблица 4

Распределение субъектов федерации по уровням заболеваемости взрослого населения в 2009 г. и темпам изменения показателей в 2000-2009 г.

Ведущая причина первичной заболеваемости, - болезни органов дыхания – определяют от трети новых случаев болезни в Москве (36,9%) до 15,7% в республике Алтай. При среднероссийском показателе 27%, вклад болезней органов дыхания выше 30% в структуре заболеваемости отмечен помимо Москвы, также в Санкт-Петербурге, Московской, Ленинградской, Ярославской, Липецкой, Калужской, Тверской, Владимирской областях, а также Ставропольском крае и Северной Осетии, при этом доля меньше 20% отмечается в Курганской, Кемеровской области, Хакасии, Тыве, Приморском крае, Сахалинской области. В результате в пяти территориях болезни органов дыхания отодвигаются на второе место в структуре первичной заболеваемости взрослого населения.

Травмы и отравления – вторая по значимости причина первичной заболеваемости взрослого населения России – определяет от четверти всех новых случаев болезней в Тыве (25,5%) до 8,5% в Карачаево-Черкесии. При среднероссийском показателе 15,5%, вклад травм и отравлений в структуре заболеваемости выше 20% составляет помимо Тывы, также в Еврейской АО, Кемеровской области и Приморском крае; при этом ниже 10% показатели отмечены помимо Карачаево-Черкесии, в Дагестане, Калмыкии, республике Алтай, Алтайском крае, Калининградской области. В результате, в различных регионах России травмы и отравления в структуре первичной заболеваемости занимают ранговые позиции с первой по третью. В 68 регионах внешние причины находятся на традиционном втором месте, в 4 территориях – на первом, в 9 территориях – на третьем месте.

Болезни мочеполовой системы занимают третье место в структуре первичной заболеваемости взрослого населения России, определяя 9,2% новых случаев болезней. Вклад данной патологии в структуру заболеваемости больше 12% отмечен в 9 территориях (Ростовская, Тамбовская, Ульяновская области, Чувашия, Калмыкия, Алтай, Алтайский край, Ямало-Ненецкий АО, Ненецкий АО), при этом меньше 7% доля болезней мочеполовой системы составляет в 7 территориях (Тверская, Московская, Костромская, Кировская, Челябинская области, Северная Осетия). В большинстве территорий страны болезни мочеполовой системы занимают третье место в структуре заболеваемости, однако на отдельных территориях ранг данного класса болезней варьирует с первой по пятую позицию. Первое место болезни мочеполовой системы как причина заболеваемости занимают лишь в одной территории – республике Алтай, второе – в 7 регионах, четвертое – в 13 регионах, пятое – в двух территориях.

На четвертом месте в России в структуре основных причин заболеваемости находятся болезни кожи, определяя 7,2% новых случаев. Больше 9% в структуре новых случав, болезни кожи составляют в 7 регионах (Калининградская, Волгоградская, Новосибирская области, Адыгея, Тыва, Хакасия, Хабаровский край); при этом меньше 5% вклад болезней кожи отмечен только в 2 регионах – Северной Осетии и Дагестане. С учетом вариации удельного веса данной патологии в структуре заболеваемости, ее ранг варьирует со 2 по 6 место среди шести основных причин заболеваемости. Традиционное 4 место болезни кожи занимают в 49 регионах, 3 место – в 12 территориях, и в одной территории – Калининградской области – болезни кожи занимают 2 место в структуре заболеваемости после болезней органов дыхания. Существенно меньшую значимость болезни кожи имеют на 19 территориях, при этом в 12 регионах они занимают 5 ранговое место, а на 7 территориях – последнее шестое место среди основных причин заболеваемости взрослого населения.

На 5 месте в структуре заболеваемости взрослого населения России находятся болезни костно-мышечной системы, которые определяют 6,0% новых случаев. Вклад болезней костно-мышечной системы больше 8% отмечен в Белгородской области, Северной Осетии, Еврейской АО и Сахалинской области, при этом меньше 4% удельный вес этой патологии отмечен только в одной территории – Тыве. Только на 51 территории болезни костно-мышечной системы занимают традиционное пятое место, при этом меньший удельный вес – 6 место – они имеют на 19 территориях. Более высокая значимость болезней костно-мышечной системы отмечена на 11 территориях, причем на 9 из них они находятся на 4 позиции в структуре заболеваемости, а на двух территориях – в Сахалинской области и Северной Осетии – на 3 позиции.

Шестое место в структуре заболеваемости взрослого населения занимают болезни системы кровообращения, которые определяют 5,4% новых случаев. Больше 7% вклад болезней системы кровообращения отмечен на 11 территориях (в Ленинградской, Тамбовской, Белгородской, Воронежской, Саратовской областях, Карачаево-Черкесии, Башкортостане, Омской области, Алтайском крае, Читинской и Камчатской областях), при этом менее 4% болезни системы кровообращения составляют также в 11 регионах (Калининградской, Мурманской областях, Карелии, Коми, Удмуртии, Пермской области, Тыве, Ямало-Ненецком АО, Магаданской области. Еврейской АО, а также в Москве). В 54 территориях страны болезни системы кровообращения занимают 6 место в структуре первичной заболеваемости взрослого населения, вместе с тем, на 27 территориях вклад этого класса болезней в заболеваемость выше, из них на 11 территориях – существенно выше, в результате чего сердечно-сосудистая патология занимает 4 место в структуре заболеваемости.

Обобщая проведенный анализ, можно сделать следующие выводы.

Региональный профиль первичной заболеваемости за последние 10 лет сохранял устойчивость, о чем свидетельствует высокая корреляция между распределением территорий в 2000 и 2009 г. (0,82); относительная стабильность состава групп с минимальными и максимальными уровнями показателя; сохранение масштабов регионального разброса заболеваемости. К 2009 г. полюс максимальных уровней заболеваемости локализовался в Приволжье. Что касается полюса минимальных значений, то он стал более разнородным, поскольку помимо анклавов на Юге, Восточной Сибири и Дальнем Востоке, которые сформировались в 2000 г., добавился анклав на Северо-Западе.

Структура заболеваемости имеет существенную региональную специфику. Даже ведущая причина заболеваемости – болезни органов дыхания – на 5 территориях отходят на вторую позицию, травмы и отравления на 13 территориях имеют большую (1 место) или меньшую значимость (3 позиция), чем в среднем по стране, ранг болезней мочеполовой системы варьирует на 23 территориях страны с 1 по 5 место среди шести основных причин заболеваемости. Еще большая вариация характерна для менее распространенных причин, что отражает значительное разнообразие патологии населения в регионах страны.

Перейдем к анализу первичной инвалидности взрослого населения. В начале десятилетия показатели в России различались в 3,8 раза от 46,0 на 10 тыс. населения старше 18 лет в Тюменской области до 176,9 в Тыве. Полюс максимальных значений крайне разнороден, он включал Санкт-Петербург, области Центральной России (Псковскую, Новгородскую, Вологодскую, Ярославскую, Белгородскую, Тамбовскую, Пермскую), а также республики независимо от географического расположения (Карелию, Карачаево-Черкесию, Алтай, Тыву). Среди территорий с минимальными уровнями первичной инвалидности также присутствуют различные географические и социально-экономические зоны: регионы Приволжья (Астраханская, Саратовская области, Кабардино-Балкария, Башкортостан), Урала и Сибири (Челябинская, Тюменская, Томская области), Дальнего Востока (Камчатская, Магаданская области, Якутия).

В целом по совокупности российских территорий отсутствует зависимость между уровнем первичной инвалидности в начале десятилетия и темпами ее изменения в период 2000-2009 г., однако в полюсных группах эта зависимость прослеживается четко. Так, во всех без исключения территориях с максимальными в 2000 г. уровнями первичной инвалидности, показатели снизились, хотя темпы сокращения существенно отличались: от 2,4 раз в Тыве и 2 раз в Тамбовской и Белгородской областях до 5% в Амурской области. При этом в группе с минимальными в 2000 г. уровнями первичной инвалидности, практически во всех территориях показатели выросли: от 15% в Томской области и республике Башкортостан до более чем 40% в Челябинской области и Якутии. Лишь в двух регионах данной группы показатели сократились, причем в Тюменской области существенно – в 1,7 раза. В целом по совокупности российских территорий темпы изменения первичной инвалидности варьировали от сокращения в 2,4 раза в Тыве до роста на 48% в Кемеровской области (табл. 5).

Таблица 5

Распределение субъектов федерации по уровням первичной инвалидности взрослого населения в 2009 г. и темпам изменения показателей в 2000-2009г.

Отмеченные процессы привели к увеличению регионального разброса первичной инвалидности в 2009 г. до 4,8 раз: от 26,9 на 10 тыс. взрослого населения в Тюменской области до 128,3 на 10 тыс. в Липецкой области, а также к существенной смене состава регионов на полюсах минимальных и максимальных значений. Из 10 территорий с минимальными в 2000 г. уровнями первичной инвалидности взрослого населения к 2009 г. в этой группе из прежнего состава осталось 4 территории (Астраханская, Тюменская, Камчатская, Магаданская области), из 13 территорий с максимальными в 2000 г. уровнями инвалидности к 2009 г. из прежнего состава осталось также 4 территории (Вологодская область, Санкт-Петербург, Ярославская, Амурская области). В целом между региональным распределением первичной инвалидности в 2000 г. и 2009 г. зависимость существенно ослабла (коэффициент корреляции 0,37).

К 2009 г. состав группы с максимальными значениями сконцентрировался в Центре России (Вологодская, Ярославская, Ивановская, Владимирская, Липецкая, Рязанская области), захватывая Приволжье и отдельные сибирские территории. Группа с минимальными значениями локализовалась в Сибири и на Дальнем Востоке (Омская, Тюменская области, Алтайский, Красноярский края, Камчатская, Магаданская, Сахалинская области), захватывая отдельные европейские территории.

Как и в случае с заболеваемостью, структура причин первичного выхода на инвалидность на территориях России существенно различается. Так, доля болезней системы кровообращения – ведущей причины инвалидизации - варьирует от 27,4% в Хакасии до 56,9% в Санкт-Петербурге. При средней по России доле болезней системы кровообращения в 41,4%, выше 50% отмечены показатели во Владимирской, Нижегородской, Камчатской областях, а также в обеих столицах – Москве и Санкт-Петербурге. При этом ниже 30% доля сердечно-сосудистой патологии среди причин инвалидизации составляет помимо Хакасии, также в Калмыкии, Тыве, Якутии, Ханты-Мансийском АО, Новосибирской, Томской и Курской областях. Болезни системы кровообращения являются главной причиной инвалидизации взрослого населения на всех российских территориях, и только в Хакасии они занимают вторую позицию, уступая первое место злокачественным новообразованиям.

Новообразования определяют почти пятую часть (19,5%) новых случаев инвалидности взрослого населения России, при этом их вклад в структуре инвалидизации различается по территориям страны почти трехкратно от 11,4% в Дагестане до 31,1% в Мордовии. Выше 25% доля злокачественных новообразований составляет помимо Мордовии, также в Пензенской, Саратовской, Брянской, Калужской, Московской, Ростовской областях, Алтайском и Красноярском краях, Хакасии и Чукотском АО; при этом ниже 15% вклад злокачественных новообразований отмечен помимо Дагестана, также в Северной Осетии, Карачаево-Черкесии, Алтае, Бурятии, Тыве, Якутии, Ненецком АО, Еврейской АО, и в Тверской, Кировской, Кемеровской, Камчатской областях, а также Санкт-Петербурге. Несмотря на значительный разброс вклада злокачественных новообразований, они занимают второе место в структуре инвалидизации практически на всех территориях страны. Исключение составляют выше упомянутая Хакасия с крайне высокой значимостью новообразований (1 место) и Тыва с крайне низким их вкладом (4 место).

Третьей по значимости причиной выхода на инвалидность являются болезни костно-мышечной системы, которые определяют 8,8% новых случаев в целом по России. Вместе с тем, на территориях страны вариация этого показателя составляет более 3 раз: от 4,6% в Нижегородской области до 14,8% в Курской области. Больше 12% доля болезней костно-мышечной системы составляет, в основном, в регионах Центральной России: Курской, Кировской, Ярославской, Орловской, Новгородской, Липецкой областях, а также в Кабардино-Балкарии и Кемеровской области. Ниже 6% доля болезней костно-мышечной системы составляет лишь в 4 территориях: Нижегородской области, Чувашии, Оренбургской области и Ненецком АО. С учетом вариации вклада болезней костно-мышечной системы, на 10 территориях они занимают не третье место, как в большинстве регионов России, а четвертое (7 территорий) и даже пятое (3 региона).

На четвертом месте в структуре первичного выхода на инвалидность взрослого населения России находятся отравления и травмы, определяющие 5,4% новых случаев. Вариация вклада внешних причин в инвалидность по территориям страны составляет около 5 раз: от 13,3% в Тыве до 2,8% в Ямало-Ненецком АО. Больше 8% в структуре первичной инвалидности травмы и отравления составляют помимо Тывы, в Бурятии, Якутии, Алтае, Калмыкии, Карачаево-Черкесии, Дагестане, а также в Иркутской и Магаданской областях. Меньше 3,5% вклад травм и отравлений составляет в Нижегородской и Владимирской областях, а также обеих столицах – Москве и Санкт-Петербурге. Лишь на 2/3 территорий страны травмы и отравления находятся на 4 месте среди шести основных причин первичной инвалидности; на 22 территориях роль внешних причин ниже, причем в 18 регионах они занимают 5 место, в 4 территориях последнее – 6 место; в 5 регионах роль травм как причины инвалидности существенно выше среднероссийской и внешние причины входят в тройку ведущих причин инвалидизации взрослого населения (Тыва, Дагестан, Чувашия, Калмыкия, Марий Эл).

Пятая по значимости причина инвалидизации в России – психические расстройства, которые определяют около 4% новых случаев в среднем по стране. Для психических заболеваний как причины инвалидности характерен более чем 10-кратный региональный разброс: от 10,7% в Чукотском АО до 1,2% в Тыве. Более 6% в структуре причин первичного выхода на инвалидность психические расстройства составляют в 7 территориях страны, помимо Чукотского АО (Астраханская область, Чувашия, Калмыкия, Тюменская область, Ханты-Мансийский АО, Ямало-Ненецкий АО, Хакасия), менее 2% - в 4 территориях Центральной России (Брянская, Тульская, Новгородская, Тамбовская области), помимо Тывы. Менее чем в половине территорий страны (39 регионов) психические расстройства занимают общероссийскую 5 позицию, в 25 территориях их значимость ниже и они отодвинуты на последнее 6 место среди основных причин первичной инвалидности, вместе с тем, на значительном числе территорий вклад психических расстройств выше и они имеют 4 рейтинг (13 территорий) и даже 3 ранговое место (Чукотский АО, Ненецкий АО, Тюменская область).

В заключение рассмотрим ситуацию с туберкулезом. Несмотря на то, что в целом по стране значимость туберкулеза как причины инвалидности взрослого населения в 2000-2009 г. снизилась, он остается существенной проблемой для значительного числа регионов. При среднероссийском вкладе в структуру инвалидизации в 3,1%, туберкулез как причина инвалидности варьирует от 14,5% в Тыве до 0,5% в Орловской области, т.е. почти в 30 раз. Более 5% в структуре инвалидизации туберкулез составляет в регионе Сибири и Дальнего Востока (Еврейской АО, Хакасии, Алтае, Красноярском и Хабаровском краях, Амурской, Камчатской областях, Томской, Оренбургской и Новосибирской областях), а также Приволжья (Дагестан, Калмыкия, Волгоградская, Астраханская области). Около 1% и менее вклад туберкулеза в инвалидизацию взрослого населения отмечен в обеих столицах и областях Центральной России (Владимирская, Белгородская, Московская, Брянская, Орловская области). С учетом крайне высокой вариации вклада туберкулеза в инвалидизацию населения, эта причина может занимать от 2 до 6 места в структуре первичного выхода среди 6 основных причин. Второе место туберкулез занимает в Тыве, третье – в Еврейской АО и Хакасии, четвертое - в Калининградской области, Карелии, Дагестане, Волгоградской области, Красноярском крае, Камчатской области, пятое – в 20 территориях преимущественно Сибири, Дальнего Востока и Приволжья.

Обобщая результаты исследования, следует отметить, что за десятилетие региональный профиль инвалидизации населения существенно изменился (коэффициент корреляции 0,4), причем в наибольшей степени сдвиги произошли в полюсных группах за счет роста показателей в группах с низкими значениями и их преимущественного сокращения в группе с высокими показателями. Изменение регионального профиля инвалидизации сопровождалось расширением территориального разброса показателей с 3,8 до 4,8 раз. К 2009 г. состав группы с максимальными значениями сконцентрировался в Центре России, группа с минимальными значениями локализовалась в Сибири и на Дальнем Востоке.

Также, как и в отношении заболеваемости, структура причин первичного выхода на инвалидность на территориях России существенно различается. Наибольший разброс характерен для социально обусловленных причин, травм и отравлений, туберкулеза, отчасти психических расстройств (5 раз, 30 раз, около 10 раз соответственно), рейтинг которых может варьировать со 2 до 6 место среди 6 основных причин первичной инвалидности.

Между региональным профилем заболеваемости и первичного выхода на инвалидность практически нет никакой зависимости (коэффициент корреляции -0,2), что подтверждается разным составом территорий на полюсах минимальных и максимальных значений. Важным источником несоответствия регионального распределения заболеваемости и инвалидизации является различный состав патологии, являющейся ведущими причинами заболеваемости и первичного выхода на инвалидность.

В заключении рассмотрим региональные особенности смертности населения. В начале десятилетия показатели смертности взрослого населения в регионах России различались в 3,2 раза среди мужчин и 5,5 раз среди женщин (от 3294,5 до 1039,9 и от 2533,2 до 463,6 на 100 тыс. соответственно в Псковской области и Ямало-Ненецком АО). Максимальные уровни смертности отмечены в Псковской, Тверской, Тульской, Новгородской, Смоленской, Ивановской, Костромской, Рязанской, Тамбовской областях, а также во Владимирской и Ленинградской областях для мужчин, Курской и Брянской областях для женщин. Таким образом, регион неблагополучия – это Северо-Запад и Центр Европейской России, где высокие уровни смертности усугубляются демографически старой возрастной структурой населения. Минимальные уровни смертности отмечены в Москве – лидере по продолжительности жизни в России; в Тюменской области, Ханты-Мансийском и Ямало-Ненецком АО, где благополучной ситуации со смертностью «помогает» молодой возрастной состав населения; в Мурманской, Камчатской областях, Якутии и Чукотском АО, где низкие показатели не отражают ситуации со смертностью, но являются следствием молодого возрастного состава населения; в Кабардино-Балкарии и Дагестане, где существуют серьезные сомнения в достоверности учета смертности.

Темпы сокращения смертности в регионах России лишь в незначительной степени зависели от исходных уровней: несколько более высокими темпами снижалась смертность в неблагополучных территориях (коэффициент корреляции для мужчин -0,3, для женщин -0,4). Вместе с тем, в полюсных группах этот эффект практически отсутствовал. Так, в неблагополучной группе и у мужчин и у женщин из 11 территорий только в 5 темпы сокращения смертности были выше среднероссийских; в группе с низкими показателями также практически в половине территорий темпы были выше, или близки к среднероссийским.

В результате произошедших изменений к 2009 г. региональный разброс смертности у мужчин практически не изменился (3,2 раза), а у женщин незначительно сократился (с 5,5 до 4,9 раза). При этом состав полюсных групп изменился несущественно: из 11 неблагополучных территорий для мужчин к 2009 г. осталось 8, для женщин из 11 территорий – 10; из числа благополучных территорий и у мужчин и у женщин к 2009 г. осталось по 9 регионов из 11 территорий с низкими уровнями в 2000 г. (табл. 6-7). В целом региональный профиль смертности не претерпел сколь-нибудь заметных изменений: коэффициент корреляции между региональным распределением смертности в 2000 г. и 2009 г. составил 0,92 для мужчин и 0,97 для женщин.

Структура основных причин смерти, также как и заболеваемости, и инвалидности, обладает выраженными региональными особенностями. Тем не менее, ведущей, а у женщин доминирующей причиной являются болезни системы кровообращения, поскольку они определяют у мужчин половину (49,8%), а у женщин две трети (65,5%) всех случаев смерти в возрастах старше 20 лет. При региональном разбросе доли сердечно-сосудистой патологии в смертности взрослого населения от 59,0% в Белгородской области до 30,2% в Тыве у мужчин, и от 75,8% в Брянской области до 42,5% также в Тыве у женщин, болезни системы кровообращения везде занимают первую позицию в структуре причин смерти взрослого населения. Единственным исключением являются мужчины Тывы, у которых болезни системы кровообращения отходят на вторую позицию, уступая первое место травмам и отравлениям.

Более 55% в структуре причин смерти мужчин болезни системы кровообращения занимают в Белгородской, Владимирской, Костромской, Нижегородской областях, Татарстане и в Санкт-Петербурге; более 70% в структуре причин смерти женщин сердечно-сосудистая патология составляет в центральных областях России (Брянской, Орловской, Тверской, Владимирской, Белгородской, Тамбовской, Калужской, Ивановской), Приволжье (Пензенской, Нижегородской, Ульяновской, Волгоградской, Кировской областях, Татарстане), а также в ряде республик Северного Кавказа (Северной Осетии, Кабардино-Балкарии, Адыгее). Наименьший вклад (у мужчин – ниже 45%, у женщин ниже 60%) сердечно-сосудистые заболевания вносят в смертность взрослого населения преимущественно в Сибири и на Дальнем Востоке - в Томской, Тюменской, Курганской, Кемеровской областях, Коми, Бурятии, Тыве, Хакасии, Якутии, Ханты-Мансийском, Ямало-Ненецком АО, Красноярском крае, Магаданской, Сахалинской областях, Чукотском АО.

Травмы и отравления – вторая по значимости причина смерти для мужского и третья – для женского населения страны, определяющая соответственно 16,1% и 5,1% случаев смерти населения старше 20 лет. Вместе с тем, в регионах России отмечается существенная дифференциация вклада внешних причин в смертность. В мужском населении вклад травм и отравлений варьирует от 35,6% в Тыве до 9,1% в Москве, в женском – от 22% также в Тыве до 2,5% в Северной Осетии. Выше 21% у мужчин и 10% у женщин вклад внешних причин отмечается преимущественно в Сибири и на Дальнем Востоке (Тыва, Бурятия, Алтай, Чукотский АО, Якутия, Еврейская АО, Ямало-Ненецкий АО, Ханты-Мансийский АО, Амурская, Читинская, Сахалинская, Тюменская, Пермская, Кемеровская, области, Красноярский край); удельный вес ниже 11% у мужчин и 3% у женщин – в столичных городах (у женщин только в Москве) и на Юге России (Ростовская область, Северная Осетия, у женщин также в Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии, Курской, Белгородской, Тамбовской областях).

Таблица 6

Распределение субъектов федерации по уровням смертности взрослого населения в 2009 г. и темпам изменения показателей в 2000-2009г. (Мужчины)

Таблица 7

Распределение субъектов федерации по уровням смертности взрослого населения в 2009 г. и темпам изменения показателей в 2000-2009г. (Женщины)

Таким образом, у мужчин уже в 25 территориях Центрального, Южного и отчасти Приволжского регионов травмы и отравления отошли на третье место, но в 56 регионах, по-прежнему занимают второе. Однако, поскольку в наиболее многочисленных регионах, включая столичные города, уже произошел позитивный сдвиг, можно ожидать, что и в целом по стране внешние причины у мужчин отойдут на подобающее им третье место. У женщин ситуация крайнего неблагополучия – второе место в структуре причин смерти – отмечается только на 3 территориях (Тыва, Чукотский АО, Алтай), традиционное третье место травмы занимают на большинстве – 43 территориях; вместе с тем в значительном числе регионов роль внешних причин в смертности женщин существенно ниже среднероссийской в результате чего они занимают 4 место (30 территорий), 5 место (4 территории) и даже 6 место (1 территория).

На третьем место в структуре смертности мужчин и на втором – у женщин России находятся злокачественные новообразования, определяющие 15,2% случаев смерти мужчин и 14,3% - у женщин старше 20 лет. Доля новообразований варьирует по территориям страны от 19,2% в Санкт-Петербурге до 8,5% в Ненецком АО у мужчин и от 20,7% в Москве до 9,9% в Воронежской области у женщин. Выше 17% вклад новообразований отмечен в обеих столицах и Томской области, у мужчин также в Новосибирской области, у женщин еще в Ханты-Мансийском и Ямало-Ненецком АО. Группа территорий с относительно низкой значимостью новообразований (ниже 12%) существенно более разнородна, в ней присутствуют неблагополучные территории Сибири и Дальнего Востока (Амурская, Читинская области, Тыва, Чукотский АО, Якутия, Удмуртия), а для женщин – еще и Центральной России (Брянская, Костромская, Липецкая, Воронежская, Курская, Смоленская, Тверская, Псковская, Новгородская области), и отчасти Приволжья (Мордовия, Чувашия, Марий Эл, Башкортостан, Кировская область). В результате сложившейся вариации, новообразования занимают у мужчин второе место уже на 25 территориях, и на остальных пока все еще третью позицию. Надо отметить ситуацию в Чувашии, где новообразования опережают не только травмы и отравления, но и болезни органов дыхания, в результате чего онкологическая патология в структуре причин смерти мужчин в данной республике занимает 4 место. Что касается женщин, то на подавляющем большинстве территорий новообразования находятся на втором месте, но в 12 регионах – на третьем. Существенно, что только в 3 территориях новообразования потеснили внешние причины (как у мужчин), но в 9 территориях на второе место вышли «Симптомы, признаки и неточно обозначенные состояния». Таким образом, можно констатировать, что в таких территориях, как: Калининградская, Липецкая, Курская, Саратовская, Курганская области, Ставропольский край, Калмыкия, Мордовия, Башкортостан, - статистика причин смерти находится в неудовлетворительном состоянии, что не позволяет адекватно судить о структуре причин смерти в этих регионах, по крайней мере для женщин.

Четвертое-пятое место в структуре причин смерти взрослого населения делят между собой болезни органов дыхания и пищеварения. У мужчин вклад болезней органов дыхания несколько выше (5,3% и 4,9% соответственно), у женщин болезни органов пищеварения вышли вперед (4,0% и 2,4% соответственно).

По регионам России вклад болезней органов дыхания варьирует от 12,9% в Чувашии до 2,9% в Северной Осетии, у женщин – от 11,2% в Дагестане до 1,2% в Белгородской области. Существенно более высокий, чем в среднем по стране, вклад болезней органов дыхания (выше 7,5% у мужчин и 5% у женщин) отмечается в ряде республик Приволжья (Чувашия, Марий Эл, Башкортостан, Дагестан), а также регионов Сибири (Алтай, Бурятия, Читинская область); относительно низкая значимость данной патологии как причины смерти может быть выявлена только для женщин (1,3% и ниже – Ярославская, Белгородская, Ростовская области, Ставропольский край), поскольку у мужчин даже минимальные показатели лишь в 1,5 раза меньше среднероссийского уровня. При среднероссийском четвертом месте в структуре смертности мужчин, болезни органов дыхания занимают эту позицию в 41 регионе России, в Чувашии – единственной территории в стране значимость этой причины поднимает ее на третью позицию, во всех остальных территориях болезни органов дыхания занимают пятое место (25 регионов) и даже шестое среди шести основных причин смерти (13 регионов). У женщин вариация ранга болезней органов дыхания еще выше: при среднероссийском пятом месте, только в 27 территориях страны болезни органов дыхания занимают пятое место, а в 44 – шестое место; в 9 регионах ранг болезней органов дыхания выше – в 8 территориях четвертое место, а в одной - Дагестане – болезни органов дыхания входят в тройку ведущих причин смерти женщин старше 20 лет. Можно было бы предположить, что повышение рейтинга болезней органов дыхания связано с высокой продолжительностью жизни населения в Дагестане, особенно для женщин, поскольку, как известно, в европейских странах с высокой продолжительностью жизни повышается значимость болезней органов дыхания как причины смерти. Однако это предположение не подтверждается составом территорий, в которых болезни органов дыхания находятся на четвертом месте: ни Читинская, ни Магаданская области, ни Бурятия или Марий Эл не принадлежат к регионам с высокой продолжительностью жизни. Таким образом, исключительно высокий вклад патологии органов дыхания в смертность женского населения Дагестана, скорее всего, связан с особенностями кодирования причин смерти.

Болезни органов пищеварения определяют от 9,1% смертности мужчин в Северной Осетии до 3,1% в Алтайском крае, у женщин показатели различаются от 9,9% в Магаданской области до 2,3% в Мордовии. Вклад болезней органов пищеварения в смертность, превышающий 6%, характерен для Коми, Ханты-Мансийского и Ямало-Ненецкого АО, Сахалинской области, а также для Чукотского АО, Еврейской АО, Тывы и Магаданской области у женщин. Показатели ниже 4% у мужчин и 3% у женщин характерны для территорий, специфичных для мужчин (Башкортостан, Кировская, Белгородская области, Мордовия, Курганская, Новосибирская области, Алтайский край) и женщин (Липецкая, Белгородская, Пензенская области, Ставропольский край, Карачаево-Черкесия), общность которых может быть связана лишь с некоторыми регионами Приволжья. Таким образом, общероссийское пятое место болезни органов пищеварения занимают в структуре смертности мужчин на 45 территориях, в 12 регионах их значимость ниже и они отходят на последнее – шестое место среди основных причин смерти, но в 24 территориях вклад болезней органов пищеварения в мужскую смертность выше и они входят в четверку ведущих причин смерти. У женщин вариация ранга болезней органов пищеварения больше, они занимают с 3 по 6 место в структуре причин смерти. Общероссийская 4 позиция характерна для 37, т.е. не более чем половины российских регионов, в тройку ведущих причин болезни органов пищеварения входят в 6 регионах, и в 38 регионах значимость болезней органов пищеварения ниже, в том числе в 2 территориях они оказываются на последнем 6 месте.

В заключение рассмотрим вклад в смертность неточно обозначенных состояний. Этот класс причин вошел в число ведущих причин смерти, а в некоторых регионах занял неадекватно высокие места, что является индикатором неудовлетворительного качества статистики причин смерти [11, 20]. При среднероссийском вкладе в смертность мужчин в 4,0% и женщин – 5,3%, что определяет конкуренцию у женщин за третье место с травмами и отравлениями в структуре причин смерти, в регионах страны существует огромное разнообразие роли неточно обозначенных состояний в формировании уровня и структуры смертности. У мужчин неточно обозначенные состояния определяют от 8,9% всех случаев смерти в Самарской области до 0,0% в Хабаровском крае, у женщин от 23,6% всех случаев смерти в Мордовии до 0,1% в том же Хабаровском крае. Неблагополучными и для мужчин и для женщин с точки зрения диагностики причин смерти (более 7% для мужчин и 10% для женщин) являются регионы Приволжья (Самарская, Саратовская области, Мордовия, Коми, Башкортостан, Калмыкия), Центра России (Рязанская, Курская, Липецкая области), Северо-Запада (Калининградская, Мурманская области), Юга (Ставропольский край, Ростовская область). Сравнительно благополучная ситуация с качеством диагностики (до 2% смертности от неточно обозначенных состояний) сложилась в Тверской, Брянской, Волгоградской, Оренбургской областях, Татарстане, Северной Осетии, Хабаровском крае, Еврейской АО, а также Санкт-Петербурге. Нельзя сказать, что лучшее качество диагностики причин смерти отмечается в регионах с низкой смертностью, скорее, наоборот, исключая, пожалуй, Санкт-Петербург и Татарстан. В свою очередь, это означает, что низкая смертность населения не может быть единственным критерием благополучия эпидемиологической ситуации в регионе. Без оценки вклада в смертность неточно обозначенных состояний нельзя даже с уверенностью судить о полноте регистрации случаев смерти. С этих позиций, даже шестое место среди ведущих причин смерти является слишком высоким для неточно обозначенных состояний, не говоря уже о более высоких позициях, которые отмечаются у мужчин на 25 территориях, в том числе на 15 территориях – 4 место, у женщин – на 47 территориях, в том числе на 13 территориях – 5 место, на 6 – 4 место, на 19 – 3 позиция, на 9 – 2 ранговое место.

Завершая анализ региональных особенностей смертности, следует отметить следующее. Региональный профиль смертности за 2000-2009 г. практически не претерпел изменений (коэффициент корреляции больше 0,9) с сохранением состава полюсных групп с минимальными и максимальными значениями смертности. Территориальная вариация также существенно не изменилась (прежде всего, у мужчин), поскольку темпы изменения смертности лишь в небольшой степени были связаны с исходными уровнями: несколько более высокими темпами сокращалась смертность в неблагополучных территориях. Устойчивый регион неблагополучия – это Северо-Запад и Центр Европейской России, где высокие уровни смертности усугубляются демографически старой возрастной структурой населения. Регион благополучия объединил регионы с низкой смертностью и/или молодой возрастной структурой населения (столичные города, территории Дальнего Востока).

Нозологическая структура дает дополнительную информацию для характеристики степени благополучия ситуации со смертностью в регионе. Сверхвысокая доля экзогенных и внешних причин, приводящая к повышению ранга этих причин в структуре смертности, - свидетельство неблагополучия ситуации, даже, невзирая на низкие показатели общей смертности. Еще одно свидетельство неблагополучия – неадекватно высокая доля неточно обозначенных состояний, в результате чего они выходят на 2-5 места в структуре причин смерти.

Между региональным распределением инвалидности и смертности сложились средние по силе корреляционные зависимости (коэффициент 0,4), что обусловлено общностью ведущих причин утраты здоровья: болезней системы кровообращения и злокачественных новообразований. Вместе с тем, региональное распределение заболеваемости и смертности населения практически не связано, также как и распределение инвалидности и заболеваемости, поскольку структура основных причин заболеваемости, с одной стороны, инвалидности и смертности, - с другой, - принципиально различна.

Резюме

За прошедшее десятилетие на фоне стабилизации первичной заболеваемости взрослого населения, частота его первичного выхода на инвалидность и смертность снизились, что свидетельствует о формировании позитивного тренда в состоянии здоровья взрослого населения страны. Сокращение потерь здоровья населения сложилось к середине текущего десятилетия как устойчивая тенденция на фоне предшествующей стабилизации, как первичной инвалидности, так и смертности, что свидетельствует о фундаментальном, а не конъюнктурном тренде, сложившимся под воздействием всего комплекса медико-социальных и экономических факторов.

Положительные тенденции всех характеристик здоровья населения определялись снижением потерь опережающими темпами в трудоспособных возрастах, а также от причин, которые определяли их рост в период социально-экономического кризиса: инфекционных болезней, болезней органов дыхания, травм и отравлений. Это еще одно свидетельство устойчивых изменений в здоровье населения, как маркера позитивных социально-экономических перемен.

Между региональным распределением инвалидности и смертности сложились средние по силе корреляционные зависимости (коэффициент 0,4), что обусловлено общностью ведущих причин утраты здоровья: болезней системы кровообращения и злокачественных новообразований. Вместе с тем, региональное распределение заболеваемости и смертности населения практически не связано, также как и распределение инвалидности и заболеваемости, поскольку структура основных причин заболеваемости, с одной стороны, инвалидности и смертности - с другой, принципиально различна.

Устойчивый регион неблагополучия инвалидизации и смертности – это Северо-Запад и Центр Европейской России, где высокие уровни потерь здоровья во всех возрастах усугубляются демографически старой возрастной структурой населения. Регион благополучия объединил регионы с низкими потерями здоровья и/или молодой возрастной структурой населения (столичные города, территории Дальнего Востока). Полюс максимальных уровней заболеваемости локализовался в Приволжье. Что касается полюса минимальных значений, то он стал более разнородным, поскольку помимо анклавов на Юге, Восточной Сибири и Дальнем Востоке, которые сформировались в 2000 г., добавился анклав на Северо-Западе.

Структура заболеваемости, инвалидизации и смертности имеет существенную региональную специфику. Наибольший разброс характерен для социально обусловленных причин, рейтинг которых может варьировать с 1 по 6 место среди 6 основных причин соответственно, что отражает значительное разнообразие патологии населения и условий ее формирования в регионах страны.

Нозологическая структура дает дополнительную информацию для характеристики степени благополучия ситуации со здоровьем населения в регионе. Сверхвысокая доля экзогенных и внешних причин, приводящая к повышению ранга этих причин в структуре заболеваемости, инвалидизации и смертности, - свидетельство неблагополучия ситуации, даже, невзирая на низкие общие показатели. Еще одно свидетельство неблагополучия – неадекватно высокая доля неточно обозначенных состояний, в результате чего они выходят на 2-5 места в структуре причин смерти, что означает утрату контроля за качеством диагностики причин смерти.

Список литературы

1. Берхеева З.М., Нугайбекова Г.А. Распространенность и социально-экономическая значимость профессиональных заболеваний в России //Общественное здоровье и здравоохранение. 2010. № 3. С. 7-11.
2. Будаев С.Д. Проблемы сохранения и укрепления здоровья населения на региональном уровне //Бюллетень Восточно-Сибирского научного центра СО РАМН. 2009. Т. 2. № 2. С. 225-226.
3. Быковская Т.Ю., Пиктушанская Т.Е. Региональные особенности смертности мужчин трудоспособного возраста в современных условиях //Медицина труда и промышленная экология. 2011. № 2. С. 28-33.
4. Гришина Л.П., Лаврова Д.И. Инвалидность как многофакторная проблема. //Медико-социальная экспертиза и реабилитация. 2006. № 2. С. 27-30.
5. Казанцева Л.К., Тагаева Т.О. Факторы, влияющие на общественное здоровье населения российских регионов //Регион: Экономика и Социология. 2008. № 4. С. 102-118.
6. Камруззаман С., Плутницкий А.Н., Авакян А.А., Волошина Л.В., Головина С.М. Кризис показателей здоровья и смертности в России, и возможные пути его преодоления (обзор литературы) //Вестник Волгоградского государственного медицинского университета. 2009. № 2. С. 14-19.
7. Киприянова Н.С. Социально-экономические аспекты заболеваемости и смертности от злокачественных новообразований среди населения республики Саха (Якутия) //Российский медицинский журнал. 2007. № 2. С. 7-9.
8. Кириченко Ю.Н. Причинно-следственная связь отношений «заболеваемость-инвалидность» среди населения Курской области. //Здоровье населения и среда обитания. 2009. № 6. С. 45-48.
9. Колосов В.П., Луценко М.Т., Манаков Л.Г., Ворончук О.В., Мхоян А.С., Серова А.А., Гордейчук И.Н. Эпидемиологические особенности и динамика показателей респираторного здоровья населения на территории дальневосточного региона России //Дальневосточный медицинский журнал. 2009. № 1. С. 101-103.
10. Лещенко Я.А. Проблемы общественного здоровья в городах и регионах Сибири //Медицина труда и промышленная экология. 2010. №10. С. 17-22.
11. Лопаков К.В. Оценка достоверности кодирования причин смерти (по материалам пилотного исследования) //Социальные аспекты здоровья населения [Электронный научный журнал]. 2011. Том 18. №2. URL: http://vestnik.mednet.ru/content/view/292/30/lang,ru/ (Дата обращения 10.06.10).
12. Михайлова Ю.В., Шестаков М.Г., Соболева Ю.В., Сабгайда Т.П., Назаров В.И. Предотвратимые потери здоровья населения как объект анализа //Экономика здравоохранения. 2008. № 2. С. 37-42.
13. Нонукова И.В., Чернышев В.М. Особенности состояния здоровья и организации медицинской помощи в условиях низкой плотности населения (на примере республики Алтай) //Бюллетень СО РАМН. 2008. № 3. С. 33-37.
14. Оганов Р.Г., Погосова Г.В., Колтунов И.Е., Белова Ю.С., Выголин В.А., Соколова Я.В. РЕЛИФ - Регулярное лечение и профилактика - ключ к улучшению ситуации с сердечно-сосудистыми заболеваниями в России: результаты российского многоцентрового исследования. Часть I. //Кардиология. 2007. Т. 47. № 5. С. 58-66.
15. Онищенко Г.Г. Некоторые итоги профилактики инфекционных заболеваний и основные направления организационных, профилактических и противоэпидемических мероприятий в начале третьего тысячелетия //Иммунология. 2008. Т. 29. № 2. С. 97-105.
16. Прохоров Б.Б. Социальная стратификация общества и здоровье населения //Проблемы прогнозирования. 2009. № 3. С. 112-133.
17. Прохоров Б.Б. Социально-экономические особенности федеральных округов России и здоровье населения. //Научные труды: Институт народнохозяйственного прогнозирования РАН. 2008. Т. 6. С. 680-703.
18. Ревич Б.А. К оценке факторов риска смертности населения России и реальности их снижения: комментарии к докладу Всемирного Банка «Рано умирать» //Проблемы прогнозирования. 2006. № 6. С. 114-132.
19. Решетников А.В. Современные социальные изменения в общественном здоровье и моделях медицины //Социология медицины. 2006. № 1. С. 3-9.
20. Семенова В.Г., Гаврилова Н.С., Евдокушкина Г.Н., Гаврилов Л.А. Качество медико-статистических данных как проблема современного российского здравоохранения //Общественное здоровье и профилактика заболеваний 2004. № 2. с. 11-19.
21. Стратегия профилактики и контроля неинфекционных заболеваний и травматизма в Российской Федерации (Проект). Москва, 2008 г. //Профилактика заболеваний и укрепление здоровья. 2008. Т. 11. № 4. С. 9-19.
22. Тихонова Г.И., Горчакова Т.Ю., Касьянчик Е.А. Медико-демографическая характеристика населения трудоспособного возраста в России //Проблемы прогнозирования. 2009. № 4. С. 114-126.
23. Товкач М.Н. Заболеваемость населения и условия ее снижения: региональный аспект (на примере Карелии) //Вестник Российского государственного гуманитарного университета. 2008. № 2. С. 264-274.

References

1. Berkheeva Z.M., Nugaybekova G.A. Rasprostranennost i sotsialno-ekonomicheskaya znachimost professionalnykh zabolevaniy v Rossii [Propagation and socioeconomic significance of occupational diseases in Russia]. Obshchestvennoye zdorovye i zdravookhraneniye 2010;(3):7-11.
2. Budayev S.D. Problemy sokhraneniya i ukrepleniya zdorovya naseleniya na regionalnom urovne [Problems of population health promotion at a regional level]. Byulleten Vostochno-Sibirskogo nauchnogo tsentra SO RAMN 2009;2(2):225-226.
3. Bykovskaya T.Yu., Piktushanskaya T.E. Regionalnyye osobennosti smertnosti muzhchin trudosposobnogo vozrasta v sovremennykh usloviyakh [Regional features of mortality in men of working ages in present conditions]. Meditsina truda i promyshlennaya ekologiya 2011;(2):28-33.
4. Grishina L.P., Lavrova D.I. Invalidnost kak mnogofaktornaya problema [Disability as a multi-factor problem]. Mediko-sotsialnaya ekspertiza i reabilitatsiya 2006;(2):27-30.
5. Kazantseva L.K., Tagayeva T.O. Faktory, vliyayushchiye na obshchestvennoye zdorovye naseleniya rossiyskikh regionov [Factors that have an effect on population health in Russian regions]. Region: Ekonomika i Sotsiologiya 2008;(4):102-118.
6. Kamruzzaman S., Plutnitskiy A.N., Avakyan A.A., Voloshina L.V., Golovina S.M. Krizis pokazateley zdorovya i smertnosti v Rossii, i vozmozhnyye puti ego preodoleniya (obzor literatury) [Crisis in health and mortality indicators in Russia and possible ways of its overcoming (literature review)]. Vestnik Volgogradskogo gosudarstvennogo meditsinskogo universiteta 2009;(2):14-19.
7. Kipriyanova N.S. Sotsialno-ekonomicheskiye aspekty zabolevayemosti i smertnosti ot zlokachestvennykh novoobrazovaniy sredi naseleniya respubliki Sakha (Yakutiya) [Sotsialno-ekonomicheskiye aspekty zabolevayemosti i smertnosti ot zlokachestvennykh novoobrazovaniy sredi naseleniya respubliki Sakha (Yakutiya)]. Rossiyskiy meditsinskiy zhurnal 2007;(2):7-9.
8. Kirichenko Yu.N. Prichinno-sledstvennaya svyaz otnosheniy «zabolevayemost-invalidnost» sredi naseleniya Kurskoy oblasti [Morbidity-disability cause-effect relations in population of Kursk region]. Zdorovye naseleniya i sreda obitaniya 2009;(6):45-48.
9. Kolosov V.P., Lutsenko M.T., Manakov L.G., Voronchuk O.V., Mkhoyan A.S., Serova A.A., Gordeychuk I.N. Epidemiologicheskiye osobennosti i dinamika pokazateley respiratornogo zdorovya naseleniya na territorii dalnevostochnogo regiona Rossii [Epidemiological characteristics and dynamics of respiratory health indicators in population of the Far East region of Russia]. Dalnevostochnyy meditsinskiy zhurnal 2009;(1):101-103.
10. Leshchenko Ya.A. Problemy obshchestvennogo zdorovya v gorodakh i regionakh Sibiri [Public health problems in cities and regions of Siberia]. Meditsina truda i promyshlennaya ekologiya 2010;(10):17-22.
11. Lopakov K.V. Otsenka dostovernosti kodirovaniya prichin smerti (po materialam pilotnogo issledovaniya) [Assessment of reliability of mortality cause coding (by data of the pilot research)]. Sotsialnyye aspekty zdorovya naseleniya [Online Scientific Journal]. 2011 [cited 2011 Jun 10]; 18(2). Available from: http://vestnik.mednet.ru/content/view/292/30/lang,ru/
12. Mikhaylova Yu.V., Shestakov M.G., Soboleva Yu.V., Sabgayda T.P., Nazarov V.I. Predotvratimyye poteri zdorovya naseleniya kak obyekt analiza [Preventable population health losses as an object for the analysis]. Ekonomika zdravookhraneniya 2008;(2):37-42.
13. Nonukova I.V., Chernyshev V.M. Osobennosti sostoyaniya zdorovya i organizatsii meditsinskoy pomoshchi v usloviyakh nizkoy plotnosti naseleniya (na primere respubliki Altay) [Characteristics of population health and health care organization in conditions of low population density (by an example of Republic of Altai)]. Byulleten SO RAMN 2008;(3):33-37.
14. Oganov R.G., Pogosova G.V., Koltunov I.E., Belova Yu.S., Vygolin V.A., Sokolova Ya.V. RELIF - Regulyarnoye lecheniye i profilaktika - klyuch k uluchsheniyu situatsii s serdechno-sosudistymi zabolevaniyami v Rossii: rezultaty rossiyskogo mnogotsentrovogo issledovaniya. Chast I. [RELIF – Regular treatment and prophylactics as a factor for improving the situation with cardiovascular diseases in Russia: the results of the Russian multi-center research. Part 1]. Kardiologiya 2007;47(5):58-66.
15. Onishchenko G.G. Nekotoryye itogi profilaktiki infektsionnykh zabolevaniy i osnovnyye napravleniya organizatsionnykh, profilakticheskikh i protivoepidemicheskikh meropriyatiy v nachale tretyego tysyacheletiya [Some results of communicable diseases prevention and basic directions of organizational, preventive, and epidemic control measures at the beginning of the third Millennium]. Immunologiya 2008;29(2):97-105.
16. Prokhorov B.B. Sotsialnaya stratifikatsiya obshchestva i zdorovye naseleniya [Social stratification of the community and population health]. Problemy prognozirovaniya 2009;(3):112-133.
17. Prokhorov B.B. Sotsialno-ekonomicheskiye osobennosti federalnykh okrugov Rossii i zdorovye naseleniya [Socioeconomic characteristics of the federal districts of Russia and population health]. Collection of Scientific Papers: Institut narodnokhozyaystvennogo prognozirovaniya RAN 2008;6:680-703.
18. Revich B.A. K otsenke faktorov riska smertnosti naseleniya Rossii i realnosti ikh snizheniya: kommentarii k dokladu Vsemirnogo Banka «Rano umirat» [On assessment of mortality risk factors in population of Russia and feasibility of their lowering: comments to «It’s early to die » report of the World Bank]. Problemy prognozirovaniya 2006;(6):114-132.
19. Reshetnikov A.V. Sovremennye sotsialnye izmeneniya v obshchestvennom zdorove i modelyakh meditsiny [Current social changes in population health and health care models]. Sotsiologiya meditsiny 2006;(1):3-9.
20. Semenova V.G., Gavrilova N.S., Evdokushkina G.N., Gavrilov L.A. Kachestvo mediko-statisticheskikh dannykh kak problema sovremennogo rossiyskogo zdravookhraneniya [Quality of medical and statistical data as a problem of present-day Russian health care]. Obshchestvennoe zdorove i profilaktika zabolevaniy 2004;(2):11-19.
21. Strategiya profilaktiki i kontrolya neinfektsionnykh zabolevaniy i travmatizma v Rossiyskoy Federatsii (Proekt). Moskva, 2008 g. [Strategy for prevention and control of noncommunicable diseases and traumatism in the Russian Federation (Project), Moscow, 2008 г. Profilaktika zabolevaniy i ukreplenie zdorovya 2008;11(4):9-19.
22. Tikhonova G.I., Gorchakova T.Yu., Kasyanchik E.A. Mediko-demograficheskaya kharakteristika naseleniya trudosposobnogo vozrasta v Rossii [Medical and demographic characteristics of working-age population in Russia]. Problemy prognozirovaniya 2009;(4):114-126.
23. Tovkach M.N. Zabolevaemost naseleniya i usloviya ee snizheniya: regionalnyy aspekt (na primere Karelii) [Population’s morbidity and provisions for its reduction: regional aspect (by an example of Karelia)]. Vestnik Rossiyskogo gosudarstvennogo gumanitarnogo universiteta 2008;(2):264-274.

Добавить комментарий

Пожалуйста оставляйте комментарии только по теме. Вы можете оставить свой комментарий любым браузером кроме Internet Explorer старше 6.0
Имя:
E-mail
Комментарий:
Код:*