DOI: 10.21045/2071-5021-2016-47-1-4

Шелыгин К.В., Ложкина Л.И.
Кафедра психиатрии и клинической психологии Северного государственного медицинского университета, г. Архангельск

TRAUMATIC MORTALITY AND ALCOHOL CONSUMPTION IN MURMANSK REGION
Shelygin K.V., Lozhkina L.I.
Northern State Medical University, Psychiatrics and Clinical Psychology Chair, Arkhangelsk

Контактная информация: Шелыгин Кирилл Валерьевич, e-mail: Этот e-mail защищен от спам-ботов. Для его просмотра в вашем браузере должна быть включена поддержка Java-script

Contacts: Kirill Shelygin, Этот e-mail защищен от спам-ботов. Для его просмотра в вашем браузере должна быть включена поддержка Java-script

Резюме. Актуальность темы обусловлена тем, что внешние причины смерти занимают одно из ведущих мест в статистике смертности в Российской Федерации. Известно, что смертность от внешних причин имеет значительную алкогольную обусловленность.

Цель: определение связи между уровнями травматической смертности и потреблением алкоголя населением Мурманской области, оценка доли алкогольной компоненты в травматической смертности за 1989–2014гг. в мужском и женском населении в возрасте 15 лет и старше.

Задачи исследования: выявить связь между уровнем индикатора потребления алкоголя и уровнем смертности от травм в мужской и женской популяции, оценить дополнительную долю алкогольассоциированной смертности в общем уровне мужской и женской травматической смертности.

Материалы и методы: в анализе использованы стандартизованные коэффициенты смертности от травм и отравлений алкоголем. Анализ временных рядов осуществлялся методом авторегрессии и проинтегрированного скользящего среднего (autoregressive integrated moving average). В качестве индикатора потребления алкоголя использованы показатели смертности от отравлений алкоголем у населения в возрасте 15 лет и старше.

Результаты: установлена значимая положительная связь на нулевом лаге между травматической смертностью и смертностью от отравлений алкоголем. Выявлено, что при увеличении смертности от отравлений алкоголем населения в возрасте 15 лет и старше на 1 случай на 100000 населения, смертность от травм увеличивается на 1,8% в мужском, и на 1,7% в женском населении. Связанная с потреблением алкоголя добавочная доля травматической смертности в среднем составляет 24,6% у мужского населения и 23,4% у женского населения.

Полученные результаты могут быть использованы для разработки и реализации мер по снижению травматической смертности на региональном уровне.

Ключевые слова: смертность; травмы; алкоголь; Мурманская область.

Abstract. Relevance of the topic is due to the fact that the external causes of death takes one of the leading places in the statistics of mortality in the Russian Federation. It is known that the mortality rate from external causes has a significant alcohol dependence.

The study purpose: to determine relationship between levels of traumatic mortality and alcohol consumption in the Murmansk region, estimate share of alcohol component in the traumatic deaths in 1989-2014 in male and female population aged 15 years and over.

Research objectives: to reveal relationship between the alcohol consumption indicator and injury mortality rate in male and female population; to estimate an additional share of alcohol association mortality in the general level of male and female traumatic mortality.

Materials and methods: the analysis used standardized mortality rates from injuries and alcohol poisoning. Time series analysis was carried out by the autoregressive integrated moving average. Mortality from alcohol poisoning in population aged 15 years and over was used as indicator of alcohol consumption.

Results: There is a significant positive correlation at zero lag between traumatic mortality and death from alcohol poisoning. It was found out that increase in deaths from alcohol poisoning in population aged 15 years and over by one case per 100,000 population is associated with increase in death rate from injuries by 1.8% in men and 1.7% in female population. On average, alcohol-related incremental share of traumatic deaths adds up to 24.6% in male population and 23.4% in female population.

The results can be used to develop and implement measures aimed at reducing traumatic deaths at the regional level.

Keywords: mortality; injury; alcohol; Murmansk region.

Введение. Травмы и отравления занимают одно из ведущих мест среди причин смерти в Российской Федерации. Ранее была показана связь потребления алкоголя и общего уровня смертности от самоубийств в Мурманской области [3, 4]. В тоже время связь уровня смертности с потреблением алкоголя и оценка алкогольной составляющей в травматической смертности изучалась недостаточно.

Цель исследования: определить связь между уровнями травматической смертности мужчин и женщин и индикатора потребления алкоголя в Мурманской области, оценить долю алкогольной компоненты в травматической смертности.

Задачи:

1. Выявить связь между уровнем индикатора потребления алкоголя и уровнем смертности от травм в мужской и женской популяции;
2. Оценить дополнительную долю алкогольассоциированной смертности в общем уровне мужской и женской травматической смертности.

Методы

Вариант исследования – аналитическое, популяционное, не выборочное, неконтролируемое.

Период анализа – 1989 – 2014гг.

Первичные данные о числе умерших и их половом и повозрастном распределении, возрастной структуре численности населения предоставлены Территориальным органом Федеральной службы государственной статистики по Мурманской области. Структура использованных в исследовании данных представлена в таблице 1.

Таблица 1

Использованные в исследовании данные

На основании этих данных были рассчитаны стандартизованные коэффициенты смертности на 100000 населения. Метод стандартизации прямой, «Европейский стандарт населения» [7]. Смерти в неизвестном возрасте распределялись пропорционально между всеми группами возраста независимо для каждой причины смерти. В расчетах использовались стандартизованные показатели смертности для населения в возрасте 15 лет и старше в силу малого уровня алкоголизации детского населения [6]. Поскольку достоверность статистического учета продаж алкогольной продукции в России вызывает обоснованные сомнения, в качестве показателя, отражающего уровень алкоголизации населения, использовался один из наиболее валидных для Российской Федерации индикаторов – суммарный уровень смертности от отравлений алкоголем и отравлений и воздействий алкоголем с неопределенными намерениями в возрасте 15 лет и старше, условно обозначенный как «отравления алкоголем» (ОА) [10].

Отношение связи индикатора потребления алкоголя и смертности от травм описывается общим выражением 1

𝛻LnI_t = β×𝛻A_t + 𝛻N_t (1)

где

I_{t }– уровень смертности от травм в момент времени t. Логарифмы значений используются для стабилизации дисперсии.
A_t – уровень индикатора потребления алкоголя (смертности от отравлений алкоголем) в момент времени.
N_t – уровень неалкогольных факторов травматической смертности в момент времени.
𝛻 – оператор разности, используемой для приведения временных рядов к стационарному виду
β – коэффициент связи уровней смертности от травм и индикатора потребления алкоголя.

Исходя из поставленных задач, β вычисляется путем построения модели ARIMA (авторегрессии и проинтегрированного скользящего среднего), где зависимой переменной выступают показатели смертности от травм, независимой переменной – показатели смертности от ОА [5].

Оценка алкогольной обеспеченности динамики выражается в уравнении 2, показывающем изменение смертности от травм в процентах при изменении смертности от ОА на 1 случай на 100000 населения.

(exp(β)– 1)×100 (2)

Дополнительная доля алкогольассоциированной смертности от травм (attributable fraction population [8]) за анализируемый период или в отдельный момент времени 3.

(1 – exp(-β×A)) ×100 (3)

Отсутствие автокорреляций в остатках моделей контролировалось по значениям статистики Люнга-Бокса(Q) на 18 лагах. Результаты оценивались при уровне значимости α = 5% (р≤0,05).

Результаты. Динамика изучаемых показателей находилась в синхронизме с динамикой смертности от ОА (рис. 1). И в мужской и в женской популяции отмечался исторический максимум смертности в 1994 году. Минимум показателей был зафиксирован в 1990 году. Повторно минимум смертности был достигнут в начале второго десятилетия XXI века. Рост за 1990–1994 для мужской популяции составил 148,8%, для женской 164,1%. Второе повышение показателей пришлось на конец 1990-х годов, достигнув своего экстремума у мужчин в 2003 году. В женской популяции максимум был достигнут в 2001 году и тенденция стала боковой вплоть до 2005 года. Не смотря на то, что рост в этот период начался с более высоких уровней, повышение в мужской популяции не достигло показателей пика 1994 года. В целом, колебательная динамика женской смертности носила менее выраженный, чем мужской, характер. Особенно ярко это различие отмечалось в периоды понижения смертности. В женском населении этот процесс носил более затяжной, «пологий» характер, с меньшим темпом убыли. Средний темп прироста (убыли) в 2003–2013 гг. у женщин составил -6,0%, у мужчин -8,0%. Средний показатель смертности для женщин в возрасте 15 лет и старше за рассматриваемый период составил 60,7 на 100000, для мужчин 250,4 на 100000. Следует отметить, что в 2014 году произошло резкое увеличение уровня смертности в мужской популяции по отношению к 2013 году (на 35,6%). Это увеличение было синхронно изменению уровня смертности от отравлений алкоголем. Примечательно, что увеличение смертности от причин смерти, обозначенных нами как «отравления алкоголем», произошли не за счет собственно случайных отравлений алкоголем (рубрика 279), а за счет отравлений и воздействий алкоголем с неопределенными намерениями (рубрика 288).

Рис. 1. Динамика смертности от травм и отравлений алкоголем в возрасте 15 лет и старше. Мурманская область, стандартизованные коэффициенты на 100000 населения.

Источник: расчеты авторов по данным Мурманскстата.

Построенные модели ARIMA смертности от травм по смертности от ОА были значимыми для обеих групп населения на нулевых лагах (табл. 2). Связь между травматической смертностью и смертностью от отравлений алкоголем положительна на нулевых лагах в обеих группах населения. Значения статистик Люнга-Бокса в модели мужской смертности свидетельствовали об отсутствии автокорреляций в остатках. Между тем, показатели статистики Люнга-Бокса в модели женской смертности выявили наличие автокорреляций, что ставило под сомнение качество построенной модели. В связи с этим, параметры модели были подвергнуты дополнительному исследованию. Было установлено, что остатки модели подвергаются нормальному распределению (Тест Шапиро-Уилка W=0,964, p=0,473), значимых автокорреляций в частной автокорреляционной функции на 24 лагах и в автокорреляционной функции на 1 лаге нет. Исходя из этого, решено считать полученные значения модели достаточно качественными для осуществления дальнейших исчислений.

Таблица 2

Оценка взаимосвязи смертности от ОА и травм, Мурманская область, 1989–2013 (мужчины), 1989–2014 (женщины).

¹Показатели модели ARIMA (порядок авторегрессии; порядок дифференцирования; порядок скользящего среднего)
² Значимость ^*p≤0,05; ^**p≤0,01; ^***p≤0,001

Расчет по формуле (2) показывает, что при изменении смертности от ОА на 1 случай на 100000 населения смертность от травм мужчин изменялась на 1,8%, женщин – на 1,7%.

Далее был рассчитан показатель средней алкогольассоциированной доли в общей смертности от травм по уровню смертности от ОА во всем населении, равный 24,6 % для мужчин и 23,4% для женщин. Результаты расчета погодовых показателей свидельствуют, что все основные флуктуации смертности от травм, как в мужском, так и в женском населении были обеспечены изменениями её алкогольассоциированной части (рис. 2,3). Размер алкогольной премии (добавочного вклада, дополнительной доли) колебался в различные годы, достигая максимума в начале 1990-х и 2000-х. Начиная с 2009 года на фоне устойчивой нисходящей тенденции, вклад алкоголя в травматическую смертность стал минимален, но в мужской популяции в последнее пятилетие вновь выявляется его рост, особенно выраженный в годовом интервале 2013–2014гг.

Рис.2. Добавочный вклад алкогольной смертности в общий уровень смертности мужчин в возрасте 15 лет и старше.

Источник: данные Мурманскстата, расчеты авторов.
Примечание: R – правая абсцисса, L – левая абсцисса

Рис.3. Добавочный вклад алкогольной смертности в общий уровень смертности женщин в возрасте 15 лет и старше.

Источник: данные Мурманскстата, расчеты авторов.
Примечание: R – правая абсцисса, L – левая абсцисса

Обсуждение. Нами была установлена значимая связь между индикатором потребления алкоголя и уровнем смертности от травм. При этом за основу было принято допущение об алкогольной опосредованности части травматической смертности.

Употребление алкоголя стимулирует два разнонаправленных процесса, процесс торможения и процесс возбуждения. По своему действию алкоголь в небольших дозах схож с действием эндорфина [1]. Он оказывает психостимулирующее действие, проявляющееся в повышении физической активности и приподнятом настроении. Состояние близкое к эйфорическому притупляет чувство опасности, нарушает критичность восприятия ситуации и собственных возможностей, снижает уровень болевой и термической чувствительности. На поведенческом уровне это проявляется в виде повышенной речевой активности, выполнении рискованных действий, сближении с малознакомыми людьми. Увеличение дозы алкоголя вызывает угнетающие действие на ЦНС. В зависимости от личностных особенностей, эмоциональный фон, может быть представлен озлобленностью, тоской, обидой, ревностью, самодовольством, тревогой [2]. На психофизиологическом уровне происходит нарушение всех уровней построения движений, затрудняется этап планирования движений, торможение двигательной коры вызывает срыв слаженной работы двигательных программ и подпрограмм, что приводит к неловкости движений, шаткости походки, дезориентации в пространстве, невозможности совершать сложные произвольные действия. За счет нейротоксического действия алкоголя происходит угнетение сознания. С одной стороны, это проявляется в снижении когнитивных функций. Нарушается способность к логическому мышлению, произвольному вниманию, осмысленному запоминанию, символической деятельности. С другой, происходит торможение морально-этических регуляторов поведения. Дисфункция сознания проявляется в неспособности адекватной оценки контекста ситуации, контроля поведения, прогнозирования последствий поступка или действия.

Таким образом, причинами смерти от травм, в алкогольном опьянение, могут быть два взаимосвязанных фактора: нарушение локомоторных функций (падения) и нарушение когнитивной переработки ситуации (снижение критичности мышления, актуализация мотива самоутверждения, агрессия по отношению к себе и другим, виктимное поведение).

Динамика показателей смертности мужского и женского населения была схожа по рисунку с динамикой показателей смертности от ОА. Отмечаемый нами меньший разброс колебаний показателей смертности женщин объясняется меньшим числом злостных потребителей крепкого алкоголя среди женщин [9]. Обращает на себя внимание резкое увеличение смертности в мужской популяции в 2014 году. В абсолютных значениях за этот год от травм умерло 783 человека, в то время как в 2013 году 594. Значительное отличие динамики смертности мужчин за 2014 год позволяет предполагать, что данное увеличение может быть обусловлено или неким «всплеском» смертности, или изменениями в регистрации смертей на региональном уровне. В частности, в этот же период произошло увеличение смертности от отравлений алкоголем, но не от случайных, а от отравлений и воздействий алкоголем с неопределенными намерениями. Характер выявленных связей был прямым, свидетельствуя об увеличении смертности от травм при росте смертности от ОА. Вычисление средней доли смертности, обусловленной алкоголизацией, показало, что около четверти всех случаев смерти от травм мужчин и женщин в Мурманской области в период 1989 – 2014 гг. так или иначе связано с потреблением алкоголя. При этом в начале 1990-х эта доля увеличивалась до 56,7 %. Интересно, что расчет показывает сопоставимый средний уровень связанной с потреблением алкоголя смертности в мужской и женской популяции, что косвенно подтверждается большим ростом травматической смертности женщин в начале 1990-х. Возможно, это явление обусловлено высоким уровнем урбанизации региона, где подавляющее число жителей проживает в городах, что может уравнивать женщин и мужчин, как в потреблении алкоголя, так и в посмертной диагностике.

Считается, то уровень смертности от ОА определяется в первую очередь уровнем потребления крепких спиртных напитков [9]. Исходя из этого, следует предположить, что выявленная нами прямая связь смертности от травм и ОА опосредуется через колебания потребления крепкого алкоголя. Если это так, то изменение структуры потребления в пользу наращивания доли слабоалкогольных напитков (пива) может повлечь за собой уменьшение алкогольной премии травматической смертности. Следует отметить, что в последние годы в Мурманской области происходит сначала снижение, а затем стагнация продаж крепких напитков на фоне относительного роста потребления пива. Данная тенденция сопровождалась до недавнего времени понижением алкогольной обусловленности травматической смертности. Тем не менее, синхронизм этих процессов сам по себе не является доказательством благотворного влияния роста потребления пива на уровень алкогольной смертности от травм и требует дополнительного исследования.

Выводы. В период 1989–2014 гг. наблюдалась положительная значимая связь между уровнем смертности от отравлений алкоголем и смертностью от травм в отдельности для мужского и женского населения Мурманской области. В среднем, доля алкогольобусловленной смертности от травм составила 24,6 % для мужского и 23,9% для женского населения. Полученные результаты могут быть использованы для разработки и реализации мер по снижению травматической смертности на региональном уровне.

Список литературы.

1. Ванчакова Н.П. Алкоголь и боль. Экология человека 2010; (4): 32-36.
2. Марселин А.Д., Бесалиев Р.В., Пухов Е.Е. Антисоциальное поведение в структуре атипичного алкогольного опьянения: клинико-психологические аспекты (литературные и собственные данные). Известия Волгоградского государственного педагогического университета 2009; (9): 149-153.
3. Шелыгин К.В., Зенин Е.Г., Буланцев И.Г. Динамика и алкогольная обусловленность смертности от самоубийств в подростково-юношеском возрасте в Мурманской области. Экология человека 2013; (3): 34–38.
4. Шелыгин К.В. Смертность от самоубийств и алкоголизм в Мурманской области. Проблемы социальной гигиены, здравоохранения и истории медицины 2013; (6): 19–21.
5. Box G. E. P., Jenkins G.M., Reinsel G.C. Time Series Analysis: Forecasting and Control (Wiley Series in Probability and Statistics). New York: «John Wiley & Sons Inc»; 2008. 321 p.
6. Global Status Report on Alcohol and Health, 2014. World Health Organization. Geneva. 2014. 286p.
7. Health Statistics : Atlas on mortality in the European Union. Annex 1 – Standard European population. Eurostat. [Online]. 2009 [cited 2015 Sep 10] Available from: http://epp.eurostat.ec.europa.eu/cache/ITY_OFFPUB/KS-08-02-022/EN/KS-08-02-022-EN.PDF.
8. Last J.M., editor. A Dictionary of Public Health. New York: «Oxford University Press»; 2007. 316 p.
9. Nemtsov A.A Contemporary History of Alcohol in Russia. Stockholm: «Södertörn högskola»; 2011. 343 p.
10. Ramstedt M. Fluctuations in male ischaemic heart disease mortality in Russia 1959-1998 : assessing the importance of alcohol. Drug. Alcohol. Rev. 2009; 28 (4): 390–395.

References

1. Vanchakova N.P. Alcohol and pain. Ekologiya cheloveka 2010; (4): 32-36. (in Russian).
2. Marselin A.D., Besaliev R.V., Pukhov E.E. Anti-social behavior in the organization of atypical alcohol intoxication: clinical and psychological aspects (literary and own data). Izvestiya Volgogradskogo gosudarstvennogo pedagogicheskogo universiteta 2009; (9): 149-153. (in Russian).
3. Shelygin K.V., Zenin E.G., Bulantsev I.G. Trends of suicide mortality in adolescence and its relationship with alcohol consumption in Murmansk region. Ekologiya cheloveka 2013; (3): 34–38. (in Russian).
4. Shelygin K.V. Suicide mortality and alcoholism in the Murmansk region. Probl. Sotsialnoi Gig. Zdravookhranenniia i Istor. Med. 2013; (6): 19-21. (in Russian).
5. Box G. E. P., Jenkins G.M., Reinsel G.C. Time Series Analysis: Forecasting and Control (Wiley Series in Probability and Statistics). New York: «John Wiley & Sons Inc»; 2008. 321 p.
6. Global Status Report on Alcohol and Health, 2014. World Health Organization. Geneva. 2014. 286 p.
7. Health Statistics: Atlas on mortality in the European Union. Annex 1 – Standard European population. Eurostat. [Online]. 2009 [cited 2015 Sep 10] Available from: http://epp.eurostat.ec.europa.eu/cache/ITY_OFFPUB/KS-08-02-022/EN/KS-08-02-022-EN.PDF.
8. Last J.M., editor. A Dictionary of Public Health. New York: «Oxford University Press»; 2007. 316 p.
9. Nemtsov A.A Contemporary History of Alcohol in Russia. Stockholm: «Södertörn högskola»; 2011. 343 p.
10. Ramstedt M. Fluctuations in male ischaemic heart disease mortality in Russia 1959-1998: assessing the importance of alcohol. Drug. Alcohol. Rev. 2009; 28 (4): 390–395.

Добавить комментарий

Пожалуйста оставляйте комментарии только по теме. Вы можете оставить свой комментарий любым браузером кроме Internet Explorer старше 6.0
Имя:
E-mail
Комментарий:
Код:*